Просто вместе.

Непонятно сколько часов прошло, но Чуя уже набросал три файла по передаче дел: таблица поставок с детальным разъяснением всего и вся, файл, куда перебросил все засекреченные контакты и сам файл тоже засекречен, и последний файл с заголовком: «Когда нихера не ясно что делать, делай следующее», где он делится своими триками на все случаи жизни. Вообще, Ацуши очень нравится Чуе, и Исполнитель уверен, малой справится с делом. Хотя и молодой ещё, но Чуе и Дазаю было по пятнадцать, когда они увязли по колено в крови. Спускаясь на парковку, в стеклянных стенах лифта уже отображались приближающиеся сумерки. Оставив теслу на своём третьем паркоместе, Чуя запрыгивает на свой малиновый байк. «О боже», ― гремит осознание в голове парня, парадоксально, когда один из богов находится внутри него. На шоссе, обгоняя все автомобили, лишь медно золотые волосы мелькают искрой в потоке машин.

***

Когда Чуя едет в лифте до их этажа, кажется, сердце сейчас просто вырвется из его грудной клетки. Он даже не знает, как всего передать Дазаю, с чего начать, и вообще всё это… Его спускает с неба на землю темнота, которой его встречает их квартира. Однако, лишь сбросив туфли и оставив шляпу на вешалке, Чуя осознаёт, что это не та же самая темнота, что встречала его предыдущие шесть дней. В воздухе пахнет виски, а из гостиной доносится еле различимая музыка. Проходя вглубь квартиры и открывая дверь в гостиную, Чуя видит картину, от которой в его теле поднимается температура. Блэкаут шторы, как и во всей квартире, плотно задёрнуты. Свет исходит лишь от экрана ноутбука и «умной» колонки, из которой играет Softcore ― My neighbourhood. В центре комнаты Дазай всё так же босиком, в боксёрах и рубашке, с бокалом виски в одной руке и сигаретой в другой, с закрытыми глазами легко покачивается в такт музыке, тихонько напевая.

Are we too young for this? Feels like i can’t move, Sharing my heart It’s tearing me apart, But i know i’ll miss baby if i left right now

Сердце Чуи пропускает несколько ударов, прежде чем он подходит к Дазаю, нежно приобнимая его за талию сзади, на что Дазай, даже не вздрагивая, судя по всему от градусов в крови, оборачивается и дарит рыжему горький от смеси алкоголя и сигарет поцелуй. ― Дазай... Кажется, я выбил для нас шанс на жизнь, ― произносит Чуя в тёплые губы напротив. На что Дазай не отвечает, лишь наклоняется, чтобы оставить стакан на полу и сигарету в переполненной пепельнице. Дальше всё как в кино. Выпрямляясь, Дазай запрыгивает прямо на руки к Чуе, который поднимал его не впервые, поэтому, даже не пошатнувшись, он сжал руки на заднице брюнета, что крепко оплетал его талию своими тонкими ногами. Руки Дазая уже срывали пуговицы на жилете и рубашке рыжего, их губы намертво слились в поцелуе, словно он их последний. Жадно дыша в губы напротив, Чуя подошёл каким-то чудесным образом к дивану, рухнув и ударившись в его спинку, и Дазай оказался восседающим сверху. Не расцепляя это дикого, страстного, горячего и влажного поцелуя, Чуя сбрасывает рубашку с жилетом сначала с себя, затем так же обнажает Дазая, который, не проронив ни слова, уже извивается от нетерпения и адского желания. Они дышат до безумного рвано, когда трение между ними усиливается от медленных поерзываний Дазая. Чуя уже выцеловывает каждый сантиметр шеи и ключиц парня, кто, запустив руки в рыжие волосы, стонет с придыханием. ― Чууя, я так ждал тебя Шёпот в самое ухо усиливает поток и так не исчезающих мурашек. ― Я знаю, принцесса. Я так хочу тебя, ты так прекрасен, знаешь. Я люблю тебя, так люблю тебя, ― шепчет Чуя, чувствуя, как эмоции подкатывают комом к горлу. Поэтому он затягивает Дазая в поцелуй, проникая языком настырно и глубоко, в этот момент и навсегда, он просто хочет слиться с этим «неполноценным» человеком воедино и уже не расставаться ни на секунду. Дазай податливо отвечает на поцелуй, посасывая нижнюю губу парня напротив. Они оба уже настолько твёрдые, что Чуя, не теряя времени, осторожно приподнимает Дазая за бёдра, лишь чтобы стянуть с него боксёры и следом спустить свои брюки вместе с бельём. Дазай протягивает непонятно откуда взявшийся тюбик смазки и шепчет совсем бесстыдно: ― Я готовился к твоему приходу, Чиби. Сладкая ухмылка расстилается по лицу Чуи, когда он проводит уже влажными от смазки пальцами по мышцам, которые, очевидно, готовы принять сразу три сильных пальца. Громкий стон от проникновения разлетается по комнате, Чуя медленно набирает темп рукой, отчего тело Дазая сразу реагирует, выгибаясь. ― Чууя, пожалуйста… И Чую не нужно просить дважды, убедившись, что Дазай действительно хорошо себя растянул до его прихода, он вынимает пальцы, сразу подстраивая свой подготовленный и смазанный член, который до боли твёрд и желает быстрее оказаться внутри. Дазай медленно насаживается, пропуская головку и прикусывая до боли губу. Чуя плавно входит на всю длину, и долгожданное ощущение заполненности мгновенно возносит душу брюнета на небеса. Волосы Чуи уже безобразно спутались от пота, когда он, легко приподнимая Дазая за бёдра, подбирает угол так, чтобы точно попадать по простате. На что член брюнета незамедлительно отзывается, пружиня между их животов. В момент, когда Чуя понимает, что Дазай готов, он начинает набирать быстрый темп, и Дазай уже стонет на всю квартиру. ― Всё хорошо, принцесса? ― Д-да, пожалуйста, Чууя… Кивая в темноте, Чуя начинает приподнимать свои бёдра навстречу ягодицам Дазая. И проникновение уже до невозможности глубокое. Звёзды мелькают за закрытыми веками, потому что Чуя каждый раз проходит головкой по набухшей железе. И темп стал настолько рьяным, что Дазай, кажется, теряет рассудок. В этот раз по приятной причине. Чувствуя, что он уже близко, Чуя прижимает парня к себе одной рукой, утягивая его в отчаянный поцелуй. Пока другой он делает несколько широких движений по стояку Дазая. Он продолжает быстро толкаться, и худое тело брюнета начинает мелко трястись от чрезмерной стимуляции. Непонятно, кто из них кончает первым, Дазай без сил опускается на Чую, кладя голову ему на плечо. Рыжий в попытках отдышаться зарывается лицом в мягкие и пахнущие шампунем тёмные локоны. ― Ты уже подарил мне жизнь, Чууя, ― шепчет совсем тихо Дазай, пока Чуя осторожно выходит из него, совсем забивая на перепачканный диван за несколько сотен тысяч йен. ― Я буду рядом, ты это знаешь. Но теперь всё будет ещё лучше. Ты увидишь, обещаю. Дазай поднимает блестящие от слезинок глаза и видит напротив такое уставшее, но счастливое лицо своего парня. ― Просто поверь. Дазай незаметно кивает, снова опуская голову рыжему на плечо. Крепко обнимая и приподнимаясь с Дазаем на руках, Чуя идёт в сторону ванной комнаты. Это их мир, и теперь это не тень, а попытка быть «нормальными».

***

Вода настолько приятно окутывала своим теплом, пока они нежились в огромной ванне. Дазай сидел, облокотившись на спинку и положив голову на свернутое в рулон полотенчико. В то время как Чиби удобно устроился на его груди. Это была их любимая поза и одно из любимых мест, где можно провести время. Вот так в тишине, где лишь иногда проходилась рябь по поверхности воды. В дни тяжёлых, пусть и успешных, миссий до ванны они добирались, оставляя кровавые разводы на полу коридора. Бывали дни, когда Чуя доносил Дазая до ванной, чтобы там разрезать ножницами его костюм и избавиться от него, не доставляя лишнего дискомфорта израненному телу. В такие моменты Чуя ненавидел себя за то, что опять, опять Дазай стоял, не уклоняясь от пуль. Пока он, используя способность, избавлялся от врагов на другом конце территории. Но Двойной чёрный никогда не отправляли на миссии, выполнимые среднестатистическими одаренными. Бывали и такие ночи, когда заносить партнёра в ванную приходилось Дазаю, когда после продолжительного использования порчи тело Чуи было слишком слабо. И боже, как же отвратительно и тошно было Дазаю от самого себя, что, блять, опять стратегия не обошлась без использования силы Арахабаки. После таких миссий Дазай мог сутками напролёт ненавидеть себя, что не нашлось ну совсем никакого другого сценария развития событий. А сейчас он перебирал рыжие локоны, намокшие от воды. Дазай очень любит накручивать яркие как пожар прядки на свои длинные пальцы. Так, словно золотое кольцо поблескивает на его руке. Чуя всё-таки нарушил молчание первым, потому что разговор, с которым он пришёл домой, больше откладывать не стоило. ― Ацуши и Акутагава возвращаются из Франции через несколько дней, если быть более точным, где-то через неделю, ― он делает паузу, но Дазай молчит, так что он, набирая воздуха в лёгкие, продолжает, ― предстоит их обучать. Нужно будет доверить Акутагаве ведение зачистки. Трёх зачисток. ― Этому ребёнку? Хах, проще самому всё сделать. ― Знаю, но это часть наших обязательств перед покиданием Портовой мафии. Казалось, сердце Дазая ударило так сильно, что вся вода в ванной всколыхнулась, но это лишь играло уставшее воображение Чуи. Брюнет и вправду сел ровнее. На что Чуя обернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. Карие омуты, казалось, не выражают ничего, но Чуя знает, механизмы в голове юного гения с удивительной скоростью анализируют полученную информацию. Но Чуя не планировал дать ему возможность утонуть в мыслях. ― Что скажешь, малыш? Дазай по прежнему не моргал. И Чуя знал, сейчас он не скажет того, что на самом деле думает. И оказался прав. ― Хорошо, мы сделаем всё необходимое. Сколько у нас времени на интеграцию приемников? ― Две недели. ― Этого достаточно, вполне, ― Дазай разворачивает Чую полностью на себя, одной рукой притягивая его за шею, так, чтобы их носы соприкоснулись. ― Ты волшебник, Чиби? ― его взгляд смягчается, пока он чувствует чужое дыхание на своих губах. ― Совсем нет, ― Чуя шепчет и понимает, что сегодня первый из самых важных дней в их жизни. ― Я лишь подумал… Но Мори-сан настоял, ― на этих словах рыжий прижимается влажной щекой к щеке Дазая, в то время как обеими руками его обнимает так крепко, что Дазай просто млеет и теряет себя в этом отчаянном объятии. ― Чиби... И когда парень оборачивается, Дазай накрывает его губы своими. Так легко и нежно, такие поцелуи Чуя любил больше всего, потому что в них ярче чувствовалась та самая искренность. Осторожно проталкиваясь языком между губами, Чуя находит язык Дазая, и они сливаются в глубоком и влажном поцелуе, пока Дазай в ответ прижимает Чую к себе так сильно, как он обычно его обнимает по утрам, после очередного кошмара. ― Осаму ― Я знаю, Чиби. Спасибо тебе. За всё. ― Нет, тебе действительно не стоит. ― Стоит, хотя бы иногда я должен давать тебе понять, насколько я тебе благодарен. Небольшая улыбка украсила алые от поцелуя губы Дазая. ― Серьёзно, не нужно. Мы оба, я и ты, так чертовски устали. Как же мы заебались за эти семь лет. ― Семь лет, когда я, не переставая, думал, как от тебя избавиться! Лёгкий смех наполняет ванную, когда им обоим даже и не верится, что они могут смеяться вот так, словно все заботы их покинули, и все проблемы давно разрешены.

***

Обычная рутина. Дазай, стоя перед огромным зеркалом в ванной, обматывает свою грудь очередным слоем бинтов. Предплечья уже надёжно спрятаны от людских взоров. Последние пару дней он был совсем без бинтов. В очередной раз в жизни его больной разум смеялся над ним. «Бинты тебе не помогут». Тогда Дазай и сдался в бою против себя и просто не покрывал тело белой толщей ткани, чем вызвал у Чуи удивление, которое тот, конечно, успешно скрыл. Ну, как успешно, Дазай, он всё видит. Но тему они не поднимали. Зайдя в спальню, Дазай вынимает из гардероба привычные чёрные брюки, такого же цвета галстук и рубашку. Кто он без мафии? Что он без мафии? Его заветная мечта ― никогда больше не видеть «родных» стен штаба ― всегда ему казалась шуткой, однозначно невыполнимой вещью. И вот он, собирающийся на свои последние две недели в роли мафиози. Но мафия не бывает бывшей. И «Двойной чёрный» это не титул на один день. Это и смысл и образ жизни. Но они так думали, пока ночами в тайне от всего мира строили планы: а что было бы, если… В «хорошие» дни Дазай отдавал себе отчёт в том, что зачистки ― кровь, тела, кровь, убийства, резня, кровь ― помощи его менталке не делают. При этом он продолжал отождествлять себя с мафией. Мафией он и являлся. Ведь, на самом деле, никто не виноват, что другой жизни он не видел, ну, как никто, спасибо родителям, кто выбросили его на помойку жизни. А Чуя, он другой, он — это жизнь. Это рассветы, закаты, запах травы, капли дождя, появление радуги в небе и мерцание звёзд. Но как же странно всё-таки покидать мафию. И ради Чуи он готов на это, едва ли осознавая, что, в конце концов, он делает это ради себя. Но для себя он не привык делать ровным счётом ничего. Разве что бинты повязать, что сейчас словно светятся белым из под закатанных до локтей рукавов рубашки. На парковку они спустились молча, но Дазай проговорил, увидев, что ни одной из машин Чуи на месте нет, зато ярко малиновый «конь» уже ждёт момента, когда пронесется стрелой через поток машин. ― Вспомнил молодость, Чиби? ― Да я так мчал вчера домой, знал ведь, что ты с обеда виски пьёшь. ― Пфф, ― Дазай лишь перекинул ногу через сидение, крепко обнимая Чую со спины. ― Ладно, погнали, Исполнитель Накахара. ― А ты у нас кто, принцесса страны вечно торчащих во все стороны волос? ― Чуя поворачивает рукоятку газа, пересекая расстояние до автоматической двери. ― Я ― правая рука Мори Огая. ― Думаю, и с этой задачей новое поколение Двойного чёрного справится. Они уже выезжали на шоссе, когда Чуя хмыкнул, увидев, что движение спешащих на работу людей в автомобилях уже чрезмерно плотное. ― Сейчас бы гравитацию использовать, но есть тут одна неполноценная штука. ― Ах Чиби, ранишь в сердце, а нет ещё и девяти утра! И так-то, я могу свою способность контролировать! ― Как скажешь, Зая.