Не делай зла, добро не обязательно

- Она хорошенькая, я не спорю, - Явойник специально встал так, чтобы смотреть на Катерину вполоборота. Пушкарева мило беседовала о чем-то с Виноградовой и была просто восхитительной целью для разглядывания, - но… тебе не кажется, что ты промахиваешься с выбором? - он, наконец, переводит все свое внимание на Александра. Воропаев, в свою очередь, бесцельно разглядывает бокал с красным вином, который он покручивает в пальцах, чтобы было чем занять руки. - И что же не так с моим выбором, Алексей? - интересуется он, все-таки поднимая на ювелира глаза, - она привлекательна, умна, честна, достойна, стоит ли мне желать большего? - Александр тоже скашивает взгляд в сторону Катерины, - Мне кажется, что я берусь за крайний выигрышную ставку, и получаю то, что хочу. - В том-то и дело, что ты получаешь то, что хочешь, получает ли то же самое она? - Алексей тоже смотрит на Пушкареву, склоняя голову к правому плечу, - ты выбрал для нее одно из самых лучших украшений на сегодняшнем вечере и даже взнос за него заплатил. Ты окружаешь ее вниманием и активно позируешь для журналистов, но в то же время ты позволяешь ей проводить без тебя практически весь вечер. Так она нужна тебе или нет? У меня такое ощущение, что ты играешь… - Явойник снова смотрит на Воропаева в упор, обжигая льдистым взглядом светло-серых глаз, - как бы тебе в этом сете не проиграть, мне будет тебя очень жаль. - Не волнуйся, - качает головой Александр, бокал приходится поставить на столик, а то, не ровен час, можно сделать глоток. Если бы он был сам, то, возможно, он бы и позволил себе маленькую слабость. Но, он нес ответственность за Катерину, а поэтому без алкоголя сегодня можно было и обойтись, - я крайне хорош в играх, во всех возможных и всяких разных, - он опускает руки в карманы, чуть отбрасывая пиджак назад, - но сейчас, с ней я не играю, здесь чисто мой эмоциональный интерес. - Такие как она, таким как ты, не положены, - замечает Алексей, - да и то, как на нее косится этот твой, практически зять, тоже потихоньку начинает создавать шепотки. Кира у тебя, конечно, бесспорно прекрасна, но… - Давай без “но”, - Воропаев принимается выискивать глазами сестру, - она у меня достаточно прекрасна, чтобы даже желания не возникало это самое “но” использовать. Даже в чисто теоретическом контексте. - Саш, ты же знаешь, к чему я веду, - Явойник прерывается на приветствие проплывающих мимо них дам, а потом снова возвращается к диалогу, - о Жданове ходят всякие разные поговоры, особенно после того, как он так… неосмотрительно поздоровался с супругой Камышева. - Это не проблемы Жданова, это проблемы Камышева, - Александр совершенно точно не собирался защищать Андрея, Боже избави, но факт оставался фактом, - Виктор взял в супруги довольно таки юную манекенщицу, он должен был понимать, что у нее могло быть прошлое с определенным контекстом. Да и ничего особенного Жданов не отколол, приобнял, конечно, но, ничего ни конкретного, ни провокационного не сказал. - Так, как он ее приобнял, можно обнимать только того, с кем ты когда-то был тесно и глубоко знаком, - Явойник поигрывает бровями, всем своим видом намекая на двусмысленность собственных слов, но Воропаев оказывается совершенно бесстрастен. Он пожимает плечами. - То, что у Андрюши под нимбом рога, я и без тебя знаю, ты к чему клонишь сейчас, конкретнее говори, - Александр снова принимается сканировать гостей, выхватывая среди них образ невесты. То, что он видит, ему не нравится, совершенно. Еще несколько минут назад улыбающаяся Катя выглядит довольно напряженно. Причину понять не так уж сложно - Жданов. Он подходит к компании, с которой активно беседует Виноградова, принимаясь обмениваться рукопожатиями и похлопываниями. Где он Киру потерял? Воропаев скрипит зубами. Нужно идти и забирать Катю оттуда под любым предлогом, по ней слишком заметно, что общаться с Андреем она не настроена совершенно. Хотя, следует признать, что ведет себя она на четверку, даже на пять с минусом - и голова приподнята вверх, и ровные плечи, и очень хорошо спрятанное напряжение в глазах. Разве что улыбки не хватает. - Так и быть, я тебе совершенно конкретно скажу, - Явойник прослеживает взгляд Воропаева и хмыкает, - собственно, это самое я тебе и скажу, - добавляет он, следя за тем, как Жданов старается стать поближе к Катерине во время разговора, пользуясь тем, что круг говоривших не позволяет ей сменить положение, по крайне мере не в ближайшее время, - этот ваш Андрюшенька неравнодушен к твоей Катерине. Ты ведь не будешь говорить мне, что я не прав? - Конечно, не буду, - Воропаев подхватывает со стола свой не надпитый бокал, оценивая его рубиновый блеск в искусственном свете ламп, - хорошо, что ты выбрал такое насыщенное вино для своего вечера, - он переводит взгляд на Алексея, чуть поигрывая бровями, - очень вдохновляет. - Саша, только не смей отколоть ничего такого, - Явойник тоже косится на бокал Александра, - я тебя очень прошу, не порти мне вечер, все ведь идет так хорошо! - Когда буду выкупать Катино украшение, так и быть, накину за моральный ущерб, - отвечает Воропаев, и Алексей закатывает глаза, даже не комментируя заявление Александра. Прекрасно понимает, что это совершенно бесполезно. Воропаев направляется в сторону Жданова, что как раз принялся рассказывать что-то не в меру веселое честной компании. Александр заметил, что Виноградова старательно продвинулась к Катерине, касаясь ее руки. Она хочет ее забрать? Поддерживает? Но, Катя только качает головой на тихие слова Юлианы. Отказ. Значит, все-таки увести. Воропаев внимательно отслеживает людей, что окружают нового президента ЗимаЛетто - Дергачевская, хоть и стерва, но прекрасный поставщик настоящего шелка, единственный в этом славном городе поставщик, что способен удовлетворить потребности Милко в эксклюзиве; чета Нарзаевых, милейшие люди, их Дантал ныне лучший на рекламном рынке, вполне себе оправданный; Харченко с супругой, как затесался, непонятно, если Катерине понадобился пиар, то он, Александр, пожалуй посоветует ей кого-то другого. Остальных, окружающих Катерину людей, Воропаев анализировать не брался от слова совсем. В конце концов, не одна Катерина искала полезных и практичных знакомств. Именно поэтому она не уходила, терпела нависающего над ней Жданова рядом, и даже старалась улыбаться, общаясь с Иветтой. Нарзаева в целом слыла барышней смешливой, и сейчас подтверждала это легким смехом, чуть прикрывая рот рукой. Андрей решил привлечь внимание Пушкаревой, и коснулся ее локтя, чуть поглаживая пальцами ее предплечье. Воропаев одобрил выбор длинного рукава в Катином платье вторично, и ускорил шаг. Когда она повернулась, чтобы встретиться взглядом со Ждановым, то даже чуть отпрянула, она явно не ожидала, что Александр окажется рядом с ней, да еще и так близко. - Катенька, - проворковал он, - предварительно раскланявшись с окружающими, - я соскучился, - Воропаев краем глаза замечает, что Виноградова облегченно выдыхает. Ничего, он еще припомнит ей, как хреново она отслеживает поле вокруг Пушкаревой, ну не может же он быть рядом с ней каждую секунду, в самом деле! - Мы же расстались около часа назад, - улыбается Катя немного растерянно, и касается рукой его груди. Осторожно, нежно поглаживая. Молодец, отмечает про себя Воропаев, очень хорошо, еще бы пальцы не дрожали, а так, сыграно идеально. Вон и Тамила улыбается, подталкивая подошедшего супруга, и Макар Иветту поближе подгребает, явно вдохновившись такими нежностями. Чем не влюбленная идиллия? - Сашенька, а я тебе не мешаю? - возмущенный голос нагло отодвинутого в сторону Жданова звуком бормашины проходится по нервам. Он закатывает глаза, а потом подмигивает Катерине, когда глаза ее распахиваются в секундном понимании. Поздно. Александр вальяжно разворачивается к оппоненту. - Не переживай, Андрюшенька, я тебя даже не заметил, - Воропаев разворачивается, все еще удерживая бокал на весу, чуть покачивая его в пальцах. Неловкое движение кистью и… - прошу прощения, какая незадача, - сливаются его душевно-неискренние извинения с воплем Жданова. - Ты что с ума сошел, что ты творишь! - на серебристой рубашке мужчины, уродуя тонкую нежную ткань, расползается темное винное пятно. - Мне кажется, что в таких случая принято использовать соль? - Александр извлекает из внутреннего кармана пиджака носовой платок, протягивая его Жданову, что старается отряхнуть от винных капель хотя бы пиджак. - Знаешь куда его себе… - Андрей выглядит не просто недовольным, а гневным. Он поджимает губы, бросая бесцельно отряхиваться. - Что у вас тут случилось? - Кира оказывается рядом в мгновение ока, оценивая масштаб трагедии быстрым профессиональным взглядом. - Твой брат… - Жданову очень хочется высказаться максимально грубо, но окружающие их люди, взирающие на развернувшуюся сцену, не позволяют ему этого, - был крайне, просто крайне нерасторопен, - выдавливает он сквозь стиснутые зубы, снова принимаясь раздраженно одергивать рубашку, что начинает неприятно холодить кожу. Кира, в свою очередь, скашивает глаза на Катерину, и Воропаев невольно делает шаг в сторону, прикрывая ее собой. Если здесь и будет скандал, то без участия Пушкаревой уж точно. Кира чуть вскидывает брови вверх и раздраженно выдыхает. - Саша, ты как всегда, - она качает головой, разворачиваясь к Андрею, - пойдем, попробуем как-то спасти твою рубашку, - она снова смотрит на брата, - ведь я так старалась, выбирала ее, ты же сам говорил, как она тебе нравится, - Жданов позволяет увести себя прочь, принимаясь что-то выговаривать Кире, когда они отходят на вполне безопасное расстояние. Правда, руки ее с себя не сбрасывает, а это значит, что его сестре удастся избежать излюбленных Андрюшиных истерик. Александр только пожимает плечами, провожая ее сочувствующим взглядом. Ладно, он потом извинится. Правда, придет к ней с вином и подарочной картой из КларриРосс, и извинится. А Кира поймет и простит, ну, может не сразу, подуется для проформы, и… - Саша, - Катя касается его локтя, чуть сжимая, привлекая внимание, - все хорошо? - Да, - Воропаев ловит себя на том, что хмурится, глядя вслед уходящей паре. Он разворачивается к гостям, но те, не получив возможности лицезреть скандал буквально растворились, расползлись по залу малыми группками. Да, единственным развлечением такого мероприятия мог быть скандал, видно, им было досадно. - Я просто немного задумался, - он согнул руку в локте, предлагая Катерине на нее опереться. Жест этот был скорее автоматический, чем наигранный, ведь он видел, что Юлиана удалилась вслед за кем-то из гостей, а это означало только одно, Пушкареву одну оставлять было нельзя. Катя кивнула, опираясь на его руку, становясь чуть ближе. Она как раз собиралась что-то сказать ему, когда Александр услышал неподалеку голос Тамилы. - Вы бы, Екатерина Валерьевна, бокальчик-то у Александра Юрьевича забрали, - она скользнула по Воропаеву немного голодным, заинтересованным взглядом. Да, в свое время совсем сопливому тогда Александру пришлось от нее хорошенько побегать. Ее интерес не могли пресечь ни предупреждения его отца, ни ее собственный супруг. Она умела быть крайне упорной, - а то вы у нас женщина видная, а он, - Дергачевская снова оскалилась, - больно уж ревнивый. А красное вино так плохо отстирывается, - она покачала головой, - не ровен час, зальете, кого не следует. - А к моей женщине и не приблизится тот, кому не следует, - уверенно отвечает Воропаев, но отставляет полупустой бокал на поднос уходящему официанту. - Как знать, Сашенька, как знать, - чуть томно вздыхает Тамила, она мило кивает, одаривая их пару картонно приветливой улыбкой, - не буду вас задерживать, - и растворяется в толпе гостей. Александр замечает, как Пушкарева провожает точеную фигуру Дергачевской суровым холодным взглядом. - Она мне не нравится, - заявляет Катерина, заставляя Воропаева удивленно поднять брови, - что? - она замечает его мимику, - она вся такая… скользкая. Ты видел, как она на тебя смотрела? Такое ощущение, что она была бы не прочь, если бы тебя подали ей на завтрак, - Пушкарева передергивает плечами, - жуть. - Думаю, что она бы скорее хотела, чтобы я подал ей тот самый завтрак, - ухмыляется Александр, и чуть не покатывается со смеху, когда замечает, какое выражение лица кроит Катерина. Смесь ужаса и отвращения одновременно. - Она же старше тебя на лет пятнадцать, наверное! - у нее это получается излишне громко и возмущенно, она даже чуть прикрывает рот рукой, старательно не глядя по сторонам. Но, на них сейчас не особо обращают внимание. - И что, - пожимает плечами Воропаев, - это не мешает ей быть интересной женщиной со вполне себе естественными плотскими желаниями. - Ты хочешь сказать, что это нормально? - Катя позволяет увлечь себя в сторону балконов, сейчас достаточно прохладно, чтобы оказаться там, в полном одиночестве и не без удовольствия покурить, - у нее же есть муж, а у тебя…я… сейчас… или вы когда-то… - глаза ее распахиваются в изумлении. - Ой, нет, сняли тему, - качает головой Александр, - ты сейчас столько всего напридумываешь, что мне, во веки веков, не отмыться. Не было у меня с ней ничего, и не будет. Во-первых, я не лезу в чужие отношения, какими бы хреновыми они ни были, пусть рушат все без меня, а во-вторых, я не изменяю, зачем оскорблять свой собственный выбор? Сперва отношения нужно закончить, а потом уже… - он осекается, понимая, как звучит то, что он только что произнес. Точно, Катерина уже поникла, старательно изучая паркет под ногами. Молодец, Воропаев, пять блядских баллов тебе! Они как раз подходят к балконной двери. Он сбрасывает пиджак, и оборачивает им плечи Пушкаревой, предварительно вытащив из кармана зажигалку и пачку сигарет. Она не сопротивляется, даже поправляет ткань на своих плечах. Балкон встречает их холодным ветром, манящими огнями ночного города и странным запахом влажного асфальта, хотя никакого дождя не было и в помине. Катерина сразу же направляется к перилам - ровная спина, поднятая вверх голова, чистейшее напряжение. Воропаев приближается к ней, протягивая руки, чтобы коснуться плеч, но, в последний момент убирает руки. - Это было не в твою сторону, - он становится рядом с ней, чуть склоняясь вперед, упираясь локтями в перила и принимаясь прикуривать сигарету, чтобы вдохнуть немного пряного горького дыма, - ты за себя и без меня все знаешь, я просто отвечал на вопрос, - очередная затяжка оказывается более горькой и горячей. - Тогда, в Египте, ну, в тот самый день, когда я увидела тебя, я испугалась, знаешь? - Катерина поворачивается к Александру, сильнее кутаясь в его пиджак. Сам Воропаев невольно ежится от очередного порыва ветра, нужно докуривать, и уводить ее внутрь, а то еще простынет, а он понятия не имел, что делать со всякими Пушкаревыми, когда у них сопли. Он снова затягивается сигаретой. - Неужели я выглядел таким страшным под теплым солнцем приютившего тебя курорта? - Александр тоже весьма хорошо помнил ту встречу, такое не забывается, в его случае никогда. Катя снова отворачивается, отдавая все свое внимание городу. - Мне казалось, что ты явился, чтобы наказать меня за страдания твоей сестры. Я… только глупый или слепой не видел, как ты любишь Киру, насколько ты близок с ней, как ты… как ты переживаешь. И… я думала, правда думала, что ты хотел сделать мне больно за то, что я делала больно ей. Мне жаль, что я… мне жаль, что я вообще пришла в ЗимаЛетто, мне жаль, что Кира… - Прекращай, - Воропаев гасит остаток сигареты о бетонные перила, и отправляет окурок в закрепленную закрытую пепельницу в форме металлического шара, - Кира была несчастной до тебя, во время тебя, после, и продолжает такой оставаться. Не стоит брать на себя больше, чем можешь унести. - Ты не злишься на меня? - Александр поворачивается к Пушкаревой, чтобы встретиться с ее пытливым и грустным взглядом. Глупая маленькая девочка. - Нет, - он прикуривает новую сигарету, - не злюсь. Злюсь на себя, на Жданова, на этого ублюдка Малиновского и, совсем немного, на Киру. Ведь, она должна была рассказать мне… все, - он выдыхает дым так, чтобы Катя им не дышала, - на тебя я не способен злиться. Ты в этой ситуации сторона пострадавшая. - Это как “лежачих не бьют”? - уточняет Катерина, пряча нос в поднятый воротник пиджака. Он смотрит на нее какое-то время молча. Огни города отражаются в ее глазах, сверкают там, меняются и гаснут. Умная же девчонка, а вопросы такие дурацкие. Пушкарева не выдерживает молчания, и поворачивается к нему. Глаза в глаза. Воропаев затягивается, выдыхает дым, облизывая горькие табачно-смолистые губы, вздыхает. Почему, ну почему он должен подрабатывать психологом на полставки? Ему бы кто помог… - Мимо, Пушкарева, я не герой, не доблестный, не честный. Да, я не бью лежачих, я их добиваю, чтобы не мучились, - он не знает, зачем говорит ей это столь резко. Но, к Катиному удивлению, она не пугается, разве что подходит на шаг ближе, заставляя его выровнять спину, чтобы не оказываться с ней лицом к лицу. - Почему тогда ты меня не добил? Это было бы гуманно, - он всегда находил Пушкареву интересной барышней. Нет, одетой, бесспорно безобразно, но интересной. Эти ее огромные глаза на пол лица, подрагивающие губы, словно их никогда не целовали, а эти тонкие нервные пальцы… Умная, привлекательная и не его. Тупым Воропаев никогда не был, он понимал, гораздо проще убедить себя, что он не хочет ее для себя, чем то, что получить он ее не сможет. Честная больно, правильная. Сейчас же она казалась ему странно красивой, в этом неверном свете ночных огней, слабого отблеска из окон зала. Какая-то совершенно новая, чужая. - Потому, что ты не лежала, ты просто заблудилась, заплутала в своей собственной голове. Лучший способ проявить к тебе милосердие, не проявлять его, - она сделала еще шаг ближе, и Александр едва сдержался, чтобы не отшагнуть назад. - И почему же это? Я не достойна милосердия? Меня не жаль? - она замирает, словно ощущает, что еще ближе нельзя. Запрещено. Табу. - Нет, воинов не жалеют, - уверенно говорит он, - воинов уважают. - А я, по-твоему, воин? - он видит, что ей нравится, видит, что она понимает. Кивок. - Гораздо больше, чем ты думаешь, - черт бы побрал эту Пушкареву, теперь ему была нужна еще одна сигарета. Впервые в жизни Воропаеву повезло по-настоящему, его командировка оказалась сопряжена с отдыхом. И пусть Египет не был предметом его мечтаний, но, гуляя вдоль берега недалеко от отеля, в котором он остановился, он отдыхал. Солнце согревало его кожу, и ему даже хотелось сбросить распахнутую на груди рубашку, но он не решался. К нему солнце крайне редко бывало по-настоящему, благосклонно. Светлая кожа могла моментально получить ожоги, а он знал, как это болезненно потом надевать на них что-либо, уж лучше он вот так, в рубашке. Прогулка немного затянулась, и он уже собирался отправиться обратно, когда его взгляд привлек силуэт. Он замер, любуясь тонкой девичьей фигуркой в белом сарафане. Волны накатывали на ее ноги, а она просто смотрела вдаль. Асоль ожидает Грея? Девушка казалась чистой и невинной, и пусть это впечатление было обманчиво, но… Воропаев продолжал любоваться, наслаждаясь тем, как ветер подхватывал ее распущенные волосы, бросал их назад, а потом снова перебрасывал вперед, играя с ней. Когда в очередной раз прядь волос, так неудачно брошенная ветром, попала ей в лицо, она отвернулась от моря, и Александр обомлел. Пушкарева? Здесь? В ЗимаЛетто до сих пор судачили, где же пропала гениальная Катенька, помощница этого идиота Жданова. Павел буквально с ног сбился, разыскивая ее уже четвертый месяц. А она вот… в Египте… ждет своего капитана Грея. Идти в отель перехотелось. Любоваться тоже. Нацепив на лицо привычную ухмылку, он направился к Пушкаревой, но остановился. Застегнув рубашку как можно выше, он возобновил движение. Катерина его словно не замечала. Александр подошел к ней буквально вплотную. - Никогда бы не думал, что встречу вас здесь, Екатерина Валерьевна, - произнес он как можно радостнее, замечая, как вся она буквально каменеет, обращаясь в статую, - вас с собаками ищут, найти не могут, некоторые… - старательно намекнул на Жданова Воропаев, - не могут без вас буквально жить. А вы греетесь под палящим пустынным солнцем в ожидании своих алых парусов. Невероятно. Катерина медленно повернулась, и глаза ее были широко распахнутые, наполненные… чистым испугом. Александр оскалился, наслаждаясь ее реакцией на свою совершенно не скромную персону, правда, наслаждение было недолгим. - Вы… - выдохнула Пушкарева, и весьма прозаично потеряла сознание. Подхватить ее получилось, только упав рядом с ней на колени. Нет, можно было бы дать ей попросту упасть, но… Во-первых, она же… девушка, это было ненормально позволить ей просто… упасть, во-вторых, здесь его все равно никто не знал, так что никаких дополнительных положительных штрихов к его портрету, а в-третьих, сама Катерина физически не вспомнила бы, ловил ли ее Великий и Ужасный Воропаев. Он подхватил Пушкареву на руки, направляясь к маячившему впереди служащему отеля. Ему нужен был врач. Точнее, не ему… точнее, не только ему… Но, к его невероятному удивлению, парнишка, разносивший коктейли, узнал Пушкареву. Номер четыреста тридцать два. Бежать с ношей на руках было сложно, но выполнимо, а фамилия, которую назвал ему работник на пляже, невольно заставляла злиться. Виноградова как раз вышла из своего номера и застыла, глядя на Воропаева с его ношей удивленно и осуждающе одновременно. Александр нахмурился. - Это не я, - отрезал он решительно, - она меня увидела и сама… какого хрена она с тобой тут делает вообще? - Я… - Юлиана быстро взяла себя в руки, - ты вообще с ума сошел! Занеси ее, быстро, - она распахнула дверь номера, - давай, на диван, осторожно, пожалуйста, осторожно. - Да осторожно я, - возмутился Воропаев, - не мешок же с мукой несу, - он разместил ее на диване, поправив лямку сарафана автоматическим осторожным жестом. - Я сейчас сбегаю за врачом, - Виноградова метнулась к двери. - Лучше ты останься с ней, а я сбегаю, - Александр встал с колен, но Юлиана замахала руками, явно не собираясь оставаться возле Катерины. - Я сама… сама… сама…жди… Дверь хлопнула, а Воропаев снова опустился рядом с диваном на одно колено. Какой-то тотальный сюрреализм! Он осторожно взял руку Пушкаревой, принимаясь считать пульс, сердце девчонки частило, а сама она была бледной, до серости. И чего она его так испугалась, в самом деле! Он же ничего плохого ей не сделал. Воропаев хмыкнул, нахмурившись, тогда он еще не знал, что через несколько минут на него обрушится такой эмоциональный фонтан, который он предпочтет забыть навсегда.