whatever happens, don't let go of my hand

Наступление следующего дня можно было бы оттягивать бесконечно, но все дороги уже которую неделю ведут в один тот же кабинет, и это как принятие неизбежного. Раз за разом. Они оба в слишком хорошем настроении сегодня, что не остаётся незамеченным их психотерапевтом, как только они проходят в кабинет и рассаживаются по местам. Сегодня, пожалуй, по отдельности. - Ты выспалась? - тихо спрашивает он, пока они ещё не начали. - Пыталась, - усмехается она, всё равно проснувшись довольно рано. Да, на том разговоре в машине не закончился их вечер, и она не пошла ловить такси, чтобы поскорее уехать домой, а по пути стереть его номер, его сообщения и его самого из жизни. Они купили кофе и катались по Москве до глубокой ночи, и, если бы с ними была Кристина, она бы непременно засчитала это, как первое свидание. Первое после последнего, получается. - Я так понимаю, вчерашний вечер вы провели вместе? - уточняет она, конечно, догадавшись обо всём по их перешёптываниям, - Может быть, поговорили? - Мы почти всё сделали, - кивает Дима, припоминая тот список рекомендаций, который был озвучен в момент Полиной истерики. - Кроме кошки... ею я пока не обзавелась, - добавляет Поля, чем приятно удивляет. - Это здорово! - констатирует женщина, про себя подмечая, что они как-то изменились за эту неделю, - Сегодня предлагаю поговорить о страхах... - О наших? - зачем-то уточняет он, до сих пор не поняв, как это работает, и что тем самым сильно подставляется каждый божий раз. - А какие у вас страхи? - спрашивает она, и это явно закончится чем-то новым для них. - Ну, как у всех, наверно... страх смерти, страх остаться одному, - он выдаёт первое, что приходит в голову. - Вы боитесь одиночества?.. - Я боюсь остаться в нём навсегда. - А страх смерти – чем обоснован? - продолжает развивать тему психотерапевт. - В смысле? Я думал, это нормально для всех – бояться смерти, - пожимает плечами Билан. - Это нормально, если вы стоите на краю обрыва или на крыше многоэтажки, когда вашей жизни угрожает прямая опасность. Во всех остальных случаях это ненормально, - и вот с этого момента становится поинтереснее, - Страх смерти типичен для тревожно-фобического расстройства, но у вас, Дима, его нет... - Хоть с чем-то повезло, - комментирует её слова он, переглядываясь с Полей, которой явно не до веселья. Тема смерти сейчас для неё остра, как лезвие только что наточенного ножа. - Пелагея, а у вас тоже есть страх смерти? - на всякий случай уточняет Кристина, мало ли она не права. - Своей? - удивлённо переспрашивает Поля, - Нет... Их взгляды снова невольно направляются на Диму, который то ли чего-то не понимает, то ли просто не так трактует свои мысли. - Допускаете ли вы мысль о том, что ваш страх смерти может быть напрямую связан со страхом одиночества? - она очень аккуратно подводит его к одному простому выводу. - Типо если бы я был не один, я бы не боялся этого? - предполагает он. - Типо если бы у тебя была семья или дети, ты бы не боялся умирать, потому что делал бы это не в одиночестве, - неожиданно поясняет блондинка, ни в коем случае не в упрёк ему. - В общем и целом, Поля права, - согласно кивает женщина, стараясь донести до него тоже самое, но в более лайтовой версии, - Конечно, наличие семьи не даёт гарантии, что вы не останетесь в одиночестве, потому что все мы разные и обстоятельства тоже могут быть разные... И даже полное отсутствие страха это не исключает. Но в вашем случае я больше склоняюсь именно к этому варианту: вы не боитесь смерти, Дима, вы боитесь умереть в одиночестве, а это абсолютно разные вещи. - А ты правда не боишься? - абсолютно искренне спрашивает он, повернувшись к ней. - Очень боюсь, но не за себя, - отзывается она, опуская взгляд куда-то в пол. - Поля, какой ваш самый большой страх, кроме этого? - интересуется психотерапевт, кажется, постепенно переходя ко второй своей «жертве» терапии. - Разочаровать своих близких, - не задумываясь, отвечает Пелагея. - Например?.. - Нет таких примеров, слава Богу... - Вам важно быть хорошей для них? - наводящие вопросы должны помочь, - Для своей дочери? - А вам нет? - парирует она, меняясь во взгляде. - А вы переводите стрелки, потому что не хотите отвечать? - из всех троих некомфортно только Диме, который всем нутром ощущает эти невидимые искры, летящие от них в разные стороны. - Я не пытаюсь быть хорошей и я далеко не ангел, но мне бы хотелось, чтобы моя семья и моя дочь в том числе уважали меня, - это сойдёт за ответ. - Страхи бывают врождёнными и приобретёнными. С первыми всё более менее понятно – это универсальные страхи в виде боязни резких звуков или надвигающейся тени. Страх происходит из испуга: испуг за мгновение заряжает нейромедиаторами – это химические вещества, которые передают импульс от нервной клетки. Например, вы идёте по тёмному коридору и слышите треск или шорох... То, что вы испытываете в этот момент, ещё не настоящий страх, а всего лишь испуг – резкая реакция на неожиданное. И он тут же заряжает вас нейромедиаторами: норадреналин - для силы и выносливости; эндорфины - для обезболивания; дофамин - так сказать, для куражу. И вы готовы бить или бежать, спрятаться или замереть, или как минимум включить свет. Включаете свет, а это всего лишь кошка чем-то шуршит. И всё тут же прошло. А эндорфины ушли последними – как сладкое послевкусие. На самом деле люди любят вызывать у себя страх, но не любой, а только некоторые его виды. После американских горок – и эндорфины, и дофамин. Чем не кайф? Испуг становится страхом – реакцией на то, что мы уже осознали, как опасное. Внешне они похожи, только испуг проходит за секунды, а страх может остаться на годы или на всю жизнь. С приобретёнными страхами посложнее: многие наши страхи передаются по наследству, но не через гены, а через родительские шаблоны. Знаете, какой самый популярный страх у большинства клиентов психотерапевта? - они так внимательно слушают, что кивают почти мгновенно, желая поскорее узнать, в чём же причины их страхов. - Это страх нищеты, - разводит руками женщина, - Откуда этот страх у достаточно состоятельного человека? Как правило, из родного дома. Иногда, конечно, это может быть просто навеяно обществом. Когда нам много раз скажут о чём-то, что это очень страшно, мы начинаем верить и бояться. Вы, как я помню, не в восторге от моих психоанализов, поэтому в этот раз предлагаю сделать выводы самостоятельно. Тишина давно стала адвокатом и в то же время прокурором в этом кабинете – от неё зависит многое, но далеко не всё. И в обоих случаях она сильно помогает переваривать услышанное. - Я очень боялась, что история с моим бывшим мужем может отразиться на Тасе; что она разочаруется как в нём, так и во мне, - вдруг начинает говорить Поля, впервые имея огромное желание озвучить всё это вслух, - Я всегда боялась разочаровать маму, с самого детства... Я всегда делала так, как хотела она, потому что так правильно. Никогда не спорила, не хлопала дверьми, не уходила из дома – я была хорошей, и да, мне было важно быть хорошей. Потом всё это, конечно, накопилось и вылилось в одну огромную ссору, когда я поняла, что это моя жизнь и мне решать, что с ней делать. Нет, я очень люблю свою маму и не могу представить, кем бы я сейчас была без неё, но... этот страх – разочаровать её и теперь дочь – он до сих пор живёт во мне, и он не врождённый. И больше всего на свете я бы не хотела навязывать и «передавать» свои страхи Тасе... Потому что меня пугает мысль о том, что через тридцать лет она будет точно так же сидеть у психотерапевта и прорабатывать это с ним. Сегодня она не плачет, и ей не нужны салфетки, утешительные слова и даже Димины объятия. Нет, может быть, и нужны, но в другом контексте. Сегодня она находит в себе силы стать ещё честнее, чем до этого. Она позволяет себе открываться и доверять; обсуждать и проговаривать это вслух. Она сильнее, чем думала. Намного. - Вы молодец, Поля! - с улыбкой на лице признаёт Кристина, потому что этого нельзя не признать, - И вы, Дим, слышите? Я горжусь вами обоими, потому что вы делаете огромные и очень важные шаги, в первую очередь, для самих себя... - И я нами горжусь! - заявляет Дима, тоже улыбаясь, в первую очередь, ей. И она слабо улыбается ему в ответ, облегчённо выдыхая.