Шантаж

— Я…согласна на твои условия, Хюррем…       После этих заветных для наложницы слов, огненно-рыжая медленно разжала свои пальцы, под которыми находилась тонкая шея госпожи. Она так же не спеша, будто растягивая удовольствие, опустила свою руку на небольшую грудь девушки, спрятанную за роскошным дорогим платьем. Махидевран заметно напряглась еще больше, резко замерев на месте словно вкопанная. Рабыня четко чувствовала как сильно бьется сердце Султанши, видимо от страха. После такого вывода, уголки губ голубоглазой взмыли вверх в довольной усмешке. Кто теперь боится? Правильно. Наконец настало время испуганно дрожать султанской особе, столь высокомерной и выходит, достаточно трусливой. Тонкие пальцы осторожно начали водить округлыми движениями по груди Гюльбахар, нащупывая выпирающую бусинку. Та резко дернулась, отчего Хюррем вздрогнула, потеряв бдительность и тем самым давая возможность черкесске выбраться из цепких рук рыжеволосой. Синеглазая с ненавистью посмотрела на дочь священника, полностью разъяренная от такого действия. — Достаточно! — крикнула она, пристально смотря в голубые глаза. Ее тело слегка подрагивало, одновременно от страха и злости, не только на жалкую рабыню, но и на саму себя. Хотя вряд ли Хюррем сейчас можно было назвать жалкой. Она наоборот разглядывала мать Мустафы с прежней ухмылкой на лице, понимая что у той все равно нет выбора и ей ничего не остается только как поддаться девушке. — Госпожа…вы же уже дали свое согласие, разве не так?.. Мне казалось ваши слова выражали явное «да»… — спокойно протянула избранница повелителя, разглядывая обозленную и напуганную Султаншу. — Поймите…я лишь хочу помочь вам исполнить ваше желание остаться во дворце…не больше… — Конечно, Хюррем…ты говоришь одно, а на деле творишь совсем другое… — нахмурившись произнесла бывшая возлюбленная падишаха, из-за чего между ее бровей снова появилась маленькая морщинка. — Махидевран… — вдруг строго сказала любимица Султана, не меняя улыбчивого выражения лица. Видимо ей не нравилось, что девушка оттягивает момент, но она быстро опомнилась и ласково продолжила. — Госпожа… не стоит тянуть время… это все равно сбудется рано или поздно… Черкесска нервно прикусила нижнюю губу, отведя взгляд в сторону и раздумывая что ей сейчас делать. — Сначала уговори повелителя оставить меня. Тогда я…сделаю все о чем ты меня попросишь… — последнее предложение она проговорила с нескрываемым отвращением.       Бывшая Александра тяжело вздохнула, неудовлетворенная словами высшей ее по статусу и резко шагнув ближе к ней, схватила Гюльбахар за горло. — Сейчас… — прошептала голубоглазая и прижав свою жертву к прохладной стене, слегка расслабила хватку. Ее рука в уже привычном движении спустилась на грудь госпожи. Та резко зажмурилась, пытаясь хоть так скрыться от этого позора и унижения. Даже с закрытыми глазами она ощущала на себе липкий взгляд наложницы. Руки черкесски в надежде старались вцепиться в стену за своей спиной. Она хотела вжаться в каменистую гладь со всей силой, до невозможности, чтобы быть хотя бы на сантиметр подальше от рыжей бестии.       Спустившись к груди ниже, Хюррем начала медленно расстегивать маленькие пуговицы на зеленом платье матери наследника, предвкушая что сейчас она наконец то увидит теперь принадлежащий ей весенний цветок полностью обнаженной. Вот-вот и она будет касаться этой гладкой кожи, сжимать, кусать, целовать…делать все, что только ее душа пожелает. И никто не сможет ей ничего сделать. Никто.       Махидевран, почувствовав как ее раздевают чужие руки, не Сулеймана, вдруг резко распахнула свои глаза цвета морских глубин и посмотрела на наложницу. В следующую секунду, не раздумывая, она влепила наглой особе звонкую пощечину, не выдержав такого напора со стороны женщины падишаха и начала бить ее в различные места, неразбирая и пытаясь оттолкнуть ведьму от себя. — Нет! Не смей трогать меня! — испуганно прокричала Гюльбахар, после чего рабыня тут же заткнула ей рот своей ладонью. Перехватив сопротивляющуюся деву со спины, она начала подходить к кровати, все также крепко держа руку на губах темноволосой и придерживая свободной конечностью ее за талию. — Заткнись. Замолкни. Или не видать тебе больше Мустафы. — с раздражением прошипела огненно-рыжая, обжигая своим горячим дыханием ухо Султанши, на что та тут же перестала сопротивляться, прекратив жалобно мычать в ладонь голубоглазой. Славянка отпустила бывшую возлюбленную повелителя, лишь для того, чтобы грубо толкнуть ее в спину на кровать. Отойдя от нее, она быстро заперла массивную дверь и с раздражением глянула на «Весеннюю розу», надеясь что никто не услышал вопли ее жертвы. Махидевран со страхом и враждебностью во взгляде отползла к спинке своей кровати, чтобы хотя бы немного быть подальше от дикой девицы. — Раздевайся…- на удивление приказным тоном сказала рабыня, словно в данной ситуации она была госпожой, а не наоборот. Черкесска сглотнула, понимая что этого не избежать и отведя взгляд в сторону, не желая смотреть на шантажистку, продолжила начатое голубоглазой. Шелковая ткань платья по-тихоньку начинала оголять хрупкое тело своей хозяйки, медленно сползая вниз и вскоре, в прошлом Александра увидела перед собой абсолютно оголенное тело девушки. Гюльбахар быстро скрестила ноги и прикрыла грудь руками. Ей было очень некомфортно, страшно и просто омерзительно находиться в данной ситуации. Но больше она не могла ничего сделать. Оставалось только смириться и питать надежды на то, что повелитель поверит словам своей бывшей любимицы. — Не прикрывайтесь, госпожа…- ласково и с нотками власти произнесла рыжеволосая. То что она так мечтала увидеть, вызвало у нее радостную улыбку на губах, словно исполнилось какое то заветное желание, хотя возможно так все и было. Обнаженная темноволосая выглядела точно также, как и в фантазиях наложницы. Даже лучше. Русская с лисьим выражением лица, приблизилась к большой кровати. Хрупкое тельце хорошо сочеталось на бархатной ткани алого цвета, как будто данное одеяло специально было приобретено для такого случая.       Хюррем мягкими подушечками пальцев провела вдоль ноги черкесски, не спеша поднимаясь вверх к голени, а после и к бедру. Госпожа вздрогнула от такого действия, проклиная про себя наглую деву, которая сейчас творила что хотела. Избранница Сулеймана убрала свою руку, задумчиво оглядев неизведанный цветок и решив перестраховаться, отошла в сторону к большому сундуку с различными тканью и платьями. — Вы не против, если я кое что возьму?..- спросила рабыня и не дожидаясь ответа Султанши, под ее недовольный взгляд, достала из сундука небольшой шелковый лоскуток, видимо служивший платком на голову. Махидевран непонимающе посмотрела на подходящую девушку, предвкушая что-то нехорошее. — Хюррем…не смей…- нахмурилась синеглазая, стараясь отползти от рыжей бестии еще дальше и с усилием вжимаясь всем телом в спинку кровати, на что сама наложница лишь наградила девицу недоброй усмешкой. Любимица Сулеймана осторожно разместилась на мягкой постели и схватив мать Шехзаде за лодыжки, резко дернула вниз, раздвигая ее ноги, чтобы те находились по бокам талии бывшей Александры. Гюльбахар само собой была не впечатлена от таких действий и снова предприняла попытки оттолкнуть от себя нахалку, но тут Хюррем помогла шелковая ткань, которая с помощью нескольких незамысловатых движений, плотно сжала тонкие запястья «Весенней розы», привязав их к спинке кровати, в которую раннее так неистово упиралась мать Шехзаде, все еще мечтавшая о спасении. И вот она, полностью беззащитная и такая доступная госпожа лежала связанная перед казалось бы простой рабыней, и со страхом в морских глазах пристально смотрела на соперницу. — Хюррем…я…я могу сейчас закричать и позвать на помощь…- с легкой дрожью в голосе начала говорить Султанша. — и тогда… Вдруг дочь священника остановила ее бессмысленную речь, приложив к пухлым губам жертвы тонкий указательный палец и слегка надавив на нижнюю губу девушки, наклонилась к чуть порозовевшему уху. — За то время пока слуги будут ломать дверь, я успею развязать вас и подстроить все так, что это якобы вы хотели от меня грязной близости… Тогда вас точно не пощадят…госпожа…- ласковым шепотом и с небольшими нотками угрозы, произнесла славянка, а после перевела взгляд с хрупкой шеи, на которой оставались красные следы от цепких рук, на губы возлюбленной. Указательный и средний пальцы осторожно вторглись в поддатливые уста. Бывшая избранница Сулеймана дернулась от неожиданности, отчего шелковый платок, держащий хрупкие запястья, слегка натянулся. — Попробуешь укусить, будет больно…- строго сказала огненно-рыжая и опустила свободную руку ближе к паху девы. Минуя на удивление разгорячившееся половые губы и остановившись между ягодиц, она медленно ввела один палец внутрь. Махидевран резко выгнулась, а из ее губ вырвался жалобный писк. — Ну, госпожа?.. Будете умной девочкой?.. — насмешливо протянула рабыня, глядя сверху вниз в полные страха глаза, в которых пылала уже зарожденная раннее искра ненависти. Гюльбахар тут же поспешила кивнуть, на что ее мучительница наградила девушку довольной усмешкой и также медленно вывела палец. — Лижи… — послышался приказной тон из уст рыжеволосой, которая одновременно с этим начинала по-тихоньку поглаживать девичью промежность. Черкесска вздрогнула, тихо промычав и прикрыв глаза. Тело наперекор разуму желало продолжения, хотело большего, что было неправильным и таким гадким для самой «Весенней розы». Она наоборот мечтала, чтобы произошло какое-нибудь чудо и ведьма ушла отсюда и больше никогда не появлялась на ее глазах. Султанша зажмурилась и боясь что будет дальше, вцепилась зубами в пальцы ненормальной, пытаясь отпихнуть ее от себя хотя бы ногами, ведь руки были плотно замотанны лоскутком ткани. И видимо на этой, еще одной попытке противиться голубоглазой, последнее терпение Хюррем лопнуло. Она зашипела от боли и свободной рукой влепила матери наследника увесистого леща. Бледную щеку тут же покрыл красный оттенок, проявляя на светлой коже видимый отпечаток от руки. Раздраженная наложница тут же поспешила развязать руки неукротимой, после чего резко схватила ее за темные шелковистые волосы, отливающие каштановым цветом. — Прекрати! Я женщина самого Султана Сулеймана! Лучше сдохну, чем сделаю это! — истерично закричала черкесска, отталкивая рабыню от себя руками и вдруг задела ногтями шею в прошлом Александры, оставив на женском теле небольшую царапину. Рабыня мгновенно заткнула ей рот шелковым платком и продолжая удерживать жертву за волнистые кудри, уткнула ее лицом в подушку, чтобы было поменьше ненужных криков.       Пришлось хорошенько повозиться, но спустя немного времени и понадобившиеся оторванные лоскутки голубой ткани с подола платья дочери Священника сделали свое. Благо огненно-рыжая обладала большей физической силой, чем миниатюрная Гюльбахар. Уже утихомиренная синеглазка, лежащая лицом в подушку со связанными за спиной руками, тяжело дышала после такого выплеска сил и нескольких попыток сопротивления. Жаль, что сейчас нельзя было разглядеть ее вздымающуюся и опускающуюся от частого дыхания грудь, но наложница еще успеет наверстать упущенное. — Плохо вы справляетесь с защитой своего сына, госпожа. Вам стоит радоваться, что я решила показать вам заранее как стоит себя вести в последующем… — строго произнесла любимица повелителя и уже в какой раз наклонилась к уху своей жертвы, тихо и ласково прошептав. — К тому же как можно получить удовольствие от того, кому вы безразличны?.. Да, вы не так давно провели ночь с падишахом. Но смог ли он вас как следует ублажить?.. Не думаю… Ваше тело изголодалось по ласкам…и я смогу его как следует удовлетворить… После этих слов избранница Сулеймана согнула стройные ноги Султанши в колени, под живот и резко ввела в возлюбленную два пальца, отчего та взрогнула и громко, точнее насколько это было возможно, промычала в препятствующую полному раскрытию губ ткань. Тело не ожидало такого резкого входа, но это не помешало тугому узлу наслаждения зародиться внизу живота девушки. — Ох…прошу прощения, госпожа… Я бы могла быть намного мягче… Если бы вы настырно не оттягивали этот момент… — шепотом сказала наложница, медленно продолжая свои движения и стараясь как можно глубже войти в темноволосую. Свободная рука осторожно опустилась на небольшую грудь «Весенней розы», с какой-то жадностью сжав ее и начав массировать. Из полуоткрытых уст Гюльбахар прямо в шелковый платок вырвались негромкие жалобные стоны. Ее дыхание участилось, быстрый стук сердца яростно давил на виски. Синеглазая наполовину прикрыла глаза, уже не в состоянии здраво мыслить. Выгнувшись в пояснице и выведя ноги из-под себя, она уперлась коленями в мягкую постель, то и дело поддаваясь навстречу ласкам ненавистной женщины. Мать Шехзаде попыталась развязать свои руки, так как те уже начинали постепенно неметь от неудобного положения и туго сжимающей запястья ткани. Но рабыня по всей видимости хорошо умела вязать узлы. Госпоже оставалось только приглушенно постанывать в так сказать «тряпочку», постыдно изгибаясь под напором умелых пальцев Хюррем, которые не смотря на свою резкость в движениях, знали как правильно вести себя чтобы добиться нужного эффекта. И это было так мерзко, отвратительно, но и в тоже время так приятно и дурмаще. Рыжеволосая сама чувствовала как разгорячилось тело бывшей возлюбленной Султана, как под подушечками тонких пальцев постепенно увеличивается влажность, слышала тихие стоны, полные удовольствия и ощущала своей ладонью отвердевшие бусинки на груди темноволосой.       Решив окончательно свести тело Махидевран с ума, наложница убрала руку от небольшой груди черкесски и вдруг приблизилась пухлыми губами к ее промежности. Почувствовав горячее дыхание меж своих бедер, главная женщина после Валиде, вздрогнула от абсурдности ситуации, но после прикрыла глаза, решив открыться на удивление столь манящему соблазну, поддаваясь тазом назад, будто вымаливая у огненно-рыжей еще большей ласки. Рабыня удовлетворенно усмехнулась, слегка приподняв уголки губ и полностью удовлетворенная таким поведением статной особы, а затем немедля начала сначала покрывать страстными поцелуями и легкими укусами внутреннюю часть бедер Султанши, а после переключилась на девичью промежность, начав действовать не только губами, но и языком, также неизменно продолжая движения пальцами. Не выдержав такого напора, Гюльбахар громко, насколько это было возможно, протяжно простонала, а точнее промычала в бархатистую ткань, наконец то дойдя до высшей точки наслаждения. Сладостная судорога окутала все тело девушки и та слегка вздрогнув, кончила, обессиленно упав передом на мягкую постель. Ей оставалось только глубоко дышать, пытаясь побыстрее прийти в себя после того, что с ней сделала рыжеволосая.       Наложница не спеша развязала ей руки и сняла чуть намокший после стонов лоскуток шелка с губ. Тело черкесски не сильно ныло после неудобной позы и она лишь прикрыла глаза, уже не пытаясь выгнать славынку или хоть как-то ее задеть, на время позабыв про огонь ненависти, разгоравшийся внутри синеглазой каждый раз когда она видела новую «игрушку» своего возлюбленного.       Хюррем взглянула на мать Мустафы с улыбкой, осматривая ее полностью расслабленное после изнурения тело, стройные ноги, спину с такой чарующей гладкой бархатистой кожей, покрасневшие запястья, на которых остался видный след от туго прилегающей ткани и темные шелковистые волосы, некоторые волнистые пряди которых теперь были прилеплены к влажному лбу. Дочь священника смахнула их с лица девушки и осторожно спустив свою ладонь на щеку, на которой ранее красовался след от пощечины, нежно погладила Махидевран по ней. — Вы прекрасны, госпожа… — еле слышно произнесла рабыня, с голосом полным лаской и заботы.       Гюльбахар после этих слов наконец-то, впервые после всего произошедшего подняла свои морские глаза на огненно-рыжую. Она на удивление для бывшей Александры выглядела вымученной и какой-то потерянной. Темноволосая молча поднялась с большой кровати и больше несмотря на свою «мучительницу», на тресущися ногах подошла к зеленому платью и спустя некоторое времятнадела его, пока Хюррем любопытно наблюдала за ее действиями не желая хоть на секунду отводить свой взгляд в сторону. — Выйди. Ты получила что хотела, а теперь немедленно возвращайся к себе. — холодно как сталь прозвучал голос Гюльбахар. Она не наградила голубоглазую даже прощальным взглядом, а лишь хмуро сверлила тускло-горящий огонь в камине. Русская неспеша встала с бархатной постели алого цвета и сделала несколько шагов к «Весенней розе», оставляя между собой и девой примерно метр. — Как прикажете, госпожа. Но это не все. Я приду еще… И вы прекрасно это знаете. Это лишь начало. Не переживайте, завтра я постараюсь поговорить с повелителем. Я не допущу того, чтобы он вас выгнал из дворца… — сказала Хюррем, задумчиво смотря на собеседницу и все еще чтя манеры несмотря на случившееся, поклонилась. После спешно отойдя от Махихевран, наложница открыла дорогую дверь и вышла.       Тяжелый вздох наполнил покои сразу после того как деревянные массивные двери закрылись. Мать наследника подошла к зеркалу в полный рост и с омерзением взглянула в свое отражение. Она согласилась на такие мерзкие действия со стороны женщины, изменила отцу своего ребенка, совершила адский грех и тем более получила от этого удовольствие, отчего на сердце словно скреблись кошки от отвращения не только к Хюррем, но и к самой себе. В первую очередь к себе. Султанша раздраженно ударила кулаком по ни в чем неповинному стеклу и осела на пол, закрыв лицо руками. Сил даже не хватало на то, чтобы разбить какое-то там зеркало. Что она может? Ничего. Ничтожная…