Чужое сердце

      Ло приплыл, как только смог.       — Он наверху, — его встретила заплаканная Нами и указала на воронье гнездо, у которого стояли Френки и Чоппер. Оба пирата даже не пробовали скрывать слез, в отличие от Усоппа, державшегося, наверно, из последних сил. Брук, сидевший у палубы, тихо играл что-то печальное, а Робин и Санджи расположились за столиком у камбуза, пытаясь отвлечься на еду и готовку.       Ло осмотрелся. Атмосфера на Санни царила просто ужасная.       Чужая душа потемки. Но Трафальгар все равно отчетливо ощутил эту степень отчаяния. Светом данного места всегда был и есть Мугивара, но сейчас этот свет затерялся во тьме собственных боли и страха. Накама тоже приближались к грани, раз за разом пытаясь ему помочь и раз за разом терпя поражение. И так держалось уже несколько суток.       Четыре дня. Именно столько прошло со смерти Ророноа Зоро, который отдал жизнь в бою, уберегая от этой участи своего капитана.       Мугивары потеряли одного накама, но казалось, что двух. Утратив одним и тем же способом уже второго важного ему человека, Луффи был просто раздавлен. Он не спускался с гнезда, не реагировал, не отвечал на вопросы. Не ел и не пил, пока Санджи не запихивал все это в него силком. Мугивары отчаялись, ведь он даже не спал. Только сидел неподвижно среди покрытых пылью гантель и штанг и пялил в одну точку.       И Нами решилась на отчаянный жест. Позвать Трафальгара. Потому что каждый в их команде знал, как этот тип относится к их капитану. Это не раз становилось конфликтом между Трафальгаром и Зоро в прошлом, но могло спасти Луффи теперь. Теперь, когда тот настолько разбит, что перестал видеть смысл в жизни. Смысл в жизни, которая длится жертвами дорогих ему людей.       Нами предприняла жестокий расчет, уповая, что человек, которому точно так же дорог сам Монки, обязательно до него достучится. Ведь Ло в этом плане, совсем как каждый в их команде: тоже отдал бы жизнь за Монки не раздумывая. По той же крохотной, но важной причине, по какой это сделал Зоро.       — Надеюсь, хоть ты до него достучишься, Траффи, — Винсмок нервно выдохнул облачко сигаретного дыма и отвернулся к морю.       Накама Луффи расступились, и Ло задрал голову.       Чужая душа потемки. Чужое сердце еще хуже. Особенно если это сердце любимого человека, которому до сих пор не раскрылся. Что ему сделать, когда они увидятся? Что сказать? Трафальгар поднялся в гнездо без единой годной идеи.       — Мугивара-я, — он посмотрел на спину ссутулившегося Луффи, осторожно делая шаг. Тот не обернулся. — Даже не поздороваешься? — Трафальгар усмехнулся с тенью горечи. Похоже, дело совсем тухляк.       Когда он сделал еще шаг, услышал тихое:       — …Привет.       Ло сел рядом, плечом к плечу, оставив между ними несколько сантиметров. Несколько жалких сантиметров, которые он так боялся преодолеть несколько гребаных лет.       Ло посмотрел в ту же сторону, куда глядел Мугивара. Все та же боль, грузной тяжестью витавшая вокруг.       — Зоро-я не вернуть, тебе нужно смириться. Своим поведением ты убиваешь своих накама.       Он сказал это негромко. Но Мугивара услышал.       — А еще, — Трафальгар повернулся. — Ты убиваешь меня.       Монки взглянул на него тоже. На щеках юноши виднелись свежие борозды слез.       — В каком смысле? — сдавленно спросил он.       — В этом, — Трафальгар медленно приложил ладонь Монки к своей груди. Туда, где неслышно трепетало что-то теплое и нежное к этому мальчишке. Что-то, обычно называемое любовью. Он сам не думал, что однажды испытает такое. И что испытает это именно к Луффи.       — Траффи, ты… — глаза Луффи расширились. Под его пальцами уверенно толкнулось живое сердце.       Почему? — прочиталось в его растерянном взгляде.       Потому что люблю тебя, бестолочь, — ответил очередной стук.       Слезы из глаз Мугивары потекли с новой силой, и Ло не камень, чтобы терпеть его боль так долго.       Несколько жалких сантиметров нескольких гребаных лет преодолелись в долю секунды. Поцелуй с Мугиварой оказался соленым от слез и моря, но согревающим от наконец раскрытых чувств и неуверенного ответа.       — Если ты продолжишь изводить себя, я умру, — выдохнул Ло ему в губы, приникая к ним снова. Монки всхлипнул, на миг прерывая их маленькую связь и в этот раз возобновляя ее уже самостоятельно.       Ногти Монки впились ему в загривок, но Трафальгар смолчал. Смолчал он, и когда с языка Луффи сорвалось жестокое «Зоро», едва слышным шепотом, но весьма ощутимым ножом впечатавшееся ему в грудь.       Если Луффи легче целовать его и представлять, что целует Зоро, то он смирится. И будет целовать его много, бесконечное число раз, сколько Луффи понадобится. Ведь Трафальгар знал: Мугивара сходит с ума от боли. И Трафальгар знал: Мугивара сильно жалеет, что не успел признаться. Ло сам чуть не прошел через подобное однажды из-за этого глупого Мугивары. Но если надо, он побудет «Зоро» еще немного. Ради него.       Они целовались до рассвета, пока Монки, вымотанный четырьмя днями самоуничтожения, наконец не уснул. Все это время Монки плакал, не успокаиваясь ни на секунду. И ни на секунду не видя перед собой «Ло». Возможно, однажды Луффи его все же разглядит, но на это нужно время. В отличие от врачей, разбитому сердцу оно является лучшим лекарем. А пока Ло прислушается к своему незримому коллеге и подождет. Подождет, когда сердце Луффи станет готово открыть дверцу для новой любви.       — Я сделал, что мог, — сказал Трафальгар мугиварам, спустившись на палубу. — Он уснул, накройте его чем-нибудь. А я к своим.       Трафальгар ушел на подлодку своей команды. Волны беспокойного моря укрыли его от лишних глаз и желания вернуться в гнездо прямо сейчас. Благодарные за помощь, мугивары сделали это вместо него. Подлодка Пиратов Сердца растворилась среди темных вод.       Чужая душа потемки. Чужое сердце еще хуже.       Но много хуже, если чужое сердце так и остается чужим.