Просто вместе.

Когда в кабинете стало так темно, что Чуя едва различал буквы документа, который читал, пришло это тяжкое осознание ― он опять заработался. Тяжело вздохнув, он нехотя перевёл взгляд на огромные и очевидно старинные напольные часы, которые, судя по всему, стоят здесь со времён прошлого босса. 21:30. Встав из-за стола, хрустнув костями и другими затекшими от долгого сидения частями тела, Чуя всё-таки откладывает документы в стопку таких же. Он провёл две достаточно успешные недели, заключив крайне долгожданные и прибыльные для Портовой Мафии сделки. Мори определенно будет доволен своим верным и надёжным Исполнителем. Нажав на кнопку связи с администрацией, Чуя услышал голос Хигучи: ― Слушаю Вас, Накахара-сан. ― Работаем 24/7, да, Ичиё? ― Могу что-то сделать для вас, Накахара-сан? ― Машину к главному входу через две минуты. С водителем. ― Уже готово, Накахара-сан. Схватив плащ с вешалки около входа, Чуя хлопнул дверь кабинета и направился к лифтам.

***

Машина мчала вдоль порта к виднеющимся вдали высоткам частных жилых комплексов. На заднем сидении Чуя сидел, прикрыв глаза. Успешные недели, успешные сделки, всё в порядке с его командой (все в его подчинении живы уже несколько месяцев!), но он знает, почему на душе такая ноющая тоска. Причиной ей, как и всему остальному вообще в жизни Чуи, «неполноценный», как он себя называет, человек по имени Дазай. Кто уже четвёртый день не появляется на работе. Открыв глаза, Чуя видит, что его руки, непроизвольно сжавшиеся в кулаки, крепко прижаты к его коленям. Сделав глубокий выдох, молодой Исполнитель всё-таки расслабляет руки и переводит взгляд на пейзаж за окном. Были времена, когда домой он добирался, прыгая по крышам высоток и светясь алым. Кажется, что это было сто лет назад, а ведь прошло каких-то пару лет. Усталость, которая пронизывает, казалось, каждую клеточку тела, накопилась за все эти годы борьбы. Борьбы за честь организации, за мир в Йокогаме, за их отношения… «Хрен с ним», ― подумалось парню, когда машина уже сворачивала к открывающимся автоматическим воротам. ― Хорошего вечера, Накахара-сан. Слова водителя выдернули Чую из раздумий, слегка кивнув, он покинул салон машины, направляясь в круглосуточный магазин на первом этаже, казалось, бесконечно высокой многоэтажки. Дазай находится в череде «плохих» дней, и это значит, что никакой еды на заказ, а только приготовленный лично Чуей вкусный и ароматный домашний ужин. В подъезд он заходил уже с пакетом, в котором томились, ожидая своего часа, стейки выловленного сегодня поутру тунца. В квартире темно, другого парень и не ожидал. Оставив плащ, пиджак и шляпу в коридорном гардеробе, Чуя направился на кухню, идя в кромешной тьме. Тунец успешно оставлен в холодильнике. Чуя задержался немного на кухне, казалось, ему нужна ещё минутка, чтобы выключить свой «рабочий» режим. Расстегнув жилет и верхние пуговицы рубашки, Чуя аккуратно повернул ручку двери, ведущей в спальню. Дазай был там, где утром Чуя его и оставил: в кровати, накрытый тонким одеялом. Его лицо, ничего не выражающее, было освещено слабым потоком света, исходящего от открытого ноутбука, который он листал. Совсем незаметно вздохнув, Чуя нарушил тишину, как обычно, первым. ― Я дома. Дазай медленно повернул голову к двери, и его лицо озарила слегка заметная улыбка. Чуя выдохнул весь воздух, который задерживал. Эта улыбка ― сигнал, говорящий об очень многом. Поэтому рыжий снял с себя жилетку, расстегнул чокер и слегка размял затёкшую за время сидения в офисе и в машине шею. ― На ужин вкуснейший тунец, я позову тебя, как будет готово, ― Чуя подошёл к кровати, чтобы, нагнувшись, оставить поцелуй на скрытом за растрёпанными волосами лбу. Когда он отстранился, увидел, что на ноутбуке открыта фотография: он и Дазай вместе на «каникулах» в пригороде Йокогамы. Они сидят у реки, на них лёгкие рубашки с короткими рукавами, джинсы закатаны до колен, а ноги по щиколотку погружены в прохладу речной воды. Это было…6 лет назад? Взгляд Чуи сменяется с мягкого на серьёзный. Но он продолжает молчать, казалось, как и всегда, лишние слова им не нужны. Но это не значит, что в его голове не выстроился уже план их совместного отпуска, который он запросит у Мори. Обязательно запросит. Что бы того ни стоило. Опять погрязнув в своих мыслях, Чуя возвращается на землю, когда Дазай закрывает ноутбук и комната погружается во тьму, освещаясь лишь небольшим отблеском фонарей внутреннего двора комплекса, светящихся где-то там, внизу. ― Чууя… ― медленно произносит Дазай, притягивая обеими руками Чую за шею, поскольку тот так и стоял, застыв над кроватью. Не сопротивляясь, Чуя опускается к Дазаю, ложась практически на него, но удерживая себя на руках, чтобы не упасть всем весом. Оказавшись на вытянутых руках над Дазаем, кто упорно смотрит в синеву глаз напротив, Чуя в очередной, пожалуй, в миллионный, раз понимает, насколько же сильно он любит этого лохматого кареглазого парня, кто сейчас выглядит более нежным и милым, чем когда-либо. Чуя неспешно накрывает губы Дазая своими, проходя языком по таким сухим и обветренным губам. Дазай продолжает держать руки сцепленными за шеей Чуи и отвечает на поцелуй очень мягко, но не скрывает за этим сильного желания. Язык Чуи проникает внутрь, переплетаясь с языком Дазая, и этот момент, когда они делят один вкус на двоих, вызывает в его теле электрический разряд. По мере ускорения темпа и затруднения дыхания, Дазай начинает заметно ёрзать на кровати, и его руки уже слишком быстро расстёгивают оставшиеся пуговицы на тёмно-бордовой рубашке. Чуя отрывается от губ напротив, лишь чтобы сбросить с себя ненужную рубашку и одновременно стянуть с Дазая его, Чуину, футболку. Оказавшись с голыми торсами, они с неимоверной силой бросаются друг в друга, сливаясь в более рьяном и страстном поцелуе. Чуя отрывается от губ лишь за тем, чтобы также рьяно целовать и посасывать шею брюнета, отчего тот откидывает голову назад и издаёт протяжный стон. Руки Дазая в нетерпении уже царапают натренированную спину Чуи, и они чувствуют, как эрекция появляется у обоих почти одновременно. Чуя сидит верхом на Дазае, продолжая посасывать основание его шеи и точку пульса. Дазай, приобнимая Чую одной рукой, другой проходится через ткань брюк по всей длине стояка рыжего. На что Чуя вздрагивает и чуть отстраняется, переводя дыхание. ― Дазай… ― Чуя смотрит в кажущиеся чёрными в полумраке спальни глаза напротив. ― Всё будет хорошо, я обещаю тебе, ― он запускает руку в мягкие тёмные волосы, а затем переводит её на шею так, чтобы пальцем поглаживать скулу своего парня. ― Чууя, ― Дазай чуть наклоняет голову в бок, в его глазах, где-то там, в их глубине, загорается весёлая искорка, которую Чуя не наблюдал целых шесть дней. Заметив, что рыжий как-то напряжённо выдохнул, Дазай продолжил, ― время прелюдий и время сердцераздирающих разговоров, у тебя между ними знак равно? ― Тццц, знаешь что? ― Что? ― А вот, ― «ничего» уже хотел сказать Чуя, но, вспомнив, в каком состоянии был Дазай несколько дней, он всё-таки решил прервать этот диалог. Поэтому, вскочив за секунду с кровати, он ловко расправился с пряжкой на ремне, освобождая себя от брюк и от белья одновременно. Дазай наблюдал всё это, повернувшись на бок и оперевшись головой на согнутую руку. Чуя мгновенно вернулся в кровать, разворачивая Дазая на себя и начиная ёрзать на уже явно твёрдом члене под собой. ― Другое дело, Чиби, ― промурлыкал Дазай, притягивая парня напротив для глубокого поцелуя. Их языки переплелись с новой яростью, пока Дазай сжимал со всей силой ягодицы Чуи, продолжающего двигаться так, что трение между ними почти обжигало. Не расцепляя поцелуя, Чуя сбросил с ног Дазая уже совсем лишнее одеяло, и провёл рукой по кромке боксёров совсем безудержно ёрзавшего брюнета. ― Эй, погоди, ― сказал Чуя, когда Дазай недовольно замычал из-за прерванного поцелуя, ― сейчас, принцесса, подожди минутку. Чуя свесился с кровати, чтобы достать смазку с тумбочки, и уселся обратно, уже между ног Дазая, аккуратно стягивая белье того. Брюнет лежал слегка запыхавшийся, совсем голый, без бинтов, которые в эти дни обычно покрывали его от головы до пят. «Блять, бинты…» ― пронеслось в голове Чуи, но, открыв рот, он понял, что слова сегодня диктует не разум. ― Осаму, почему ты такой чертовски красивый… ― Потому что… ― но маленький гений уже не успел договорить, так как Чуя, обильно смазав смазкой, погрузил один палец внутрь. Тело Дазая выгнулось в ответ, а затем по нему пробежала мелкая, но сильная дрожь. Чуя вводил и выводил палец достаточно быстро. Красивые медные волосы уже знатно спутались и слиплись на шее и плечах от проступившего пота. Добавляя второй палец, Чуя оставлял влажные поцелуи на внутренней стороне бедра Дазая, слегка покусывая бледную тонкую кожу. Член Дазая пульсировал напротив его живота, уже мажа, в то время как Чуя быстро вводил и выводил пальцы, прокручивал ими внутри, стараясь каждый раз задевать простату. Дазай, уже абсолютно взмокший и наполнявший комнату громкими стонами и всхлипываниями, очевидно, нуждался в большем. ― Ещё чуть-чуть, детка, ― тихо прошептал Чуя, свободной рукой поглаживая такое красивое худое и жаждущее тело перед собой. ― Мннмнмнммм, ― выдавил Дазай, почувствовав, как рыжий добавляет третий палец, и начиная просто бесстыдно насаживаться на такие сильные пальцы партнёра. Чуя держал себя в руках уже кое-как, но никогда и не сейчас тоже, не мог пренебречь растяжкой. Сам он уже болезненно твёрд, и громкие стоны Дазая лишь усугубляют и без того адски сильное желание ворваться в тело напротив. ― Чччу-аахкх, ― кажется Дазай уже совсем близок, и Чуя было задумался, а не дать ли ему кончить вот так, на его ловких быстрых пальцах, то и дело задевающих простату. Однако в этот момент Дазай, собрав остатки разума, нашёл силы, чтобы приподняться и притянуть Чую в глубокий и полный отчаяния поцелуй. Мысленно кивнув самому себе, Чуя всё же нехотя отстранился, чтобы вынуть пальцы из Дазая, чем вызвал громкий вздох из пересохших уст парня. Со скоростью света полив себя смазкой, Чуя пристроился к влажым и растянутым мышцам, немного надавливая, пропуская головку вперёд. Брюнет, теряясь в стонах, опускает обе ноги на талию рыжему, не оставляя тому выбора, кроме как проникнуть сразу на всю длину. Такое долгожданное ощущение заставляет Чую издать низкий горловой звук, и пару секунд он остается недвижим, прежде чем начинает подстраиваться и набирать темп. ― Внутри тебя так хорошо, прелесть моя, ― шепчет Чуя, одной рукой придерживая Дазая за бедро, другой поглаживая его живот и грудь. ― Чууя, пожалуйста, быстрее, ― выдавливает Дазай, чья голова мечется по подушке в отчаянном поиске глотка воздуха. Чуя все-таки выдаёт довольную ухмылку, наслаждаясь тем, в каком состоянии находится его парень: весь мокрый на помятых простынях, которые рьяно сжимает обеими руками, волосы разметались по подушке, ресницы трепещут, а язык облизывает искусанные губы. Чуя набирает темп, толкаясь в Дазая, на что тот открыто его встречает и сжимается при каждом глубоком проникновении. Каждый раз попадая по простате, вызывает у Дазая скулёж, и, кажется, слезинки, уже давно скопившиеся в уголках глаз, вот-вот скатятся по очерченным скулам. ― Моя принцесса, ― с придыханием шепчет Чуя, чувствуя, что он уже близко. Но не желая оставить Дазая вот так, он, продолжая максимально глубоко вбиваться, свободной рукой начинает водить вверх-вниз по изнемогшему члену парня под ним. ― Ччу-аах, ― срываясь на слёзы, брюнет кончает первым, изливаясь прямо на руку партнёра. Почувствовав пульсацию обволакивающих его мышц, Чуя кончает следом, заполняя пространство внутри. Тяжело дыша, он медленно ложится сверху, не боясь перепачкаться. Сердца обоих бешено колотятся, и, кажется, они вознеслись куда-то до небес, потому что их грудные клетки, словно одна на двоих, сильно вздымаются, а глаза прикрыты под трепетом ресниц. Непонятно, сколько времени прошло. ― Мы приклеимся друг к другу навеки, ― хриплым голосом произнёс Чуя, нарушая звенящую тишину, в которой лишь слышны их попытки отдышаться. В ответ Дазай запускает руку во влажные от пота волосы Чуи, которые он так любит… так же сильно, как и самого Чую. ― Всё уже в порядке, Чиби, ― произносит Дазай. И хотя это и не связано с тем, что сказал Чуя, это определённо то, что рыжий хочет услышать. ― Я… знаешь, я люблю тебя, Осаму. ― Чиби, ― Дазай приподнимается на локтях, на что Чуя отрывает от его груди свою голову, ― я буду любить тебя каждый день, пока я жив.