Сумрак лжи

                  Галадриэль почти вбежала в дом, не замечая холода, который недавно будто ножом резал её кожу. Напряжение пульсировало в висках, делая каждое движение резким, а ее шаги гулко отдавались в тишине просторного зала. Она резко сбросила плащ, тяжёлый от лесной сырости, и бросила его на спинку стула. Её взгляд быстро скользнул по комнате — цепкий, выискивающий, как у охотника, но дом встретил её равнодушным покоем.       Из соседней комнаты вышла Бронвин. Мягкий свет от камина очертил её фигуру, но настороженное выражение лица выдавало беспокойство.       — Леди Галадриэль, — начала она осторожно, словно боясь потревожить.       — Где Келеборн? — резко перебила её Галадриэль. Голос прозвучал твёрдо, почти требовательно.       Бронвин нахмурилась и на мгновение замялась, будто не решаясь ответить.       — Его сейчас нет, — коротко сказала она, пожав плечами.       Эти слова ударили, как гром среди ясного неба. Его нет. Галадриэль застыла посреди комнаты, а её взгляд затуманился. Пальцы машинально сжались в кулак. Мысли кружились вихрем, одна за другой.       "Значит, его не было дома, когда на меня напал тот незнакомец в лесу. А когда случилось последнее похищение — где он был тогда?"       Воспоминание обрушилось внезапно, как порыв ледяного ветра. Она вспомнила день, когда похитили Клару: это было воскресенье. Галадриэль тогда вернулась домой после посещения школы для бедняков, но Келеборн отсутствовал. Тогда это показалось мелочью на фоне произошедшей трагедии, но теперь этот факт встал перед её мысленным взором с пугающей ясностью.       "Совпадение? Нападение в лесу, похищение, символ на обложке… Всё это связано. Это не случайно."       Картины, увиденного в лесу, вспыхнули в её памяти беспорядочным калейдоскопом: тень среди деревьев, обманчиво тихий шорох листвы… Лицо нападавшего было скрыто под капюшоном, но его движения — быстрые, точные, словно хищные — запечатлелись в её сознании.        "Келеборн? Неужели это был именно он?"       Её губы едва шевельнулись, будто она собиралась произнести его имя, но сдержалась.       — Всё в порядке, миледи? — осторожно спросила Бронвин, делая шаг ближе.       Галадриэль резко выдохнула, словно вспоминая, где находится, и коротко кивнула:       — Всё хорошо, — отрезала она.       Развернувшись, она направилась в сторону библиотеки, полная решимости.       "Ответы должны быть там. Если я найду книгу—то разгадка будет на поверхности!"       Она резко толкнула дверь библиотеки, которая с лёгким скрипом открылась. Высокие полки вздымались перед ней, как башни, скрывающие тайны. Полумрак окутал комнату, смешавшись с терпким запахом старой бумаги. Галадриэль провела пальцами по корешкам книг, перебирая их с нервной поспешностью.       Она вытаскивала одну книгу за другой, быстро пролистывая страницы в поисках знакомого символа, но тщетно — необходимой книги нигде не было.       Мысли Галадриэль хаотично роились в голове, а сердце билось так громко, что казалось, готово было выскочить из груди.       "Кто был в лесу? Почему он знал, где меня найти? Если это Келеборн… он следил за мной?"       Ярость внезапно вспыхнула внутри, горячая, обжигающая. Но она подавила её, стиснув зубы. Её руки замерли на очередной книге, когда послышались шаги.       Галадриэль обернулась, напрягшись, но на пороге стояла только Бронвин.        — Миледи, — тихо, но уверенно обратилась та.        — Что? — в голосе Галадриэль прозвучало раздражение, которое она больше не могла скрыть.       — Прибыл лорд Элронд, — произнесла Бронвин, сделав лёгкий реверанс.       Имя, прозвучавшее в тишине, было как удар грома. Элронд. Галадриэль вспомнила, что сама просила его о встрече. Теперь, возможно, это было к лучшему: она сможет поделиться своими подозрениями и заручиться его поддержкой.       Галадриэль медленно вернула книгу на полку и провела рукой по волосам, словно пытаясь упорядочить мысли.        — Скажи ему, что я скоро спущусь, — коротко ответила она, но взгляд её снова метнулся к книгам, а лицо омрачила легкая досада.       Когда дверь за Бронвин закрылась, Галадриэль задержала взгляд на полках.       "Где эта загадочная книга? Что она скрывает?"

***

      В гостиной особняка царила мягкая, обволакивающая тишина, нарушаемая лишь редким потрескиванием дров в камине. Тёплый свет касался резных панелей и массивной мебели, наполняя пространство уютным теплом, которое, казалось, контрастировало с напряжением, повисшим в воздухе.       Галадриэль переступила порог твёрдым, но уставшим шагом. Пряди выбились из причёски, царапина на щеке напоминала о пережитом, а опущенные плечи говорили о том, что долгий день оставил свой след. Но её глаза, холодные и решительные, словно отказывались подчиняться усталости.       Элронд, стоявший у камина, поднялся, увидев её. Его взгляд сразу задержался на её лице.       — Галадриэль, — начал он, и в его голосе звучала неподдельная тревога. — У тебя оцарапана щека. Что случилось?       Он шагнул вперёд, намереваясь осмотреть её ближе, но она быстро отстранилась, взмахом руки пресекая его порыв.       — Не торопи меня, Элронд, — произнесла она твёрдо. В её тоне звучала усталость, но голос был подобен острому клинку. — Я расскажу. Но сначала дай мне собраться.       Элронд опустился в кресло, на его лице отразилась тревога с примесью любопытства. Он жестом пригласил её присесть, но Галадриэль осталась стоять. Огонь отбрасывал её длинную тень, дрожащую на деревянном полу. Она несколько мгновений молча изучала комнату, словно пытаясь найти ответы в её темных углах, и наконец заговорила:       — Начну с того, что рассказал мне Садок. Он признался, что в день похищения Клары он видел, как она садилась в чей-то экипаж, после ее никто не видел!       Элронд, сложив руки на груди, слушал её внимательно, но выражение лица оставалось настороженным.       —Лорд Халбранд с которым я не так давно познакомилась, по доброте душевной, решил помочь мне, — продолжала она, — он также, как я занимается богоугодным делом, помогая беднякам. От одной старушки, он услыхал важную информацию и сообщил мне.       На лице Элронда мелькнула тень неудовольствия, но он не перебивал.       — Мы отправились к Тильде, знахарке из деревни, — продолжила Галадриэль.— Она указала нам на капище в лесу. Сказала, что пропавших девушек приносили в жертву. Решив проверить, ее слова, сегодня мы отправились в лес.       Её голос дрогнул, но быстро обрёл прежнюю твёрдость.       — Там мы нашли серьгу одной из жертв и символ, высеченный на камне. Элронд нахмурился.       — Символ?       — Да, — её взгляд стал ледяным. — И я видела его раньше, Элронд. В одной из книг Келеборна.       Имя мужа прозвучало в комнате, как удар грома, заставив Элронда напрячься.       — Ты хочешь сказать, что он… — Элронд замолчал, но Галадриэль завершила за него:       — Я не знаю. Но подозрения у меня есть.       Элронд долго молчал, напряжённо обдумывая услышанное.       — Это серьёзное обвинение, Галадриэль, — наконец произнёс он медленно. Его голос прозвучал мягко, но в нём ощущался скрытый упрёк. — Ты уверена?       Она опустила глаза на свои руки, сложенные перед собой, но тут же подняла голову. Её взгляд был полон противоречий: сомнения, гнев, страх, но также и решимость.       — Нет, — призналась она тихо, но её голос не потерял твёрдости. — Но я знаю одно: я не могу оставаться в стороне.       На долю секунды, в комнате повисла гробовая тишина, которую нарушало лишь приглушённое потрескивание дров в камине. Огонь лениво пожирал поленья, и блики пламени, отбрасывали на стены, причудливые тени.       Элронд глубоко вздохнул.       — Это не доказательства, Галадриэль. Тебе нужно больше, чем догадки и совпадения.       Её глаза метнулись к нему с вызовом.       — Ты защищаешь Келеборна?       Элронд выдержал её взгляд, и покачал головой.       — Нет, — спокойно ответил он. — Я хочу сказать, что обвинение в таком деле требует неопровержимых доказательств. Да, Келеборн, возможно, виноват перед тобой, и я слышал… слухи. Но использовать это, чтобы обвинить его в столь ужасных деяниях… Галадриэль, это похоже на месть.       — Месть? — её голос вспыхнул, словно искра в сухой траве. — Это не месть, Элронд! Это истина! Как бы мне было не сложно говорить, но мой муж, возможно, замешан в страшных злодеяниях, потрясших нашу округу!       Он посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом, как будто старался оценить не только её слова, но и её внутреннее состояние. Затем медленно кивнул.       — Хорошо. Но подумай сама: насколько обоснованы твои подозрения? Всё, что ты привела, выглядит косвенным.       — Ты настолько уверен в моем муже? — прервала она холодно, её голос напоминал сталь до предела, разогретую в кузне.       — Уверен, — ответил Элронд твёрдо. — Я знаю Келеборна давно. Знаю его недостатки, но на такое он не способен. Если тебя так беспокоит книга, почему бы не спросить у него напрямую?       Она саркастически усмехнулась, её взгляд стал колючим.       — Напрямую? У Келеборна? Он мастер уклоняться от ответов.       Элронд помрачнел, его губы сжались в тонкую линию.       — Тогда подумай о другом, — предложил он, сменив тон на более осторожный. — Садок говорил, что видел экипаж. Значит, похититель — кто-то из местной знати. Галадриэль напряглась, её голос стал ледяным:       — И кто же, по-твоему, это может быть?       Элронд пожал плечами, но его взгляд оставался настороженным.       — Кто угодно, Галадриэль. Не обязательно Келеборн. Например… твой новый знакомый.       Её взгляд мгновенно стал жёстким, будто холодный ветер вдруг ударил по стеклу.       — Ты хочешь сказать… Халбранд?       В глазах Элронда не было ни страха, ни упрёка, только спокойная настойчивость.       — Я ничего не утверждаю, — сказал он тихо. — Но то, как быстро он отыскал свидетеля, вызывает у меня сомнения!       — Халбранд здесь ни при чём, — перебила она резко. — Когда начались похищения, он ещё даже не появился в нашем округе!       Элронд слегка наклонил голову, обдумывая её слова. Затем кивнул, признавая их.       — Возможно. Но прошу тебя, не доверяй ему слепо. Твоя явная симпатия к нему — очевидна, она может мешать тебе, оценивать ситуацию критически.       Галадриэль отвернулась, её плечи напряглись, как у хищника, готового к броску. Его слова задели её глубже, чем она готова была признать.       — Спасибо за заботу, Элронд, но я знаю, кому доверять.       Он ничего не ответил, только смотрел на неё долго и пристально.       Когда он вышел, оставив её одну в тишине, Галадриэль обессиленно опустилась в кресло. Её взгляд снова упал на догорающий огонь в камине, но мысли были далеко. Тени прошлого и загадки настоящего переплетались в её сознании, как клубок, который она обязана была распутать.

***

      Хоть Элронд так и не поддержал ее теорию о причастности Келеборна, оставаясь скептичным и осторожным в своих суждениях. Но отступать Галадриэль не собиралась. Ее воля, подкреплённая желанием докопаться до истины, гнала её вперёд. Уже собираясь вернуться в библиотеку, чтобы продолжить поиски, она вспомнила, что хотела поговорить с Бронвин.       Служанка вошла почти бесшумно, словно боялась нарушить тишину, царившую в гостиной. Её лицо сохраняло спокойствие, но напряжённый взгляд выдавал внутреннее беспокойство. Очевидно, она слышала недавний спор Галадриэль с Элрондом и не желала испытывать на себе гнев хозяйки.       Галадриэль молча указала ей на кресло.       — Мне нужно поговорить с тобой, Бронвин, — начала она, её голос прозвучал ровно, но властно. — Я хочу узнать о твоём покойном муже.       Лицо Бронвин омрачилось. Она сцепила пальцы на коленях, избегая смотреть на Галадриэль.       — Что именно вас интересует, госпожа? — осторожно спросила она, выдержав паузу.       — Что ты думаешь о его смерти? — Галадриэль наклонилась вперёд, её пристальный взгляд заставил Бронвин нервно сглотнуть. — Местные болтают, что твоего мужа погубила сила древних камней в лесу?       Бронвин слегка вздрогнула, но ответила уклончиво:       — Я не уверена. Все эти слухи о таинственных силах… Я никогда в них не верила.       — А во что ты веришь? — Голос Галадриэль стал твёрже. — Почему он вдруг стал вести себя так, будто в него вселился нечистый?       Женщина опустила глаза и тихо сказала:       — Роб всегда был жестоким. Со временем становился только хуже.       — Ты считаешь, его смерть была естественной и древние духи не причём? — переспросила Галадриэль, метнув на служанку острый взгляд. Бронвин тяжело вздохнула:       — Думаю, это было избавлением. Для меня и моего сына Я благодарна за это… и за то, что в моей жизни появился Арондир. Он спас нас.       — Спас? — в голосе Галадриэль прозвучала острая заинтересованность, её глаза сузились. — От чего именно?       Бронвин напряглась, поняв, что сказала лишнего.       — От… жизненных трудностей, госпожа, — ответила она быстро, её слова прозвучали неуверенно.       Галадриэль не стала возражать, лишь слегка кивнула. Однако её проницательный взгляд оставался тяжёлым.       — Хорошо. Тогда скажи, видела ли ты этот символ? — Она взяла лист бумаги и наспех нарисовала загадочный знак, затем протянула рисунок Бронвин.       Та долго смотрела на изображение, её лоб прорезала морщина. Наконец она покачала головой:       — Нет, госпожа. Никогда не видела ничего подобного.       Галадриэль внимательно наблюдала за служанкой, пытаясь уловить хоть малейший намёк на ложь, но Бронвин казалась искренней.       — А не замечала ли ты чего-то странного в комнате хозяина? — продолжила Галадриэль.       Бронвин растерянно посмотрела на неё:       — Вы имеете в виду этот знак? Нет, госпожа, там ничего подобного не было.       Галадриэль устало откинулась на спинку кресла, её пальцы коснулись висков, будто она пыталась унять пульсирующую боль.       — Если заметишь что-то необычное, сразу сообщи мне.       — Конечно, миледи, — Бронвин склонила голову и направилась к выходу. Уже у двери она остановилась.       — Простите, госпожа. Сегодня утром пришло приглашение на маскарад от леди Мириэль.       Галадриэль устало махнула рукой, не проявив ни малейшего интереса:       — Ты свободна.       Служанка быстро покинула комнату, оставив хозяйку в одиночестве.       Тишина снова заполнила пространство, нарушаемая лишь мягким треском свечей. Мысли о таинственной книге и загадочном символе не покидали Галадриэль. Всё происходящее напоминало кусочки сложной, пока ещё непонятной мозаики.       Она сидела неподвижно, глядя на пламя свечи, мерцающее в полутьме. Её лицо, казалось, было высечено из мрамора, но в глазах горела холодная решимость. Что бы ни скрывалось за этими загадками, она найдет ответы.

***

      Тишина библиотеки встретила Галадриэль ледяным равнодушием. Высокие стеллажи из тёмного дерева вздымались к потолку, как безмолвные стражи, оберегающие тайны, скрытые в старых томах книг. Сквозь узкие окна лунный свет падал серебристыми полосами на пыльные корешки, напоминая дорожки к неизведанному. Воздух был густ и тяжёл, пропитан ароматами старой бумаги и пыли, настолько осязаемыми, что казалось, их можно вдохнуть, словно густой туман.       Галадриэль вошла, её решимость была видна в каждом движении. Она должна была найти загадочную книгу — подтвердить свои подозрения или раз и навсегда избавиться от них.       Её пальцы поспешно скользили по потрёпанным корешкам. Потускневшие названия давно потеряли свою чёткость, но Галадриэль не сдавалась. Её взгляд метался по полкам в поисках знакомого символа — тёмного круга с выжженным центром.       Неожиданно ее внимание привлекла верхняя полка, где книги стояли чуть менее плотно, образуя едва заметный просвет. Попытка дотянуться до них оказалась тщетной: её пальцы лишь скользнули по краю. Сжав губы, она притащила массивное кресло из угла комнаты. Скрип его ножек, нарушивший тишину, прозвучал громко и резко, но Галадриэль не остановилась.       Забравшись на кресло, она вытянулась и нащупала скрытую за книжным рядом доску. Едва заметное давление заставило её податься назад с тихим щелчком. За доской оказался узкий тайник. С большим трудом, встав на цыпочки она, с удивлением, нащупала там небольшую деревянную шкатулку.       Галадриэль осторожно потянулась за находкой, словно опасаясь, что она исчезнет, едва её коснутся пальцы. Шкатулка из потемневшего дерева была украшена вычурной резьбой, узоры которой ей не доводилось видеть прежде.       Она села в кресло, приоткрыла крышку и увидела аккуратно сложенные письма, перевязанные зелёной шёлковой лентой. Развернув первое письмо, она застыла. Имя «Эланор» вонзилось в её сознание, пробуждая угасающие подозрения и складывая их в чёткую картину.       Комната погрузилась во мрак, но Галадриэль быстро зажгла свечу. Её свет дрожал, отбрасывая неровные тени по стенам. Разложив письма на столе, она принялась читать их одно за другим.       Первые письма Нори показались Галадриэль сухими и формальными. Это был просто обмен мыслями между двумя увлечёнными естествознанием и философией собеседниками. Однако, углубляясь в письма все больше и больше, она начала чувствовать: за вежливыми словами скрывались —чувства, которые прорвались сквозь маску учтивости.       С каждым новым письмом тон Нори становился всё более личным. От строгих формулировок она переходила к откровению, обнажая эмоции, которые не могли остаться незамеченными.       Одна строка пронзила Галадриэль, как лезвие:       «Ты — моя радость и моё самое великое страдание.»       Эти слова дышали отчаянием и мучительной любовью. Это была исповедь, лишённая сдержанности, сметающая всё на своём пути.       Сердце Галадриэль билось тяжело, каждое новое письмо усиливало гнев и унижение, накатывающие на неё волнами. Келеборн лгал ей. Уверял, что это была мимолётная привязанность, не заслуживающая внимания. Но эти строки... Они не оставляли места для сомнений.       Кульминацией стало письмо, датированное тремя днями тому назад. Оно уже не было простой декларацией чувств — это была мольба:       «Я не могу больше ждать. Если ты не решишься, я погибну от этой любви.»       Слова жгли, как раскалённый металл, а образы молящей и страдающей девушки врезались в её сознание. Это была любовь, настолько сильная, что разрушала всё на своём пути.       Галадриэль дрожала от гнева, но последний удар ждал её на дне шкатулки. Под письмами Эланор лежал лист, исписанный нервным почерком, который она узнала мгновенно. Это был почерк Келеборна. Его письмо началось словами, от которых замерло её сердце:       «Моя дорогая Нори, твоя любовь — единственное, что делает мою жизнь светлой.»       Келеборн жаловался на "пустую жизнь" и "холод"дома, намекая на то, что их союз давно лишён тепла. А последняя строка уничтожила остатки её веры в него:        «Я больше не могу возвращаться к той, к кому чувствую лишь ледяное равнодушие.»       Галадриэль с трудом подавила вскрик. Это было слишком. Каждое слово, словно удар молота, разрушало остатки уважения к мужу.       В последней строке он писал о намерении обсудить со стряпчим вопросы "официального освобождения". Галадриэль отпрянула, как будто письмо обожгло ей руки. Он хотел уйти. Лгал ей, что раскаивается, а сам мечтал уйти к другой женщине!       Её руки дрожали, листы трепетали под ее дыханием, которое стало резким и рваным. Пламя свечи колебалось, словно разделяя её внутреннюю бурю. Гнев вспыхнул пожаром, оставляя после себя только обугленные обломки чувств.       Но когда пламя в душе утихло, осталась пугающая, всепоглощающая пустота. Мир, в котором она жила, оказался разрушен.       — Как он мог… — её голос был едва слышен, наполненный недоверием и горечью.       Её ногти впились в бумагу, глаза блестели от сдерживаемых слёз, но она не позволила им пролиться. Тишина в комнате давила, становясь невыносимой. Галадриэль знала: с этого момента её жизнь изменится. В ней изменится абсолютно всё.

***

      Она сидела на холодном полу библиотеки, крепко прижимая к груди письма, которые превратились для неё в символ предательства и боли. Вспышка желания уничтожить их — бросить в камин, стереть их из памяти огнём — внезапно овладела ею, но внутренний голос остановил её. Возможно, это был остаток здравого смысла, а может, потребность сохранить доказательства, которые могли ещё пригодиться.       Собрав остатки воли, она аккуратно сложила письма обратно в шкатулку. Её движения были медленными, словно каждое усилие отнимало у неё последние силы. Вернув шкатулку в тайник, она поправила скрывавшую его доску и оттащила кресло на прежнее место.       Тишину библиотеки нарушил внезапный скрип двери. Галадриэль замерла, резко обернувшись. В дверном проёме стоял Келеборн. Его фигура выделялась на фоне полумрака, освещённая лишь обманчивым светом свечей. Она почувствовала, как в ней закипает желание подойти к нему и выплеснуть свою ярость — хотя бы звонкой пощёчиной.       — Что ты здесь делаешь? — его голос прозвучал подчеркнуто спокойно, но в глазах мелькнуло подозрение.       Галадриэль поднялась, выпрямившись, и моментально нашлась:       — Пришла за расходной книгой.       Келеборн слегка нахмурился, но быстро вернул на лицо маску привычной невозмутимости. Он кивнул на кресло:       — Присаживайся.       Она села, неохотно опускаясь на край, как будто любое приближение к нему было болезненным. Её руки крепко сжимали подлокотники, а взгляд стал острым, как клинок.       — Галадриэль, — начал он, избегая её глаз, — мне жаль. Я был несправедлив прошлой ночью. Моя злость была продиктована ревностью, но ты не заслужила моих обвинений.       Его голос звучал ровно, слишком безупречно, словно эта речь была заранее отрепетирована. Она смотрела на него, чувствуя, как внутри медленно, но верно поднимается новый виток гнева.       — Особенно жаль, — продолжил он, не замечая её молчаливой ярости, — что я поставил под сомнение твоё общение с лордом Халбрандом. Он, судя по всему, достойный человек. Я был неправ, запрещая тебе видеться с ним.       При упоминании Халбранда глаза Галадриэль блеснули, но лицо осталось безмятежным. Она лишь чуть заметно стиснула зубы.       — Я слишком устала для обсуждений, — холодно произнесла она, поднимаясь.       Келеборн замешкался, его лицо отразило секундное удивление. Но Галадриэль, подойдя к двери, вдруг обернулась. В её голосе звучала сдержанная вежливость, за которой пряталась стальная решимость:       — Кстати, я вспомнила одну старинную книгу с выжженным кругом на обложке. Она была у тебя. Могу ли я взглянуть на неё?       Его пальцы на спинке кресла дрогнули, и в глазах мелькнуло напряжение.       — Ты про ту, что о кельтских сказаниях? — уточнил он, стараясь казаться равнодушным. — Ты ведь раньше не интересовалась подобным.       Галадриэль позволила себе лёгкую паузу, стараясь, чтобы её слова звучали более небрежно:       — Я видела похожий символ в деревне. Любопытно, что он может значить.       Его взгляд затуманился на мгновение, но голос остался спокойным:        — Ты, наверное, ошиблась. Этот символ принадлежит Балору, существу из кельтских легенд. Вряд ли его можно встретить здесь.       Её глаза прищурились, как будто вглядывались в самую его душу.        — Возможно, — коротко отозвалась она. — Но я всё же хотела бы взглянуть.       Келеборн немного напряг плечи, но его ответ прозвучал безмятежно:       — К сожалению, этой книги сейчас нет.       На её губах мелькнула усмешка.       — Жаль.       Она развернулась, направляясь к выходу.       — Спокойной ночи, Галадриэль, — произнёс он ей вслед, с теплотой, которая звучала почти искренне. — Всё у нас будет хорошо.       Она не обернулась. Её шаги звучали ровно, но кулаки, сжатые до боли, выдавали бушующую внутри бурю.       Оказавшись в коридоре, Галадриэль остановилась, прижавшись спиной к холодной стене. Её глаза закрылись, и из груди вырвался медленный, рваный вздох. Гнев обжигал её изнутри, но в этот момент она осознала главное: Келеборн перестал быть для неё мужем. Теперь он стал её врагом.       Её дом больше не был прибежищем. Он превратился в поле битвы. А для того, чтобы выжить, Галадриэль придётся превзойти врага.

***

      Галадриэль захлопнула дверь своей комнаты и, едва дыша, потянулась к оконным задвижкам. Ей казалось, что стены стремительно сужаются, сжимая грудь, словно стараясь лишить её воздуха. Сердце билось в груди с такой силой, будто готово было вырваться наружу. Она рывком распахнула окно, и ледяной октябрьский воздух хлынул в комнату, ударив ей в лицо и спутывая волосы. Однако она будто не замечала этого.       Голова кружилась, мысли метались, как дикие птицы в ловушке. Перед её глазами вновь и вновь вспыхивали образы событий прошедшего дня. «Он лгун!» — звенело в её голове. Келеборн лгал ей о Нори, лгал о раскаянии, лгал, пока готовил нож предательства, чтобы вонзить его в её спину.       Но теперь Галадриэль начала подозревать, что он не просто лжец, но и преступник. Она вспоминала его увиливающие ответы, слабые оправдания, его взгляд, который каждый раз ускользал от её прямых вопросов. «Если он способен так долго и искусно лгать, способен ли он на убийство?» — эта мысль заставила её сжать пальцы на подоконнике так крепко, что побелели костяшки.       Она вспомнила слова Халбранда: «Такой бросит при первой возможности». Тогда они показались ей грубыми, даже циничными. Но сейчас... Сейчас они разрывали её сердце острым ножом правды.       «Что же делать?» — мысленно металась она, отчаянно ища выход. Обвинить Келеборна? Кто ей поверит? Прямых доказательств у неё нет. А он, узнав о ее намерениях, еще, чего доброго, выставит ее умалишенной! Он уже доказал, что способен на всё.       Резкий порыв ветра с улицы ворвался в комнату, сметая бумаги со стола. Галадриэль закрыла глаза, глубоко вдохнув, пытаясь совладать с паникой. Однако в глубине её сознания мелькнула другая мысль.       «Может, это моя вина?» — на миг ей стало невыносимо горько. Она вспомнила, как годами прощала Келеборну мелкие обманы, закрывала глаза на его слабости, предпочитая верить в лучшие стороны мужа. Своей мягкостью, терпением, своими уступками она позволила ему обесценивать себя.       Но и она была не святой. Душу её разъедали запретные чувства к Халбранду — страсть, в которой она боялась признаться даже самой себе. И всё же, в отличие от Келеборна, она не нарушила своего слова, не переступила черту. Она подавляла в себе это желание, сохраняя остатки чести. А он... Он каялся, но лгал.       Эти мысли внезапно привели её в состояние полной ясности. Галадриэль резко выпрямилась, и на её лице появилась жестокость.       — Больше нет, — прошептала она едва слышно.       Её решимость окрепла, и гнев, смешанный с болью, потребовал выхода. Ей нужно было что-то разрушить, что-то уничтожить, чтобы почувствовать хоть крупицу освобождения.       Её взгляд упал на фарфоровую статуэтку на полке. Не раздумывая, она схватила её дрожащими пальцами и швырнула об стену. Треск разлетающегося фарфора эхом отозвался в комнате. Осколки разлетелись по полу, как отражение её разбитого сердца.       Она опустилась на колени, обхватив голову руками. Несколько минут сидела так, прислушиваясь к затихающей буре внутри себя. Постепенно ярость сменилась холодной решимостью.       Её лицо стало строгим, взгляд — стальным.       — Я выведу его на чистую воду, — сказала она себе тихо, но с убеждённостью, способной пробить скалу.       Она больше не будет жертвой. Отныне её сердце станет холодным и твёрдым, как закалённый клинок.       Её взгляд упал на стол, где среди разбросанных бумаг лежало приглашение на маскарадный бал у Мириэль. Галадриэль подняла карточку бежевого пергамента, медленно читая строки витиеватого текста.       Её глаза прищурились. Теперь это было не просто приглашение — это был шанс. Возможность сделать первый шаг к новой жизни, в которой она больше не позволит никому унижать себя.       Сжав приглашение в руке, она выпрямилась. Бал станет её сценой, её началом. И в этой новой жизни она будет жить так, как сама того захочет.

***

      Последующие три дня для Галадриэль пролетели в тумане. Она избегала мужа, не желая даже притворяться, что примирение возможно. Также она сторонилась Халбранда, чей неожиданный жест галантности потряс её до глубины души.       На утро второго дня слуга принес в поместье огромный букет цветов — свежих, ярких, словно вобравших сияние ушедшей весны. В прилагающейся записке Халбранд сдержанно справлялся о её самочувствии, не добавив ни единого лишнего слова. Когда букет поставили в вазу в общей гостиной, Галадриэль украдкой наблюдала, как Келеборн, едва взглянув на цветы, с трудом подавил досаду. Он не спросил, откуда они, не произнёс ни единого слова. Этот немой гнев вызвал у неё короткую усмешку, но стоило остаться одной, как её лицо помрачнело.       Тревога нарастала, поглощая мысли. Что делать с найденными письмами мужа, с подозрениями, что он причастен к убийствам? Она пыталась убедить себя, что месть недостойна, но могла ли она оставить лжеца и преступника безнаказанным?       Разговор с Арондиром лишь усилил её сомнения. После долгих уговоров он вспомнил, что в день исчезновения Клары Келеборн, действительно, покидал поместье. Однако сопровождал его не он, а конюх Хьюго, который сейчас гостил у сестры. Этот факт, как очередной кусочек пазла, складывался в тревожную, зловещую картину.       Решимость Галадриэль была непоколебима. Она готовилась к балу, словно к битве. Своим строгим голосом она поручила Бронвин передать Келеборну, что задержится и чтобы он ехал к Мириэль один.       — Я подъеду позже, — сухо добавила она, не удостоив объяснений.       Когда девушка вернулась, Галадриэль уже сидела перед зеркалом, откинув золотистую прядь с лица.       — Принеси платья. И приготовь всё для причёски, — распорядилась она, не терпя возражений.       Бронвин послушно открыла гардероб и стала выкладывать наряды. Её руки перебирали шёлк, атлас, парчу — ткани светлых, привычных для Галадриэль оттенков.       — Может, золотистое с узором из листьев? Или небесно-голубое? Оно так красиво подчёркивает ваши глаза...       — Достань тёмное. Бархатное, — отрезала хозяйка, не отрывая взгляда от зеркала.       Служанка замерла, удивлённо взглянув на неё.       — Госпожа, вы никогда его не надевали. Оно... слишком мрачное.       Галадриэль повернулась, и её взгляд был холодным, как лезвие клинка.       — Ты слышала?       Бронвин дрожащими руками достала из гардероба платье глубокого бордового оттенка. Его бархатные складки мягко струились, на груди блестел низкий вырез, а прозрачные рукава были украшены вышивкой в виде змей, сплетающихся в сложный узор.       — Это платье… — начала служанка, но Галадриэль прервала её:       — Оно идеально. Помоги мне.       Склонив голову, Бронвин подала платье и стала поспешно помогать Галадриэль облачиться в него. Бархат подчёркивал её тонкую талию и хрупкость фигуры. Закончив, девушка поправила ленты на лифе.       — Может, добавить украшение? Гребень с жемчугом?       — Нет. Принеси тиару. Чёрную, с опалами. И бархатную ленту на шею.       Когда Бронвин вернулась, Галадриэль уже укладывала волосы: высокие локоны, с несколькими прядями, ниспадающими на плечи. Закрепив тиару и застегнув ленту, она произнесла:       — Теперь начинается новая жизнь.       Бронвин хотела что-то сказать, но остановилась. Хозяйка выглядела величественно и пугающе, и она не решилась ей возразить.       Галадриэль бросила последний взгляд в зеркало и встала.       — Я готова, — произнесла она, направляясь к двери.       Бронвин только смотрела ей вслед, думая, что никогда прежде не видела её такой.

***

      Лошади неспешно везли её через вечернюю мглу. Галадриэль сидела у окна, наблюдая, как тёмные деревья сливаются с сумраком. Её пальцы слегка касались обивки сиденья, а мысли работали, как часы.       Каждая деталь, каждый шаг её плана выстраивались с холодной точностью. Её действия больше не будут сдерживаться условностями.       Она вспомнила письмо Халбранда. Его лаконичная записка казалась ей одновременно искренней и осторожной. Он будет полезен. Он — единственный, кто может помочь ей раскрыть правду. Элронд с его слепым доверием лишь мешал, прикрываясь верой в честь.       Келеборн... его имя звучало в мыслях Галадриэль тяжело, словно удар колокола. Вопросы множились. Он — преступник? Зачем он убивал? В угоду темной силе? Чтобы потешить внутреннего зверя?       Неожиданно она вспомнила о Нори, о юной влюбленной дурочке, которая понятия не имеет, с каким чудовищем она связалась! Да ведь он вполне может навредить ей, и глазом не моргнув.       Тяжело вздохнув, Галадриэль приняла непростое решение — она должна поговорить с Нори. Сама мысль об этом вызывала у неё внутреннее сопротивление, но другого выбора не было. Девушка должна знать, что человек, которому она слепо доверяет, способен на предательство и, может быть, даже на убийство.       Экипаж замедлился, и перед ней открылось поместье Мириэль. Окна светились золотистым светом, изнутри доносилась музыка.       Галадриэль вдохнула, заставляя себя отбросить сомнения. Теперь она знала, что делать. Маскарад станет ареной для её игры. Келеборн уже сделал свой ход. Но следующая партия останется за ней.

***

      Карета замерла перед входом в поместье, гравий под колесами тихо заскрипел, а лакей, привычным изящным движением, распахнул дверцу, протягивая руку Галадриэль. Она без спешки ступила на ступеньки и, касаясь пальцами тяжелых складок бархатного платья, направилась к высоким дверям.       Серебристые орнаменты на створках переливались в свете масляных фонарей, и когда двери распахнулись, её окутали тепло и роскошь. Воздух был насыщен запахами вина, восковых свечей и утончённых дамских духов. Взгляд Галадриэль задержался на расписных потолках, где бушующие волны и тонущие корабли будто оживали под мягким мерцанием люстры из стекла и жемчужин. Барельефы с сиренами и чудовищами смотрели с высоких стен, а пол зала напоминал морскую гладь — мозаика из синих, золотых и серебряных плит переливалась, словно солнечный свет на воде.       Парадный зал наполнился шёпотом, когда она появилась в проёме. Головы гостей поворачивались, взгляды задерживались на ней, но Галадриэль, высоко подняв подбородок, не обращала на них внимания. Её платье — бордовый бархат, дополненный чёрной тиарой и тонкой бархатной лентой на шее — казалось дерзким контрастом в окружении светлых и пастельных нарядов дам.       Мириэль первой вышла ей навстречу. Герцогиня, словно ожившая морская богиня в своём голубом платье, украшенном серебром, окинула её оценивающим взглядом и улыбнулась.       — Галадриэль, — ее голос был ровным, но в нём сквозило удивление. — Смелый выбор наряда.       — Каждый вечер диктует свои правила, герцогиня, — отозвалась та холодным голосом.       — Если бы я вас не знала, то решила бы, что вы намерены бросить вызов. Вот только кому?       Галадриэль промолчала, оставив вопрос Мириэль без ответа. Она прошла дальше, не задерживаясь, её спина оставалась прямой, шаги — неспешными, но уверенными. Шепот гостей, обсуждающих её внешний вид, был еле слышным гулом на фоне громкой музыки.       Глаза Галадриэль скользили по залу, выхватывая знакомые лица. Нори, словно лесная фея в изумрудном платье, танцевала с Элрондом, её смех звенел, как мелодия ручья, а Поппи, стоявшая неподалёку, выглядела куда более скованной, кавалера для нее, не нашлось. Диса в своём кораллово-желтом наряде, стояла чуть в стороне, и тихонько переговаривалась со своим супругом — Дурином. Глядя, на выражения лица, этих двоих, не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что между ними идет напряженный спор.       И всё же она искала другое лицо. Его лицо. Но Халбранда нигде не было. Мелькнувшее разочарование тут же сменилось досадой. Неужели он не пришёл? Она сжала бокал шампанского, который ей подал слуга, и сделала небольшой глоток. Пьянящий вкус напитка слегка успокоил, но мысли тут же вернулись к Халбранду. Он был нужен ей не просто как собеседник — его хладнокровный ум и способность видеть больше, чем другие, могли стать незаменимыми. Элронд, несмотря на свою проницательность, слепо верил в добродетель Келеборна.       Келеборн... Его имя отозвалось в сознании резким звоном, как удар колокола. Она ощутила его присутствие ещё до того, как заметила его среди гостей: маска цвета стали и серый камзол делали его почти невидимым в тени колонн. Их взгляды пересеклись на миг, но она тут же отвернулась, погрузившись в свои мысли.       — Прекрасный вечер для тех, кто умеет притворяться, не так ли, леди Галадриэль? — раздался рядом мягкий голос Келембримбора.       — И для тех, кто терпит, — ответила Галадриэль, не оборачиваясь.       Он улыбнулся, в его взгляде мелькнуло что-то мягкое, почти дружеское.       — А что делаете здесь вы, миледи? Терпите или притворяетесь?       Она повернулась к нему, глаза её блеснули холодной насмешкой.       — Ни то, ни другое. Я просто наблюдаю.       — Значит, мы исключение, — усмехнулся он. — Признаюсь, я слишком стар для этих маскарадов. И я смертельно устал претворяться! Человек должен иногда показывать свою истинную натуру — это полезно, знаете ли.       Не успела Галадриэль ответить, как рядом с ними неожиданно оказался Келеборн. Он подошёл так тихо, что Келембримбор едва успел отступить, заметив его только в последний момент.       — Ты не танцуешь? — спросил Келеборн, его голос звучал напряжённо.       — А ты спрашиваешь из любопытства или беспокойства?       — Возможно, из-за того и другого, — резко ответил он.       Келембримбор, уловив напряжение между ними, отступил на шаг.        — Прошу извинить меня, я совсем запамятовал, что обещал один танец, нашей радушной хозяйке, ее светлости герцогине!       Он поспешно удалился, оставив их наедине.       — Тебе не идёт это платье, Галадриэль! Оно слишком откровенно! Какая муха тебя сегодня укусила? Все, только и судачат о нас! — голос Келеборна дрожал от раздражения.       Галадриэль, насмешливо ухмыльнулась. Слова мужа позабавили ее.       — Не делай из мухи слона, Келеборн, — парировала она, делая глоток шампанского. — Тебе, как джентльмену, не пристало обсуждать дамский гардероб. Кроме того, соседи, ведь не так давно болтали и твоей сердечной привязанности, но я, как и подобает, верной супруге, выдержала эти пересуды! Теперь, пришла твоя очередь терпеть!       Он посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом.       — Надеюсь, сегодня больше не будет иных сюрпризов? — тихо произнес Келеборн, на его лице играли желваки и он усилием воли, подавлял гнев.       Она взглянула на него холодно, и слегка ухмыльнулась        — Надейся.       Раздраженно тряхнув головой, он отошел в сторону, оставляя её в одиночестве.       Галадриэль не проводила его взглядом. Вместо этого она снова обратила внимание на Нори танцующую с Элрондом. Игра только начиналась.

***

      Она продолжала наблюдать за Нори, намереваясь заговорить с ней, но стараясь выбрать подходящий момент. Девушка выглядела необычайно веселой и даже окрыленной. Нори постоянно смеялась, изредка оглядываясь по сторонам. Галадриэль заметила, как она осторожно двинулась к выходу, словно стремясь уйти незаметно. Возможно, это был всего лишь поход в уборную, но что-то в её манере заставило Галадриэль последовать за ней. Она сделала несколько шагов, но внезапно замерла, услышав едва слышный голос у самого своего уха:       — Вы, кажется, избегаете меня?       Галадриэль резко обернулась, и увидела Халбранда, стоящего у нее за спиной. Он стоял так близко, что ей пришлось слегка отпрянуть, чтобы не столкнуться с ним. Его низкий, бархатный голос всё ещё звучал в её ушах, и этот тон — мягкий, но вызывающий, — будто проникал в самые её мысли.       Она взглянула на него, и невольно задержала дыхание. Халбранд выглядел так, будто только что сошёл с полотна, изображающего порочного принца — опасного, загадочного, и чересчур уверенного в своём обаянии. Его костюм был безупречно элегантным: тёмный сюртук с тонкими золотыми деталями подчеркивал его мускулистую фигуру. Но взгляд Галадриэль невольно скользнул вниз, к рубашке. Она была чуть расстёгнута, что бросалось в глаза своей дерзостью и не соблюдением правил приличия. Остальные мужчины в зале застегивали свои на все пуговицы, демонстрируя строгую сдержанность. А он? Его ворот был слегка расстегнут, открывая взгляд на загорелую кожу и едва заметную тёмную поросль на груди.       Этот вызывающий штрих был как вызов обществу, как сигнал его внутренней необузданности, и Галадриэль не могла не оценить эту смелость. Её взгляд задержался там дольше, чем следовало бы, и она ощутила, как в её груди рождается странное, горячее чувство.       Халбранд уловил её внимание, и в уголках его губ заиграла лёгкая, лениво-довольная улыбка. Он приблизился, наклоняясь так близко, что Галадриэль почувствовала тепло его дыхания. Его глаза, тёмные и глубокие, словно изучали её, проникая в самые глубины.       Он протянул руку, взяв её ладонь. Его пальцы были теплыми, сильными, а движение — почти нарочито медленным, как будто он наслаждался этим моментом. Халбранд медленно поднял её руку к своим губам, и Галадриэль замерла.       Его поцелуй был лёгким, едва ощутимым, но от этого ещё более интригующим. Его губы задержались на её коже чуть дольше, чем диктовала бы вежливость. Это был жест, в котором читалась скрытая чувственность.       Они отошли к стене, подальше от танцующих пар и вечно любопытных взглядов гостей, но даже там их присутствие не осталось незамеченным. Халбранд легко опёрся плечом о мраморный выступ, выглядя так, словно полностью владел ситуацией. Он бросил на Галадриэль взгляд, в котором читалось одобрение, смешанное с лёгкой провокацией.       — Вы сегодня необычайно… — он задержал паузу, словно подбирая нужное слово, — аппетитны.       Его глаза медленно скользнули по её фигуре, словно он любовался не платьем, а той уверенной осанкой и огнём в глазах, которые выделяли её среди остальных. Галадриэль приподняла бровь, но вместо смущения вдруг разразилась громким, почти дерзким смехом. Звук её смеха разлетелся по залу, и несколько ближайших гостей, включая Дису, обернулись на них. Она, тут же, недовольно поджала губы, а Галадриэль, заметив это, лишь засмеялась еще громче.       — Вы, кажется, наслаждаетесь моментом? — отметил Халбранд с лёгкой улыбкой, скрестив руки на груди.       — А вы? — парировала она. — Неужели смущены?       Он чуть наклонился ближе, позволяя тёплому баритону укутать её словно шелк.       — Смутить вас — задача не из лёгких, но мне начинает казаться, что именно этого я хочу.       Галадриэль взглянула на него искоса, её губы изогнулись в тонкой улыбке.       — Я благодарю вас за букет, — сказала она, понизив голос так, что он стал почти шёпотом. — Вы всегда так переживаете, поцеловав женщину? Неужели никогда прежде не волочились ни за одной юбкой?       Она знала, что её слова попадут прямо в цель, и увидела, как на его лице мелькнуло удивление. Его бровь чуть приподнялась, а взгляд стал ещё острее.       — И это говорит мне женщина, чья преданность узам брака так знаменита? — его тон был одновременно ироничным и испытующим.       — Всё меняется, — ответила она просто, и её глаза вспыхнули вызовом.       Несколько секунд между ними воцарилась тишина, наполненная странной напряжённостью. Их взгляды скрестились, словно в поединке, но в этом не было вражды — лишь искра, которая с каждой секундой разгоралась всё сильнее. Халбранд смотрел на неё, будто пытался изучить её до глубины души, и его взгляд был таким пристальным, что Галадриэль почувствовала, как её сердце на мгновение пропустило удар.       — Всё меняется, — повторил он тихо, как будто пробуя её слова на вкус.       Он выпрямился, подняв бокал, и его улыбка стала шире, почти довольной.       — За перемены, — сказал он, чокаясь с её бокалом.       Галадриэль чувствовала, как её кожа горит там, где его взгляд задерживался слишком долго, и внутри неё всё будто пульсировало под этим невидимым напряжением.       Она, сдержанно улыбнулась, и склонилась к Халбранду еще ближе, её голос заметно смягчился, приобретая оттенок доверительности:       — У меня есть подозрения. Вы должны мне помочь.       Он усмехнулся, слегка качнув бокал в руке, и с лукавой усмешкой ответил:       — Леди Галадриэль, раз уж вы сегодня соблазнительны, как сам чёрт, не заставляйте меня говорить о серьёзном. Это было бы невыносимо скучно.       Её губы тронула едва заметная усмешка, но прежде чем она успела что-либо ответить, рядом с ними появился Келембримбор под руку с Мириэль. Его лицо сохраняло светское дружелюбие, но в глазах промелькнуло явное недовольство.       — Мой, дорогой друг, — он широко улыбнулся Халбранду. — Куда же вы запропастились? Герцогиня надеялась услышать ваш совет, касательно благоустройства речной пристани!       Поняв, что разговор с Халбрандом продолжить не удастся, Галадриэль извинилась, коротко кивнув, и ушла, оставив его, Келембримбора и Мириэль наедине.       Галадриэль, направляясь в сторону уборной, чувствовала, как её раздражение нарастающим комом скапливается в груди. Мысли путались, словно борьба двух противоборствующих сил. Она не могла решить, стоит ли говорить с соперницей или оставить всё как есть, но судьба решила за неё.       В узком коридоре, освещённом мягким светом свечей, ей навстречу неожиданно выскочила сама Нори. Девушка остановилась, едва заметив её, и сделала попытку незаметно обойти. Но Галадриэль преградила ей путь, шагнув вперёд.       — Подожди, — её голос прозвучал так властно, что Нори, казалось, невольно подчинилась.       Галадриэль окинула её внимательным взглядом. Нори была в своём фантазийном маскарадном костюме, отражающем её непосредственную, юную натуру: лёгкое платье, украшенное листьями и блёстками, словно она была духом весеннего леса пикантно контрастировал с тёмным нарядом самой Галадриэль.       — Вы что-то хотели, миледи? — осторожно спросила Нори, её глаза тревожно искрились, но в них всё ещё читалась попытка сохранить спокойствие.       Галадриэль, сдерживая внутреннюю бурю, смотрела на девушку. Перед её мысленным взором мелькали отрывки писем, которые связывали её мужа с этой молодой женщиной.       — Да, — наконец проговорила Галадриэль, её голос звучал низко, почти шёпотом. — Хочу предупредить тебя.       Нори слегка напряглась, её руки едва заметно сжались в кулаки.       — О чём?       — О Келеборне, — Галадриэль сделала паузу, будто обдумывая каждое слово. — Будь с ним осторожна.       Глаза Нори расширились, лицо выражало смесь удивления и растерянности.       — Осторожна? Почему? Что вы имеете в виду?       Галадриэль не ответила сразу, глядя на Нори, словно пытаясь прочесть её истинные чувства. Её гнев всё ещё клокотал где-то на заднем плане, но она подавила его.       — Просто будь осторожна, — повторила она. Её голос прозвучал резче, чем она намеревалась. — Запомни, он может быть опасен!       Нори отступила на шаг, нахмурившись.       — Я не понимаю. Если вы хотите сказать что-то важное, говорите прямо!       Но Галадриэль не стала продолжать. Вместо этого она бросила на Нори последний холодный взгляд, развернулась и последовала обратно в зал, её платье, словно тёмное облако, скользнуло следом.       Нори осталась стоять посреди коридора, раздраженно глядя ей вслед. Её губы приоткрылись, будто она собиралась что-то сказать, но слова так и не сорвались с её уст.

***

      Музыка наполняла зал легкой мелодией контрданса. Галадриэль танцевала с Элрондом, изящно скользя по паркету в такт музыке. Её платье струилось мягкими волнами, а сложный узел на волосах поблёскивал в свете хрустальных люстр. Элронд говорил о предстоящей поездке, но её мысли витали далеко.       Она чувствовала взгляд — тяжёлый, обжигающий, словно огонь, который жадно пожирает сухое дерево. Халбранд стоял в стороне, с бокалом вина, и не сводил глаз с её движений. Даже мельком глядя на него, Галадриэль ощущала, как его внимание окутывает её, заставляя сердце биться быстрее.       Когда танец закончился, Элронд с лёгким поклоном отошёл, а Галадриэль направилась к столу за бокалом шампанского. Она сразу заметила, как Халбранд подошёл к ней. Его присутствие ощущалось, как густой, тягучий пьянящий туман, заполняющий все пространство вокруг.       — Прекрасный танец, миледи, — произнёс он, его голос был низким и мягким, как шёпот ночного ветра. — Хотя мне показалось, вы слишком сдержанны. Или это стиль контрданса таков?       Она повернулась к нему. В её взгляде мелькнула ирония, смешанная с едва уловимой игривостью.       — Контрданс не требует лишнего, — ответила она, не отводя глаз. — Это не вальс.       — Верно, — усмехнулся он, а в его глазах блеснула насмешка. — Но вальс, по крайней мере, оставляет место для страсти. Или вам такое неинтересно?       Галадриэль не сразу ответила. Она подняла бокал, сделала небольшой глоток, и холодное тепло шампанского растеклось внутри, но не согрело её по-настоящему. Её взгляд снова встретился с его.       — Вы так уверены, что знаете, что мне интересно? — спросила она, её губы изогнулись в лёгком вызове.       — Уверен, — ответил он, чуть склоняясь ближе, его голос стал ниже, почти бархатным.       Её пальцы чуть крепче сжали бокал, и она невольно задержала дыхание. Их тихая пикировка, казалось, не прошла незамеченной. В зале на них начали оборачиваться, и, несмотря на шёпот и взгляды, Галадриэль сохранила спокойствие. Только взгляд Келеборна был особенно тяжёлым, полным осуждения.       Между тем, оркестр объявил следующий танец — вальс. Она повернулась к Халбранду, готовая принять его приглашение, но их прервала сияющая Мириэль.       — Месье Халбранд, — кокетливо сказала она, — у меня расписаны все танцы, но один я оставила для вас.       Халбранд колебался всего миг, но этикет не оставил ему выбора. Он встретился взглядом с Галадриэль, и в его глазах мелькнуло сожаление.       — Конечно, герцогиня, — произнёс он, склонив голову.       Галадриэль наблюдала за их танцем с холодной усмешкой. Вальс был сдержанным, но в каждом движении Халбранда ощущалась мощь, которую он, казалось, обуздывал на глазах у остальных.       Когда танец закончился, он извинился перед Мириэль и вернулся к Галадриэль.       — Миледи, — произнёс он, склоняясь, — надеюсь, вы не обиделись. Герцогиня бывает… настойчивой. Позвольте мне искупить вину следующим танцем?       Она сделала вид, что раздумывает, и, наконец, с загадочной улыбкой ответила:       — Только если это не вальс. Мне хочется чего-то… быстрого.       В его глазах промелькнул озорной огонёк.       — Быстрого, значит? — Он обернулся к музыкантам и уверенно сказал: — Сыграйте вольту.       Зал замер. Вольта. Этот танец был известен своей откровенностью, почти интимностью, и танцевался крайне редко в благородном обществе. Он вызывал у многих смущение, а те, кто всё же осмеливался танцевать его, подвергались осуждающим взглядам и кривотолкам.       Халбранд наклонился к Галадриэль, его голос стал почти шёпотом:       — У вас хватит смелости, миледи?       Она почувствовала, как сердце пропустило удар, но ее голос не дрогнул.       — А у вас?       Его улыбка стала шире, наполняясь тем вызовом, который понимали только они двое       Музыка в зале смолкла, уступая место новым, напряжённым аккордам. Галадриэль застыла на месте, словно собираясь с духом, пока Халбранд протягивал ей руку. Его взгляд, чуть насмешливый, но исполненный жаркой, манящей уверенности, говорил больше, чем слова: он знал, чем всё это закончится.       — Вы уверены? — спросил он с лёгкой улыбкой, в которой сквозила провокация.       — Абсолютно, — ответила она, приподняв подбородок, как будто бросая вызов не только ему, но и самой себе.       Её пальцы коснулись его ладони, и он чуть крепче, чем требовалось, сжал их. Это движение будто заранее предупреждало: здесь она не будет главной.       С первых резких движений вольты Халбранд повёл её в круг, удерживая за талию с безукоризненной уверенностью. Её ноги едва касались пола, когда он поднимал её, словно она ничего не весила. Их тела были так близки, что Галадриэль чувствовала тепло его тела, напряжение мускулов под тканью камзола. Весь танец был вызовом — безжалостным и обжигающе личным.       — Не слишком ли смело для леди, дорожащей своей репутацией? — пробормотал он, его голос, низкий и бархатный, будто ласкал ее кожу.       Она ответила лёгкой улыбкой, в которой светилась дерзость.       — Пересуды — это мелочи, которых я давно перестала бояться.       Резкий поворот, и она на мгновение потеряла равновесие, но его рука тут же поддержала её, возвращая уверенность.       — Осторожнее, миледи. Вольта — танец не для слабых духом, — сказал он, взглядом впиваясь в её лицо.       — Это я уже поняла, — её голос звучал твёрдо, но внутри всё сжималось с каждым новым поворотом.       Когда он поднимал её снова и снова, Галадриэль чувствовала его силу, граничащую с какой-то первобытной энергией. Каждое движение было точным и выверенным, но под поверхностью бурлила сила, которая казалась необузданной. Её дыхание становилось всё более частым, и она едва могла отличить, было ли это от ритма танца или от того, как близко он находился.       — Не прижимайте меня так сильно, я рассержусь. И без того все в зале не сводят с нас глаз, — наконец произнесла она, стараясь вернуть себе контроль.       Он рассмеялся, не ослабляя хватки.       — Вас беспокоят взгляды? Если бы их не было, вы бы не стали возражать?       Её лицо вспыхнуло, и она отвернулась, чтобы скрыть лёгкий румянец.       — Вы невыносимы. Фривольности я не потерплю!       — Разве? — его спокойный голос обжигал её, словно пламя, которое не угасало.       В следующий миг он подбросил её выше, чем прежде, и ей показалось, что она взлетает. Он держал её крепко, но в этом движении ощущалась опасность, граничащая с восторгом. Когда её ноги снова коснулись земли, он наклонился ближе, и его дыхание коснулось её губ:       — Признайтесь. Вам нравится, что я держу вас так близко.       — Вы слишком самоуверен, — ответила она, но её голос предательски дрогнул.       — Возможно, — согласился он, его губы изогнулись в насмешливой, почти мальчишеской улыбке. — В таком случае, ради приличия, разве вы не должны дать мне пощёчину?       Её смех, лёгкий и искренний прокатился по залу. И в этот момент Галадриэль поняла, что действительно наслаждается этими мгновениями. Танец был опасным, захватывающим, наполненным напряжением, которое вибрировало между ними, словно струна.       Когда музыка стихла, он ещё мгновение не отпускал её, будто проверяя, решится ли она что-то сказать. Но она только едва заметно кивнула и сделала шаг назад.       Зал оживлённо загудел, обсуждая их. Галадриэль бросила быстрый взгляд на Келеборна, чей тяжёлый взгляд горел негодованием. Ей было всё равно. Она надменно улыбнулась, слегка коснувшись рукава Халбранда.       — Не могли бы вы сопроводить меня в сад? После такого танца я предпочла бы подышать свежим воздухом.       Она раскрыла веер из тёмного атласа, напоминающий крылья ворона, и, не дожидаясь ответа, прошла вперёд, положив руку на его локоть. За их спинами раздавались шёпоты, но Галадриэль больше не обращала на них внимания. Всё, что имело значение, сейчас было рядом — пульсирующее, тёплое и восхитительно опасное.

***

      Они вышли из душного зала, оставляя позади яркий свет люстр, шум голосов и мелодию музыки, растворяющуюся в ночи. Прохладный воздух обжигал её разгорячённые щёки, ветер трепал волосы, принося аромат роз, влажной земли и травы. Галадриэль подняла лицо к небу, её взгляд скользил по звёздам, словно она искала там ответ, который упорно ускользал.       — Вы сегодня разошлись во всю, миледи, — заметил Халбранд с ленивой усмешкой. Его голос, низкий и чуть насмешливый, будто нарушал хрупкую тишину ночи. — Не боитесь, что скажет общество?       Она медленно повернулась к нему. Её глаза, тёмные в мягком лунном свете, сияли загадочным блеском.       — Общество и так говорит, — отозвалась она, пожав плечами. — Какая разница, что ещё добавят к своим сплетням?       Её тон звучал спокойно, но внутри бушевала буря. Она ощущала его взгляд — тяжёлый, проникающий, будто он видел больше, чем она хотела показать. Этот взгляд словно сбивал с толку, оставляя её незащищённой. Галадриэль отвела глаза, пытаясь вернуть себе равновесие.       Когда они подошли к лабиринту, перед ними возникли высокие стены из аккуратно подстриженного кустарника. Листья блестели в лунном свете, как будто их недавно омыли дождём. Лабиринт простирался в глубину, его извилистые дорожки утопали в тенях. Свет фонарей бросал на гравий причудливые узоры. Где-то вдали едва слышался шелест — то ли ветер, то ли что-то более зловещее.       Галадриэль внезапно сбросила руку Халбранда и, не сказав ни слова, решительно шагнула внутрь лабиринта.       — Что ж, — пробормотал он, останавливаясь на мгновение, чтобы посмотреть, как её силуэт исчезает за поворотом. Его губы тронула почти хищная улыбка. — Попробуем не заблудиться.       Его шаги были мягкими, почти неслышными, когда он двинулся за ней.       Внутри лабиринта свет фонарей не доходил. Лишь серебристый свет луны прорывался сквозь густую листву, ложась узорами на землю. Галадриэль двигалась уверенно, хотя внутри неё всё дрожало. Шуршащая юбка платья оставляла едва заметный след на дорожке. Мысли роились, сталкивались, будто споря между собой.       Правильно ли я поступаю? Стоит ли заходить с ним так далеко?       Но решимость, горячая и неукротимая, вытесняла сомнения. Она шла вперёд, пока её размышления не прервал голос Халбранда.       — Так значит, всё это — лишь способ разжечь ревность вашего мужа? — Его тон был лёгким, почти небрежным, но в нём сквозило нечто более глубокое, словно он проверял её на прочность.       Она остановилась резко, заставив его замереть в шаге от неё. Галадриэль медленно обернулась, их взгляды встретились. Её глаза горели, как звёзды, готовые сорваться с небес.       — Нет, — её голос был твёрдым, как сталь. Но внутри нее всё кипело. — Я просто решила следовать своим истинным желаниям.       Её шаг был мягким, почти невесомым, но он сократил расстояние между ними до опасного минимума.       — И стать свободной женщиной.       Халбранд смотрел на неё, его глаза блестели в полумраке, как у хищника, почувствовавшего, что добыча перестала убегать.       — Свобода, — произнёс он почти шёпотом, его голос был низким и обволакивающим. — Красивое слово. Но вы уверены, что готовы заплатить цену?       Его рука, сильная и уверенная, едва заметно коснулась её локтя, но этого хватило, чтобы заставить её замереть. Их взгляды встретились вновь, и в этом столкновении не было победителей — лишь двое, готовые пойти до конца в своей игре       Темнота лабиринта скрывала их от любопытных глаз, но в тоже время усиливала каждое ощущение. Галадриэль стояла напротив него, её глаза ярко блестели в лунном свете, отражая целый спектр противоречий: гнев, страх, желание — и что-то глубже, неукротимое, почти дикое.       Халбранд смотрел на неё с мрачной усмешкой, в его взгляде было столько же дерзости, сколько завораживающей силы, словно он читал её мысли и находил их забавными.       — Ну что же, миледи, — его голос прозвучал низко, почти шелестом, будто он делал ей предложение, от которого невозможно отказаться. — Вы готовы заплатить цену за свободу, которую так жаждете?       Галадриэль не ответила. Вместо этого сделала шаг вперёд, её лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его. И, поднявшись на цыпочки, она решительно прижалась к его губам. Это было как вспышка молнии: её руки легли на его плечи, пальцы сжались, словно она боялась, что он её оттолкнёт.       Её поцелуй сначала был неуверенным, изучающим, но в мгновение ока превратился в яростный, как вулкан, пробудившийся после долгого сна. Он ответил ей властно, без колебаний, как человек, привыкший брать то, что ему нужно. Его рука обвила её талию, притягивая к себе, другая уверенно скользнула к её затылку, не позволяя вырваться.       Это было не просто желание — это было столкновение двух стихий. Галадриэль ощущала, как напряжение в его теле отзывалось в её собственном. Его поцелуй был жадным, почти жестоким, но она не сопротивлялась. Она ответила ему с той же страстью, вцепившись пальцами в его волосы, как будто пыталась удержать этот момент в вечности.       Его губы скользнули к её шее, тёплое дыхание обжигало кожу. Она тихо застонала, и Халбранд улыбнулся, будто услышал подтверждение своей власти. Его пальцы легко нашли шнуровку на её платье, и треск ткани нарушил тишину ночи. Его движения были резкими, почти грубыми, но в этом ощущалась уверенность и необузданная сила, от которой её сердце колотилось сильнее.       Губы скользнули вниз. Она ощущала, как каждое его прикосновение заставляет её терять контроль. Это было больше, чем физическое влечение — это было желание, способное разрушить её мир. Её дыхание стало рваным, пальцы продолжали изучать его тело, чувствуя твёрдость мускулов, силу, которую он не пытался скрыть.       Платье соскользнуло с её плеч, открывая обнажённую грудь. Он замер на мгновение, будто наслаждаясь ее видом. Затем его губы вновь скользнули по её коже. Его рот обхватил сосок, посасывая и дразня, вызывая у неё тихий стон, который сорвался с губ, прежде чем она смогла его сдержать. Ноги слабели, но его руки, надёжные и крепкие, держали её так, словно он никогда не отпустит.       Его пальцы, скользнули под подол платья, поднимаясь всё выше. Он двигался с такой уверенностью, словно знал, что ей нужно, знал её до мельчайших деталей. Она чувствовала, как её лоно отзывается на каждое его прикосновение, и в этот момент ей казалось, что она готова на всё, чтобы он не останавливался.       Но вдруг что-то внутри неё будто остановило этот вихрь эмоций. Её разум внезапно прояснился, и её охватило острое осознание: если она уступит сейчас, она потеряет слишком много. Галадриэль никогда не была женщиной, которая легко сдаётся. И она знала: чем труднее мужчина получает то, чего хочет, тем сильнее становится его желание.       Едва различимый шорох среди кустов стал для неё поводом отступить. Она резко отстранилась, её грудь тяжело вздымалась, а тело протестовало против этого решения. Она сделала шаг назад, затем ещё один, её взгляд стал твёрдым, как сталь. Халбранд стоял перед ней, его глаза сверкали непреодолимым желанием, смешанным с яростью.       — Ты играешь со мной, — хрипло произнёс он, его голос был низким, глухим, как гром перед бурей. — Ты хочешь меня, я это чувствую.       Она глубоко вдохнула, стараясь успокоить дрожь в голосе.       — Хочу, — честно ответила она. — Больше, чем кого-либо.       Он шагнул вперёд, но её рука поднялась, останавливая его.       — Но я не уступлю. Не сейчас. Я не стану похожей на Келеборна. Пока я его жена, это будет предательством меня самой.       Её слова прозвучали как вызов. Она знала, что обжигает его этим отказом, но так же знала, что делает себя в его глазах ещё более желанной.       Халбранд молчал, его взгляд прожигал её, но в нём было не только раздражение — это был хищный огонь, который разгорался сильнее.       — И что ты собираешься делать с этим желанием? — наконец спросил он, его голос был почти ровным, но в нём сквозила угроза.       Она ничего не ответила. Вместо этого развернулась и быстрым, но твёрдым шагом направилась к выходу из лабиринта. Ее платье шуршало по гравию, волосы, струились по спине, словно нарочно притягивая его взгляд. Она точно знала, что он смотрит ей вслед, и это знание согревало её, также сильно, как его прикосновения.