Вместе до самого конца

Я влетела в общую комнату Гриффиндора и, тяжело дыша, плюхнулись в ближайшее кресло. Гостиная почти пустовала: до кубка школы оставалось всего ничего, поэтому никто не мог позволить себе просто прохлождаться в общей комнате. Друзья нетерпеливо уставились на меня. — Ты прямо светишься, — улыбнулся Бродяга и беззаботно развалился на диване у камина. — Все получилось? Ещё не успев восстановить дыхание, я радостно закрыла глаза. Спустя год бесконечных страхов и злости мое настроение и правда стало гораздо лучше. После того, как мы с Сириусом сбежали от свихнувшихся на чистоте крови родителей, миссис Поттер сделала все, чтобы отвлечь нас от проблемы. Но несмотря на ее старания, подаренную любовь, запасы которой, казалось, никогда не иссякнут; несмотря на сахарные плюшки, бесконечные полеты на метлах, ночью я все равно вспоминала тот памятный вечер, и на глаза против воли наворачивались слезы. В Хогвартсе жизнь ничем не отличалась. Днём, я ненадолго забывала о Регулусе: спасибо друзьям, но ночью эта забывчивость возвращалась с лихвой. Оставалось только надеятся, что Лили, Марлин, Мэри и Доркасс не догадаются, что я каждую ночь плачу в подушку. Сейчас, после разговора с Регом что-то тяжёлое постепенно отпускало. Я чувствовала, что снова могу искренне смеяться, ни о чем не думать, и самое главное: устроить самый грандиозный выпускной в Хоге. Бродяга тоже выглядел ужасно довольным, а рядом с ним на полу, операясь на диван, сидел Римус. «Они помирились!» — промелькнуло у меня в голове. Доркасс растянулась на ковре, заинтересованно повернув голову в мою сторону. Мэри, Марлин и Лили, до этого игравшие во взрывающиеся карты, теперь бросили партию на половине и тоже уставили на меня заинтригованные лица. Джеймс, который влюбленным взглядом смотрел на Лили, даже ухом не повел в мою сторону. Питер сидел на кресле, погруженный в какую-то книгу. Стараясь его не замечать, я сползла с кресла на пол. — Рег на нашей стороне? — Тут же спросила Марлин. — Он сказал кто предатель? — Эхом отозвался Лунатик. Глаза Хвоста при этом быстро забегали. Я чувствовала, как его взгляд не раз проскользнул по мне, но ни один из этих разов не остановился. А я ещё думала, что он больше всех переживает за друга. «Нет. Нельзя говорить, что знаю, кто предатель, — подумала я, — если мы действительно хотим узнавать планы Волан-де-Морта, Хвост точно не должен об этом догадаться». — Он сказал, что Волан-де-Морт ему недостаточно доверяет. — Ну хоть что-то? — упавшим голосом спросила Мэри. Я только пожала плечами. — А почему такая довольная вернулась? — Сохатый всё-таки соизволил повернуть на меня голову. — Кошку Филча пнула, — радостно соврала я. — Могла бы и нас позвать, — обиделся Джеймс. — Тебе одного раза хватило, — я ухмыльнулась. — Сохатый, это же жестоко, — наставительно произнес Лунатик, стараясь сохранять серьезную мину. — Ой да ладно тебе! В подвале Сладкого королевства ты так не думал, — Джеймс подмигнул Римусу. В ответ тот расплылся в широченной улыбке. — Кстати, я нашел пару крутых пластинок с альбомами! — Встрял Сириус. — Это здорово, — неловко улыбнулся Лунатик. — Спасибо, — ответ Сириуса последовал незамедлительно и нарочито вежливо. — До прощального ужина, — Доркасс сверилась с серебряными наручными часами, — всего пять минут! — Собираем монатки и бегом наверх! — Скомандовал Сохатый. Общими усилиями мы кое-как подняли тяжеленный ящик с фейерверками заклятьем «Локомотор» и накрыли мантией-невидимкой. Откровенно говоря, удерживать заклятие в коридорах, полных возбужденных учеников оказалось той ещё задачкой. Палочками приходилось двигать в точности одинаково, иначе ящик бы просто упал и сорвал все прощальное выступление. Но, если не считать Пивза, ненароком задевшего его, инвентарь для розыгрыша был доставлен в Большой зал в целости и сохранности и с трудом помещен под ноги. За столами факультетов собралась уже добрая половина Хогвартса. Всё новые и новые ученики, громко болтая, большими компаниями заваливались в Большой зал и рассаживались по своим местам. Из-за этого поднимался такой гам, что никто не замечал МакГонагалл, которая пыталась угомонить возбужденных ребят. Все это время Дамблдор увлеченно разговаривал с профессором Слизнортом. — Питер, не пялься на МакГонагалл, — шикнул Джеймс, — она и так отлично знает, что мы не уйдем, не попрощавшись. — Вот только не подозревает, каким образом мы это сделаем, — глаза Сириуса, прищурившись, заблестели. — Главное не сорвись и не расскажи наш план всем, кто готов слушать, — ухмыльнулась я. — И постарайся не лопнуть, — вывернула Доркасс. Римус было набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но тут же передумал и закрыл рот руками, делая вид, будто зевает. Вдруг директор поднялся из-за стола. В зале сразу же воцарилась тишина, как будто кто-то применил заклятие «Силенцио». — Дорогие ученики и профессора, — по залу раскатился торжественный голос Дамблдора, — хочу поздравить вас с окончанием очередного учебного года! Профессор сделал паузу, но никто и не думал начать аплодировать. Все ждали продолжения. — Наступили темные времена. Теперь каждому человеку придется выбирать сторону. Но порой самый лёгкий выбор не самый верный. — Дамблдор сверкнул очками-половинками и посмотрел на притихших учеников. — Победить Волан-де-Морта сложно, но ещё сложнее объединиться ради общей цели. Забудьте вашу вражду. Только так мы сможем победить Волан-де-Морта. По залу прокатилась волна взволнованных шепотков. Все переговаривались между собой, на время забыв о директоре. — Да, похоже наше положение не так хорошо, как пишут в Пророке, — шепнул Сохатый. — Ну уж точно не самое лучшее, — так же тихо ответила Мэри. В это время Дамблдор поднял руку и зал тут же затих. — А теперь, с вашего позволения, мы перейдем к награждению. — Как ни в чем не бывало продолжил он. — Весь год вы упорно трудились, зарабатывая баллы для своих факультетов. Пришло время подсчитать их и узнать победителя. — Дамблдор прокашлялся. — Когтевран — 387 баллов! Стол Когтеврана отозвался вялыми аплодисментами. В этом году они оказались на последнем месте. — Пуффендуй — 390 баллов! За пуффендуйским столом прозвучали громкие хлопки. Кое-кто даже свистнул. — Гриффиндор — 402 балла! — Вновь огласил Дамблдор. За нашим столом раздались редкие овации. На какой-то момент их перекрыл шум недовольных возгласов. Я тоже кисло похлопала в ладоши. В последний год проиграть Слизерину! Столько трудов! И все зря… Я даже домашку каждый раз выполняла и отвечала на уроках. «А вдруг это все из-за наших розыгрышей?» — меня пронзила ужасающая мысль. «Значит с последним из них облажаться нельзя» — в противовес той закончила другая. — И, наконец, победитель! — Торжественно воскликнул директор. — Слизерин — 406 баллов! Стол Слизерина взорвался бурными аплодисментами. Девочки обнимались, мальчики жали друг другу руки. — Умей проигрывать, — сквозь шум и гам донёсся до меня голос Питера. Затем расстроенный, Сириуса: — Я умею проигрывать! Только не Слизерину! А затем весёлый, Джеймса: — Помни про наш план! Тот как всегда не унывал. После того, как убранство в Большом зале было оформлено в зелёных тонах, Дамблдор продолжил: — А теперь, я полагаю, вы достаточно проголодались, чтобы съесть все, что находится на этих столах. По залу прокатился одобрительный шум, и пустые тарелки наполнились едой. Я, прощаясь с Хогвартсом, положила к себе в тарелку все, до чего могла дотянуться и не собиралась на этом останавливаться. Сохатый в это время уже доедал добрый кусок печёной курицы. Хвост пытался совладать с мясом с помощью вилки и ножа, но вскоре плюнул на это. — Лунатик, передай, пожалуйста, тот салат? — Попросил Сириус. Римус нервно перенес тарелку с салатом поближе к Бродяге. — Конечно, обращайся, — неловко улыбнулся он. Праздник уже подходил к концу, поэтому нужно было срочно действовать. Мы аккуратно сняли мантию-невидимку с ящика и тихо открыли крышку, которую доверили держать Хвосту. Я уже потянулась за самым большим фейерферком, как вдруг… БАМ! Крышка с грохотом упала на пол. Я схватила хлопушку и выбежала на середину зала: пора. Пока Питер рассыпался в извинениях, а Сириус орал: «Ватсон, не подведи!», я зажгла фитиль и ракета взорвалась прямо у меня под носом. На глазах, хаотично пляшущие искры, складывались в надпись: «Прощай Хогвартс!» Ударил первый аккорд музыки Сириуса. Что тут началось! Фейерверки взрывались во всех уголках Большого зала под восторженные крики учеников, некоторые уже убегали от ракет, которые их преследовали, некоторые попали под «мокрые» хлопушки и, смеясь, выжимали одежду. Преподаватели пытались прекратить вакханалию, но в конце концов просто молча наблюдали, покачивая головой в такт музыке. — МакГонагалл ещё долго будет это помнить! — Воскликнула Доркасс, перекрикивая толпу. — Весь Хогвартс! — Поправила Марлин, а потом указала куда-то пальцем, — смотрите! Сириус вдруг вскочил на стол и затащил туда сопротивляющегося Лунатика. Бродяга обхватил Римуса за талию и притянул к себе, не решаясь на отчаянный шаг. «Ничего, сейчас весь зал этому поможет» — подумала я и начала кричать: — Давай! Давай! Давай! Мне даже не понадобился «Сонорус», чтобы мой голос подхватили сотни других учеников. Вскоре весь зал подначивать на поцелуй Люпина и Блэка. Первым не выдержал Сириус. Он притянул Римуса ещё ближе и поцеловал его. Зал взорвался бурными аплодисментами. Даже профессора сдержано хлопали на своих местах. Краем глаза я увидела, как МакГонагалл передает Дамблдору мешочек с галлеонами. Джеймс улучил момент и запустил фейерверк для Лили. Эванс покраснела, когда на ее глазах появился ее же портрет, но даже не попытаться убить Сохатого. — Остался последний! — Мэри вытащила из ящика красно-желтую ракету. — Все вместе! — Скомандовал Сохатый. Из восьми палочек полетели заклятья. Хлопушка взвилась к самому потолку и взорвалась, складываясь в буквы. — Хогвартсу от Мародеров, — прочитал Питер. Буквы рассыпались тысячами искр, а на их месте образовалась наша колдография. Вдруг она собралась в одну точку и под последний аккорд электрогитары прогремел самый большой фейерверк. Из его центра выпала небольшое фото. Такое же, как было только что, только в уменьшенном виде. Фото тихо упало на пол. Весь зал взорвался от шума, криков, хохота. Ребята выкрикивали наши имена, колдографию собралось посмотреть по меньшей мере половина из них. Мы стояли чуть поодаль и улыбаясь, глядели на друзей. Вдруг перед нами выросла МакГонагалл. «Этого следовало ожидать, — подумала я, — сейчас назначит отработку». Питер шагнул назад, как бы прикрываясь спиной Джеймса. Сириус выпрямился, готовый во что бы то ни стало отвоевать последний свободный вечер, я подошла к нему и встала рядом. Римус как мог прятал улыбку в невинном выражении лица, а Лили, Мэри и Марлин виновато бросили взгляд на МакГонагалл, но видно было, что они ни о чем не жалели. Доркасс в упор смотрела на нее. Но профессор сдержано улыбнулась. — Даже не буду спрашивать, чья это была идея, — она посмотрела на меня, Сириуса и Джеймса, — профессор Флитвик сказал, что уровень такого волшебства выше среднего, поэтому он учтет это в результатах ваших ЖАБА по чарам. Мы недоуменно переглянулись: чтобы МакГонагалл так отнеслась к погрому Большого зала? Да никогда в жизни. Однако она так спокойно говорила о результатах экзаменов, как будто не мы только что разнесли одно из самых важных мест Хогвартса. Профессор уже собралась уходить, как вдруг что-то вспомнила и опять развернулась. — Ах да, мистер Блэк, мистер Люпин, я очень рада за вас, — она улыбнулась, — но это никак не освободит вас от уборки Большого зала. Мы простояли в недоумении ещё пять минут, а потом, как по команде, кинулись помогать разгребать весь мусор. Вечером в общей комнате Гриффиндора царило невероятное возбуждение. Казалось, если сейчас же не открыть окно, то оно взорвется. Когда мы пролезли через проем, нас встретил шквал аплодисментов, криков, поздравлений. Кто-то уже раздавал сливочное пиво, кто-то тащил мешок с конфетами из «Сладкого королевства». Все прощались, обнимались, обещали писать друг другу, а кто-то даже учил друзей-волшебников пользоваться магловскими изобретениями. Ближе к ночи вся эта толпа и не думала расходиться, но в конце концов гостиная опустела. На креслах у камина остались только мы да ещё несколько шестикурсников. — Мои родители уже знают, что вы вдвоем будете жить у нас, пока не найдете хороший дом, — упрямо твердил Джеймс, — представьте, как они расстроятся, если узнают, что вы к нам не приедете. — Мы и так достаточно у них погостили, — в который раз сказала я. — Сохатый, мы не можем вечно жить у твоих родителей, — поддакнул Сириус. — Тогда поживите у нас, — Римус и Джеймс сдаваться явно не собирались. — Нам досталось наследство от дяди Альфарда и… — Ватсон, будь добра, заткнись. — Джеймс вскочил с кресла. — Мама сказала, что завтра мы все вместе будем готовить сахарные плюшки. И это не обсуждается, — добавил он, глядя, как Сириус открыл рот, чтобы возразить. Затем Сохатый взбежал по лестнице и исчез за дверью спальни с двумя прощальными факами. Некоторое время все просто наслаждались потрескиванием камина. Римус сонно поигрывал волосами Сириуса. — Если Сохатый что-то задумал, его уже не переубедить, — констатировал он и улыбнулся. Я закинула руку на плечо Сириуса. — Так и есть, — сказала я, а потом очень тихо, так, чтобы меня слышал только брат, добавила, — в два часа в гостиной без Питера. Сириус недоуменно посмотрел на меня, но смог скрыть это за огромным зевком. — Я иду спать, — и Бродяга тоже забрался по лестнице в спальню вслед за своим лучшим другом.