Любовь, кровь, гули и вампиры

Таким каким был я Ты только помни (Jackie — O — Unravel)       Не смотря на то, что я сегодня проснулся раньше будильника, Элли с Маркусом рядом не было. Посмотрев на часы, я понял, что пока было шесть утра, и поначалу немного испугался, подумав, что у Элли ночью снова разыгрался аппетит, и она решила перекусить маленьким мальчиком, вместо меня. Но когда услышал грохот посуды на кухне, а также радостный смех, то успокоился, когда понял — они вдвоём видимо решили приготовить завтрак. Одевшись и пройдя на кухню, я убедился, что так и было: вся кухня, была перепачкана в каком-то жидком тесте (судя по вязкости, тесто для оладьев). Что уж говорить про Элли и Маркуса, которые все перепачкались в будущих оладушках. Но моих домочадцев это вовсе не расстроило: они весело смеялись, продолжая помешивать тесто. Однако, когда я хотел подойти ближе, то поскользнулся на тесте и шлёпнулся на пол. Они сразу же перестали смеяться и взволнованно посмотрели в мою сторону, наверное ожидая что я начну ворчать, что в квартире теперь полный бардак и в таком духе.       Но я лишь улыбнулся и спокойно сказал: — Всем доброе утро. Судя по кавардаку, самое весёлье я пропустил, да? Жаль. Думал тоже поучаствую.       Повисла небольшая пауза. Затем Элли и Маркус вместе дружно посмеялись вместе со мной. А когда попытались поднять, то вдвоём чуть не рухнули на твёрдый пол. Хорошо я вовремя успел их поймать, обмотав каждого своим оружием гуля. Элли уже видела на что я способен, поэтому ничему не удивилась. Тогда как мальчик заворожено смотрел на мои когтистые лапы и вместо того, чтобы плакать или вопить от страха, с интересом ощупывал одну из них, видимо пытаясь понять, что это такое? — Вот это здорово, — с придыханием произнёс Маркус, осматривая моё оружие гуля. — Крутые лапищи. Я тоже такие хочу. Меня так научишь делать? Пожалуйста, — попросил он, посмотрев на меня. — Эм… Конечно. Только давай чуть позже, хорошо? — нашёлся, что ответить я, пока Элли начала убирать кухню, от их с Маркусом попыток приготовить завтрак. — Вот поедим, тогда и посмотрим, что можно сделать.       Мальчик кивнул и мы быстро прибравшись на кухне, приготовили-таки оладьи, я налил всем чай и как только каждый из нас привел себя в порядок, наконец-то сели завтракать. Однако стоило нам только приступить к оладушкам, как вдруг зазвонил телефон. Интересно, кто бы это мог быть в такую рань? — Алло? — ответил в трубку я. — Николай Анохин? — послышался в трубке подозрительно знакомый голос. — Да это я. С кем имею честь? — Это Кайто Мадо. Диспетчер из полицейского участка, — голос его звучал довольно хмуро, поэтому я внутренне подготовился к самому худшему. — Боюсь у меня плохие новости, по поводу матери мальчика. — Что с ней? — осипшим голосом спросил я. — Вчера, неподалёку от парка мы нашли мёртвое тело женщины, в кармане пальто которой была как раз фотография того самого мальчика, который был вместе с вами. Мне непросто такое говорить, но вы не могли бы приехать в морг на опознание?       Я моментально побелел от его слов и у меня даже начали трястись руки. Но успокоившись, всё же ответил: — Да, разумеется. Мы непременно приедем.       Когда же в трубке послышались гудки, только тогда я положил трубку и с трудом сдержался, чтобы не закричать от отчаяния и безвыходности ситуации (хоть слезы машинально текли из глаз). Взяв себя в руки я вернулся на кухню, где Элли и Маркус продолжали завтракать и веселиться, как нив чём не бывало.       И наверное последний раз, так как если это и правда мать мальчика, то пацана скорей всего отправят в детский дом. — Кто звонил? — поинтересовалась Элли. — И чего ты такой бледный, Ник? Что-то случилось?       Я не стал ничего говорить при мальчике, чтобы не травмировать его хрупкую психику. Просто включил ему мультики, а сам заперся с Элли в своей комнате, где и рассказал ей то, что слышал от дежурного полицейского. — Это точная информация? — дрогнувшим голосом спросила она. — Может они ошиблись? Такое ведь бывает. Бывает же? — Может быть, но крайне редко, — печально произнёс я. — Боюсь информация точная. — И что же теперь будет с Маркусом? — спросила Элли, начиная лить слёзы. — Возможно, если у него нет других родственников, то просто отправят в детский дом, — признал я.       На что Элизабет просто расплакалась, уткнувшись носом мне в плечо. А я поглаживал её по голове. Когда же она успокоилась, то предложил ей: — Посиди пока тут с Маркусом, а я сам съезжу на опознание? — Но как ты поймёшь она это или какая-то другая женщина? — поинтересовалась Элли. — Я спрашивала у Маркуса сегодня утром, до того как ты проснулся, особые приметы его мамы и как она выглядит. Даже её портрет набросала с его слов. Может, поможет. Она протянула мне тетрадный листок, с фотороботом мамы Маркуса: — Хм… нарисовано очень даже хорошо. Ты и в рисовании тоже талант, как оказывается. Глядишь и правда поможет. Надеюсь, что всё будет хорошо и там будет не она. — Я тоже на это надеюсь, — грустно ответила Элли. — Эй! А ну не киснуть раньше времени, — приободрил её я. — Ещё ничего не известно, так что и выводы делать пока рано. Так что вы тут не скучайте, а я пошёл.       И оставив Элли с мальчиком у себя дома, я спрятал рисунок Элли в карман и направился по адресу, где находился городской морг. В который, я хорошо знал дорогу и надеялся больше не возвращаться, после того, как ездил на опознание родителей. Но у судьбы видимо, были на мой счёт несколько иные планы. Или же у неё какое-то извращённое чувство юмора.       Приехав в морг на такси, я где-то минуту мешкал и не решался войти внутрь. И дело не в том, что серое двухэтажное здание городского морга навевало какое-то чувство тревоги и неестественного холода. Словно тут действительно живёт только смерть, и все люди встречают свой неизбежный конец (у гулей с вампирами явно иная судьба, как и смерть). Пока я думал входить или нет, на входе меня встретил тот самый дежурный полицейский, в той же форме, что и в участке. А значит, что он в данный момент при исполнении. Разумеется. Навряд ли бы он приехал сюда просто так. — Хорошо, что вы приехали. Пройдёмте на опознание? — спросил полицейский.       Я молча кивнул. — Вы один? — поинтересовался он. Я снова кивнул. — Может быть так и лучше, потому что зрелище, скажу честно, не из приятных.       Я побелел от его слов, готовясь к худшему. — Всё настолько плохо? — осипшим голосом спросил я. — Ну, у всех разное понятие плохого, — задумался полицейский. — А что с голосом? Вам плохо? — Нет, всё нормально, — собравшись с силами, ответил я. — Пойдёмте.       Мы прошли дальше по коридору, мимо комнат с железными дверями, за которыми, судя по тошнотворным запахам, явно хранят тела мёртвых. Но нас интересовала самая дальняя комната, которая судя по всему нужна для опознания. Открыв ту самую дверь, в нос тут же ударил резкий трупный запах и только потом на кафельном полу я увидел стол на ножках, на котором лежало то, что некогда было молодой женщиной: тело было сильно изуродовано, ребра вывернуты наизнанку, были видны некоторые внутренности, часть из них отсутствовало, а на изуродованном лице застыла гримаса ужаса. Хорошо, что Элли с Маркусом сюда не пришли. Не нужно им смотреть на это зрелище. Запах хоть и был тошнотворный, моё самочувствие было вполне нормальным, хоть руки и тряслись, так как не было уверенности в том, что это не мать Маркуса. Нас встретил человек в докторском халате, судя по всему патологоанатом, сообщил, что причина смерти судя по всему нападение какого-то сильного зверя, который сначала убил жертву укусом в шею. И только потом разорвал на части. После я с полицейским прошёл внутрь, где я сравнил жертву с портретом матери Маркуса, нарисованным Элли и только по чудом сохранившейся родинке на щеке, я с ужасом понял, что это была именно она.       Вот тут я чуть не грохнулся на пол от такой неожиданности. Отчего меня вывели в коридор и дали воды. — Судя по всему — это действительно мать мальчика, — сообщил полицейскому я, показав портрет. — Что же с ним теперь будет? — Если у него нет других родственников, то в любом случае мальчика могут отправить в детский дом, — пояснил полицейский. — А если… кто-то станет его официальным опекуном? — с надеждой спросил я.       Страж порядка скептически на меня посмотрел: — Парень, ты меня, конечно извини, но тут нужен кто-то более взрослый, — пояснил он. — По крайней мере, в два раза старше тебя. А также обязательно с работой и местом постоянного проживания. Если такого человека на примете нет, то тогда только детдом. Иного пути нет. — А можно… мы с моей девушкой хотя бы до утра подумаем и потом сообщим вам своё решение? — попросил я.       Полицейских раздражённо выдохнул, собираясь закурить. Но вспомнив, что в моргах, больницах и других общественных местах курение запрещено, спрятал сигарету обратно. — Хорошо. Даю вам ещё сутки, — смягчился он. — Если завтра вечером опекуна не найдёте, то послезавтра за мальчиком придут из органов опеки. И не удивляйся Николай, полиция знает где ты живёшь, так что отпираться будет бесполезно. И да, если что, то этого разговора между нами не было. Мне и так влетит, когда узнают, что я иду вам на уступки. Понятно?       Я кивнул, взял его добавочный номер, чтобы не звонить в отделение и поспешил вернуться домой, чтобы уже с Элизабет решать, что же нам делать с Маркусом и где нам за такой короткий срок найти опекуна? То, что нам опекунство не дадут = это точно. Мы попросту ещё обычные школьники. А знакомых взрослых у меня не так уж и много, да и то — просить их об опекунстве над чужим ребёнком, было бы как минимум неправильно. Значит нужно искать иные варианты. И как-то сообщить Маркусу, что его мама теперь мертва. Но самое главное — что же за монстр с ней сделал такое и не повторится ли подобное с кем-нибудь ещё?       Придя домой, я прошёл на кухню, где увидел как Элли и Маркус увлечённо смотрят по телеку мультики. Обратив на себя внимание Элли я молча показал ей подойти ближе, что она и сделала оставив мальчика смотреть телевизор. Отойдя с ней в мою комнату, я запер дверь и только тогда рассказал ей результат своего похода в морг. Отчего Элизабет не на шутку испугалась. — Какой ужас, — честно сказала она, дослушав мой рассказ. — Кто же мог сделать подобное? И что же теперь будет с бедным ребёнком? — Если до завтрашнего вечера мы не найдём ему опекуна, то Маркуса просто отправят в детский дом, — развёл руками я. — Таковы правила и тут ничего не поделаешь. Нам и то второй раз поблажку сделали. В ином случае Маркуса сегодня же бы забрали. — А эту опеку нельзя как-нибудь на тебя или меня сделать? — уже со слезами на глазах спросила Элли. — В теории наверное можно, — задумался я. — Да только кто позволит это сделать простым школьникам, как мы с тобой? Тут нужны взрослые люди и желательно состоявшие в браке. Плюс имеющие постоянный доход и работу. А у нас из этого списка ничего не совпадает, к сожалению. Даже если нас зарегистрируют сегодня же, работу мы точно не успеем найти за столь короткий срок. Так что я даже не знаю, кто нам может помочь в данной проблеме? — А я кажется знаю. Я про своего дворецкого — Мортимера, — осенило Элли. — Уверена, что он согласиться оформить на себя временную опеку. К тому же у него самого уже двое детей и третьему он точно не будет против. Он мне просто недавно в карты три желания продул и у меня ещё одно осталось. Вот и пущу его на благое дело. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — с сомнением ответил я. — И что твой план сработает.       Определившись с опекуном и решив пока не говорить Маркусу правду по поводу его мамы, Элли позвонила домой, чтобы переговорить с Монти насчёт нашего плана. Конечно он был не в восторге от такого, даже несмотря на его сдержанность, но как только Элли напомнила ему про карточный должок, сразу же согласился. Осталось самое сложное: — Эй малыш, ты как? Как настроение? — спрашивал Маркуса я, подсев к нему рядом. Элли села с другой. — Всё хорошо, — ответил он, отвлекаясь от телевизора. — А мама знает где меня найти? — Конечно знает, — улыбнувшись ответил я, пока Элли с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться прямо при ребёнке. — Я с ней даже разговаривал. Она сказала, что ты очень смелый и храбрый мальчик, и что ей нужно ненадолго уехать по делам. Поэтому и сказала нам пока что присмотреть за тобой. И то, что она тебя очень любит и никогда не даст тебя в обиду. — Правда? — засомневался мальчик. — Прям так и сказала? — Прям так и сказала, — повторил я. — Так что погостишь пока у нас, если ничего не имеешь против. — Конечно не против, — обрадовался Маркус. — К тому тут даже приставка есть. У меня дома из развлечений только телевизор разве что был. И то, только за хорошее поведение пару часов разрешали смотреть. Так что мне у вас очень нравится. Спасибо вам за вашу доброту. Такие люди сейчас редко встречаются. — Не за что, дорогой, — вставила слово Элли, успокоившись. — Ты только скажи, ты уже в школу ходишь, или ещё нет? — Да хожу в первый класс, — пояснил он. — Правда не в этом районе Токио и отсюда будет далеко добираться. — Значит пока что походишь в ту же школу что и мы, — решил я. — Мы попытаемся всё устроить как можно быстрее. Но это позже. Пока, что поиграй, а мы с тётей Элли ужин приготовим, хорошо? — А можно и мне вам в этом помочь? — попросил мальчик.       Мы с Элли переглянулись и дружно кивнув, ответили: — Конечно можно.       Совместными усилиями мы втроём приготовили нехитрый ужин (Маркус чистил картошку, Элли нарезала картошку и овощи для салата, а я прокрутил фарш и жарил котлеты), поели в спокойной, почти семейной атмосфере, потом перед сном посмотрели какое-то детское телешоу под которое Маркус и уснул. Я аккуратно перенёс его в спальню родителей, положил на их кровать, Элли накрыла его одеялом и закрыв дверь в комнату, мы сами решили пораньше лечь спать, так как завтра будет тяжёлый день. Может быть утаить от Маркуса правду про его маму было и жестоко, но пока у нас просто не было выбора. Потом через некоторое время мы ему непременно во всём признаемся. Но не сейчас. Сейчас у нас есть дела гораздо важнее. А для этого нужно как сдедует выспаться. Что мы с Элли и собрались сделать, быстро уснув в крепких обьятьях друг друга.       Однако меня не покидало чувство, что это всё ещё был не тот случай думать, что всё будет хорошо. И самое главное — что за существо могло так искромсать мать Маркуса…