Пэйринг и персонажи
Описание
Эдди продолжает работать в диспетчерской, и у Бака (не)однозначное мнение по этому поводу.
Примечания
Пост 5.18. Таймлайн ~июль 2022.
put me in the dirt
29 сентября 2022, 11:20
— Это какой-то кошмар, — раздосадовано вздыхает Эдди, уже третий раз проходя мимо одной и той же витрины, и Бак тихо смеется над ним, снова привлекая взгляды любопытных консультантов.
Одна темнокожая девушка с большими умными глазами и в фирменной футболке магазина уже пыталась подойти к ним, чтобы предложить помощь, но Эдди, несмотря на свой абсолютно несчастный вид и полную растерянность, быстро и вежливо ей отказал. По правде говоря, Бак уверен, что консультанты между собой затеяли спор на то, когда Диаз все таки сломается, потому что двадцать минут и пять кругов по магазину спустя он все еще не знает, был ли поход сюда хорошей идеей.
— Эдс, что тебя смущает? — спрашивает Бак, пытаясь скрыть улыбку рукой, но Эдди будто не замечает, не отрывая глаз от витрины.
Он нервно вытирает ладони друг об друга, затем об джинсы и, наконец, смотрит на Бака своими большими карими глазами с таким ужасом, что Бак начинает переживать о панических атаках. Всеми силами — внешними, впиваясь ногтями в ладонь, и внутренними, мысленно считая до пяти и обратно, — он борется с порывом взять его лицо в свои руки и заставить дышать, чтобы не переживать о такой ерунде.
Но делать этого нельзя, поэтому Бак просто стоит рядом и улыбается, наблюдая за другом.
— Меня смущает… Меня смущает вот это, — Эдди обводит рукой магазин, будто ответ на вопрос Бака должен настолько очевиден. — Вот это все.
Бак озирается по сторонам, чуть нахмурившись. Консультанты все так же стоят кучкой, хихикая и делая вид, что причина их смеха — вовсе не Эдди, где-то чуть поодаль от них из динамика на стене льется спокойная мелодия, а техника, так пугающая Диаза, даже не светится, так что Бак продолжает молчать, ожидая развернутый ответ.
— Тебя это не пугает? — он поднимает с витрины один из телефонов и нажимает на экран. Тот сразу загорается и Эдди проводит пальцем для разблокировки, открывая им доступ к куче заранее скаченных игр и приложений. Несколько секунд он бессмысленно открывает и закрывает их, тяжело вздыхает и возвращает телефон на место.
В такие моменты он все больше напоминал Баку Кристофера — на прошлой неделе они точно также стояли в книжном магазине под пристальными взглядами консультантов (не хихикающих, к счастью), выбирая новую серию для чтения. Пшеничные волосы Криса падали ему на лицо, и он сдувал их, нахмурив брови, изучая содержание заинтересовавших его книг. Те же морщинки между бровями, те же поджатые губы — Бак отдал бы все на свете, чтобы увидеть фотографии Эдди в этом возрасте, но Диаз упрямо отказывался их показывать.
Возможно, стоит обратиться к его сестрам.
— Тебе не кажется, что это… слишком? — Эдди снова смотрит на Бака, но уже не с ужасом, а так несчастно, будто кто-то пнул его любимого щенка.
— Что именно?
— Телефон. Ему всего одиннадцать лет, мы не совершаем ошибку? Не слишком ли рано?
Мы. Слово звенит в голове Бака снова и снова, и губы приоткрываются, три заветных слова угрожают сорваться с них, но он прикусывает язык, похлопывая Эдди по плечу.
Он понимает этот страх — выпускать своего ребенка в онлайн мир, где много паршивых людей и ужасов, которые могут задеть его светлое сердце. Может, понимает не так как Эдди, но ему нравится думать (хоть вслух он и никогда не признается), что их чувства близки. При удачной возможности он бы закутал Криса в теплый плед, вручил ему книгу и чашку какао с зефирками, как он любит, и не выпускал никуда.
Но кто-то из них должен быть рациональным, так что Бак оставляет эмоциональную роль Эдди, пока на это еще есть возможность, ведь скоро Крис вступит в ту фазу, когда обнимать родителей «не круто», а проводить с ними много времени и подавно.
— Эдди, у половины детей в его классе уже есть телефоны, — лицо Диаза исказилось в гримасе. — Мне кажется, у детей появляются телефоны еще раньше.
— У тебя был телефон? — внезапно спрашивает Эдди, и Бак искренне смеется, вскидывая брови.
— Эдс, я был ребенком, который отчаянно пытался привлечь внимание родителей, лазая по деревьям. Если бы у меня был телефон, в нашем доме голоса звучали бы только на праздники, когда приезжала Мэдди.
Эдди снова морщится, будто травмы Бака задевают и его, и протягивает руку, сжимая предплечье Бака в ободряющем жесте. На улице невыносимая даже по калифорнийским меркам жара, от которой не спасают и кондиционеры, но Бак чувствует, как от одного касания его пронизывает холодом, и все винтики в голове одновременно дают сбой.
Он отпустил свое детство очень давно — попытки наладить общение с родителями остались в прошлом, и он едва может вспомнить, когда в последний раз слышал голос матери, не считая ее звонков Мэдди раз в месяц, чтобы узнать о Джи-Юн. Возможно, где-то в глубине души это ранит. Так сильно, что он заглушает боль, эгоистично врываясь к Диазам без предупреждения, чтобы услышать звонкий смех Криса и голос Эдди, бездарно изображающего персонажей книг. Но только в глубине.
И все же каждый раз, когда мельком кто-то упоминает детство Бака, Эдди принимает боевую позу, практически тянется за мечом, чтобы побороть всех его демонов.
Баку хочется думать, что это взаимно, и Эдди это знает, хотя сейчас в этом и нет необходимости, ведь, в отличие от старших Бакли, старшие Диазы делают шаги к искуплению.
Рамон звонит минимум дважды в неделю и в первую очередь спрашивает про сына, а потом уже про внука. Иногда в его голосе слышатся нотки осуждения или недовольства, но он никогда не показывает этого во время видео-звонков, повторяя заученную фразу. Мы рады за тебя, Эдди.
Хелена не настаивает на свиданиях с дочерьми ее подруг, не спрашивает, почему Крис сам начал нарезать продукты — только мягкие и специальным неострым ножом, который Бак нашел в интернет-магазине. Они оба знают, что отказ от такой гиперопеки дается Диазам тяжело, но они справляются, а это больше, чем Бак может сказать о своих родителях.
— А что насчет интернета? Всякие приложения, сайты, реклама. Столько… плохого. Бак, ему всего одиннадцать, — повторяет Эдди и снова косится на телефоны на витрине.
— Ты знаешь своего сына лучше, чем кто-либо…
— Как и ты.
—… ты правда думаешь, что первым делом он полезет в даркнет смотреть порно или… не знаю, отрезанные конечности?
— Нет! Боже, конечно же нет! — глаза Эдди будто увеличиваются в размере, когда он ошарашено оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышал.
— Тогда тебе не о чем переживать, — Бак смеется и пожимает плечами. — Но если ты все же волнуешься, то мы поговорим с Крисом об интернет-безопасности и поставим ему анти-вирус и защиту. Вместе.
Вместе.
Эдди кивает, но напряжение не покидает его тело, Бак видит это по морщинке между бровями, по приподнятым плечам и сжатым в кулаки рукам. По крайней мере, он не поджимает губы, а значит все не так страшно и они уже на финишной прямой.
— В чем дело? — спрашивает Бак, слегка толкая Эдди плечом.
— Я знаю, что Крис не меркантильный, не жадный, но мы всего месяц назад завалили его подарками на день рождения. И такая покупка так скоро…
— Эдди…
— Я знаю, что это глупо!
— Эдди, я понимаю, почему ты переживаешь.
Июньское солнце позволило им устроить лучший одиннадцатый день рождения, о котором может просить ребенок. Стол с подарками на заднем дворе, большой голубой торт с нарисованными облаками и Крис в костюме Вуди из «Истории игрушек» в окружении кучи наряженных друзей — наверное, Бак даже позавидовал.
Он до сих пор не знает, почему Кристофером овладела идея Хэллоуина посреди лета, но когда ребенок предложил костюмированный праздник, они не могли отказать ему. После тяжелого года, слез и бесчисленных сеансов у психотерапевта они все это заслужили.
Шляпа Криса сползала ему на лицо, кексы производства Бака с нарисованными инопланетянами произвели фурор, как и пиньята в виде розового медведя из третьей части мультфильма, которую где-то достал Эдди.
Лицо мальчика и так было красным из-за погоды и веселья, но когда Эмили, одноклассница, по приятному совпадению нарядившаяся в костюм Бо Пип, поцеловала его в щеку, румянец будто стал постоянным жителем на лице Криса. Он улыбался до самого вечера.
А на выходные они отвезли его в Диснейленд.
Бак смутно помнит свой одиннадцатый день рождения. Мэдди в то время еще не перевелась в Бостон, так что, возможно, она отвела его в кафе, где подрабатывала официанткой, и накормила мороженым. Она часто приводила его сюда после школы, смеялась над его мордашкой, испачканной шоколадом и сливками из молочного коктейля, пока Обри, ее подруга, втайне от менеджера подсовывала ему тарелку с картошкой фри.
Он ел мороженое из их забегаловки почти каждый день, но по праздникам вкус будто наполнялся счастьем, несравнимым с обычными буднями. Может, потом она отвела его в книжный магазин, чтобы выбрать подарок (кажется, в то время он интересовался морем и пиратами), но все эти воспоминания в голове Бака были так перемешаны с одинокими моментами, что не мог сказать точно, правда ли это произошло или это плод его воображения.
По крайней мере, у Кристофера останутся сотни фотографий на телефонах Бака и Эдди, которые они договорились распечатать для альбома, чтобы в будущем удостовериться, что он был счастливым ребенком, которому не приходилось придумывать свои праздники.
— Эдди, — мягко произносит Бак. — Посмотри на меня.
Эдди поднимает взгляд, и его плечи, всего минуту назад напряженные, медленно опускаются, но дрожащие руки не остаются незамеченными.
Бак знает, что дело не в деньгах, не в страхе избаловать ребенка, потому что Эдди все до последнего цента отдал бы Кристоферу, если бы тот попросил.
— Ты же не из-за этого волнуешься, — он неуверенно тянется и берет одну руку Эдди в свои ладони, слабо сжимая. — Ты боишься, что он растет. Что с появлением телефона он станет больше общаться с друзьями, вместо походов в зоопарк и планетарий с нами. Ты боишься, что скоро он перестанет просить тебя почитать с ним книгу и вместо этого скачает ее. Я прав?
Диаз кивает, и Бак ободряюще — насколько это возможно — улыбается, не отпуская его руку.
— Но на самом деле ты знаешь, что даже спустя годы он будет смеяться над всякими глупостями с тобой и навсегда останется твоим малышом.
Эдди снова кивает.
— А когда он будет ворчливым подростком, я буду тебе надоедать и, может быть, даже за ручку отведу в зоопарк, договорились?
Бак играет бровям, наконец, выпуская руку Эдди, и тот звонко смеется, расслабляясь. Несколько минут они читают характеристики телефонов, выбирая компактный, но функциональный, пока не останавливаются на идеальном варианте. Эдди зовет консультантку, которая уже пыталась помочь им, когда они только зашли в магазин, и она ведет их к кассе, чтобы оформить заказ.
Бак разглядывает стеллаж с аксессуарами, где ярко-зеленый чехол привлекает его внимание, когда в голове проносится приятная мысль.
— Хей, Эдс, когда ты вернешься в 118, тебе будет легче связаться с Крисом, — говорит он с улыбкой, чувствуя теплый комочек счастья внутри.
Мысль остается приятной недолго, потому что вместо согласия, Эдди морщится, поджимает губы и неуверенно кивает.
По спине Бака пробегает холодок, заставляющий вздрогнуть, но он старается отбросить сомнения, отворачиваясь от друга.
Все будет хорошо.
~~~
Ничего хорошего не происходит. Конечно, ничего плохого тоже, никто не получает травмы на работе, не пропадает без вести, и природные катаклизмы не разрушают город, но Бак определенно не замечает перемен в поведении Эдди. Они проводят вместе практически все свободное время, когда смены Бака не выпадают на вечер и Мэдди не приглашает его на ужин с ней и Джи-Юн, и Эдди широко улыбается, шутит и продолжает оттягивать момент, когда они вручат Кристоферу новый телефон. Он практически не говорит о диспетчерской, и Бак только из отрывков рассказов сестры знает, что Диаз все также хорошо дружит с Линдой, записывая ее рецепты, которые так редко использует при Баке, предпочитая его стряпню. Знает, что Эдди приходит слишком рано, и когда Мэдди занимает свое законное место за компьютером, все внимание Диаза уже погружено в планшет и два ноутбука. Их отношения — их дружба, напоминает он себе — начинает напоминать ему перетягивание каната. Проблема в том, что они оба — сложенные крепкие мужчины, и ни один не хочет отпускать свой конец и уступать. Бак подбрасывает в разговоры намеки на ожидание возвращения в команду, Эдди деликатно игнорирует их, вовлекая в беседу Кристофера или кого угодно, оказавшегося поблизости. Но Бак не умеет отступать. Он уже несколько минут таращится на экран телефона, за спиной раздаются победные возгласы Хен, абсолютно уничтожающую Рави в бильярде, напоминая Баку его первый год на этой станции. «Что ты хочешь на ужин?» — сообщение от Эдди пришло еще полчаса назад, но Бак все смотрит на него, не зная, что ответить, и надеясь списать задержку на занятость. Они не договаривались сегодня ужинать вместе. Вообще-то, они давно перестали договариваться, просто появляясь друг у друга дома с пакетами с едой или с продуктами, но сегодня, пытаясь привести голову в порядок, собраться с мыслями и разобраться со своими Эдди-проблемами, Бак хотел посидеть в баре, игнорируя сообщения друга. Поэтому он продолжает таращиться на телефон, а крики за спиной стихают, плавно переходя в разговоры. На кухне гремит посуда, и Бак по звону может определить, какую именно сковороду достал Бобби, чтобы заняться обедом для команды. Он знает, что голос капитана вот-вот эхом разлетится по лофту, прося Чима заняться овощами, потому что сегодня его очередь помогать, и Рави сразу стащит кусочек перца и услышит угрозы Хана обедать отдельно ото всех за воровство. Хен разложит свои книги и решит минимум три теста до обеда. Если им повезет, сирена не сработает раньше, чем они поедят. Все это такое знакомое, такое родное, что Баку хотелось бы нырнуть в это ощущение с головой, да вот незадача — слева от него на диване пустует место. Как недостающий кусочек пазла, плечо Эдди не прижимается к нему слишком близко для просто друзей, и в воздухе не витает аромат его кондиционера для стирки, колено не стучит об колено Бака, когда он дразнящее пытается привлечь внимание. Таким был Эдди на работе еще до посещения психотерапевта. Бак лишь надеется, что знакомство с Эдди на работе после психотерапевта не останется его мечтой. В конце концов он сдается и отправляет Диазу краткое «Меня устроит все», чуть сдуру не написав «тебя», и убирает телефон в карман как раз вовремя, когда рядом приземляется Хен, а Рави занимает кресло. —… сколько тебя не будет? — улавливает Бак часть вопроса. Рави хмурится, что-то вспоминая, затем лезет в свой телефон, пару секунд что-то ищет, убирает обратно и снова поднимает взгляд. — Три недели и четыре дня, — слишком довольно отвечает Паниккар, и Бак все еще пытается уловить суть разговора. — О чем речь? Хен одной рукой обнимает его за плечо — он правда любит ее, но это не те объятия, по которым так болит сердце, — а второй показывает на Рави, улыбаясь. — Наш маленький стажер… — Эй, я больше не стажер! —… покидает нас в сентябре на три недели и четыре дня. — И не маленький, — слабо добавляет он, но тоже улыбается. — У меня отпуск. Бак невольно присвистывает. Последний его отпуск был три года назад, да и тот вынужденный — сломанная, практически раздробленная нога и четыре месяца на диване и физиотерапии, после такого не скоро захочешь уйти с работы, как бы это ни было иронично. Он думал о том, чтобы взять две недели одновременно с Эдди, свозить куда-нибудь Кристофера, но предложение застревало на кончике языка каждый раз, когда он пытался набраться смелости. — Чем займешься? — спрашивает он, и Хен кивает, выжидающе глядя на Рави. — Будешь отрываться? Или, может, отправишься в романтическое путешествие с… кем-то? Бак хмурится, пытаясь вспомнить хоть раз, когда Рави рассказывал что-то о своей личной жизни. Для команды, которая проводит все время вместе на работе и за ее пределами, они слышали о нем подозрительно мало, но Бак полагает, что это может пойти ему на пользу. Если они не втянут его в свой хаос окончательно, у парня еще будет возможность остаться с крепкой психикой и широким кругом нерабочих друзей. — Вообще-то, мы с мамой полетим в Индию на свадьбу моей младшей сестры, — Рави склоняет голову, отдаленно напоминая Эдди, и Бак может поклясться, что его смуглые щеки заливаются румянцем. — Мой бойфренд полетит с нами. Хен тут же хлопает в ладоши и издает громкий победный крик, будто выиграла приз в телевикторине, а Рави неловко смеется, нервно потирая пальцем кончик носа. — Ни одного гетеросексуала, я клянусь, — раздается за спиной бормотание Чимни, но никто не обращает на него внимания. — Наш малыш влюблен! — вскликивает Хен, еще больше смущая Паниккара. — Просто Рани хотела с ним познакомиться! — его отговорка звучит слабо, и Бак слышит в ней себя, отрицающего свои чувства к Эдди каждый раз, когда Мэдди подлавливала его на этом. — Рани? — Моя младшая сестра. Смех затихает, и Бак с Хен косятся друг на друга. — То есть вы… Рани и Рави? — Ага, — Рави кивает, поджимая губы. — А старшую сестру зовут Ракхи. И родители Рича и Ранвир. Все на «р», это случайно возникшая традиция. Хен ненадолго замолкает, но Бак знает, что это затишье перед бурей, потому что в следующую секунду она уже звонко кричит: — Ты перевел тему со своего сладкого, дружок! Глаза Рави мечутся из стороны в стороны, и когда взгляд останавливает на Баке, а точнее на телефоне в кармане его брюк, над головой будто загорается лампочка. — А Бак будет ужинать с Эдди! — выдает он и тут же сжимается в крошечный комочек, пытаясь спрятаться в кресле от пристального испепеляющего взгляда Бака. — Я у него в телефоне случайно увидел. — Да что ты! — Хен резко разворачивается на сто восемьдесят градусов, и ее брови взлетают над очками, а на губах играет слишком знакомая Баку ухмылка. Он чуть отодвигается, снова стреляет глазами в Рави, который виновато улыбается, зная, что успешно отвел от себя нежеланное внимание, и откашливается, пытаясь выглядеть как можно увереннее, что практически невозможно рядом с Хенриеттой Уилсон. — Мы все время вместе ужинаем, ничего необычного, — пренебрежительно произносит он, но голос предательски дрожит, как и кисти рук, а улыбка с лица Хен так и не сходит. — Да, но ты всегда говоришь нам об этом. А сейчас молчишь. Подозрительно. — Да я всего пять минут назад ответил ему! Бак снова достает из кармана телефон, открывает переписку с Эдди и несколько секунд, больше похожих на вечность, молча смотрит на их сообщения. Он чувствует, как рука Хен мягко сжимает его плечо, и поднимает взгляд, но никто больше не смеется, и две пары глаз направлены на него. — В чем дело, Бакару? Бак вздыхает, блокирует телефон и нервно крутит его в руках. — В Эдди. — Разумеется. — Нет! Просто… — он закрывает глаза на пару секунд, собираясь с мыслями, и заново открывает. — Он до сих пор не вернулся в команду. Неужели мне одному кажется это странным? Уже полгода прошло. Хен морщится, но ничего не говорит, а Рави и вовсе выглядит так, будто предпочел бы оказаться где угодно, даже в жерле вулкана, но не здесь. — Когда я спрашиваю его, он кивает или игнорирует. Он же не может просто остаться там, да? Он должен вернуться, — разгорячено произносит Бак. — И сколько раз ты спрашивал его? — Чт… Какое это имеет значение? — он косится на Хен, но замечает, что Чимни и Бобби с кухни тоже наблюдают за ними. — Не пойми меня неправильно, но у тебя есть склонность… к настойчивости, когда дело касается Эдди, — осторожно произносит Хен, перекладывая руку с его плеча на запястье. Бак крутит головой, безмолвно спрашивая Рави ты тоже так считаешь?, на что тот лишь молча кивает, все еще не вмешиваясь в разговор. — Ему там плохо, Хен, — несчастно говорит он, но знает, что это звучит как слабое оправдание, чтобы не выдавать истинную причину тревоги. — Он ненавидит работать за столом, его место с нами. Он совсем не говорит о том, чем занимался, когда мы видимся, и я уже полгода не могу понять, в чем именно заключается его работа! — Он ведет социальные сети и отвечает… — начинает Рави, но мгновенно замолкает под сверлящим взглядом Бака. — Это был риторический вопрос! — рявкает он. — Это даже не вопрос был, — бормочет Паниккар. Хен сжимает его запястье, заставляя снова взглянуть на нее, а за их спинами Чимни — Бак уверен, что это был Чимни, — роняет нож и тихо ругается. — Бак, — он слышал этот голос уже сотни раз, когда она разговаривала с Дэнни и приемными детьми. Таким же голосом с ним до сих пор разговаривает Мэдди, когда у Бака стресс, и он не знает, что из-за этого чувствовать. — Об этом я и говорю. Никто не спорит, что ты хочешь как лучше для него. Никто не спорит, что твои поступки и слова и ведут к лучшему. Проблема в том, что ты летишь к этому «лучшему» сломя голову, не давая себе времени все обдумать. Ни себе, и Эдди. Он хмурится, а ее прикосновение на запястье будто начинает жечь. Подсознательно Бак понимает, что она права. Может, его импульсивность заметно снизилась на работе, но в жизни… Она все еще занимает верхнее место на пьедестале причин его неприятностей. — Ему нужно взвесить все плюсы и минусы, и твоя настойчивость не ускорит этот процесс. Эдди должен быть готов вернуться, потому что одного желания мало. Ты как никто другой должен понимать это. Возможно, он никогда не будет готов, и этот вариант ты тоже должен принять. Бак качает головой, опуская взгляд. Иногда ему кажется, что мысли о совместной работе с Эдди — это последнее, что держит его на плаву, иначе он давно сорвался бы на другой конец света и спрятался в какой-нибудь пещере, где эхо будет напоминать ему, что он потерял Диаза и как партнера, и как шанс на будущее. — Но он даже не хочет говорить об этом. — Он разговаривал со мной, — внезапно раздается голос Бобби, и Бак поднимает взгляд. Капитан вытирает руки об полотенце, висящее на плече, и смотрит на подчиненных, будто они нашкодившие детишки. — Четвертого июля, на барбекю, — поясняет Бобби. Бак внезапно вспоминает, как стоял на кухне Грант-Нэшей, обнимая Хен за плечи и медленно попивая содовую из банки, потому что привез Диазов и не собирался прикасаться к алкоголю, когда краем глаза заметил разговаривающих во дворе Бобби и Эдди. Последний хмурился, изредка кивая, пока капитан, положив руку ему на плечо, что-то ему говорил, глядя по-отечески, как на Мэй и Гарри. Судя по напрягшимся плечам Хен и ее пристальному взгляду, она тоже заметила смутно знакомую картину. — У меня дежавю, — произнес Бак. — Дежавю – это когда тебе кажется, что что-то подобное происходило. Это какое-то вю, — ответила она. Несколько секунд они молча переглядываются, будто ожидая друг от друга ответы, пока на кухне продолжает что-то ворочать Чимни, а Рави все больше сливается с креслом, не желая становиться частью чужой драмы. Он почти незаметно достает телефон и что-то листает, но внезапно из динамиков начинает кричать мелодия какого-то нового челленджа Тиктока, и Паниккар, бормоча извинения, сбегает помогать Чиму. — Бак, — и это тот же самый отцовский голос и взгляд, который он использует на них всех в моменты кризиса, повторяя за Хен, и это начинает выводить из себя, — ты понимаешь, что я не могу рассказать тебе все, о чем мы с Эдди говорили. Он спросил у меня про варианты, но еще не принял решение. Я согласен с Хен. Ты должен показать ему, что примешь любой путь, по которому он пойдет, и будешь рядом. Мы все знаем, что излишняя настойчивость ни к чему хорошему не приведет. Если ты будешь слишком сильно давить на него, он только отдалится, так что подумай, ты делаешь это для него? Или для себя?~~~
— Сегодня, — раздается шепот Эдди, стоит Баку переступить порог дома, оставить сумку с вещами в гостиной и зайти на кухню. Он хмурится, пытаясь сообразить, что должно произойти сегодня, но уголки его губ невольно приподнимаются вверх, когда теплый свет кухонных ламп позволяет, наконец, разглядеть лицо Эдди. Его волосы взъерошены, будто через них много раз пропускали пальцы — привычка Диаза, когда он волнуется из-за какой-то ерунды. На щеке едва заметный след от подушки, но Бак уверен, что если спросить его, не успел ли он вздремнуть, Эдди будет отрицать до самого конца. На кухне стоит потрясающий аромат специй и, кажется, шоколада, и Бак замечает свою любимую большую сковороду на плите, подогревающуюся на слабом огне. Эдди так и не сказал ему, что у них будет на ужин, но ожидание и месяцы упрямой борьбы с кухонной утварью и продуктами явно того стоили. — Сегодня? — также шепотом переспрашивает он. — Сегодня, — повторяет Эдди, его большие карие глаза сияют от восторга, и Бак мысленно напоминает себе отправить Фрэнку корзину с фруктами, шоколадом и дорогим вином за проделанную работу. Секунды идут, но Эдди будто и не планирует объяснять свою загадку, выжидающе глядя на Бака. — Эдс, мне нужно больше информации, — в конце концов, сдается он после пары минут тишины и мягко смеется. — О, — Эдди оживает, все больше напоминая Баку олененка Бэмби, и открывает шкаф с крупами. Он тянется рукой куда-то за банки и под недоумевающий взгляд Бака достается белую коробку с телефоном, который они купили для Кристофера. Все резко встает на свои места, и Бак уже не может сдержать настоящую широкую улыбку. — Подарим сегодня. Бак кивает, и на время все возвращается в привычное русло. Он переодевается в комнате Эдди, меняя рубашку на удобную зеленую толстовку, брюки – на треники, и совершенно точно не подносит к лицу на пару секунд футболку Эдди, чтобы вдохнуть его запах, потому что это было бы совсем стремно. Заглядывает в ванную, остановившись в коридоре, услышав тихую музыку и бормотание Эдди с кухни, пока тот накрывал на стол. Моет руки, плещет прохладной водой на лицо и долго, слишком долго смотрит в зеркало, пытаясь разглядеть человека, который не побоится сказать Эдди о своих чувствах, потому что Эдди этого заслуживает. Давно, в пустыне Афганистана, недавно, сжимая в дрожащих окровавленных руках биту, и сейчас, увлеченно залпом просматривая комедийный ситком, заполняя своим как никогда звонким смехом дом. Может, сейчас этого человека в отражении нет, но Бак надеется однажды увидеть его. Он заходит к Кристоферу и помогает ему закончить домашнее задание по математике, подозревая, что скоро они с Эдди перестанут понимать его задания, когда букв в уравнениях станет больше, чем цифр. Мальчик с энтузиазмом запихивает учебники, тетради и ручки в свой рюкзак, подходит к двери, высовывая за нее свою лохматую макушку, оглядывается, тихо закрывает ее и поворачивается к Баку, глядя на него так серьезно, будто собирается сообщить новость, которая изменит весь его мир. — Я тебе сейчас кое-что покажу. Обещаешь не рассказывать папе? — заговорщически шепчет он, и Бак хмурится. — Крис, ты же знаешь, если это что-то серьезное, я могу скрывать… Маленькая ладошка мальчика впивается в рукав его толстовки, но Крис вовсе не выглядит испуганным, лишь более загадочным, когда хмурит брови и надувает губы. — Это сюрприз для него! Но я его еще не закончил, поэтому он не должен знать. Обещаешь не говорить? Бак неуверенно кивает, и Кристофер лезет в шкаф, практически ныряя в него с головой, еще больше напоминая Баку Эдди, пока не достает из кипы вещей папку. Из нее появляется стопка листов, скрепленных зеленой скрепкой с лягушкой, которую Крис тут же снимает и раскладывает бумаги по порядку на столе. — Вау, — единственное, что вырывается у Бака. На исписанных листах десятки рисунков разного размера, пометки в уголках, наклейки и где-то даже блестки, и сделано это с таким усердием, что Баку кажется, что у него из глаз вот-вот польются слезы. — Красиво? — глаза мальчика полны надежды, и Бак прижимает его к себе, целуя в висок. — Безумно. Твоему папе очень понравится. Крис вдается в рассказ о стегозавре, который потерялся в пустыне, но мечтал попасть в волшебную страну и найти свою семью, активно размахивая руками и показывая на рисунки, сопровождающие истории. Иногда он прерывается, делая пометки на листах, исправляя ошибки в словах с подсказками Бака. — А еще пластины у него на спине радужные, — довольно добавляет Крис. Они продолжают обсуждать рассказ до того момента, пока Эдди не стучит в дверь, чтобы позвать их на ужин, и мальчик спешно убирает бумаги обратно в папку и прячет ее в шкаф. Бак поднимается с его кровати, но у самой двери Крис останавливает его и подносит указательный палец одной руки к губам, а на второй поднимает и протягивает мизинец. Воспоминания из детства обрушиваются на Бака с головой, когда ребенок с серьезным лицом выжидающе смотрит на него, и он переплетает свой мизинец с пальчиком Кристофера, улыбаясь и подмигивая ему. — Что ты нам сегодня предложишь, шеф Диаз? — хмыкает Бак, когда они усаживаются за стол и Эдди ставит перед ними тарелки с блюдом. — Чили кон карне, — отвечает Диаз и садится рядом. — Я приготовил его первый раз, так что прошу критиков, — он вскидывает брови, обращая взгляд на хихикающего Криса, — быть помягче. Баку нравится все: пряные специи, идеальные и для него, для любителей остренького, Диазов, мягкое сочное мясо, овощи, которые даже Кристофер не отодвигает на край тарелки, чтобы потом незаметно переложить кому-то из взрослых, и привкус шоколада, запах которого Бак и почувствовал, когда зашел в дом. Но больше всего ему нравится искра в глазах Эдди, который нашел что-то новое для себя и сделал это с любовью. Ему нравится сидеть с двумя близкими людьми, со своей семьей в уютной обстановке, слушать про школьный день Криса, про сериал, который начал Эдди и посмотрел уже три сезона, нравится рассказывать о книге про врача, которую он начал читать несколько дней назад. Он почти спрашивает, узнал ли Эдди этот рецепт от своей абуэлы или нашел в интернете, но вовремя спохватывается, вспоминая последнюю лекцию Изабель о том, что «в интернете ничего не делается с душой». У него практически не было таких ужинов в детстве. Не было смеха за столом и боя шариками, скатанными из хлеба (что Эдди вербально осуждал, но принимать участие не отказывался). Не было обещания съесть целое ведерко мороженого, если на тарелке не останется фасоли. Отец узнавал как дела в школе и иногда, неловко откашливаясь, спрашивал, чем Эван в данный момент интересуется. Будучи ребенком, он не придавал этому вопросу никакого значения, хватаясь за любую возможность поделиться с родителями чем-то важным для него, но сейчас, годы и десятки сеансов у психолога спустя, это казалось безумием — факт того, что родители понятия не имели, чем он увлекается. Из головы не выходило изумленное лицо матери, когда в двенадцать лет он принес домой бейсбольные перчатки и биту, на которые накопил, помогая соседке по дому и ухаживая за ее цветами. Наверное, о миссис Купер и ее шоколадном печенье у него было больше теплых воспоминаний, чем о собственной маме. Он неделю ни с кем разговаривал, когда увидел толпу людей, выходящих из ее дома в черной одежде, и кто-то из взрослых рассказал ему, что она умерла. Мэдди помогла ему пересадить один из цветков с ее клумбы к ним на задний двор, но тот быстро завял от недостатка внимания. Иронично. Крис воодушевленно рассказывает о фламинго — своем новом увлечении, возникшем из-за рубашки, которую ему купила абуэла, — и Бак замечает на щеке Эдди капельку сока помидора и, не сдержавшись, вытирает ее большим пальцем. Но вместо того, чтобы отодвинуться, Диаз лишь благодарно улыбается и кивает. После ужина Крис ненадолго исчезает в своей комнате, пока Бак и Эдди в тандеме моют и вытирают посуду и убирают со стола бардак. — Он в последнее время скрытничает, — задумчиво произносит Эдди. — Не пускает меня в свою комнату, прячет что-то, когда я захожу. Бак хмыкает и качает головой. — Поверь, тебе не о чем беспокоиться. Карие глаза Эдди моментально встречаются с его голубыми, и Диаз хмурится, натирая полотенцем тарелку до такого состояния, что та уже скрипит. — Ты знаешь, чем он занимается? — Знаю, — Бак кивает и выключает воду, мягко похлопывая Эдди по плечу. — Тебе правда не стоит волноваться. Он чудесный ребенок. Эдди заливается румянцем и очаровательно смущенно опускает голову, наконец-то убирая тарелку на полку. — Если ты уверен. Он достает из того же шкафа с крупами коробку с телефоном и идет к двери, ненадолго останавливаясь, глядя на Бака. — Мы оба приложили руку к тому, что он такой чудесный, — произносит Эдди и сразу исчезает в гостиной, не дав Баку возможность ответить или даже осознать услышанное. Восторг Кристофера по поводу неожиданного подарка невозможно было описать словами, но больше всего его поразило, когда мальчик нахмурился и произнес: — Но мой день рождения ведь уже прошел, — он растерянно склонил голову, совсем как отец. Бак мог поклясться, что в глазах Эдди заблестели слезы, но он поспешно их вытер. — Мы решили, что пришло время купить тебе телефон, — отвечает Эдди, и сердце Бака пропустило удар на очередном «мы». — Но это не значит, что теперь все свободное время ты будешь проводить с ним. Кристофер кивает, внимательно слушая инструкции отца, но все слова Эдди пролетают мимо ушей Бака, пока он заворожено наблюдает за родителем и его ребенком, в глубине души мечтая о таком же детстве. Может, у Кристофера будут какие-то проблемы, может, между Диазами будут возникать какие-то недопонимания, но он знает наверняка, что Эдди сделает все, что в его силах, чтобы сын не сомневался в его любви, был уверен в себе и счастлив. —… номера Бака и Карлы, если не сможешь связаться со мной, — слышит он отрывок фразы и качает головой, выныривая из фантазии в реальную жизнь. Они записывают выученные наизусть номера, устанавливают несколько игр и образовательных приложений, которыми раньше Крис пользовался на планшете Эдди и Бака, и даже делают несколько дурашливых сэлфи. Мальчик сразу же ставит за заставку телефона картинку со стегозавром, подмигивая Баку, и тот моментально расплывается в улыбке, теряя весь контроль над своими мыслями и словами. Разговор с Хен и Бобби будто вышибает из головы ударной волной, и Бак хочет удариться об стену, когда произносит: — А когда твой папа вернется на работу, ты сможешь писать ему, чтобы убедиться, что он в порядке. Эдди заметно напрягается и одной рукой сжимает край диванной подушки, но Крис слишком увлечен новой игрушкой, чтобы заметить это. Зато Бак не упускает то, как сдерживается Диаз, чтобы не закатить глаза, и улыбается лишь тогда, когда сын смотрит на него. — Да, пап, ты будешь фотографировать кошек застрявших на деревьях, и присылать мне! Эдди натянуто смеется, игнорируя пристальный взгляд Бака. — Обязательно, малыш. — А можно я возьму телефон на день рождения Джимми? — спрашивает Кристофер, включая щенячьи глаза, и плечи старшего Диаза немного опускаются, но он все также смотрит только на сына. — Конечно. Крис ликующе хлопает в ладоши и поворачивается к Баку. — Мы поедем в Научный центр Калифорнии, — он ищет что-то в браузере телефона и поднимает его перед лицом Бака, показывая фотографию, красным пятном разливающуюся из-за подступивших слез. — Там открылась выставка «Пожар! Наука и безопасность», и мама Джимми обещала, что мы ее посмотрим. Здорово, да? Эдди без слов поднимается с дивана и, бросив последний взгляд на сына, исчезает в коридоре. Если бы Бака попросили перечислить моменты из жизни, которые сильнее всего разбили его сердце, этот, без сомнения, попал бы в топ пять.~~~
Джи-Юн стучит ложкой по тарелке, размазывая кашу, и звонко смеется, привлекая внимание других посетителей и официантов, которые уже несколько раз подходили, чтобы сказать, какая она прелестная. Ее темные волосы колышет легкий ветер, дующий со стороны океана, и Бак, неожиданно для себя, начинает заплетать их в короткую тонкую косичку, понятия не имея, где он этому научился. Мэдди достает из сумки зеленую резинку за бантиком и протягивает ему, чтобы коса не расплелась. Она была в середине рассказа про недавно установленный во временной диспетчерской запасной генератор электроэнергии, потому что новое здание еще не готово, а временное не было полностью приспособлено для такой деятельности и несколько раз они полчаса сидели без света, но внезапно замолкла, наблюдая за братом и дочерью. Бак знает, что она видит его насквозь. Видит, что он использует племянницу в качестве отвлечения и причины не смотреть старшей сестре в глаза, потому что она сразу поймет, что что-то не так. Наверное, ему стоило учесть, что ей давно достаточно просто побыть рядом с ним, чтобы понять это. Мэдди продолжает молчать, иногда глядя на экран своего телефона, где Джош присылал ей какие-то сплетни с работы, иногда попивая безалкогольный мохито, наполовину состоящий изо льда, спасающего от жары. Это уже становится нелепо, но крошка Джи продолжает спасать Бака, перевернув тарелку с остатками каши на стол, и официант с ярко-рыжими волосами тут же мчится к ним с кипой салфеток. Бак, несколько раз извинившись, пересаживает малышку с колен на высокий стул, который им великодушно предоставил персонал кафе. Он находит на телефоне мультфильм, вручает его племяннице и, наконец, смотрит на Мэдди, наблюдающую за ним с невинной улыбкой, будто не пытала молчанием все это время. — Ладно, говори, — не выдерживает Бак. — Что говорить? — Мэдди делает глоток коктейля, не сводя с него глаз. — То, что ты хочешь сказать. Я же вижу. Мэдди хмыкает и пожимает плечами. — Мне просто интересно наблюдать за тем, как даже после работы с психологом ты продолжаешь держать чувства в себе, хотя ты знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Ничего я в себе не держу, — он фыркает и снова тянется к Джи-Юн, но тут же отдергивает руку, и Мэдди смеется. — Я вижу. И взгляд не отводишь, и дочь мою не используешь в качестве отвлекающего маневра, — в ее голосе нет ни капли злости или обвинения, но Бак все равно неудобно вертится на стуле, не зная, чем занять руки. В конце концов, он берет чистую салфетку и начинает мять ее уголки. — Давно ты таким профайлером стала? — С тех пор, как Эдди посоветовал сериал про преступления. О, и после долгих лет брака с тираном, — с легкостью отвечает Мэдди и гладит Джи-Юн по щеке, когда та отвлекается от телефона и тянет ручку к маме. Бак внезапно давится воздухом и ошарашено смотрит на сестру, пытаясь откашляться. То ли в диспетчерской все такими дерзкими становятся, то ли Фрэнк проделал настолько феноменальную работу над его другом и сестрой, то ли Мэдди и Эдди влияют друг на друга. Бак склоняется к последнему, потому что Диаз разве что не шутил про стрельбу по себе, но уже может нормально говорить об этом. — Бак, что тебя гложет? — мягко спрашивает она, и он вздыхает. — Ничего, просто… Эдди… — Бак не знает, как закончить фразу. Эдди что? Избегает разговоров о работе? Готовит для него ужин, даже не спрашивая о планах? Говорит «мы», заставляя сердце Бак биться так сильно, что оно угрожает вырваться из груди и полететь прямо к Диазу? Эдди делает многое, и Бак понятия не имеет, с чем разбираться в первую очередь. — Ты не думал снова начать встречаться? — Мэдди спрашивает как бы невзначай, будто имя и образ Эдди не занимают большую часть мыслей Бака, и он морщится. — Необязательно искать что-то серьезное, можно просто познакомиться с людьми, куда-нибудь сходить. Вернуть ненадолго небезызвестного Бака 1.0. Она играет бровями, но Бак сразу качает головой. — Ты бы возненавидела Бака 1.0. — Умоляю, — Мэдди смеется, — я видела, как Бак 0.1 писает мимо горшка. Я люблю любого Бака, даже 1.0, который просто был потерян и искал себя. Хотя я считаю, что тебе ни к чему эти версии и обновления. Он улыбается и чувствует, как лицо заливается краской. К счастью, это можно оправдать ярким летним солнцем, так что Мэдди не комментирует его смущение. — Я к тому, что ты все свое свободное время проводишь с Эдди. Возможно, было бы полезно немного… расширить свой круг общения. Бак снова качает головой и откладывает изрядно помятую салфетку, вместо этого сцепляя вспотевшие ладони. Чертово солнце, конечно. — Мне не нужен никакой круг общения, мне достаточно Эдди и Криса, — он улыбается, но знает, что улыбка совсем не отражается в его глазах. Мэдди улыбается в ответ — так же тепло, как в детстве, когда обрабатывала перекисью его разбитые коленки и залепляла пластырем ссадины на локтях. — Бак, — он поднимает глаза, и сестра берет его руку над столом, некрепко сжимая. — Почему ты не хочешь просто рассказать ему о своих чувствах? — Прямо как ты Чиму? Мэдди вздыхает. — Это другое. Чимни знает о моих чувствах к нему, а я знаю о его чувствах ко мне. А ты даже не даешь вам с Эдди шанс. Почему? — Да потому! — резко отвечает Бак и отдергивает руку. Он устало качает головой и смотрит на свой стакан, в котором дрожит вода, будто от слабого землетрясения. — Иногда он смотрит на меня так, будто в мире больше никого нет. Только мы вдвоем. Он готовит мне ужин, хотя это очень трудно, потому что его навык кулинарии все еще развивается, и пишет мне сообщения после работы, чтобы убедиться, что я в порядке. Но каждый раз, когда я хочу признаться Эдди, я боюсь, что все рухнет, как карточный домик. Если я признаюсь, и все, что происходит между нами, окажется лишь плодом моего воображения, я буду уничтожен, Мэдди. Бак делает глоток воды и тянет воротник футболки, словно она не дает ему дышать. — Лучше жить в прекрасном неведении, чем в суровой реальности. — Доктор Коупленд с тобой бы не согласилась. Суровая реальность позволит тебе двигаться дальше. — Мэдди, — предупреждающе произносит Бак, желая как можно скорее закрыть эту тему. Вопреки тому, что думает сестра, он вовсе не боится потерять Эдди. Возможно, его чувства окажутся невзаимными, и в первое время им будет слишком неловко, чтобы говорить об этом или устраивать шумные ночевки с фильмами и огромным ведром попкорна, сидя на диване по обе стороны от Криса. Потом Эдди покажется, что он причинил Баку много боли, и он приложит много усилий, чтобы сломать возникший между ними невидимый барьер. Слишком много усилий, потому что Диазы начнут появляться в лофте Бака чаще обычного и говорить много теплых слов, от которых будет сжиматься сердце, снова боясь оказаться обманутым. И так будет продолжаться до тех пор, пока Эдди не встретит того человека, с кем действительно захочет быть вместе, но он не перестанет приглашать Бака, приходить в его квартиру и звонить после каждой смены. Тогда Бак почувствует неловкость и отступит сам, ссылаясь на наличие вымышленных планов, выключенного телефона, усталость и прочую ерунду. Они придут к тому же, к чему все шло с самого начала, но более тернистым путем, высосавшим из Бака всю жизнь. Так что он все же предпочтет прекрасное неведение. — Знаешь, он каждое утро приходит на работу, со всеми здоровается, широко улыбается и идет в свой кабинет, но в его глазах столько… печали, — Мэдди забирает телефон Бака у Джи-Юн и кладет его на стол. Девочка на секунду выглядит так, будто вот-вот расплачется, но ее внимание быстро переключается на пластиковую ложку, она снова утихает, разглядывая ее, будто это восьмое чудо света. — Потому что он не на своем месте, — вздыхает Бак и устало трет глаза. Он говорит об этом уже в тысячный раз, но слова с каждым раз все больше напоминают пустые звуки. — Его место в команде, со мной, и он не знает. Просто отказывается признавать. — Возможно, ему просто страшно? — Мэдди пожимает плечами. — Физически он готов, морально тоже, и Крис поддерживает его, так? Бак кивает. — Разумом он понимает, что старые травмы не накроют его с головой, когда он, допустим, помогает кому-нибудь на вызове, но сердцу не прикажешь. Ты можешь только помочь ему преодолеть это.~~~
Бак тихо закрывает за собой дверь, уложив уснувшего Кристофера на кровать и поцеловав его в макушку, и возвращается в гостиную, где на экране телевизора титры мультфильма подходят к концу, а на столе стоит полупустая тарелка с попкорном. Они смотрели «Энканто» по настоянию Криса (в третий или четвертый раз), и для Бака не оставалось незамеченным как Эдди каждый раз прикрывал лицо ладонью или отворачивался на сцене ссоры Мирабель с абуэлой. Я всегда буду для тебя плохой, так ведь? Как бы сильно я ни старалась. Он мог поклясться, что ресницы Диаза трепещут, и больше всего на свете он хотел потянуться и взять его за руку. Но не мог, вместо этого переводя взгляд на Криса. Эдди почти не говорит про своих родителей с тех пор, как вернулся из Эль-Пасо в мае. Иногда они мелькают в его рассказах, иногда его абуэла делится всякими мелочами с Баком, когда вертится на ее кухне, пытаясь выведать все ее секреты, но кроме того, что Рамон выразил желание восстановить отношения с сыном, ему ничего не известно. Он почти боится спрашивать, боясь услышать ответ. Возможно, у Диазов все идет хорошо, и Эдди попросту не хочет сглазить (хотя и убеждает всех, что не верит в сглазы и проклятья), слишком распространяясь. А может, все быстро покатилось к чертям, и Эдди снова носит всю боль внутри в одиночку, отказываясь разделить ее с кем-нибудь. Бак встречался с родителями Эдди всего пару раз, но не мог не признать, что после разговора с ними у него было ощущение, будто что-то забралось под кожу и зудело. Они были вежливы, но отстраненны на церемонии в честь окончания испытательного срока Эдди. Разговаривали с Бобби и командой, обнимали сына, слегка… натянуто выражая свою гордость. Плечи Эдди были напряжены — это первое, что почувствовал Бак, когда Диаз прижался к нему всем телом в неловком объятии. И только потом тепло — физическое и метафорическое, — исходящее от него. Улыбка Эдди освещала всю комнату, но его родители предпочитали носить темные очки. Второй раз это случилось, когда они проезжали через Эль-Пасо, возвращаясь домой после борьбы с лесными пожарами в Техасе. И Хелена, и Рамон были гораздо более раскованы в привычной обстановке, не стесняясь даже при четырех малознакомых для них людях, членах команды Эдди, говорить о том, что их сын мог бы вернуться в родной город и «здесь бросаться с головой в опасности». Может, они хорошие люди, которые искренне хотят лучшего для своих детей, но Бак не мог найти в себе силы простить их за то, сколько боли они причинили Эдди. Он выключает телевизор и окидывает мимолетным взглядом гостиную, прежде чем взять тарелку с оставшимся попкорном и отправиться на кухню. Эдди стоит у тумбы, прижимая к губам бутылку пива — холодную, судя по тому, как капли конденсата стекают по горлышку и его пальцам. Вторая стоит открытая на столе, и Бак без слов берет ее, благодарно кивая. У Бака завтра выходной, и они давно договорились, что вместе отвезут Кристофера на день рождения Джимми, а потом Бак завезет Эдди на работу, потому что тот все еще патологически ненавидит свою машину и сидеть за рулем. Несколько минут они молча пьют пиво, и Бак иногда практически нутром чует пронзительный взгляд Эдди, но стоит ему поднять глаза, и Диаз тут же отворачивается. С каждой проходящей секундой это становится все смешнее, вот только смеяться ему не хочется. — Ты в порядке? — наконец, срывается Бак, но не сразу удостаивается ответа. Эдди еще недолго молчит, не отрывая от него глаз, и отставляет бутылку. — Конечно, — он пожимает плечами. — С чего мне не быть в порядке? Баку кажется, что он каким-то волшебным образом перенесся в март: снова кухня Эдди, снова грядет неприятный разговор, и снова Диаз выглядит усталым, будто Атлант, которому на плечи взвалили небо. Но он не Атлант, и небо Бак может разделить с ним. — Можно задать тебе вопрос? — неуверенно спрашивает он. — Конечно. Бак колеблется, чувствуя себя находящимся на грани развода, что забавно, учитывая, что они с Эдди даже не пара. — Когда ты вернешься в команду? Он практически слышит, как Эдди закатывает глаза, но отвечает не сразу, убирая недопитое пиво в холодильник и намеренно громко захлопывая дверцу, будто забыв о спящем в другой комнате Кристофере. — Опять? Серьезно? — он даже не пытается скрыть раздражение в голосе, и Бак тоже отставляет бутылку, подходя чуть ближе. — Опять, — голос предательски дрожит, и Бак выпрямляет спину, пытаясь придать себе чуть более уверенный вид. — Мы ходим вокруг до около этой темы, общаемся намеками или через Кристофера, но ты так ни разу и не ответил на этот вопрос, а я правда хочу знать ответ, Эдди. — Почему ты так прицепился к этому, Бак? Сколько бы раз он ни спрашивал себя об этом, но Бак и сам не мог найти на него ответ. Хен просила оставить его в покое, Бобби советовал не давить, Мэдди предложила поддержать его, но Бак… с его чертовым упрямством решил идти до конца, сам не зная к чему. Он будто чувствовал дыру в душе каждый раз, когда брал форменную куртку, но не видел фамилии Эдди на соседней, когда бывший шкафчик Диаза внезапно распахивался в пустой раздевалке, обнажая голые металлические стенки, напоминавшие о том, что его уже давно нет рядом. Эдди никуда не делся, он все еще звонил, писал, приходил, смотрел фильмы, смеялся, дышал, но даже сидя в одном метре от него, Баку казалось, что их разделяют десятки тысяч километров, усеянных терновником. — Потому что твое место в команде, — слабо отвечает он и сам морщится от того, насколько неискренне это прозвучало. — Мое место там, где мой сын не будет обо мне переживать. Дежавю – это когда тебе кажется, что что-то подобное происходило. Это какое-то вю. Неожиданно для себя Бак заливается невеселым смехом, и без того большие глаза Эдди широко распахиваются, и он смотрит на него, как на полного идиота. Возможно, он такой и есть. —Ты правда собираешь использовать Кристофера, как отговорку, Эдс? — Это не отго… — Мы оба знаем, что Крис поддерживает твое возвращение и не понимает, почему ты до сих пор заставляешь себя сидеть за компьютером восемь часов в день и заниматься тем, что тебе даже не нравится. Бак практически шипит конец предложения, потому что боится разбудить мальчика и расстроить его, но его голос полон отчаяния, будто он кричит, но Эдди просто не хочет слышать. — Откуда тебе знать, что мне нравится? — внезапно язвительно спрашивает Эдди, и на его лице сразу появляется сожаление, но Бак уже делает шаг назад от него, как от огня. — Потому что я знаю тебя. Эдди качает головой, но ничего не говорит, лишь проводит рукой по лицу, будто пытаясь снять усталость. Он измучен — не нужно быть экспертом в Эдди-логии, чтобы понять это. Но в этот раз его мучают не кошмары, не дающие спать по ночам, не панические атаки, заставляющие прятаться от сына, чтобы не испугать его. Травмы прошлого внезапно остались в прошлом, и единственной проблемой стал страх будущего. Он знает, что решение, которое он должен принять, станет окончательным. Он не будет снова метаться с места на место, чтобы понять как лучше, потому что это «лучше» уже перед ним, нужно лишь сделать шаг. — Эдди, — произносит Бак, вкладывая в имя всю любовь, на которую способно его сердце. — Ты несчастен там. Я вижу это, и ты это видишь, но почему-то не хочешь признавать. Твое место с нами, со мной. — Скажи мне, Бак, — слишком спокойно отвечает Эдди, подобно затишью перед бурей. — Ты пытаешься убедить меня вернуться, потому что так будет лучше для меня? Или для тебя? Бак замирает, и весь мир вокруг будто перестает существовать. Есть только скрипнувшая половица в коридоре, ветер, бьющий ветки дерева об окно, мягкий свет кухонной лампы, под которой совсем недавно они договорились купить Кристоферу телефон, и Эдди. Который смотрит на него, не моргая, словно увидел призрака, и тянет руку в утешительном жесте, но Бак отшатывается и, не сказав ни слова, покидает кухню. Он практически летит в спальню, ударившись плечом об дверь, и слышит тихие шаги Эдди позади, но заставляет себя не обращать внимания. Тот зовет его, и в любой другой день Бак отдал бы все на свете, лишь бы слышать свое имя из уст Эдди, но сейчас он хочет исчезнуть, провалиться сквозь землю. Он хватает свою сумку с вещами с пола у кровати и, все также не оглядываясь, направляется к входной двери. Он обещал отвезти Кристофера на день рождения, хотел попрощаться с ним и взять обещание рассказать про пожарную экспозицию в Научном центре, но Крис спит, а Бак и Эдди неосознанно разбивают друг другу сердца, и он ничего не может сделать, кроме как сбежать, чтобы не усугубить ситуацию. — Куда ты идешь? — раздраженно говорит Эдди, продолжая преследовать его. — Домой, — коротко отвечает Бак, завязывая шнурки на кедах. Эдди пытается схватить его за локоть, но Бак отдергивает руку, еще сильнее вцепившись в свою сумку. — Ты серьезно уйдешь посреди разговора, после того как развернул всю ситуацию вокруг себя? Бак ненадолго останавливается у двери, глядя Эдди в глаза, в которых, он был уверен, заблестели слезы, и сжимает ручку. — Спокойной ночи, Эдди. Он выходит из дома, и хотя часть его надеется, молит, чтобы Эдди остановил его, этого не происходит.~~~
Мэдди смахивает с лица упавшую прядь волос и улыбается Джошу, уже сидящему за своим столом в полной рабочей готовности. В конце коридора стоит Сью, разговаривает с Мэй, которая отрабатывает последние смены перед увольнением и началом учебы, и, если честно, Мэдди будет ее не хватать. В диспетчерской постоянно появляются новые молодые стажеры, но Мэй была среди них особенной, отличаясь упорством и бодростью, которой им всем порой не хватало. Она сегодня немного припозднилась, потому что Джи-Юн начала капризничать, когда она привезла ее к миссис Ли, но та быстро успокоила приемную внучку, вручив ей плюшевого жирафа, и отправила Мэдди «спасать мир». На кухне кто-то уже заварил кофе, так что Мэдди наливает себе полную чашку, чтобы взбодриться, и делает глоток. В этот же момент двери распахиваются, и на кухне появляется Эдди. Их взгляды пересекаются, и этого достаточно, чтобы Мэдди снова окатило волной усталости, если темные круги под его глазами о чем-то говорят. Бак звонил ей вчера поздно ночью, чтобы рассказать о размолвке с Диазом, но он явно упустил много деталей, судя по измученному виду Эдди. — Ты в порядке? — спрашивает она с легкой улыбкой. — Бывало и лучше, — отвечает он, пытаясь улыбнуться в ответ, но выходит как-то натянуто. — Я просто… пытаюсь понять, на своем ли я месте. Они сблизились за то недолгое время, что работали вместе, но Мэдди знает, что его лучшим другом и самым близким человеком всегда будет Бак, так что она не хочет вмешиваться в то, что произошло между ними. — Подумай о том, что делает тебя счастливым. Может, так ответ придет быстрее. Он кивает, а она допивает свой кофе, моет чашку, возвращает ее на место и выходит в компьютерный зал, где вовсю кипит работа. На душе слегка неспокойно, и Мэдди понимает почему, как только садится за свой стол и надевает наушник. Она не успевает ответить даже на первый звонок, потому что пол содрогается, карандаш падает, где-то неподалеку раздается звон разбитого бокала, и все помещение погружается во тьму. Несколько секунд царит абсолютная тишина, а затем раздается голос Сью: — Сейчас включится запасной электрогенератор. Она только заканчивает предложение, как лампы над головой начинают с треском мигать, и техника возвращается в строй. — Удачи нам, — бормочет Мэдди себе под нос, потому что толчки, отключение электричества – это верные признаки произошедшего поблизости землетрясения, и спокойной смена точно не будет. Первые звонки оказываются не слишком тревожными. Кто-то упал и попросил скорую, у кого-то обвалилась стена дома. Несколько человек позвонили, чтобы просто убедиться в землетрясении и уточнить о повторных толчках. Но ничто, абсолютно ничто не готовило ее к тому, чтобы услышать в наушнике до боли знакомый напуганный тонкий голосок, от которого кровь застыла в жилах: — Здравствуйте, меня зовут Кристофер Диаз. На нас обрушилась крыша.