Маленькое решение большой проблемы

Василиса, не спеша, омывала своё тело в душе. Обсуждение их с Прасковьей будущих отношений заставило графиню вспотеть, и совсем не в фигуральном смысле. Кроме того, ей хотелось предстать перед Пашкой во всей красе, привязав к себе если не узами любви, так хоть горячим сексом. Размазывая по выразительному телу мыльную пену, Орлова размышляла, как так получилось, что Пашка вдруг стала иницатором их соития. Девицу так возбудили вульгарные слова, которыми графине пришлось опорочить свой рот? Или дело в другом? Но в чём же? Василиса, технарь до мозга костей, любила во всем определённость. Незнание её раздражало. Тугие струи горячей воды, бьющие по коже, и мягкий фруктовый аромат мыла слегка развеяли тревоги. Графиня улыбнулась и позволила себе тихонько просвистеть под нос незатейливую мелодию. Пожалуй, впервые в жизни она ощущала себя по-настоящему живой. Огромный дом, сотни покорных слуг, крепостные девки на любой вкус, почётная должность и десятки зарегистрированных патентов — это всё приносило Василисе лишь удовлетворение. А вот Прасковья... Прасковья зажигала в ней огонь. Радовала моментами близости и заставляла страдать в часы разлуки. И как такая страсть проснулась лишь за три недели? Нет, меньше, за три дня! Закончив с мытьём, Орлова выбралась из душа и начала обтираться. Она долго раздумывала над тем, стоит ли высушить волосы, или с мокрой шевелюрой она будет смотреться сексуальней. Разглядывая в зеркало влажные пряди, плотно облегающие контуры лица, графиня задумалась над различием своей и Пашкой красоты. Сама себя она ассоциировала с породистой кобылой, чья красота была специально выведена сотнями лет упорной селекции. Внешность без изьяна, но есть в ней недостаток — она искуственная. Прасковью же Орлова представляла дикой кошкой. По-звериному грубой, но независимой и грациозной. А самое главное — уникальной. В конце концов, графиня решила волосы оставить мокрыми. И снова замерла в раздумьях. Взглянула на бельё. Надеть? Нет, есть границы её желанию порадовать Прасковью. Сегодня удовольствия раздеть графиню по частям Пашка не получит. Забрав одежду, сложенную в стопку, накинула халат и вышла в комнату. Точней сказать, в палату. Прасковья уже ждёт её, в пижаме, скучая на краю кровати и рассчёсывая волосы. Не так уж часто выдается возможность её увидеть без косы и чёлки. Образ Прасковьи потерял в бунтарстве, но приобрёл в другом аспекте — в милоте. Оставив стопку ткани на тумбе возле гардероба, Орлова уверенной походкой прошагала к Прасковье. Взяла её за подбородок, приподняла лицо и встретилась глазами. Девчонка взгляд отвела и тихонько вздрогнула. — Волнуешься, я вижу, — констатировала Василиса. — Просто как-то оно... непросто, — Пашка чуть покраснела, от румянца на щеках три шрама ярко выделялись. — Но отчего же? Не нравлюсь я тебе? Ну что ж, тогда уйду. Графиня убрала пальцы, но Пашка перехватила её руку. Слишком слабая ладошка, не в силах удержать колдунью, но Василиса не сопротивлялась. — Не уходи, Сиятельство, — попросила девушка, — просто пойми... На улицах-то оно как: вручила мужику тюбик с маслом, повернулась, раздвинула булки, пальцами себе помогаешь, пять минут — и готово. Не умею я по-нормальному, чтоб долго, страстно и красиво, потому и волнуюсь. Орлова мягко высвободила руку и положила её на щеку Пашке, тихонько поглаживая. Та отчего-то только больше покраснела. — Красива твоя речь, когда ты не бранишься, — не могла не отметить графиня, — к чему же сквернословишь? Ты так прелестна, когда спокойна... Прасковья подняла глаза на Орлову и... показала язык. — Жопа! — выдала она "любимое" ругательство графини. Василиса вздохнула и покачала головой. Некоторые люди неисправимы. Хотя, быть может... Не может же быть так, что таким образом Прасковья спрятала смущенье? — По правде говоря, мне предстоящее в новинку тоже, — призналась графиня Орлова, но сразу же поправилась, — отчасти. Опыт есть. Но в большинстве своём — не с добровольцами... — А нельзя просто сказать, что связанным девицам пальцами в письки лазила? — Но я так и сказала, — графиня позволила себе улыбнуться, — лишь разница в подаче. И пальцами я "лазила" не только в cunnus, уж поверь мне. Прасковья положила свою ладонь поверх сиятельной, сама начиная тереться об неё щекой. Похоже, девушка расслабилась немного. Но им обоим всё ещё неловко. Одна неопытна, другая непривычна. Но здесь Орлова обязана быть "сверху" и научить любви котёнка. — Позволь поцеловать тебя, — графиня склонилась над лицом Прасковьи. — А р-разве не садистка ты? — дрожащими от нервов губами уточнила Пашка. — Да, я такая, — подтвердила Василиса, проводя большим пальцем по влажным, сильно искусанным губам, — но не сегодня. Вот в воскресенье — запоёшь от боли. Сегодня хочется мне ласки. Прасковья хмыкнула, будто бы напоминая графине, что кроме воскресенья существует ещё среда, и всё же потянулась ей навстречу, и они слились в поцелуе. Дрожащие, неопытные губы... Графиня находила в них очарование. Сначала несмелых "чмок'ов", потом страсть взяла вверх. Настойчивый и сильный, язык Орловой проникал повсюду, лаская нёбо, щеки изнутри. Прасковья не сопротивлялась. Наоборот, старалась держать темп. Но так неопытна... То стукнется зубами, то отстранится подышать. Нетерпеливый разозлится, графиня радовалась и запоминала. В их следующий коитус уже не будет этой милой робости, смешков и красных щёк. Они вдруг разошлись. Прасковья взглянула на неё со страстью и надеждой. Всё ещё боится, и не скрывает этого, но позволяет Василисе делать всё, что хочет. В рамках разумного, конечно. — Давай-ка снимем эту гадость, — Орлова положила ладони на талию Прасковьи, одними пальцами приподнимая верх пижамы. Девушка послушно поднимает руки, позволив себя раздеть. Василиса не спешит. И этот момент ей хочется запомнить. Момент, где Пашка в первый раз сама позволила себя раздеть... Но вот рубашка полетела на пол. Прасковья прикрывается руками. Не умышленно, лишь на одних инстинктах. — Стесняешься своей ты mamma? — Орлова улыбнулась. — Какая мама? — не разобрала Пашка. — Я говорю про грудь. — Так, а при чём здесь мамы? — Забудь. И дай мне посмотреть. Прасковья убрала ладони, смущённо отвернувшись. Графиня ей полюбовалась, спустившись на колени. Спокойно, с чувством, с расстановкой, заставив Пашку покраснеть от пристального взгляда. Прасковья формами не выдавалась. Точнее, форм у неё нет. Плоска, как стены, что их окружают. Пашка стесняется, елозит, но кровь, прилившая к соскам, не даст соврать. Орлова понимает: девице нравится, что в кой-то веки, ею любуются, не делая ремарок про размер. Обняв за талию Прасковью, она склоняется к груди, берёт сосок губами. Девица вздрагивает, издавая вздох. — Ах! Сиятельство... полегче... — Зови меня в постели — Васька, или Вася, — просит Василиса, проводя языком по груди, а потом чуть прикусывает сосок цвета вина, — но коль посмеешь ты в быту... — Да-да, накажешь! Больно надо! — Пашка надулась. — Не сердись, — Орлова чуть притягивает её к себе, девушка сползает на край кровати, — сегодня не ругаемся, а любим. Графиня опускает спину на пол и тянет Пашку за собой. Та с тихим писком летит следом, но страх напрасный — Васька держит. Чуть успокоившись, девица села сверху, прижав бока графини бедрами. — А можно... посмотреть твою? — немного робко просит Пашка, глядя на выдающийся бюст. — Конечно можно, — графиня потянула за халат, но вдруг отпрянула, позволив девушке раздеть её самой, — и можешь даже трогать! Совсем не против я, а очень даже за. — Чёрт! Стрёмно как... — призналась Пашка, но груди оголила. Графиня наблюдала за девчонкой. Глядела та... нет, пялилась во все глаза! Хоть тоже женщина, но, видимо, так близко чужой бюст ей довелось рассматривать впервые. Грудь расплылась по торсу, ей было мало места. Хозяйским жестом Пашка сгребла одну и сжала в кулачке. Орлова тихо вскрикнула. — Полегче же! Сегодня — нежность, помнишь? — Прости, — девица виновато втянула голову, — не ожидала, что будет такой мягкой... Как здорово! Прикольно жамкать! Позволила ей Василиса поиграться. Была Прасковья дальше осторожна. Поглаживала, водила пальчиком по ареоле и мягко щупала соски. "Нажамкавшись", Прасковья решила за Орловой повторить. Склонилась ниже и лизнула кожу, прошлась вокруг соска и взяла его в рот. Графиня выдала свой первый стон, пока что тихий. Но то ли ещё будет? Прасковья разгорелась, и начала посасывать соски, чуть всхлипывая. — Ну ты чего? Откуда грусть? — графиня отняла от груди головку. — Да ничего, — Прасковья шмыгнула и нос утёрла носом, — извольте трахаться, сиятельная Вася. — Ну что ж... Орлова крутанулась, легко Прасковью подминая под себя. Та снова пискнула. Графиня, прижавшись к коже лбом, девицу осыпала поцелуями. Начала с шеи, и спускалась ниже, ниже, пока не оказалась под пупком. Проникли пальцы под резинку, штаны спустились вниз. Подушечками пальцев Орлова гладила лобок. — Пушистая, — хмыкнула она, — так ты — шатенка? До этого не замечала... — Ой, да хватит уже, и так стыдно! — Пашка спрятала лицо. — Не стыдно то, что от природы. Но волосы рекомендую сбрить. Так будешь выглядеть невинней... Скользнули опытные пальцы, рздвинув складки. Графиня тихо любовалась, перебирая губки. — Какой же крошечный clitoris, — Орлова умилялась, — едва заметила средь cunnus! — Только внутрь лезть не смей, — грозно сопя, Прасковья сжала ножки, — держись снаружи. И ничего не маленький... ну... этот... Графиня тихо рассмеялась, прикрыв ладонью губы. — Ну хорошо, не буду. Раздвинув половые губы, Орлова пальцем провела вдоль малых, коснулась клитора, заставив Пашку вздрогнуть. — Предпочитаешь ты per rectum? Что ж, умею обращаться с podex тоже. — Опять вы свои извра... Ой-ой! Куда! Но поздно. Одним движением девицу на бок повернув, графиня впилась языком меж тощих булок. Лаская анус, не забывала и про вульву, водя вдоль пальцами. Прасковья поначалу зажималась, но вскорости привыкла и начала постанывать, дрожа всем телом. Как следует девчонку разогрев, взялась за её клитор, подушкой пальца нежно теребя, всё ускоряясь. А Пашка, утонув в блаженстве, лишь двигалась навстречу и стонала. Не удалось ей продержаться долго. Графиня взяла опытом. Прасковья, всхлипнув, дернулась и застонала во всё горло. Орлова сразу же ослабила напор. С минуту где-то девушка дрожала, свернувшись в маленький клубок. — Но как? — тихонько всхлипнула она. — Всё опыт, — хмыкнула графиня, — знаю, где давить. Так пролежав ещё немного, Прасковья успокоилась, в ней снова запылал огонь. — Теперь в... ты, Васька, давай сюда сиятельную письку! — она уставилась меж ног графини. — Тебе я cunnus дам, — кивнула Вася, — но не в руки. Ты посмотри на свои ногти! — Но как тогда? — Прасковья озадачилась. — Так языком, конечно, — Орлова приподнялась на ногах, собою подминая Пашку. — Эй, ничё лизать не буду! Я брезгую! — слегка запаниковала Пашка. — Неужто ты меня расстроишь? Нечестно, не находишь? — с ухмылкой Васька приподняла бровь. Глазки забегали, Прасковья не решалась. Потом, махнув рукой, сдалась. — Ну ладно, тащи сюда свой кунис, — Пашка легла на спину, — но если будет мерзко — то больше никогда! Графиня не ответила, лишь улыбнулась. Пройдясь рукою по груди и пощипав соски, Орлова двинулась вперёд, садясь ей на лицо. Пашка сначала сморщилась, но вскоре, вновь испустив тяжелый вздох (и вульву Ваське тем пощекотав), на встречу потянулась, неловко гладя киску языком. Не выдержав, графиня выдохнула и ниже опустилась, зажав Прасковью бёдрами. И возмущённый писк её не остановит! Садистка есть садистка. Задвигалась за мокрым язычком, размазывая смазку по лицу. Та больше не противилась, видать, вошла во вкус. Лижет неопытно, но с чувством, обхватывая пухлые губы ртом. Так горячо, так влажно! Схватив себя за грудь, Орлова крепко сжала и застонала, двигаясь быстрее. На спину вдруг легли худые руки, поглаживая кожу сквозь халат. Еще Орлова себя так хорошо не ощущала, не надо ей ни пыток, ни рабов. Лишь бы язык Прасковьи продолжал... Да, да, вот здесь! Крутые бедра резко сжались, графиня вздрогнула, крича. Пред Богом высказавшись, Орлова слезла с головы. Пашка хватала воздух, глядя ошалело. — На вкус, конечно, так себе, — выдала Прасковья, — и склизко как-то... Фу! Хотя, привыкнуть можно. Но ляшки у тебя — отпад! Графиня уложилась рядом, не в силах встать на дрогнувших ногах. Её всю мелко колотило, Орлова размышляла. Что за волшебство? Впервые может она кончить, не привлекая ни хлыста, ни клещи. Дело в Прасковью? Что ж, тогда она её уж точно не отпустит! — Сиятельство, ты это, — Пашка пихнула локтем в бок, — как отдохнёшь, давай вали. Сама пойми — хоть было нам приятно, в одной постели спать я не хочу. Может, позже, но... не сейчас. Вздохнула Василиса. Как шлюху гонят со двора. Ну разве можно так с графиней?!