whatever happens, don't let go of my hand

Организационных моментов, которые необходимо обсуждать, было не так много за эту неделю, отчего всю информацию Светлана Геннадьевна передавала через концертного директора, никак не контактируя напрямую с дочерью. На то, чтобы собраться с мыслями и с силами у Поли уходит несколько дней, потому что решиться на разговор с мамой после прошлого раза не так-то просто. В прошлый раз решаться как раз особо и не пришлось, поскольку всё произошло само собой, а сейчас так уже не получается. Предварительно позвонить перед своим визитом у неё не хватает духу, хотя это было бы правильно с её стороны, учитывая, что у мамы могут быть свои дела, но и вероятность того, что никакого разговора не состоится вовсе, тоже велика, поэтому даже в подъезд она попадает самостоятельно, открывая дверь своим ключом. Стоит ли вообще туда идти, если при одной лишь мысли о предстоящем разговоре, её охватывает панический страх? И Дима, и Кристина единогласно проголосовали за то, что стоит... а сама она в этом голосовании не участвовала, видимо, воздержавшись. Робко касаясь кончиками пальцев дверного звонка, она набирает полные лёгкие воздуха и понимает, что назад пути уже нет. Хотя если дома никого нет, то шансы вполне себе 50/50. Но к её огромному везению, за дверью слышатся шаги, и вскоре на пороге появляется сама хозяйка квартиры. - Какие люди! - вслух подмечает она, отступая назад и условно разрешая войти, - И какими судьбами? - Я приехала поговорить, - неуверенно отзывается блондинка, закрывая за собой входную дверь. - А мне казалось, ты уже всё сказала, - отвечает Ханова, скрестив руки на груди. - Мам, давай сразу кое-что проясним? Я была не права и не должна была так с тобой разговаривать – за это я очень извиняюсь, но суть осталась прежней... - резко заявляет она, понимая, что лучше обозначить границы в самом начале, чтоб это не переросло в ещё одно недопонимание. И всё вполне может закончиться прямо сейчас, учитывая, как бойко она вступила... - Во-первых, смени тон, а то ты извиняешься и на ровном месте продолжаешь так разговаривать, - перебивает та, смиряя её строгим взглядом, - А во-вторых, раздевайся и проходи... И это более-менее похоже на перемирие, но радоваться ещё очень рано. В квартире достаточно уютно, и атмосфера не такая уж угнетающая, какой казалась Поле десять минут назад. Она не готовилась к этому разговору, хотя, наверное, стоило бы, чтобы заранее просчитать все риски и не наговорить лишнего, но ситуация ведь по сути никак не изменилась, а стало быть, и их отношение к ней тоже. - Я хочу, чтобы ты хоть раз в жизни меня услышала, - говорит она, будто бы стараясь заполнить тишину любыми словами, потому что молчание пугает. Пугает сильнее, чем даже самый громкий разговор. - Ты ела? Давай суп разогрею? - абсолютно серьезно предлагает женщина, стоя у плиты. - Мам... ну, вот обязательно сейчас переводить тему? - А когда мне ещё тебя кормить, если ты приезжаешь раз в год? Я помню, что ты взрослая, сильная и независимая, но то, что ты питаешься от случая к случая... - Вот именно, - не выдерживает Пелагея, обрывая её на полуслове, - Я взрослый человек и могу сама решать, когда мне есть, куда ходить и с кем встречаться! Она снова повышает голос, но тут же замечает это и исправляется, просто желая быть услышанной и понятой. - Знаешь, Поль, я очень много думала над твоими словами... - на удивление, также спокойно произносит она, медленно приближаясь к кухонному столу и усаживаясь на диван рядом с ней, - И если тебе кажется, что я никогда в жизни ни о чём не жалела, то ты ошибаешься. Я допустила очень много ошибок, в том числе и в твоём воспитании, и никогда не считала себя идеальной матерью. Большинство детей начинают что-то понимать только ближе к подростковому возрасту, а ты как будто всё понимала с самого детства. Точно так же, как сейчас Тася. Мне не приходилось сюсюкаться с тобой, уговаривать или что-то объяснять – ты всегда всё делала так, как надо... - Я просто была удобной для тебя, - констатирует Поля, сразу понимая по маминому взгляду, что лучше ничего не комментировать и дослушать до конца. - Поэтому я была уверена, что мы обе знаем, зачем всё это нужно, и что это наша общая цель – чтобы ты чего-то добилась в этой жизни, - продолжает Светлана Геннадьевна, и чувствуется, что эти слова даются ей нелегко, - Может быть, я действительно пыталась через тебя реализовать свои мечты, желания и амбиции, но у меня получилось... Каждый день, каждую минуту, каждую секунду своей жизни я горжусь тобой и тем, что ты всё смогла; что мы всё смогли... И сейчас живём не в маленькой квартирке в Новосибирске, а в центре Москвы; что стабильно несколько раз в год летаем отдыхать; что можем позволить себе ту жизнь, о которой тогда было страшно даже мечтать. И конечно, я хотела, чтоб ты не повторяла моих ошибок и была счастлива по возможности с одним мужчиной раз и навсегда. - Мам, я нисколько не умаляю твои заслуги и до конца жизни буду благодарна тебе за всё, что ты для меня сделала, и за всё, что я имею. Я сказала это тогда в сердцах, потому что было очень неприятно слышать от тебя такие слова в адрес Димы... - даже при всей этой лирической паузе, основанной на воспоминаниях о прошлом, обойти стороной тему Димы не получится. - Ты просто ответь мне: почему он? Ну, неужели мало мужиков на свете? Да ты только свистни, там целая толпа выстроится, - выдаёт она, полагая, что всё достаточно просто. - Куда я, по-твоему, должна свистнуть, если мне нужен именно он, а не кто-то другой? - спрашивает Пелагея, искренне удивляясь тому, что она этого не понимает или не хочет понимать, - Я не хочу обсуждать, почему он; и его зависимости, вредные привычки или знак зодиака - тоже. Я не прошу тебя принимать или не принимать мой выбор, потому что это неважно. Я всё равно поступлю так, как посчитаю нужным, и буду с ним, даже если всё закончится через неделю, месяц, год... И я услышала тебя тогда: если что, сама буду это разгребать - к тебе никаких вопросов. Но я не хочу ссориться и уж тем более смешивать личное с работой. - Я сначала очень обрадовалась, что ты вышла из своей этой затяжной депрессии после развода и после ухода Паши, когда ты сказала, что ночевала не дома; когда Дима сказал, что ты с кем-то уехала после концерта, подумала, что наконец-то всё налаживается, а потом... Мне кто-то позвонил, когда я выезжала с парковки от тебя, и я задержалась. Буквально через минуту я бы уже уехала и даже не подумала бы, что что-то не так, но он вышел из машины... из чёрного Кадиллака... И меня аж холодным потом обдало, когда я поняла, что всё это значит. - Ты, может быть, удивишься, но последние два месяца мы с Димой ходили на совместную психотерапию... И я правда вышла из «своей затяжной депрессии», но во многом благодаря ему. - А с каких пор психотерапия у нас подразумевает отношения? - уточняет женщина, для которой, кажется, вообще не существует никаких аргументов. - Мне с ним легко и хорошо, - парирует она, так сильно устав отбиваться от колкостей и нападок с её стороны, что уже даже не пытается, - А большего мне сейчас и не надо... - Поль, я всё это уже слышала когда-то, - отмахивается Ханова, выработав иммунитет к подобного рода заявлениям, - Поговорим, когда розовые очки снова разобьются стёклами внутрь... - Зачем ты заведомо пытаешься убедить меня, что всё будет плохо? - это остаётся загадкой для неё. - А тебя разве можно в чём-то убедить? - невесело усмехается она, пока не наблюдая ничего подобного, - Я очень тебя люблю и очень за тебя переживаю, даже если тебе так не кажется. - За меня или за мой образ и репутацию? - неожиданно и абсолютно серьёзно интересуется блондинка, - Ты боишься, что Дима может её подпортить? А сейчас, когда я только-только перестала быть «коварной разлучницей» в жёлтых газетах - это так некстати? - Это вообще никогда не будет «кстати», - заключает та, поражаясь, что, по её логике, у подобных ситуаций есть подходящий момент, - Но, в первую очередь, я переживаю за тебя, потому что ты моя дочь, и мне неважно, сколько тебе лет... Я всегда за тебя переживаю. - Я тебя тоже очень люблю, мам, но, пожалуйста, не переживай за то, что я хочу сама решать, как мне строить свою жизнь, - с надеждой глядя на неё, просит Поля, - Ты не сможешь уберечь меня ото всех ошибок и от всего плохого в этой жизни. В конце концов, мне тоже придётся о чём-то жалеть – и можно это будут мои ошибки, а не твои переживания?...