О Боже, каково жить тогда было прекрасно

Олежа редко бывал на похоронах.

      Сейчас наверное он третий или четвертый раз в жизни на них. Четырнадцатилетний мальчик стоит с цветами у подъезда, пока выносят сиреневый гроб.       Оля стоит рядом с ним, они оба не знают зачем они здесь и что чувствовать.       Бабушка Валя - соседка по даче и бабушка двух их подруг. Они знали эту старушку около 7-8 лет.        Она видела их еще совсем детьми, она хорошо общалась с их дедушкой и бабушкой - председателями дачного поселка, ну... до того как они оба умерли. Ребятам она давала конфетки и всячески помогала, когда, например, малышка-Оленька в детстве сломала ногу из-за клумбы и ступеньки в три сантиметра высотой. Милая женщина, но все равно - вопрос остается открытым.       Они знают ее не так много, чтобы плакать. Олежа хорошо умеет их выдавливать, он пробовал, надо бы ему такими темпами идти в актерское, но стоит ли это делать... Здесь. Что сказать? Как реагировать? Ее взрослая внучка сдерживает слезы, а ему нужно? Он же... на похоронах как-никак.       Вроде на похоронах плакать можно, но это же не его похороны. Они не настолько близки для слез. Да и вообще - мужчины не плачут, а ему целых четырнадцать лет! он уже взрослый! Но не будет ли это в таком случае издевкой над близкими усопшей?

Если он заплачет - это будет издевкой над усопшей и ее родственников, он наигранно плачет, и вообще тварь дрожащая и прав не имеет.

Если же не будет этого делать - то он бездушная и бесчувственная тварь, что пришла просто чтобы "пожрать нахаляву" и вообще безбожник.

      Что делать? Он передает младшей сестренке букет белых хризантем, чтобы та их положила в гроб. Он этого сам не сделает - он привлечет слишком много внимания своим подбиранием эмоций.        Он стоит рядом с родителями - они оба получили приглашения, и Олеже откровенно страшно с ними находиться. Потому что они очевидно примут противоположные позиции и мать будет упрекать в том, что Олежа был бессердечен, а отец - что все нормально, но мальчик все равно не прав. А потом из-за их перепалки начнутся уже настоящие слезы, которые будет сложно сдержать - но он это сделает, ведь он не хочет же получить по шапке за мягкотелость, и за то, что он такой тряпка.       Нет, не хочет. Он уже итак в стрессовом состоянии, ему еще школьный плакат делать, ведь он хочет получить хорошую оценку, чтобы стать умн... Чтобы поступить в хороший институт на хорошую специальность и уехать куда-нибудь далеко, ведь Олежа - хороший мальчик.       После минуты молчания рядом с гробом, вроде за это время нужно извиняться или что-то сказать на прощание, крышку гроба ставят на исходное место. Парень так и не придумал, что ей сказать, лишь извинился за то, что не знает, как реагировать на ее смерть. Кратко - зато правда. Отец любит, когда Олегсей Михайлович не лжет. Олежа - хороший мальчик.       Но это еще не все! Нужно еще заехать в церковь, для каких-то там ритуалов. Все же Олежа - не самый верующий человек, и не знает всех их традиций.       До церкви нужно доехать... потому он садится в машину к отцу, ведь если не к нему - то дома будет серьезный разговор. Они едут прямо позади черного минивена, куда недавно поместили гроб. Серые, однотипные дома спального района - женщина жила далеко за МКАД-ом, потому каких-либо знакомых мест Олежа здесь не имеет, и просто... просто надеется, что они все поехали в правильном направлении.        Старушка, была действительно глубоковерующей, раз один из ее внуков действительно поет в церковном хоре. Это поражает.       Им дают свечки и бумажные листочки. Ха-ха, забавно, эти капиталисты дают приходящим листочки, чтобы пол не заляпать в воске.       Почему "капиталисты"? Ха-ха, Олежа сейчас стоит прямо напротив маленького магазинчика в углу главного зала церквушки, где можно купить всю эту канитель для лампадок, иконки, свечки за нехиленькую сумму. И кто-то ведь покупает. А лицо у продавщицы наглое-наглое, стоит прямо напротив священника, в главном зале. Конечно же понятно, что деньги нужны, но стоять посреди храма... Даже для такого атеиста, как наш Душнов - это слишком. И эта тягостная на деньги "мадама" будет стоять и смотреть на задницы глубокоскорбящих по умершей, людей... Мерзость.       Оленька уже который раз жалуется на то, что платок постоянно скатывается с головы и ей постоянно приходится его поправлять. Свечки горят, воск падает на клетчатые листочки - прямиком из чьей-то тетрадки. Оля хочет весь воск со свечки накапать на листочек, чтобы ей что-нибудь осталось с этого дня. Обычная детская шалость. Оля продолжает жаловаться, на что Душнов отправил ее к маме, возможно та поможет.       Оленька вскоре возвращается, но уже, на удивление с двумя свечками и довольной мордашкой.       — Хе-хе, смотри! — Девочка довольно улыбается выставляя две горящие свечки. — Мама в туалет ушла, попросила подержать за нее. — Неуместно добавляет она и начинает играться уже с двумя свечками. На душные слова "Огонь деткам не игрушка" Оленька лишь показала язык из вредности.       Со своей свечки все никак не продолжает капать воск, потому та приставила к ней другую свечку, чтобы нагреть воск со стороны. Горячая капля слегка окрасилась в черный и стекла на палец девочки. Фи, воск совсем не горячий! Так что ж его тогда бояться? Она продолжала и продолжала, наклоняла свечку, чтобы та капала на свою бумажку. Тогда как раз прошла уже половина молитвы и ничего интересного так и не произошло.       — Ну все, Оль, хватит, наигралась уже. — Упрекает ту брат, и она все же останавливается. Не хочет же она пожар устроить, да еще и та продавщица стремная на них палит, ярконакрашенная, как учительница Физики у Олежи.       Какой-то из гостей ставит свечку на их подставку, из-за чего огонь почему-то становится сильнее, любопытно. Оленька слегка наклоняет корпус, чтобы лучше разглядеть, и тут... Блять.       Свечка касается противоположного листка, на который Оленька так старательно капала воск. Тот загорается. Девочка в шоке смотрит на близкорасположенные друг с другом свечки и в панике начинает дуть на горящую. Вроде, когда Оля обжигается нужно делать именно так, но в жизни огонь - наоборот - распространяется на второй листок. У нее в руках сейчас два горящих листка и это все происходит в одно лишь мгновение. Действительно глупая - на огонь всегда дуют, когда хотят его распалить, а тушат... Вроде костры тушат, просто наступая на них. Почерневшие листки падают на плитку рядом с ковром, на котором стоит бутик той продавщицы, что даже помочь не хочет. Сука! Девочка начинает быстро-быстро топтать случайное пламя, которое, как на зло приклеилось к подошве ее кросовка. Подоспевший под конец Олежа дотаптывает вторую половину горящего листочка. Где он все это время был?! Она так распереживалась.       — Оль, ты за одну минуту чуть пожар здесь не устроила. — Все еще находясь в шоковом состоянии, констатировал брат. — Я ж только отвернулся... — Нервно посмеивается тот, прикрывая рот ладонью - на похоронах, вроде как, смеяться на принято. Молитва все еще не кончается, сколько уже прошло? За это время тут ребенок чуть не сжег все это место!

      Как же много все-таки фарса в этой религии.

      Мама успела подойти, ничего вроде не заметила. Инцидент длился, может быть минуты 3, почти никто не обратил внимания, хотя маленьким Душновым это немало пощекотало нервишки.

      Интересно, а где отец?

      Хотя, ответ, скорее всего, не заставит долго думать - курить. Он же в последнее время дымит как не в себя, выкуривая чуть ли не по пачке в день. Возможно он только сейчас начинает осозновать последствия развода, а может и нет, черт его знает.       Сейчас гораздо проще просто позавидовать сестре. Мама взяла себя в руки и теперь она в поиске счастливой жизни. Почему-то она хочет найти Оленьке нового отца, мол "как же ребенку без отцовской фигуры жить!", но все же это исключительно мамино решение. Если ей будет с кем-то комфортно, то Олежа за маму просто порадуется. Ей это счастье сейчас необходимо.       За время, проведенное в раздумьях, молитва закончилась. Люди встали в странную очередь, чтобы поцеловать труп напрощание.       — Мам, а что здесь делать? — Заволновавшись спросил Олежа, благо прямо перед ним стояла его мать, а позади сестра, чтобы не чувствовать себя "чужим среди своих - своим среди чужих". Потому что... ему тоже надо мертвеца в лоб целовать? А можно как-то без этого?       Но в тоже время... Если поцелует - не будет ли это считаться сильной привязанностью, которой вроде как к покойнице не было. Но не будет ли слишком по-скотски просто пройти? Но он же мальчик, ему вроде как должны быть чужды чувства. Хотя, видимо Олежа является девиантным мальчиком, раз так сильно переживает.       Та самая внучка перед ним, которая у подъезда не плакала, в конечном счете разревелась. Это было так странно. Она еще с детства казалась ему такой сильной и волевой, а слезу, вроде как, можно пустить только если ничего нельзя изменить... Ну да.       Это так сильно потрясло, что, глянув на тело и поклонившись, выразив скорбь, парень как можно быстрее попытался уйти.       Почти все, что было до ключиц, было прикрыто сиреневой тканью под цвет гроба. Напротив лица умершей, на груди стояла маленькая иконка... Богородицы вроде. Но само лицо...       Оно было по-старчески сморщеным и на удивление желтым, словно недавносгоревшая свечка, возможно даже слегка зеленоватым. Ее веки прикрыты и... И она никогда их больше не откроет.       Так странно, но именно глядя на мертвое тело, Олежа осознает всю суть, понимает недавноушедшую в слезах девушку, ведь... Ведь это смерть.       И это больше никак не изменится. Много букетов с четным количеством цветов расположились у ее ног, скрытых за тканью. Но какой от этого прок?!        Этой старушки больше никогда не будет, она больше никогда не произведет ни один вздох. Это конец.       Сердце заглохло, как старый мотор. Работа легких навсегда остановилась. Глаза больше никогда не откроются, а по телу перестала транспортироваться кровь. Тело истощено, но уже никак не помочь. Мертвым уже не помочь... Таковы реалии! Кто-то появляется, кто-то исчезает, но... Как же болезненно последнее.       Нужно будет после этого еще пойти на кладбище ее закапывать... а это уже так больно.        Странно, но именно в церкви это понятие стало понятным, но лучше не стало. Человека уже не вернуть, но при этом на достойное захоронение потратили немалые деньги, выражая любовь и уважение к умершей.       Крышку гроба закрывают и опять увозят, но на этот раз на кладбище.        Олежа туда уже не поедет, он уже сломался. Он тоже достоин такого уважения! Неужели всем будет не плевать на Олежу лишь после его смерти?       На Олегсея всем плевать, кроме, наверное, сестры. Родителям он нужен, как хороший и послушный мальчик, чье мнение не спрашивают. Одноклассникам он нужен лишь для издевок и подсказок на экзамене. Друзей у него нет.       Видимо таким и будет его итог. Но для этого ему нужно как можно дольше прожить, чтобы было как можно больше знакомых, которые придут скорбить.

И тут зародилась идея.

      — Пап, давай поедем, я уже устал... — Произнес олежа курящему на крыльце отцу. — Эта церковь меня уже морально истощила.       Гораздо проще обвинить во всем церковь, чем сказать, что он просто к этому не готов, ведь... Ведь именно сейчас Олежа понимает, насколько это все бесполезно для живых, но приятно для мертвых.        А Олежа в эту скорбящую компанию просто-напросто не вписывается. Ему гораздо лучше будет лежаться в том самом гробу, кого все целуют, по кому люди скучают...

Хотя, разве будут по такому Олеже скучать?

***

Это было сложно.

      Сегодня его похороны, и это... так ужасно. Не объясняют абсолютно ничего, ведь... Антон не является частью его семьи.       Он же не "жена", не "муж" - хотя в их стране это невозможно. По документам он банально никто для его Олежи. Он впервые чувствовал, насколько сильной было это проблемой.       Они могли любить, быть вместе, поддерживать и помогать друг другу, и на это не нужно было каких либо разрешений от дурацкий "бумажек", он даже ни разу не видет паспорт Олега, и это не мешало! Но... Этой смерти тогда могло и не произойти.       Будь у него документы, Антон бы на постоянной основе находился бы в его палате. Он бы... У него хотя бы тогда было право выбора.       Он итак виноват! Все произошло из-за него! Все было бы хорошо, если бы Олежа никогда с ним не был знаком! Все их знакомство завязано на нелепой случайности, из-за которой все пошло... Что тут говорить, все пошло по пизде.

Они должны были никогда не знакомится!

по крайней мере так близко...

      Да! Они два идиота, которые по собственной упертости делают не так, как нужно! Они шли наперекор всей стране, когда стали вместе. И сейчас, наперекор друг другу... тоже.       Это так мерзко. Понимать, что виновата собственная глупость, нетрезвость обреченных мыслей, банально нервы. И это его вина.

      Все могло быть иначе.

      Они могли помириться... так просто, так легко и непринужденно, ведь...

Ведь они два идиота.

      И что теперь? Он стоит рядом с сырой почвой около деревянного креста. Цветы - искусственные, Крест - скоро, может лет через 5, сгниет, Эмоции... А какие должны быть эмоции?       Церемония уже давно закончилась. Он стоит напротив нового креста среди столь страшного места.       Олежа всегда хотел побывать на своих похоронах... Его бы это огорчило. Два гробовщика, Ольга, тетушка Аполлинария, рыжеволосый мужч... Михаил Душнов вроде. Лишь близкие родственники семьи Душновых, никаких его двоюродных сестер, племянников, лишь Душновы. И он. Стоит за деревом с постепенно увядающим букетом гортензий. Никому не мешает, не срывает церемонию, просто... А что с этим всем делать? Олежа бы вряд ли бы хотел его присутствия... Особенно после случившегося.       Но он этого не хотел! Он правда извинялся! Но Олежа видеть его уже не хочет... Не хотеЛ. Так закончилась их игра в любовь, в поцелуи, в поддержку, во все, что между ними было. Это было так прелестно, красиво, гармонично... Но есть одно ебаное правило - Любовь живет 3 года. И как не пытаться что-либо изменить - Тц, всё пойдёт коту под хвост.       Произошло так много разных событий, что даже... Антон даже забыл причину их ссоры. Возможно это причина просто была спусковым крючком для дальнейших их действий и грядущих событий, но... Но невыносимо стыдно. Ведь даже непонятна причина смерти.

      Ну а что тут говорить, он же не член семьи.

      И причин невообразимое множество, особенно когда ты являешься Антоном. Несчастный случай, попытка суицида, нападение со стороны противников Дипломатора - и это только минимум. И стойкое ощущение собственной вины за этот инцидент. Ведь он к ней причастен. Иначе быть не может.

      На похоронах не было почти никого. Неужели Олежа всем настолько не нужен? Но это ведь не так! Он нужен Антону!...

Который даже не смог предотвратить его смерть...

      Никаких тетушек, двоюродных сестер из других городов, дальних родственников... А были ли они вообще? А был ли весь этот мир? А вдруг все это... даже не знаю. Вдруг это был просто длинный сериал, окончившийся плохой концовкой?! А если Олежи никогда не существовало? А если Антона никогда не существовало? Что если весь этот мир был одной большой сценой, где конец был уже давно предначертан?        В голове все словно распадается на миллионы кусочков с их воспоминаниями. А были ли они вообще? Тараканы лезут в голову, неприятно скверчат, звук склизский, неприятный. Они забираются в голову, словно к трупу. Это бы в любом случае случилось - спустя примерно две недели после захоронения тело уже пожирают отвратительные насекомые.        Но Антон вроде как живой, и слышит он эти звуки у себя под кожей. Сильно отдает в виски. Голова внезапно становится девственно-пустой и не остается ничего, кроме сильного жжения в висках и почему-то пересыхающих, и в тоже время слезоточащих глазах. Ощущается, как по-кусочкам пожирают собственный, надоевший от раздумий, мозг.

       Скверчок. Скверчок-Скверчок. Скверчок-Скверчок. Скверчок. Скверчок.

Ха-ха-ха

МЕРЗОСТЬ.

"Прочь...

Из моей головы, где сферой становится плоскость, Где то горит фейерверк, то тлеет свечка из воска, Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха И не дружат между собой полушария мозга."