Я уже говорил, что готов ради тебя на всё?

Цзян Чэн резко раскрыл глаза. Его слишком резко выбросило из сна. На глазах слёзы, перед ним мёртвым сном спал Сичэнь. Он тихо посапывал во сне, приоткрыв слегка губы. Выглядел таким по-детски милым, что восторг от увиденного победил грусть от жалкого вида Ланя в воспоминаниях. Тогда Цзян Чэн ещё даже не родился, но всё равно в сердце кольнула вина. Так хотелось облегчить его страдания от потери, ведь он и сам через это проходил. Пришлось прикусить губу, чтобы не приблизиться и не коснуться, не сделать чего-нибудь, о чём с утра будет сожалеть. Спать не хотелось. Цуру тихонько пошевелился и недовольно причмокнул, притягивая Цзян Чэна и обнимая так крепко, будто не спал вовсе. Уткнулся носом куда-то в макушку и блаженно выдохнул, довольный принятым положением. Мужчина в руках неловко застыл. Мысли о поцелуе разжигали внутри пламя, но теперь не сжигающие дотла, а разливающееся по телу приятное тепло смешанное со смущением. Он не мог побороть себя. Всё ещё сопротивлялся, пытаясь отрицать происходящее. Мозг по-прежнему подкидывал мыслей, что это лишь случайность, поцелуя не должно было быть. — Сичэнь… — тихо позвал Цзян Чэн, носом неосознанно потёршись о его грудь. — Мм? — неожиданно послышалось сонно сверху. От неожиданного ответа мужчина вздрогнул. — Можем ли мы быть парой? Это вообще возможно? — с сомнением спросил Цзян Чэн, сжимая в ладонях тонкую ткань нижних одеяний Ланя. — Ведь мы оба мужчины… У нас никогда не будет детей. — Разве пары сходятся лишь ради продолжения рода? — пробормотал очевидный вопрос Лань охрипшим голосом и, слава Богам, не увидел покрасневшие щеки Цзян Чэна. — К тому же, детородные пилюли никто не отменял, ты всегда можешь выносить ребёнка. Или же это сделаю я, если пожелаешь. Мужчина резко от него отодвинулся, ошарашенно смотря на спокойного Цуру. — Это лишь отмазки. Я понимаю, ты относишься к подобному не очень, но стоит попробовать начать принимать чувства окружающих и тем более свои, — нежно говорил Лань, поглаживая щеку задумавшегося Ваньиня. Сичэнь поймал себя, что стал каким-то слишком напористым, поверив в свои силы. Это могло вылиться в кучу проблем. Терпение. Только терпение. Через некоторое время Цзян Чэн выдал: — Хорошо, я обещаю относиться к тебе теплее и добрее. Сичэнь лишь усмехнулся. — Для начала начни лучше относиться к себе, дар небес. Лань не мог сдержаться, вновь чмокнул мужчину в лоб, желая сладких снов. Он хотел было закрыть глаза, но Цзян Чэн вдруг приблизился и вновь поцеловал. Второй раз за день. За какие заслуги небеса послали ему такое благословение? Цуру слегка занервничал, не понимая, может ли позволить себе стать чуть смелее. Он ходил по острию ножа, грозясь в любую секунду провалиться в бесконечную пропасть. Цзян Чэн сам не может понять, чего хочет, так это сделать Ланю? Мужчина задыхался. Воздуха совсем не хватало, но он продолжал напористо целовать губы не отвечающего Сичэня. Лишь соприкосновение губ, но только сейчас Ваньинь ощущал, что наконец всплыл со дна, стремясь к кислороду. Может, однажды, он сможет выбраться на берег, на который так отчаянно тянет его Лань. Руки прошлись по длинным шелковым волосам, пальцы грубо их сжали, требовательно и жадно, заставляя ёкая ответить. Но этого не произошло. Чувствуя некоторую неловкость, Цзян Чэн отстранился. В тёплых глазах напротив читалась паника и смущение. — Прости, свет мой, — произнес зачем-то Сичэнь, чем вызвал повторную волну стыда. — И почему ты такой идеальный? — падая на спину, спросил Ваньинь, тяжело вздохнув. Сичэнь тихонько посмеялся, пальцем потянувшись к шее, мягко вычерчивая какие-то узоры, известные ему одному. Цзян Чэн чуть поежился от щекотки, но не смел выдавать своей слабости. Лишь уголок губ на секунду дёрнулся вверх. — Не бывает идеальных существ, — ответил Лань скромно. — Но мне льстит, что ты считаешь меня таковым. — И в каком же месте ты не идеален? Добродетелен, талантлив, добр, красив, трудолюбив и заботлив, разве есть в тебе что-то плохое? — повернулся к ёкаю Цзян. Лань не отвлекался от кожи несопротивляющегося мужчины. Это занятие казалось ему крайне занимательным. — Как много похвалы… — к несчастью, в ночной тьме нельзя было разглядеть милый румянец на щеках Ланя, опустившего смущённо взгляд. — Неужели ты хочешь, чтобы я доказал тебе обратное? — Докажи, — с вызовом ответил Цзян Чэн, не отворачиваясь от красивого лица Цуру. Он был слишком уверен в том, что говорит. — Я идеалист и перфекционист, не терплю грязь, пусть и жил некоторую часть своей жизни в лесу. Часто бываю занудным и скучным, не всегда умею поддержать разговор, — перечислял спокойно Сичэнь, с каждым словом брови Цзян Чэна хмурились всё больше. В голове пронеслись картинки аккуратно расставленных приборов для чая. То как Сичэнь протирал за ним мгновенно стол, если хоть капля падала из его чашки. Мужчина сваливал всё это на слишком длительное пребывание в дворце Императора, где за плохое выполнение работы можно и головы лишиться. — Разве это недостатки? — хмыкнул Цзян. — Меня это никогда не тревожило. — Потому что я держу себя в руках. Не позволю тебе увидеть эту часть меня. — Кое-кто совсем недавно говорил, что не против, если я буду смотреть его воспоминания, потому что хочет, чтобы я знал о нём всё? А сам скрывает от меня нечто очень важное, — наигранно строго проговорил мужчина, состроив из себя глубоко обиженного. Но Сичэнь, как всегда, воспринял всё как чистейшую правду и запереживал, что обидел Цзян Чэна. — Прости! Я лишь боялся, что ты прогонишь меня. Когда ты предложил остаться погостить в Ордене, я был так счастлив, что чуть не потерял сознание! Как же я мог потерять такой шанс предстать перед тобой в лучшем свете? — тараторил беспокойно Лань, приподнявшись на локте, не в силах лежать спокойно. Цзян Чэн лишь беззлобно усмехнулся. — Не стоит так переживать, — он положил руку на щеку напуганного Цуру. — Никуда я тебя не прогоню. Ты останешься здесь, со мной. Сичэнь замер. В его взгляде было столько удивления и счастья. Будто он только этого и ждал. Палец Цзяна коснулся мелкой слезы, скатившейся из глаза Цуру. — Я… Извини… Слишком рад это слышать… Не должен был… — захлебывался Лань, не в силах составить полноценное предложение. А затем он улыбнулся. Так ярко и счастливо, как же много радости и облегчения было в этом выражении лица. Он радостно рассмеялся, плюхнувшись на кровать рядом с Цзян Чэном. Он продолжал плакать, смотря в потолок, и не мог перестать чуть истерично посмеиваться. — Наконец… У меня появилось место, которое я смогу назвать своим домом, — прошептал Лань. Цзян был слишком близко, чтобы не услышать. — Так много лет в вечных скитаниях. Столько ролей, столько лиц и мест. И теперь я вновь дома. Лань быстро стёр с глаз слезы, повернулся к Цзян Чэну. — Я бы предложил тебе выйти за меня, но слишком рано, правда ведь? — не прекращая улыбаться, проговорил Сичэнь и сжал в руках одеяло, не в силах сдержать эмоций. — Да, рановато, — кивнул мужчина и тоже улыбнулся. Он и забыл, когда в последний раз ему было так легко на сердце. Свет, наконец, пришёл в жизнь, вместе с этим слишком прекрасным ёкаем. Воздух наполнил лёгкие. Ещё никогда дышать не было так легко и приятно. Даже голова закружилась. Этот ад, длиною в жизнь, закончится сегодня. Цзян Чэн накрыл осторожно ладонь Сичэня, сжимающую ткань. Так мягко погладил, словно боялся причинить боль. Лань тихо выдохнул. — Я испорчу момент, если заговорю об кицунэ Вэе? — спросил аккуратно Лань. — Да, очень сильно, — согласился снова Ваньинь, усмехнувшись. — Тогда не буду. Стоит лечь спать. Сладких снов, моя сбывшаяся мечта, — проговорил Лань, закрыв глаза. Цзян был действительно счастлив, пока перед глазами не пронеслась картина того, как он в гневе выкидывает мешочек, подаренный Сичэнем. Гребаный идиот! Это был подарок давно погибшей матери, крайне важная вещь, которую Сичэнь ему доверил. Как бы Цзян Чэн себя почувствовал, если бы кто-то посмел выкинуть Цзыдянь? Сердце болезненно сжалось. Он еле сдержался, чтобы не рвануть прямо сейчас в лес и не начать искать выброшенное. Где же они находились, когда это произошло? Память вдруг подвела и не выдала совсем ничего. Долбанный Вэй Усянь! — Что-то случилось? — спросил Лань, уставившись на ладонь, которую Цзян Чэн неосознанно сжал с такой силой, что удивительно, что кости остались целыми. — Нет, прости, я случайно, — ответил быстро Цзян Чэн и быстро отвернулся к Сичэню спиной. Тот удивлённо полежал без движения, раздумывая, стоит ли обнять его со спины, но страх сделать нечто раздражающее победил в этой битве. Лань лишь расстроенно отвернулся от мужчины, но всё-таки прижался к нему спиной, не в силах с собой бороться.

***

Утром Цзян Чэн хотел подняться пораньше, но опередить Сичэня было не суждено. Он уже сидел за столом с взявшейся из ниоткуда книгой. Лань медленно бегал глазами по строкам, сосредоточенно впитывая информацию. Изредка на краях его губ мелькала улыбка, выражая лёгкий смешок. Чем он был вызван — не понятно, но наблюдать за подобным — одно удовольствие. Где-то внутри сидел маленький демонёнок, кричащий, что нельзя себя вести подобным образом, надо отказаться от Сичэня, нельзя доверять никому, но Цзян Чэн впервые за последние годы не послушал, отпустил себя и позволил просто наслаждаться, не боясь какой-то возможной боли в будущем. Разве он может причинить боль? Это прекраснейшее существо может лишь обнять и спрятать от жестокого мира. Цзян поднялся с постели и потянулся к одежде, быстро одеваясь. Обычно он не стеснялся ходить в нижних одеяниях при Лане и сейчас ничего не изменилось, просто сразу после завтрака ему хотелось отправиться в лес и поискать пропажу. Лань обратил внимание на мужчину. Мягко улыбнулся, поднимаясь с места. Он плавно прошёл к нему, протянул руки. Ваньинь приготовился к поцелую, но Цуру лишь поправил воротник, аккуратно приглаживая, и вернулся на своё место. Мужчина был возмущён, но внутри проснулось давно забытое озорство. Он быстро вновь неправильно уложил ворот и уселся напротив Ланя, сохраняя абсолютное спокойствие. Цуру, умело разливая чай, поднял взгляд и увидел вновь не уложенный воротник. Расслабленное лицо вдруг нахмурилось, он вновь потянулся и поправил неаккуратность. Раньше Цзян Чэн считал, что такими вот мелкими движениями и устранениями неидеальностей Цуру пытается скрыть то, как сильно хочет коснуться. Но причина оказалась другой (хотя нельзя отрицать, что от части его предложения были верны). Реакция Сичэня повеселила, поэтому на этот раз Цзян быстро расстегнул пуговку на наруче и демонстративно положил руку на стол, делая абсолютно невозмутимое лицо. История повторилась. Мужчина продолжал делать мелкие вещи, способные взбесить перфекциониста. Сичэнь, как и ожидалось, крайне терпелив. Устранял раздражители быстро и без слов. Но когда он в очередной раз поднял взгляд и увидел торчащую прядь, выбивающуюся из собранного пучка волос, выдавил из себя: — Дар небес, ты смеёшься надо мной? — Что? Вовсе нет, — уже с трудом сдерживал улыбку Цзян Чэн. — Как жестоко пользоваться моими слабостями, — покачал обречённо головой Лань. Мужчина поднял чашку и отпил, чтобы на пару секунд улыбнуться и вновь вернуть лицу обычное выражение. Лань неожиданно поднялся со своего места и приблизился. Сел совсем близко. Лица лишь паре сантиметров друг от друга, но заканчивать начатое Цуру не собирался. Смотрел с некоторым голодом на губы, пока его рука змеей подползала к рукаву мужчины и быстро вытаскивала нечто. — Тогда я тоже воспользуюсь кое-какой твоей слабостью, чтобы повеселиться, — прошептал возбуждено Сичэнь, из-за чего Цзян ощутил приятные мурашки по коже. Но Лань поступил совершенно непредсказуемо. В его руке появилось перо, подарённое им самим ранее. Сичэнь поднёс орудие убийств к тонкой коже шеи и начал безжалостно щекотать. Цзян Чэн ранее всегда старался скрыть свою боязнь щекотки, но тут сдержаться не удалось. Он расхохотался, пытаясь вырваться из крепкой хватки. — Молю! Прекрати! Сделаю все захочешь, только остановись! — пищал Цзян Чэн, не в силах сбежать. Он уже валялся рядом со столом, тщетно закрывая голые участки кожи, чтобы они не подвергались жестоким действиям Сичэня. Тот нависал сверху и злорадно улыбался. — Свет мой, разве ты думал о том, как чувствую себя я, когда делал такие раздражающие вещи? Ты должен понести наказание, — шутливо отозвался Лань. Цзян продолжал молить о пощаде, уже задыхаясь от смеха. Но в этот момент в дверь постучали. Тинюй хотел было открыть дверь, но его прервал яростный крик: — Нет! Нельзя! Помощник послушал своего главу, но успел увидеть в щель краешек странной картины. — Ну-ка быстро слезай с меня, — прокричал шёпотом Ваньинь, смахивая слезу с края глаза. Лань чуть обиженно надул губки, но повиновался. Цзян быстро подошёл к двери, выглянул и спросил, чуть запыхавшись после небольшого наказания: — Что-то случилось? Перед помощником предстала крайне интересная картина: тяжело дышащий глава Ордена, с растрепанными волосами и чуть съехавшими верхними одеяниями. Щеки заалели от смеха, а глаза чуть влажные. Чем занимались двое мужчин в комнате, ему было неизвестно, но он уже выстроил в голове некоторую догадку. — Был схвачен нарушитель — Вэй Усянь, проникнувший на территорию Ордена, — поклонился Тинюй, не высказывая никаких подозрений. — Тц, схвачен… Хитрый лис хочет со мной встретиться. Если бы он не захотел попасться, вы бы в жизни его не поймали, — возмутился Цзян Чэн, — И чего ему неймётся? — с этими словами он захлопнул дверь прямо перед лицом помощника, не дав ответить, будет ли на объявлении «наказания», которого не свершится, потому что кицунэ сбежит, как только добьётся своего. — Твоя удача не покинула меня, даже… — он чуть не рассказал про выброшенный мешочек, но вовремя закрыл рот. — Даже огорчает, что я не могу и дальше жить без него. — Куда ж моей удаче от тебя уходить? Пока я рядом, она всегда будет с тобой, — посмеялся Сичэнь. — Крайне странно она у тебя работает. Ведь удача должна исполнять мои желания, а делает только хуже, — цокнул Цзян Чэн и подошёл к зеркалу, чтобы привести себя в порядок и отправиться на встречу. — Удача и исполняет твоё желание. Просто ты сам его ещё не признал, — усмехнулся Сичэнь и подошёл сзади, поправляя одеяния Ваньиня. Тот тяжело выдохнул. — Видимо, мне этого не избежать. — Хочешь, пойду с тобой? — спросил Сичэнь, улыбнувшись. Цзян на пару секунд задумался. — Не стоит, я сам.