Деревенские мелочи

Год тогда каков был – нынче и не помнится. Стояло лето. Порой жаркое, знойное, а порой холодное и "Как-бы-мне-огурцы-все-не-поубивало-этой-[непечатное слово]-погодой". Огурцы, кстати, холод не любят, их для того и сажают в теплицы. "А цены то на эти теплицы? На какие шиши?" Ну тут уже чьи проблемы! В целом, пока термометр не ниже 15° может урожай и не пострадает. Тут как сорт получится. А малина, кстати, воду любит. Думается мне, что и холод ей не по чём. "Да как ж, на одной малине теперь жить что ли?" Ну нет, почему же! Просто разные бывают растения, понимаете! Умрут огурцы – останется картошка! Хотя если вы её от жуков не побрызгаете, то даже не знаю... Ну ладно. Огород – дело тонкое. Одно дело играть без ограничения по времени в "Весёлую ферму", спираченную с торента и скаченной среди многих других игр в файлике с говорящим названием "игры компании Awallar", а другое корячиться с мотыгой и ведрами днями напролёт. Кто-то выбирает сложные пути. Кто-то выбирает питаться натуральными продуктами, а не сидеть зимой с мыслью "Эх, сейчас бы мне огурчиков маринованных..." Кстати, знаете, что делать, чтобы соленья не вздувались и не забродили? Добавьте таблетку аспирина. На вкус и качество она никак не повлияет, а вот на сохранность ваших нервов – ещё как! Как приятно просыпаться, когда все твои огурцы целые и на месте! Не бродят, родненькие! Как приятно не хвататься за голову и не кричать "Да [непечатное слово] мать, ещё одни вздулись! [непечатные выражения]! [непечатные выражения]!" Ну, вы понимаете. – С кем ты разговариваешь, Кохаку? – А? Ну... Это... Девушка вдруг встала на месте, оперевшись на мотыгу, поправила соломенную шляпу и задумчиво стала смотреть под ноги, будто там сейчас с минуты на минуту вылезет правильный ответ. – Кохаку, я ж тебя не теоремы какие спрашиваю. Парень, облокатившийся спиной о калитку перед входом в огород, подул, пытаясь убрать прядь, нависшую прямо по середине лица. У него не получилось, и он принял мудрое решение – просто ничего не делать с этой чертовой прядью. Настолько сильно ему не хотелось разжимать сложенные на животе руки. – Ну да, я понимаю, но... В общем-то, я и сама не знаю! Просто посчитала нужным поругаться, что у меня нет теплицы. И покричать, что банки вздулись с огурцами. Почему-то захотелось... Кстати, знал, что если в маринованные огурцы положить таблетку аспи... рис... пири... какая же там была таблетка-то... Выражение лица её собеседника можно было бы отнести к выражению лица одного мема. Вот только мема современности. Того самого с выгнутой бровью. Тогда, правда, такого мема ещё не было. – Кохаку, мне кажется, ты перегрелась. Не особо тебя и спасает эта шляпа. От солнечного удара не застрахован никто, а особенно дураки, что пахают третий час подряд на солнцепёке. Даже Тайджу берёт перерывы! Хоть чай попить! Хотя, учитывая, что чай у него, вероятно, достигает температуры самого солнца, не стоило мне такой пример приводить... Но он хоть в тени бывает, Кохаку! – Да нет! Говорю же тебе, Сенку! Таблетка была какая-то и огурцы не вздуваются! Тут выяснилось, что парень – как оказалось по имени Сенку – не прилип к этой калитке, а его руки способны размыкаться! Поразительные наблюдения! А пока вы восхищаетесь новой информацией, Сенку уже подошёл к Кохаку и потащил её за локоть к длинному дому, что в народе зовётся просто – барак. К слову, говоря по-нашему, барак – одноэтажное общежитие. Несколько домов в ряд с одной общей стеной. Внутри их могли обстроить как угодно, вплоть до разделения на ещё три комнаты, но изначально после каждого крыльца с улицы вход был только в одну комнату. А также входов могло быть несколько. Вот, есть бараки со входом сразу на, так называемый, задний двор – там, где огород. А есть в таких бараках некоторые личности, что перепутали в какой стороне окно и кинули дымящуюся пробирку в стену. Так появился ещё один вход. "Расширение территории" – техника называется. Вот только проживающий за этой стенкой о таком расширении не просил. Но повезло, в какой-то мере, бросавшему, что из двух возможных стенок он выбрал именно ту, за которой жил такой же учёный как он. "Такой же идиот!". Ну или так. Стену решили не латать, поставили дверь, а рядом с нею полочки со всяким оборудованием. Ну мало ли ещё что взорвётся! А тут под боком целая лаборатория. – На кого ты на этот раз ругаешься, Кохаку? – А вот всё тебе скажи! Изначально комнату в бараке выдавали рабочим, но со временем место стало доступно и для простых смертных. Например, в этом живут студенты. А в том, что напротив – ремесленники. В целом-то, улица спокойная. И люди хорошие! Года, эдак, три назад решили, что нужно чаще все вместе собираться. Построили беседку, большую такую! Длинную! А рядом с ней ещё поставили полку с выдвижными ящиками. Сначала никто не понял. Потом тоже не поняли. Позже решили класть туда всякие настольные игры и приходить по вечерам – обсуждать огурцы и кто останется в дураках сегодня. Так деревенские создали собственное казино. – Маринованные огурцы! – Малиновое варенье! – Ставки приняты! Игра началась! Два карточных гиганта. Два титана своих огородов. Поразительная схватка! Кохаку против Косеки! Их крупье этим вечером – Хром. Тот самый, что проделал дыру в стене своей бараковской комнаты. ... – Хорошая была игра... – Я звоню Рури, ты окончательно плавишься. – Не звони Рури! Кохаку вцепилась мёртвой хваткой в руку друга, и тот готов был поклясться, что слышал хруст своих костей. – Да не буду! Отпусти! Больно! Тебе на медика ещё полжизни учиться, а ты уже себе пациентов набираешь что ли? Кохаку ослабила хватку и в последствии отпустила руку. Они вдвоём уже были в её квартирке, где больше всего места занимали банки с огурцами. Ну, кроме них был и небольшой диван, где и спала сама Кохаку. Всё убранство помещения перечислять долго, но по одному виду было понятно – здесь живёт студент. – Ты сам-то чего от работы отлыниваешь? – Я её как раз-таки и выполняю. – Да ну? Всю траву в моркови выщипал? Да чёрт с ней, ладно, кого ж я спрашиваю про прополку... Мелиссу нарезал? Перебрал траву от иванчая? Сенку в это время наливал чай в уголке, что был больше всего похож на кухню. По крайней мере, именно здесь стоял электрический чайник, две электрические плиты и раковина. И даже с закрытыми глазами можно было практически физически почувствовать, как Сенку раздражённо зажмурил глаза. Но хочешь жить – умей вертеться. Хочешь жить в деревне – умей работать. Так что возразить он не мог. – Именно этим я и занимался, когда понял, что нужно менять область труда. – И какую же область труда ты выполняешь теперь? – Спасаю своё пропитание и, по совместительству, единственную ученицу от солнечного удара, перегрева и обезвоживания. На столик рядом с диваном приземлились две кружки с прохладным чаем. Не самый любимый напиток обоих, но в такую погоду – в самый раз. Пришлось немного пошаманить с лимоном и добавить меньше заварки чем обычно, но теперь это можно было пить хоть как-нибудь. К столику так же прилагался разложенный низенький стул. У Кохаку такого изначально не было, но из всех мест куда можно было приземлиться, чтобы сесть, был диван, поэтому Сенку, наученный опытом, немного порылся в старых вещах отца и поставил в доме Кохаку один стул из набора "поход на природу". Полезно, старик. – "Пропитание"? – Ну, денег с тебя за обучение я не беру, точно так же как не делю с тобой расходы, от того что ты пользуешься моей газовой плитой, когда нам вышибает пробки. Вместо этого ты носишь мне еду или просто готовишь её у меня. Да. Пропитание. Кохаку раздраженно выдохнула, но возразить ей было нечего, так что она просто отхлебнула чай. Чуть скривившееся лицо вдруг объяснило причину, почему Тайджу в +33 пьёт горячий чай. – Пробки, кстати, у нас выбивает из-за твоих постоянно включенных в советскую розетку электроприборов... – Да поняла я! Будешь [разговаривать] пока пьёшь чай – подавишься! Сенку ухмыльнулся, ведь Кохаку всё ещё нечего возразить для вступления в дискуссию. – Сплошная некультурщина. – "Вы любите розы?" – Ещё хуже. С чувством какой-никакой победы, Кохаку ещё раз отхлебнула из кружки, чуть поморщилась и устремила взгляд в окно уголка кухни. Нормальный человеческий глаз хоть бы прищурился, чтобы разглядеть, что там происходит на улице, но Кохаку даже ради приличия бы не стала этим заниматься – она и так всё отлично видит. – Ну и что там? Сенку привык к зоркому орлиному глазу подруги, так что даже не глядя куда она смотрит, понял, что глядит она прямиком сквозь стены. Как в старом анекдоте. "– Кэп, я нашел способ проходить сквозь стены! – И в чём же он заключается? – Дверь, Кэп!" Хотя, для того времени анекдот довольно свежий. Прям из печи приложения-редактора одной социальной сети. Кохаку же, кстати, ничего не ответила, а только хитро ухмыльнулась и вновь отпила из кружки. Даже не поморщилась – настолько она была довольна открытием. Сенку этот вид не понравился. Он встал и широкими шагами подошёл к "кухонному" окну. Сенку не был гордым, чтобы показывать своим видом, мол "Не скажешь мне, Кохаку? Ну и чёрт с тобой, мне и неинтересно!" как минимум потому, что он не видел смысла. Кохаку еще найдёт способ позабавиться над другом, а вот шанс узреть что происходит за окном именно в эту секунду существует только в эту секунду. Он, собственно, не пожалел. Напротив окошка стояла самодельная скамейка. Эту скамейку сделал Косеки ещё когда только заселялся в барак. Было забавным фактом, как Косеки и Кохаку, живя напротив друг друга, имели самые крутые огороды, что поражали своим урожаем всех на улице и за её пределами! Тем не менее, их постоянные карточные посиделки были лишь предлогом – Кохаку и Косеки глубоко уважали друг друга и делились урожаем за просто так. Возможно, сделав какое-нибудь подобие коллаборации, они бы вырастили куст малины на котором растут огурцы или смородину, где ягоды будут размером с арбуз. Кстати говоря об арбузах. Внучка Косеки была девочкой с поразительным умением работы в огороде. Суйка – так её звали – прекрасно знала сколько воды хочет каждая ягода и когда поспеет урожай после его сборки. Она навряд ли бы вырастила хороший огурец или тыкву, но за малиной, что посадила и вырастила только эта девочка, выстраивались километровые очереди! Суйка любила работать не только у себя, но и у Кохаку. Маленький блокнотик постоянно торчал из переднего кармашка рубашечки с короткими рукавами. Девочка часто записывала туда методы о том, как ухаживать за разными растениями, которые ей говорила Кохаку. Возможно, она и будет той самой коллаборацией двух титанов огорода! И сейчас её было видно из окошка кухни. Она сидела на той самой долговечной скамейке, болтая ножками, а голова её была повёрнута в сторону того, кто сидел рядом с ней. Глаза Суйки не просто смотрели на двухцветного мальчика, а были настолько заинтересованными и поражёнными, как будто он прям сейчас рассказывал ей тайну мироздания. Ну, истина не далека от догадки. Ген Асагири как всегда был одет в несколько одёжек. Хотя, нет, сегодня он всё же оделся посвободнее. Да не суть. В руках он держал книжку с красивой тёмной обложкой. Наблюдая из окна, Сенку не смог прочесть большие буквы красивого шрифта ("Кохаку наверняка даже с того дивана разглядела название"), но держал он её очень бережно. Губы его шевелились, а глаза неотрывно были прикованы к тексту. Порою он, правда, отрывался и, глядя на Суйку, делал какие-то жесты, видимо, так обозначая важные в тексте моменты. Кохаку с неподдельным интересом заметила, как кончики ушей Сенку краснеют сильнее от каждого лишнего движения Гена. Однако, она знала, что если сделает подкол на эту тему, то маленький пластмассовый крабик, что держит волосы Сенку чуть приподнятыми (это напоминает хвостик) тотчас же полетит в неё. Иногда Суйка подползала ближе и тоже начинала глядеть на нескончаемые буквы. Право, она быстро начинала вновь смотреть в лицо Гена, которое периодично менялось со спокойного на эмоциональное – причём, по-разному эмоциональное: и удивление, и грусть, и радость... Рассказчик из Асагири был не просто хорош, для Суйки он был самым лучшим! Не то чтобы она не умела читать, просто она никогда не интересовалась чтивом так же, как когда Ген мог объяснять ей сложные слова или менять целые предложения, лишь бы Суйка поняла, о чём вообще речь. А Сенку как зачарованный прилип к окну. Кохаку с дивана лишь посмеивалась. – Иди выйди к ним, Ромео. – И ты снова сбежишь гробить себя под ультрафиолетом? – Нет, я сяду к этому же окну и буду смотреть как ты виснешь рядом с предметом своих воздыханий. Только сначала вытру с него твои слюни, а то вон уже даже на полу лужа. Сенку впервые за этот диалог отвернулся от окна и грозно посмотрел на Кохаку. Говорят, этот взгляд мог использоваться как секретное оружие и сверлить дырку в оппоненте, пробуждая всё подавленное чувство стыда и заставляя человека умереть в муках. Но с Кохаку так не работало. У Кохаку совести не было. Но и крабиком для волос между глаз она не получила. Значит, Сенку и сам хотел выйти, потому и не стал портить причёску. Но только снова зачем-то прилип к окну. Ген вдруг прикрыл глаза, и из окна больше не было видно, как шевелятся его губы. Его лицо сейчас можно было бы сравнить с лицом дирижёра, что снимает последнюю долю. – Неужели на сегодня всё? Девочку вдруг вытащили из сказочного мира, что предстал меняющимися картинками перед её глазами. – Да, госпожа Суйка, к сожалению глава закончилась. Я бы с радостью прочёл вам и последующую, вот только сегодня у меня ещё много дел. Хотите, приду вечером? – Да, конечно, Ген, приходи! Дедушка успеет закончить ту штуку, что ты ему принёс! – Что ж, тогда... Ген наклонился под скамейку и вернулся в обратное положение уже с фиолетовым цветком в руках. В книгу он положил цветок верх стеблем – так, что фиолетовые лепестки был меж страниц, а кусочек стебелька торчал. – Из цветка получится красивый гербарий, а стебель будет показывать где мы остановились! Ген передал в чужие ручки, что были в разы меньше его ладоней, книгу, и Суйка, попрощавшись с довольным видом, пошла в дом. Ген одёрнул свой рукав 3/4 и поднял взгляд на облака, тыльной стороной ладони прикрывая глаза. Время было около полудня. Дела и впрямь пора было выполнять. – На такой погоде особо и не по прохлаждаешься, менталист? Ген взглядом оглядел говорившего. Кроме забавного "фермерского" наряда на оппоненте, он также заметил, как в окне дома позади знакомая всем фигура удобнее располагалась у окна. Забавная картина! – Дорогой Сенку! И тебе привет! – И не жарко тебе? Впрочем... это не твой обычный пуховик и уже хорошо. Ген ухмыльнулся, но возражать не стал. – Не рановато ты сегодня? – Относил на починку Косеки одну старую кассету. Хотя, если учитывать, что Суйка даже и не поняла, что это, то, наверное, надеяться теперь не на что. – Рано киснешь, Асагири. Суйка из другого века, я думаю, принеси ты ей осколки Си-Ди диска – вот тогда бы она догадалась. – Тут ты прав, дорогой Сенку. Чего же ты стоишь? В ногах правды нет. – Просто, не думал, что диалог затянется надолго. Дела не ждут, сам понимаешь. Кохаку, что уже наполовину высунулась в окно, чтобы лучше слышать разговор, чуть из него же и не вылетела. "Ну да, 10 минут поглощать взглядом соседскую скамейку это важное дело! Отложений не требует!" – Может, я могу чем-нибудь помочь тебе, дорогой Сенку? – Не ты ли сейчас сказал своей фанатке, что у тебя важные дела на сегодня? "Своей фанатке"? Ну, не то чтобы он не прав, но... – Ну, и ты не особо спешил выполнять свои неотложные дела, пока сидел у окошка Кохаку последние минут 10. Надо ж было ему сразу с козырей пойти! Кохаку от таких потрясений сначала зависла, а потом свалилась под клумбу, которая, по счастью, оказалась прилично далеко от самого окна. Внимание! Не повторяйте этот трюк дома! Ни один цветок не пострадал при съёмках! Если Кохаку перестали держать ~~ноги~~ руки, на которые она опёрлась, подслушивая уличный разговор, то стоит ли говорить, что сталось с Сенку? Уж он-то точно не ожидал, что тот человек, который непрерывно глядел в книгу, как-то мог увидеть на столь дальнем расстоянии силуэт в окне! Ну, не совсем, конечно, очень далёком, но всё-таки... Картина вызывала даже больше, чем ощущение сюрреализма. Сенку открывал и закрывал рот в поисках возражения и был похож на рыбу, а на фоне Кохаку за большим кустом, оперившись на свой дом, пыталась то ли отдышаться, то ли отсмеяться. Что было страннее всего – Ген и сам выглядел удивлённым. Он пока ничего не говорил, но после того как его собеседник вдруг повёл себя как нашкодивший школьник, Ген и сам начал чувствовать смущение. Закончилась сцена так же, как и началась. Кохаку, конечно, в дом через окно не полезла, а просто села на своё крыльцо. Так удобнее – и обзор, и звук стали в разы лучше. Ну а Сенку, поняв, что его разоблачили, невозмутимо почесал мизинцем ухо и покосился на довольную Кохаку. Ладно. Подумаешь. Ну поймали – чего теперь сделаешь! Всё, теперь он полностью собранный и может продолжить диалог! Так на чём они…? – Так я угадал? Нет, видимо ещё не полностью собранный. В смысле, угадал?! Так он просто предположил в шутку!? Ген с более чем довольным видом смотрел прямиком во вновь потерявшее фору лицо Сенку. Сейчас, когда он снова соберётся, Ген обязательно поздоровается с Кохаку, которая опять издаёт слишком громкие звуки для той, кто должна быть неприметной. Но пока оторваться от ошеломлённого лица Сенку было слишком сложно. Однако, представление закончилось ещё быстрее. Критическое мышление, друзья! Сенку решил, что теперь уже поздно паниковать, когда сам себя сдал. А не сдал бы сам, так Кохаку обязательно бы что-нибудь выкинула! Сейчас она отсмеётся и обязательно погрустнеет, когда поймёт, что больше ей нечем шантажировать Сенку, даже если бы этот шантаж был на один раз. На половину одного раза. На четверть раза...? А это бы сработало вообще…? – Ну и чего ты так удивляешься? – Ну тогда один-один? – Мне сложно уловить счёт чего именно ты ведёшь. Считай как хочешь. Хотел помогать мне? Что ж, есть кое-что. Пошли. Сенку умеренно двинулся в сторону своего крыльца, доставая из кармана ключи и успешно игнорируя Кохаку, которая что-то ему жестикулировала. Он уловил только то, что она поздоровалась с Геном. Вернее, она вероятно и не думала, это Ген поздоровался, а она ответила. Она и не подозревает, что Сенку уже придумал ей первую контрольную, которую даст на первом же сентябрьском занятии. Нечего измываться над своим репетитором. Дверь открылась и показался совершенно новый мир. В народе такое бы назвали проще –свалка. Казалось бы, две огромные деревянные полки до потолка должны выделяться среди наваленных по всем углам вещей, но они создавали такое ощущение, что при уборке эту комнату проще было бы сжечь. А если ещё точнее, то эта комната и не знала слова "уборка". Хотя, не то чтобы Гена это очень впечатляло. Он уже не в первый раз находится у Сенку дома и хорошо помнит эту комнату, но каждый раз она кажется ему только заваленнее... В списке дел Гена Асагири на успешное будущее даже был такой пунктик – "убраться на веранде у Сенку Ишигами". Этот пункт шёл сразу следом, после пункта "начать встречаться с Сенку Ишигами". Он был самый первый. Правда, вся строка эта была перечёркнута чёрным маркером, на случай, если вдруг список дел Гена Асагири на успешное будущее попадёт не в те руки. "Не те руки" в этот момент вдруг покрылись мурашками и были уже на полпути, чтобы список попал к ним. Рюсуй Нанами не понял, почему почувствовал, будто его руки будто стали отдельным персонажем в какой-то истории. Ну да пусть. Так вот, список дел Гена Асагири... Как минимум пятнадцать пунктов из двадцати возможных были "зацензурены" чёрным маркером. Оставшиеся пять были самыми различными. А быть точнее, если бы "не те" руки взяли этот список, "не те" глаза прочли бы его, то "не тот" мозг бы принял такое послание, которое стоило бы перечитать дважды. А если еще точнее после первых трёх зачёркнутых пунктов было: Пункт 4. Научиться готовить макароны по-флотски. Приемлемо. Уважаемо. "Не те" вкусовые рецепторы вдруг решили напомнить хозяину списка о его чудесном желании, в котором его верный и преданный друг обязательно поможет! В дегустации! Потом ещё пять зачёркнутых пунктов. Пункт 9. Успешно окончить учёбу. Тоже приемлемо. Уважаемо. Пункт 12. Сделать татуировку с росписями любимых исполнителей. Странно. Но приемлемо. Если быть честнее, то Рюсуй даже подумал забрать себе эту идею. Прерогатива быть подписанным Фредди Меркьюри казалось ему манящей. Он даже подумал куда бы он сделал эту татуировку. Интересно, куда бы делся Сай, если б увидел своего брата с татуировкой на лбу? Рюсуй подумает об этом позже. Пункт 18 (да почему, чёрт возьми, этому двухцветному приспичило закрасить больше половины своих пунктов? Выполнил уже, что-ли?). Создать телепорт, работая с [вновь маркерная цензура]. Рюсуй сильно прищурился. Казалось, что вторую часть фразы закрасили уже совсем заканчивающимся маркером, потому что сквозь неё проглядывали буквы. "С...... И........"... Рюсуй ничего не имел против телепортов, но так как из всех людей, что он может подставить под проглядывающие буквы, вышел только Роберт СмИт, то Рюсуй для себя отметил этот пункт Неприемлемым. Итак, последний... Пункт 20. Захватить мировое господство. ... Неприемлемо. Рюсуй не оценил. На другой стороне списка был наспех добавлен пункт 21 – научиться шить. А в скобках сразу же шло такое же наспех добавленное пояснение – "чтобы сшить моему лучшему другу Рюсую Нанами плюшевого Фредди Меркьюри, ведь я всецело доверяю ему и точно знаю, что он не будет лезть в мои вещи, пока меня нет дома". Рюсуй, смахнув невидимую слезу, сказал себе вслух "Конечно же не буду!" и сразу же заметил ниже ещё абзац. "Демоверсия списка дел Гена Асагири на успещное будущее окончена! Для того, чтобы получить доступ к полной версии списка без цензуры Рюсую Нанами следует закатить губу, пока не наступил и не поскользнулся!" Ну и чёрт с тобой, менталист! Цветы в следующий раз сам поливай, не мои проблемы, что ты их заливаешь! Добавь в свой список пункт "научиться поливать цветы" и будет всем счастье! Хоть бы сказал, куда идёт. ... – Земля вызывает Асагири Гена, приём. – Асагири Ген был поглощён космическим монстром, что уже успел поселиться среди людей. Высылаем геопозицию пришельца: дом Сенку Ишигами, южная сторона веранды, самая огромная куча с цветком в горшке на вершине. Приём. – Дошутишься – будешь разгребать её. – В один день обязательно этим займусь, но у меня были другие планы, прежде чем быть погребённым под завалами твоего хлама. – Да если б это ещё мой хлам был. Там почти всё – ненужные вещи отца, которые он любезно припёр мне в дом, чтобы мне не было так скучно. – И как? Не скучаешь? – Откармливаю космического монстра на южной стороне веранды, а он в благодарность притащил мне цветок. Так что, пока не приходится. Ген аж захихикал от радости, что его шутку продолжили, как вдруг Сенку свистнул, и гора с цветком зашевелилась. Причём, опасно так зашевелилась! Как этот цветок там вообще держится, черт возьми? И как часто завалы Сенку вот так шевелятся? Ген вдруг подумал, что если слова про космического монстра оказались правдой, то возможно и погребение под кучей мусора тоже теперь будет реальностью. Стоп, а почему она шевелится?! Там... реально что-то живёт!? Ген с ужасом начал смотреть на то, что так опасно шевелится и уже встал в стойку побега. А вот Сенку наоборот был, кажется, очень горд сожителем под мусором. В одно мгновение куча перестала шевелиться, а огромная её тень вдруг материализовалась и уже сидела маленьким комом пуха на руках довольного учёного. Кот. Слава богу, это кот. – Я даже не знаю, что сказать... – Твоё ошарашенное лицо само всё за себя сказало. Знакомься. Это – Калькулятор. Лицо Гена за последние две минуты отразило весь спектр самых различных непередаваемых словами эмоций. Сами представьте эту картину. – Как-как, ещё раз? – Калькулятор. – Ты назвал кошку Калькулятор? – Я назвал её Дихлордифенилтрихлорметилметан. А потом она прыгнула на стол со включенной горелкой и обгорела. Квадратами. Вот, посмотри сюда. Сенку начал вертеть в руках кошку, показывая чёрные пятна на разных частях тела кошки – лапы, хвост, спина. Ген про себя тихо присвистнул от того, что Сенку не врал, и пятна впрямь были поразительно ровными квадратами. До этого он так же присвистнул от того, с какой поразительной точностью Сенку выговорил каждую букву непонятного слова, которое, казалось бы, могло призвать дождь. Слишком много Ген Асагири свистел для студента. Как будто денег много. Кошка в руках хозяина была подобна жидкости и, казалось, вообще спала, даже когда Сенку взял её за лапу, чтобы показать квадратные точки. Она удобно помещалась на руках и довольствовалась этим удобством. – Для Хрома и Кохаку эти пятна стали прям спасением – они ни разу её имя правильно не выговорили. Поэтому стали звать Калькулятор. А она начала отзываться. Чего ж теперь поделаешь. – Сначала я обрадовался, что под твоим завалом живёт не монстр из космоса, а теперь даже и не уверен с такими-то пятнами. И с таким-то именем... я бы тоже попытался переименовать животное, но почему вообще Калькулятор? – Ну не прям уж и монстр! А вот ты попробуй нажми на квадрат. Ген сначала с недоверием посмотрел на Сенку, а потом на кошку. Первый, кажется, был доволен собой, а вторая спала. И чего он тогда хочет? Сразу было понятно, что кошка при нажатии либо взбушуется, либо издаст звук, но она же спит! Хотя, если учитывать, что кошка живёт вместе с самим Сенку Ишигами, то можно было поверить даже в то, что после нажатия на квадрат она начнёт произносить цифры. Голосом, прям как во встроенной говорилке на старом телефоне Рюсуя, который они с Геном успешно утопили ещё в первую неделю приобретения. Сай тогда долго бесился, когда Рюсуй, считая сколько нужно платить за дом в этом месяце, просил Сая сложить примитивные цифры. Вот тогда Сай был калькулятором Рюсуя, а что если эта кошка калькулятор Сенку? Может, Калькулятор – это вовсе и не образная кличка?! После быстрых размышлений, Ген со сложным лицом всё же нажал на кошку. Нет, цифры она произносить не стала, только быстро пикнула. Даже не просыпаясь. Ген решил переубедиться и нажал еще раз. Кошка снова пикнула. – Аудио сопровождение. Если хочешь знать – то прямо как на телефоне у Хрома, которым он пользуется только ради подсчёта. Вот они с Кохаку и решили... Да хватит её тыкать, она же сейчас проснется! – И как я это чудо ни разу не видел, когда к тебе приходил…? – То чудо, то монстр – ты уж определись! Возмущался Сенку только для вида – и то наигранно. Ему льстило, когда его кошку хорошо называют. – Она поспать любит. И незнакомых побаивается, если меня рядом нет. Бьякуя её ещё котенком подобрал в каком-то лесу – так растрогался, что сюда притащил. Пока тут жил сам выхаживал, потом уехал – я продолжаю. Она, в целом-то, не мешает и умная довольно. А когда ещё в горелку залезла, так вообще преисполнилась. Скоро на двух лапах ходить будет. Ген в этот момент вдруг как никогда прежде пожалел, что технологии ещё не на том уровне развития, чтобы вставить себе в голову чип и записывать всё увиденное и услышанное. Появись такая процедура – он был бы первым, кто этим воспользуется. Сенку, который с такой нежностью рассказывает о живом существе, что таится у него на руках… Это определённо то, что можно было бы пересматривать раз за разом. Он аккуратно гладил кошку, а та мурчала как паровоз. В какой-то степени, Ген понимал кошку и даже хотел быть ею. Как в тех старых мемах: найди себе того, кто будет смотреть на тебя так, как Сенку смотрит на свою кошку. Честное слово, говорить просто кошка – морально легче, чем звать её Калькулятор. Если бы Ген подумал, что он понимал калькулятор (именно с маленькой буквы), то он, вероятнее всего, пошел бы куда-нибудь в математический. А он понимает Калькулятор (вот тут уже с большой буквы). Но как это обозначить лично для себя в голове? Ген не знал. Я тоже не знаю. – А можно и мне погладить? Вместо ответа, Сенку подошёл ближе, не отпуская своих рук. Он не возражал, чтобы кошку чесали двое. А кошка, вроде бы, не возражала тому, чему не возражал её хозяин. Хотя, кажется, ей всё равно. Калькулятор спит. Так и стояли посреди свалки, поглаживая кошку. Иногда, две руки касались друг друга. Кошка пусть и не особо маленькая, но всё же кошка, и две огромные юношеские ладони обязательно бы пересеклись, так или иначе. Казалось бы – простая истина, но сердце Гена каждый раз пропускало удар, пусть внешне он и не особо это показывал. Сенку просто более спокойно реагировал на такие стычки, но это был его особый вид проявления любви, ведь будь вместо Гена какой-нибудь Хром, то Сенку бы просто с ворчанием утащил кошку после первого же прикосновения пальцами. Ну, или Кохаку. Эти двое любили кошку друга, но гладили её ещё реже, чем видели. Вот кто видел кошку Сенку (не считая самого Сенку) чаще всего, так это Суйка. У девочки было полно разных игрушек для животных, а сама она держала дома собаку и кабана. Сенку периодически помогал младшекласснице с пониманием разных школьных тем и уроками, а за это Суйка приносила разных угощений. Однажды она напекла сама целую гору блинчиков, когда Сенку рассказал за игрой в карты, как Бьякуя раньше постоянно их готовил. Он говорил со смехом, что устал от той его стряпни, но Суйка догадалась, что он, в общем-то, скучает по этому. Блины получились кривыми, неумелыми и некоторые подгорели, но Сенку был очень тронут по-своему. Косеки тоже был тронут, ведь его внучка так сияла от счастья, когда придумала это провернуть. Дружная улица. Тут не всегда тихо, но действительно весело. Кстати говоря об улице. – Я рад, что тебе понравилась кошка, но у нас и дела были. А сам-то из рук её не выпускает. Так и продолжает гладить. – Ты так не объяснил мне сути, вот мы и застряли. – Ладно-ладно. Пошли во внутрь, а то так и простоим на веранде весь день. И Сенку добавил себе в мыслях "На радость Кохаку", когда вспомнил о чудесном окне около двери. Он не будет разворачиваться и смотреть – не прилипла ли с той стороны Кохаку. Не только потому, что ему неинтересно, а потому что он уверен – определенно да. Оказавшись внутри самой комнаты барака, Ген вдруг подумал: не изобрёл ли Сенку телепорт, который установил на месте двери? Эта комната во всём отличалась от той, в которой они были только что. Вещи стояли на своих местах, всё было очень чисто и в серых тонах, что не привлекало много внимания. На всевозможных поверхностях стояли пробирки с каким-то содержимым и только один средний шкафчик в углу был более-менее свободен. Там стояла фотография. Ген знал эту фотографию – Сенку и Бьякуя Ишигами. Шкафчик был в неприметном месте, но выделялся на фоне такой чистой захлмалённости. Выделялась и странная дверь в стене. Но Ген уже знал эту историю. Там живёт Хром. Дверь нередко открывалась, дабы попросить у соседа какой-нибудь химикат, но иногда Хром просто приходил попить чай со своим урожаем. Урожай Хрома Кохаку характеризовала как "хуже, чем если бы не было". Но Хром не собирался сдаваться! И вот в этом году он уже с гордостью всем презентовал свою красавицу-картошку! Правда, пока ещё только на грядках. Это был первый картофельный урожай Хрома, и попробовать его можно будет только в сентябре. Мало у кого из бараковских была картошка. Территория была ограничена, а сажать надо было много всего. Конечно, картошка в деревне была – скупали у частников или в магазине. Но те просекли фишку, вследствие чего цены стали огромные. Хрому не нравилось это. Больше всего ему не нравилось, как огородники делились с ним урожаем, а он ничего полезного не мог дать взамен. Вот и взялся за самое необходимое – за картошку. Весь год изучал теорию, даже купил книгу! Там и про выращивание, и про рецепты... В общем, планы у Хрома были знатные. Через месяц-два уже и выкапывать, вот тогда-то он и посмотрит на плоды его экспериментов! Между прочим, у Сенку тоже почти никогда не было урожая. Он в целом редко сидел на огороде, но пропадать лишней территории не давали – Кохаку засадила туда всё по мелочи. Хром даже договорился, что если у него получится хорошая картошка, то он будет засаживать кроме своей территории ещё половину огорода Сенку. Кохаку, в прочем-то, тоже не возражала. Все огурцы были на её территории, а, значит, главный свой доход она не теряет. Но, возвращаясь к главному! Сегодня в комнате Сенку было странным кое-что иное. Во-первых, пахло вкусно. Не какими-то химикатами, а душисто, словно раннее тихое утро в компании чая. Во-вторых, сама компания чая. Буквально. Чай был повсюду. У входа лежало огромное покрывало с мелиссой, ближе к кухонному углу – иванчай, на диване разложен чебрец, на столе и подоконнике был зверобой, а остаток пола занимала мята. Сенку с неохотой оставил Калькулятор на той куче, из-под которой она и вылезла, и, закрыв дверь, поглядел на растерянного Гена. – Проходи аккуратнее, не хватало ещё потом все это по новой собирать. – Могу я спросить…? – Можешь. Кохаку перестало устраивать, что мой вклад в бараковскую жизнь заключается в умственном труде. Она сначала пыталась меня заставить морковь полоть, а потом повздыхала в размышлениях и сказала, что есть у нее кое-что для меня посильное, но надо подождать. Ну, я подумал: ладно, перебесится. Кто ж знал, что "подождать" – это когда Кинро и Гинро на сутки уехали в поля, а вернулись с вот этим! Он обвёл рукой комнату, а потом начал чесать ухо мизинцем. – В общем, теперь я буду чай сушить. Но сначала его перебрать надо. Я тут уже начинал кое-где, но вспомнил о нерадивом создании. А Калькулятор вторые сутки спит в той кошмарной куче хлама! Она умная, но боюсь впускать. Сам представляешь, какая зона небезопасная. – Так это всё набрали Кинро и Гинро? – Ну, вроде того. Если быть точнее, то они собрали это и ещё грибы, но их мне Кохаку не стала давать. И слава богу. Тут по некоторым кучам даже можно понять, где кто работал, смотри. Куча чистая, с редкими травинками, работа небольшая, но достойная – Кинро. Куча огромная, в которой травы больше, чем полезного – Гинро. Это в работе не поможет, но зато я теперь знаю, кому точно больше не буду решать домашку. Ну, всё, за работу. Садись за любую кучу, мусор складывай вон там в пакет, а чай на свободное место простыни. Так и начали работу. Периодически Ген рассказывал анекдоты, в основном про Штирлица или про моряков – такие уж книги были у Нанами. Сенку в ответ хмыкал и продолжал работу с некоторой ухмылкой. Спустя долгое время, Ген упал на кучу травы сзади него и издал, как это назвал Сенку, предсмертный вопль. – Я так не могу, милый Сенку! Это так скучно! Мы сидим тут уже часы! – Менталист, не хочу тебя расстраивать, но прошло всего 10 минут. Неужели Нанами рассказал тебе так мало анекдотов? – Как это 10 минут?! – Вот так это. Ладно, лежи пока, сейчас вернусь. Отряхнись потом – не хватало ещё потом на весь дом чаем разбросаться. Тут Сенку поднялся, отряхнулся от прилепившихся растений и пошёл к веранде. Ген проводил его взглядом, а потом прикрыл глаза, все так же не шевелясь. Мыслям особо зацепиться было не за что, так что он дал им волю. Хороший Сенку человек. Кошка у него интересная. И все такое странное вокруг него. Он ведь мог постепенно эту траву разбирать, но высыпал всю сразу же. Где он хоть спать то будет? А он же вторые сутки сидит? Хотя у него так много поверхностей, мог бы убрать пробирки и разложил бы там всё это. Так и удобнее было бы. Дверь решил тут поставить на месте взрыва. Даже оформил красиво, с полочками всякими, чтобы Хрому далеко не ходить. Разрешил погладить кошку. Смотрел из окна десять минут подряд на читающего Гена Асагири... От последней мысли Ген даже открыл глаза. Он ведь и правда в шутку предположил – кто же мог знать! Может, Кохаку потом расспросить…? – Уснул что ли? – Хррр, ми-ми-ми... – Ладно лежать, но не ворочайся ты на этой траве! Ну! Поднимайся уже! Куда ты ещё отворачиваешься! Сейчас же всё скомкается! Асагири, ёмаё! Ген со смехом наблюдал как Сенку с усердием тянет его за руку. В конце концов он поддался и сел в позу лотоса, как и сидел до этого. – А я говорил прилипнет. Сенку потянул руку и начал убирать с двухцветных волос Гена застрявшие листики мяты. Или это был иванчай? Ген так и не понял. Он вообще перестал что-либо понимать. Прямо сейчас красивый мальчик, сгорбясь над ним, ворошил волосы Гена, который даже и не понял, как это произошло, но всё время сидел, глупо хихикая от удовольствия. – Он ещё и смеётся! – Ну а как же не смеяться! Расскажи лучше, куда ты уходил? – Всё-то тебе скажи! Ладно. Вроде всё. Я решил, что всё время перебивать тишину анекдотами Рюсуя было бы утомительно. Он их, конечно, много знает, но с нами его сейчас нет, а память у тебя поменьше, чем его. Не спорь. В общем, надеюсь ты не будешь против музыки. Ген готов был поклясться, что Сенку чуть замялся, но решил, что это его воображение, плод галлюцинаций от всё ещё ликующего мозга после чужих рук на собственной макушке. – Я поражён, мой дорогой Сенку! Я представлял, что ты слушаешь музыку, но все никак не решался спросить какую, а тут ты сам предлагаешь её поставить! – Это чтобы твоя работоспособность не падала. Если ты каждые 10 минут будешь валяться по полу в агонии, то мы далеко не уедем. Сенку уже поставил проигрыватель на один из столов, забитых колбами. Вернее, стол уже был забит колбами, а теперь забит колбами и проигрывателем. Диск покинул белый бумажный пакет и Сенку аккуратно положил его в открывшийся дисковод. Ген с замиранием сердца ждал секунды начала музыки. Уж очень ему хотелось узнать музыкальные предпочтения Сенку. Из динамика начались одиночные интервалы. Затем к мелодии добавились другие инструменты. А в последствии приятный мужской голос с большим диапазоном начал петь о чарующем парне, который позже скажет, что это оскорбление, как кто-то такой красивый должен переживать о своей одежде. Ген знал эту песню. Он с поражённым лицом смотрел на проигрыватель, из которого так приятно лились знакомые звуки. Мог ли кто-то подумать, что сам Сенку Ишигами слушает "The Smiths"? Рюсуй уж точно не поверит! Ещё и с этой песни начать... Ген был в восторге! – Я включил музыку, чтобы ты работал с охотой, а ты вообще работать перестал. – Извини, мой милый Сенку, я просто удивился твоим музыкальным предпочтениям! Смитс – одна из моих любимых групп, и я никак не думал услышать её здесь у тебя! Ген продолжил работать и начал подпевать чарующему голосу Патрика Морисси. Вот тут уже завис Сенку. Слушать песню в исполнении Гена – то ли большая морока, то ли самое чудесное, что случилось за сегодня. Но исход был тем же – теперь эта песня станет любимой для Сенку. Как там он сказал... "The smiths"? Надо попросить у Нанами диски с ними. – Эту песню отец любил. Я как-то сказал ему, что она звучит лучше, чем другие его песни, и он мне записал целый диск похожих. Он ещё как-то купил пластинку с этой группой, но не купил сам проигрыватель. Так и пылится где-то там в хламе. Ген аж подскочил, а Сенку вновь прервался от работы. – И ты ни разу её не слушал? С твоего позволения! Сейчас вернусь! И стрелой выскочил из дома, перепугав кошку и оставив Сенку в недоумении. Ну и куда он собрался? А работать кто будет? Сенку лишь глубоко вздохнул, поднялся и поставил диск с самого начала. На ту самую песню. В ушах теперь твёрдо стояло пение Гена. Вот бы он ещё что-нибудь спел...

***

С Рюсуем Ген был знаком добрую половину жизни. Нанами купили дом по соседству с бабушкой Асагири и приезжали как на дачу. Когда Гену было лет так 6 или 7, он проводил у бабушки больше всего времени, и, конечно же, не мог не увидеть, что в соседнем доме кто-то живет. Редко, но живет. Однако, знакомиться никто не решался. Одним жарким днём, большая бабушкина кошка вдруг уменьшилась и её стало несколько. Четыре котёнка! Ген их очень полюбил. Настолько, что отказался продавать их и пообещал, что сам будет кормить их, когда молока кошки станет им недостаточно! Бабушка сжалилась и, конечно, не давала внуку голодать ради котят. Тем более, что навряд ли котята бы стали есть варёную картошку или макароны... Хотя, это же деревенские коты. Они и огурцы съедят. Зато маленький Ген честно выполнял свой долг в благоустройстве жизни котят! Однажды бабушка нашла его спящим на полу, только потому, что на его диване расположились четыре пушистых клубочка. А как он любил с ними играть! Выходя за калитку, Ген не решался уходить далеко, но и маленького пространства с пригорком, кучей камней для строительства и забора хватало с лихвой. Так он и не заметил, как четыре любопытных глаза изо дня в день наблюдали за ним. Через время одна пара глаз всё же вышла на прямой контакт, а другие два так и остались стоять за забором. – Хочу играть с тобой и твоими котятами! – А как тебя зовут? – Я Рюсуй! А за забором мой брат Сай! Мы тут на выходные приезжаем! – Я Ген, приезжаю к бабушке на лето. – Классно! Дай поиграть с котятами! Ген чувствовал смешанные чувства от знакомства с громким шустрым мальчиком, но он был не против нового друга. Кажется, даже не против новых двух друзей. Но мальчик за забором так и не выходил. Он выглядел старше несносного брата и гораздо тише. С каждым днём игр Гена вместе с Рюсуем, Сай будто все ближе вылезал из собственного двора, но так самостоятельно и не заговорил. В один день Ген взял одного из котят и подошёл к Саю. Второй был явно испуган и удивлён, а Рюсуй с интересом наблюдал, лёжа красной майкой на траве. – Вот, возьми. – Но... зачем? – Не знаю, ты выглядел будто хотел его взять. Сай осторожно принял такой подарок, всё ещё выглядя очень удивлённым. – Сай Нанами, 12 лет. – Ген Асагири. Почему ты не выходил раньше? – Я старше вас, вдруг вы бы и не захотели со мной играть. – А вот он кажется хочет. – Да, Рюсуй всегда всего хочет и... – Нет, я про котёнка в твоих руках! Он даже уснул, зацепившись за тебя. И правда, котёнок в руках Сая блаженно посапывал. Ему было всё равно, где он и кто его держит – он просто спит и он просто котёнок. Нанами стали чаще приезжать на свою дачу. Гену нравились его друзья, пусть Рюсуй и довольно своенравный, чем порой и выбешивал Сая. А Сай был очень умный. Он часто привозил Гену всяких книжек. Так и привилась младшему привычка называть чёрных котят Бегемотами. – Не шалю, никого не трогаю, починяю примус. Бедный котёнок не понимал, чего от него хочет хозяин, повторяя одни и те же слова. Он, может, бы и повторил за ним, вот только не подходят его голосовые связки под это. А Сай даже гордился собой! Привил мальчишке любовь к Булгакову! Один Рюсуй ничего не понимал. Ну и ладно! Пусть эти умники что-то там починяют, зато он собирает корабли! Год за годом Ген и братья Нанами виделись и находили новые темы. Они не жили в деревне на постоянной основе, а потому не заводили здесь друзей, но живя по соседству было довольно удобно сдружиться! Да и разница в возрасте у них была по 2 года через каждого. Когда Гену было 14, Рюсуй впервые приехал в деревню один. Он был такой радостный, держа в руках по четыре сумки и в зубах ещё одну. С таким видом он и пытался поговорить с Геном, но звук так сильно искажался через сомкнутые зубы, что Ген забрал все его сумки, лишь бы он повторил вкрадчиво. – Представляешь, Сай поступил в саму столицу! На программиста! Это прямо совсем-совсем что-то новое! Компьютеры всякие, игрушки там! Можешь представить?! А я решил, что мне из деревни ехать до моей учёбы ближе, чем от города! Вот и! Переехал сюда! Я обязательно познакомлюсь тут со всеми, а лето мы с тобой проведём! И Сай приезжать будет! Расскажет, чему он там научился! Рюсуй рассказывал это с весельем и, кажется, был очень впечатлён, но отчего-то Гену казалось это даже грустным – и его тон, и то как он рассказывал всё... Рюсуй… он же очень не любит быть один, а ему всю жизнь компанию заменял брат. А теперь брат уехал, а в городе ему его корпорация жизни не даст! Тогда Ген и решил, что он тоже переедет к бабушке через год, как только закончит учёбу! И он тоже познакомится со всей деревней! Да, решено! ...Ну, так и было. Но проблемы, как известно, имеют свойство появляться неожиданно. Бабушка Гена переезжала. Из одной деревни она решила уехать в другую, более далёкую, но более цивилизованную. Каких только трудов ему стоило упросить бабушку оставить эту квартиру её любимому внуку, а не продавать за сущие гроши! Как он только не мучился! Но всё было не зря. Когда Ген с тем же счастливым видом, что и Рюсуй год назад, появился в деревне с сумками в руках и в зубах, то тот же самый Нанами от радости чуть не задушил его в крепких объятиях. Так и стали жить. Сай и впрямь периодически приезжает, а у Гена дома один толстый и чёрный кот Бегемот, который живёт в доме Рюсуя чаще, чем у себя. Ну не виноват же Ген, что коту больше по нраву рыба, которую так любит Нанами! Но не то чтобы Гена многое останавливало и самому уснуть у друга где-нибудь на мягком диване или даже на полу. Рюсуй был рад, что знает Гена. А Ген был рад, что знает Рюсуя. Сай, в принципе, в последнее время был мало чему рад, ну или не показывал это слишком часто. Но его и самого часто видно не было, так что не велика беда. Рюсуй, как и обещал, познакомился со всей деревней. Местные находили его довольно симпатичным и дружелюбным. Рюсуй располагал к себе благодаря харизме и прижился так, будто с рождения был среди них. Более того, он не ленился и занимался огородом! Правда, не собственным. Ему было проще помочь кому-нибудь "по доброте душевной", а потом получить в качестве признательности небольшой процент от урожая. На самом деле, эта хитрая схема пришла к нему, уже когда начала работать сама по себе. Такой заработок, конечно, был нестабильным и некоторые даже не подумали о материальной благодарности, но Рюсуй и не жаловался. Он всё равно получал, что хочет – не зря же он Рюсуй Нанами! Нет-нет, конечно всё было легально! Он просто покупал у деревенских урожай – вот и всё. С бараковскими Рюсуй тоже сдружился. Ему особенно нравились местные учёные, хотя по темпераменту он ближе был с Кохаку. Вот от неё и узнал обо всех на улице. Например, главный их учёный – её сосед – тоже родился не в деревне, но комната в бараке во владении семьи Ишигами уже долго. Бьякуя Ишигами – известный космонавт, а раньше на всё лето приезжал сюда вместе с приёмным сыном. Бьякуя легко располагает к себе! Когда начались его постоянные тренировки и отъезды, Сенку чаще приезжал в деревню. Более того, один из домов недалеко отсюда принадлежит бабушке его лучшего друга – Тайджу, а по соседству родственникам другой их подруге – Юзурихе. Они всегда приезжали и втроём покоряли всю деревню – каждый камень, каждую речку, каждое сердце старых жителей, что умилялись от дружности приезжих детишек. Сенку закончил школу раньше, благодаря какой-то там программе, но для Кохаку это было слишком сложно для понимания, поэтому она много об этом не сказала. Он переехал в деревню, потому что отсюда ему было ближе ездить – "прям как тебе, Рюсуй!". Ну а ещё тут довольно спокойно, и Хром уже напросился к нему в ученики. "Ах да, совсем забыла рассказать!". Хром – это местный учёный, рангом и знаниями пониже, чем Сенку, но довольно целеустремлённый! Он, как и все остальные бараковские, родился и вырос в деревне. Кохаку его с пелёнок знает! Хотя, он больше проводил времени с сестрой Кохаку – Рури, но сейчас, конечно, не в сравнение. Сама семья Кохаку живёт в своём доме. У Рури слабое здоровье, и к ней постоянно приставлены дальние родственники семьи, что помогают ей. Кохаку тоже часто помогала, но за множественные проколы отцом было решено, что Кохаку будет жить отдельно. Он любит своих дочерей, но порой чересчур уж строг! Хотя, Кохаку все равно ходит по вечерам и топит баню в родном доме для всех домашних. И ей, конечно, никогда не откажут в том, чтобы она ночевала в доме, ела там и прочие дела. Но Кохаку уже слишком привыкла к бараковским и без них не представляет жизни. А вот напротив живет старый мастер Косеки со своей внучкой Суйкой! Чудеснейшие люди. Если родители говорят детям, что находят их в капусте, то Косеки говорит, что нашёл внучку в арбузах. Уж очень Суйка любит арбузы. Настолько, что сама напоминает арбуз. Но выращивать она их не умеет. Вернее, ей радостнее ухаживать за малиной или другими маленькими ягодками, но когда ягода размером с её голову – вот это действительно вопрос! Кохаку очень любит Суйку. Да и в целом вся улица очень любит Суйку! Разумная не по своим годам, ухаживает за огородом, помогает другим – очарование! – Ну, ты понимаешь! Рассказывать обо всей улице это довольно долго, так что вот тебе только немного всей информации. Ты к нам по вечерам заглядывай. Видел, вон, посередине стоит беседка? Чудное место! Мы там постоянно в карты играем, песни поём! Ох, история такая была вон с тем красивым не вписывающемся фонарём на крыше, слушай…! Однажды, поздней летней ночью, бараковские ребята играли в карты. Ставки, как обычно, были кто чем горазд – банки солений, варенье, помощь в домашней работе на неделю... Хорошая игра, в общем! И тут! Шаги! А кто это к бараку ночью ходит? Ну, разве что, кто-то из пьяниц местных, а это такая морока! Ну, напряглись, сосредоточились, вслушиваются, шаги ближе... Голос! – Извините, а не подскажите как пройти... ну, в дом такой... с красной крышей... То был какой-то новый паренёк деревенский. Он, говорят, работает где-то слухачом каким-то – Кохаку снова не сможет такие сложные слова выговорить – и приехал, купил дом один тут новенький. Выглядел он так весело! У него волосы белые-белые и одежда жёлтая! Ну прям солнечный лучик! Мальчику сказали, что его могут проводить, но сначала игра! Фонарь у него в руках красивый, в виде тыквы такой. Хочется выиграть. Конечно, он может отказаться, чтобы не потерять фонарь, и просто подождать пока они закончат... Ну, в общем, по фонарю на беседке теперь видно – не отказался! – А история у него была и смех, и слёзы! Он вышел ночью в свой туалет, но с непривычки ушёл не в ту сторону! Представляешь? Он вышел за калитку! И заблудился! Аж к нам дошёл! Ну, мы его, конечно, проводили потом. Укио звать! Хороший малый, к нам потом ещё приходил играть в карты, но уже без ставок. А жаль. Будто у него больше фонарей красивых нет! – А песни вы какие поёте? – Ой, разные! Тут от предпочтений сидящих зависит! Лично я чаще слушаю радио, а там уже какие песни попадутся. Если мне понравится – я название записываю. Потом мы все в город выезжаем в один чудесный магазин и там, если повезёт, эту песню найду на диске или кассете. Сенку в принципе музыку не особо любит, у него диски только от отца. Хром от других деревенских обзавёлся диском группы Ария. Ему не все песни нравится, но от некоторых он в восторге! Да и в целом у всех на улице разные вкусы, так что ты просто приди, послушай! Так Рюсуй постепенно узнавал всё новое о жителях деревни. На вечера в беседке он приходил часто, даже с гитарой. Сам на слух подбирал песни деревенских, а иногда и играл свои любимые. И каждый раз разные! Ребята давались диву – и как он знает столько разных стихов? Они тогда и не знали, какая огромная у Рюсуя дома музыкальная библиотека. Кохаку с поднятыми бровями так и призналась, что столько дисков не видела даже в магазинах. А Хром ничего не сказал. У Хрома слишком сильно отвисла челюсть, чтобы что-то говорить. Пластинки, диски, кассеты и всевозможные проигрыватели – у Рюсуя было всё! И этому всегда поражался даже Ген. Но и музыкальный вкус у Рюсуя был более, чем достойный – это знали все. А по одной понравившейся песне он мог составить целый плейлист подобных для кого угодно. Поразительный человек. Вот и сейчас. Любимая пластинка крутилась под иголкой и мягкий звук окутывал не только комнату, но и весь дом. С вниманием и аккуратностью Рюсуй собирал новую модель корабля. Под столом тихо сопел кот Бегемот. Это было его любимое место – и никак его не волновало, что жил он, вообще-то, не здесь. Никак они оба не ожидали, что моментально сейчас за спиной шумно вырастет друг детства и будет с отдышкой вопрошать, где старый проигрыватель. Но так и получилось. – Помнишь, тот который ты выкинуть хотел, потому что он был старый, но еще рабочий? – Ген, какого чёрта. – На веранде? – Да. А тебе зачем…? Асагири, ёмаё, хоть бы ответил! Но Ген уже схватил старый проигрыватель, который больше напоминал ящик, и бежал обратно. Рюсуй, однако, сдаваться не собирался. Вылетев вслед за Геном, он буквально по следам бежал за другом. Однако, вспомнил, что оставил дом открытым. И вернулся. А потом закрыл и вновь в путь! Шагом, правда. Чему спешить, раз он уж понял, что путь ему до бараков. Ну а куда ж ещё? Два несчастных Ромео. Один только кот Бегемот остался лежать там же. Но уже не спал. Да уж, он будто и впрямь оказался среди Коровьева Фаггота и Азазелло. Ну ничего. Пусть бегут. – Надеюсь, ты уже нашёл пластинку? Ген с самым наидовольнейшим видом влетел в дом к Сенку и, аккуратно обходя расстеленную траву, поставил виниловый проигрыватель на последнее свободное место среди пробирок. – Ну, если б ты удосужился предупредить куда сбегал, то может и нашёл бы. Садись работай, пока найду. Ген с тем же довольным видом уселся за первую попавшуюся кучу и с торопливой скоростью сортировал траву на полезную и бесполезную. Он заметил, что Сенку хорошо продвинулся и много выполнил стало даже как-то совестно. Ну прям совсем чуть-чуть. Всё-таки, он ведь по делу отлучался. Так бы они всё мигом доделали! – Недалеко валялась, отец повыше вытащил. – У него была попытка убраться на веранде? – Он понял, что это невозможно, поэтому просто упорядочил один огромный срач в несколько небольших беспорядков. – Непризнанный гений... Оба с замиранием сердца смотрели, как удобно расположилась пластинка на проигрывателе, а Ген перенёс иголку на впуклую дорожку и нажал кнопку. После покрякиваний сооружения, комнатой овладели красивейшие звуки. Ген радостно отпрянул и на свободном от травы куске пола даже запрыгал от довольства собой – ведь это он правильный проигрыватель схватил! – О, вот эту! Вот эту знаю! И покрутившись на месте он начал подпевать – Сенку даже и просить не пришлось. Ген, конечно, вспомнил, что так-то он тут не за тем, чтобы петь, и быстренько припархал на старое место, продолжая работу. Настолько красивые звуки песен не могли заставить даже работе заткнуть его, и Ген продолжал мурлыкать под нос, подражая звукам из проигрывателя. Сенку... сразу встал как вкопанный. Как заиграла пластинка, как довольный Ген начал шумно радоваться, как он подпевал песням и качал головой в такт. Последнее так вообще картина весёлая – ассиметричная причёска Гена, а вернее длинная её сторона, весело колыхалась из стороны в сторону. Сенку нравилось просто смотреть. Он быстро пришёл в себя и сел за работу, но постоянно косился на второго человека в комнате, а мысли не могли остановиться ни на одной. Работа и впрямь пошла быстрее. Ген явно уставал меньше, когда вместо тихой работы одних рук задействовал все мышцы своего тела, чтобы подтанцовывать в такт, петь и иногда весело произносить "И вот эту тоже знаю!" Оставалась ещё примерно половина, когда дверь в комнату с грохотом распахнулась, а волна ветра снесла некоторые простыни и траву с них. Гадство. – Ну и что вы устроили? Как гром среди ясного неба. Рюсуй всегда появлялся громко и эффектно, а за столько лет дружбы никто и сидящих в комнате так и не привык к этому. Сенку вскочил, щёлкул по проигрывателю и с раздражением посмотрел на улетевшие травы и Гена, который запутался в покрывале, что прилетело так неожиданно. – Это скорее, что ТЫ устроил? Ты знаешь, как долго с этим возиться?! Рюсуй, твою же мать, вот теперь собирай всё это! Ген распутался в покрывале и его двуцветные волосы попросту стали зелёными. Он мог бы забраться в таком виде в кусты, подглядывая за кем-нибудь, и такой камуфляж не раскрылся бы, даже если к нему подойдут впритык. Рюсуй глупо похлопал глазами. Но сам для себя признал, что облажался. – Ладно, ладно, не кипятись, сейчас. Ген, вот потряси сюда макушкой. Не смотри на меня так! Почти вся трава сейчас у тебя на волосах, так проще будет! Пока надёжные как швейцарские часы планы Рюсуя пытались происходить, Сенку замотал в кулёк ещё одну отобранную траву и поставил к другим. Он только сейчас заметил, что небо на улице уже розовело, а простыней всё еще было многовато, чтобы свободно жить в комнате. – А ты чего пришёл, Рюсуй? – Дак проигрыватель-то! Ген мне ничего не объяснил, схватил и побежал, а я следом. Уж спасибо, что напомнил! – Не шалю, никого не трогаю, таскаю старые проигрыватели. – Отцовская пластинка с группой, которая нравится твоему Бе-Ген-моту, была нераспечатанной с самого приобретения. Вот, послушали. – А какая группа? – Смитс. Рюсуй так и обомлел, а затем расхохотался. – Да ну? – Вот так вот. – Ну, тогда сегодня работаем по спец заказу получается! Инструмент жив? Калькулятор ещё туда не переселилась? – Был в рабочем состоянии, дальнейшая судьба неизвестна, сам посмотришь. Пока ещё свет есть – сиди разгребай, что наворотил. Мог бы и потом сидеть под электрической лампочкой, но считай это пощада. – И в честь чего же такая благотворительность? – Я сегодня у тебя дома спать буду. Здесь я сначала задохнусь, а потом всеразличная гадость заставит мой труп разложиться ещё до утра. – Сенку, а тебя Ген не заставлял Булгакова читать? Уж больно ты мне одного персонажа напоминаешь. Тебе осталось еще сказать мне, что я умру от обезглавливания! И это... как там было, Асагири? – Аннушка масло разлила. – Зато, я погляжу, тебя заставил! Нет, ты сам знаешь, литература это не моё. – Да меня Сай заставил! Но я только до главы с Понтием Пилатом... дальше не справился. – Не дошёл ни до чего интересного... – Не моя вина, Ген, что твой любимый персонаж – кот-оборотень, который появится ещё через сто глав! – Да нет там ста, всего-то тридцать две... – Тридцать две! Тридцать две!! Рюсуй обречённо потрепал голову обеими руками под хихиканье Гена. В конце концов, он не по-настоящему так шумно реагировал – так просто было смешнее. За этот диалог он уже успел собрать траву и сейчас заматывал кулёк. – Не болят ли ваши зоркие глазоньки, Ишигами? – Не отсыхает ли ваш язык, Нанами? – Сенку! – Рюсуй! – Ген! Двое спорящих не поняли зачем Ген выкрикнул своё имя и синхронно повернулись. – Продолжайте. – Темно уже, дальше носа ни-че-го-не-ви-жу! Хоть глаз выколи! Не видно ни зги! – Нанами, ты с каких пор в литераторы подался? То отсылки на произведения, то фразеологизмами шпаришь, как угорелый. Во весь опор. – А вот с тех самых, что не можешь ты у меня сегодня ночевать. – Понял, не дурак. Саю привет. – Сай приехал?! Ген, который выбрал положение поудобнее, чтобы внимать диалогам двух гениев, даже выпрямился. – Да. Ну почти. Он как приехал, так только попсиховал трижды, а потом ушёл к себе, закрылся и спит до сих пор. – А за что бесился? – Ну, понимаешь, я вызвался местным помочь со смородиной. Собрал, взял к себе в дом, чтобы перебрать. А тут Сай! Рабочая сила! Ну я ему и говорю, поможешь – и половина твоя. Он, конечно, отказался, но я его давай уговаривать – он и психанул. Сидел перебирал. Ладно бы просто перебирал! Так под музыку! Всё утро с Цоем. Ген, если твой кот, вдруг, вместо "Не шалю, никого не трогаю, починяю примус" говорит: "Белый снег, серый лёд", то вини не меня! – А чего ж он, только землю грел звездой по имени Солнце? – Ну, в лучшем случае твой кот переймет только это. В худшем – начнёт курить. – Неужто, Саю разрешено курить? – Сай не курит, у него аллергия на никотин. Ему однажды знакомый – кстати, Сенку, бати твоего коллега – протянул сигарету, а тот затянулся и потом на скорой уехал. – Так Стенли и передам, что он сделал из твоего брата анекдот. – Ну так вот. Сай-то, может, и не курит, а вот Виктор Цой тем ещё паровозом был. Ну, по крайней мере карманы у него были. Собственно, это был второй псих. Я под эту песню – ну вот хоть убейте – не могу! Я вспоминаю ту ситуацию, а Сай по одному моему хихиканью понимает... – Знаешь, ты с вводными словосочетаниями поаккуратнее. Однажды дохихикаешься, Сай реально придушит. – Мне больше интересно как должно звучать твоё хихиканье, Рюсуй? Никогда не слышал! Ты всегда смеёшься так, что стёкла дрожат. Только помянули и тут же Рюсуй раскатисто захохотал. – Ну, может когда и услышишь! – А в третий раз он чего бесился? – Ну я ему и говорю – Сай, Бог троицу любит, давай в третий раз побесись. Ну, он либо мою идею поддержал, либо из-за этого и разозлился. Добрал смородину и спать. А потом всю ночь слушай его шараханье. Нет, Сенку, тебе сегодня у меня нельзя. Спи у Гена, у него даже кровать есть свободная! – Ага, свободная она, только спать не на чем. Бабушка каждый раз ведь своё собственное постельное бельё привозит, а у меня только на мой диван. – Ничего, я там помещусь. После этого Рюсую бы стоило дать медаль – самый сдержанный несдержанный человек на свете. То, с каким усердием он пытался убрать свою улыбку и вырывавшийся смех – было то ещё зрелище. Особенно учитывая, что Рюсуй особо никогда не сдерживался в смехе. Но что-то в этот раз его остановило. Возможно, желаемое продолжение весёлого диалога, который он потом расскажет Кохаку и они вместе занесут его к другим весёлым диалогам в толстой тетрадке, которую даже подписали на титульнике как "СенГен". Они сами не поняли почему сместили два имени в одно, но, когда содержание было буквально первым прототипом нынешних фан-аккаунтов, думаю, вопросы излишни. – Хорошо, если ты так считаешь, то конечно, без проблем! Рюсуй, тебе нехорошо? Звуки от тебя странные. – Нет, нет, всё в порядке, просто... вспомнил анекдот! Да! И вообще темно тут! Пошлите на улицу уже! Я пока гитару настрою! Сенку и впрямь не заметил, как стало в разы темнее. Он постепенно переставал различать очертания друзей, а мозг сам дорисовывал их в темноте. Он встал, и шоркая по полу, рисовал схему в голове – где находятся простыни с травой. Другие двое об этом особо не парились и Рюсуй пошёл напролом, высоко поднимая колени, а Ген пусть и старался обходить простыни, всё же, наступал в них. – Сенку, а как мы тут искать будем мою гитару? На твоей веранде чёрт ногу сломит! – Никак, она у Кохаку, балда. Ты сам ей относил её. – Вот и отлично! Идите пока в беседку, мне как раз кое-что нужно Кохаку рассказать. И Рюсуй захихикал. Ген, конечно, надеялся услышать это восьмое чудо света, но не думал, что его желание осуществится так скоро. Об этом он ещё всю дорогу до беседки говорил Сенку, а тот в ответ лишь ухмылялся. Музыкальные вечера Сенку любил. Все его друзья со столь разными музыкальными вкусами объединялись за одним столом. Сам он никогда не пел, но ему нравилось слушать пение других. Особенно, когда пел Ген. У него был большой диапазон и такой интересный музыкальный вкус. Он мог подражать другим певцам, а мог петь так, как не поет никто другой. Его голос видоизменялся в зависимости от пения, а слова всегда становились чем-то большим, чем просто текст песни. Ген не всегда приходил на музыкальные вечера. Путь от барака до его дома весьма дальний, а от фонарей в деревне было только название. Жуть. Не столь страшны маньяки, сколько бродячие собаки. Хотя... нет, первые всё же тоже нагоняют страха. Но и была какая-то прелесть в этих похождениях. Тишина. Машины слишком далеко, чтобы хоть тихий отзвук их колёс как-то долетал до сюда. Сверчки. Где-то в полях пищали мыши. В редких дворах кто-то лил воду в урожай. Людей практически не было. Весь мир будто окаменел, и одинокий пешеход был первым, кто выбрался из заточения. Ну и придумается же такая фантастика! Сенку включил фонарь в форме тыквы - да, тот самый. Они с Геном уже сидели за столом длинной беседки и ждали гвоздя программы. Стоило на горизонте появиться Рюсую, как вдруг все лениво стали потягиваться к беседке и занимать места. Как обычно, собрались почти все бараковские. Позже подойдут и жители ближних домов. Кохаку заговорщески смотрела на сидящих рядом Сенку и Гена. Сама она располагалась по другую от них сторону стола, так что обзор ей был самый лучший. Сенку не обращал на неё внимания, а Ген решил, что ему просто кажется. – Ну что? Все в сборе? Сегодня поступило одно гениальное предложение! Мы с Кохаку посовещались и решили - этим вечером будут особенные песни! Многие из них вы не слышали, но мы с Геном, можно сказать, на них выросли! Потому и петь будем тоже мы! Ген заметно растерялся и покосился на Рюсуя. Что он такое удумал? Откуда такие решения? – Готов, певец? – Ни в коем случае. – Отлично! Тогда начинаем! От чего-то, любая песня становится задушевнее, когда аккомпанирует ей гитара, а не ансамбль инструментов. Она становится то ли мягче, то ли острее. Когда голос без эффектов аудио обработки проносится над ухом, то непроизвольно подпускаешь этот голос близко к себе. Он влетает в ухо и сквозь всё тело волной света проносится до сердца. От самого голоса зависит станет он разящей молнией, лучом солнца, фонариком или свечой. Вы можете подобрать на каждый из этих примеров голос? Вы слышите разницу в исполнении? Объяснить трудно, но голос человека может быть даже ближе, чем его лицо. Это и многое другое вдруг стало ясно для Сенку. Не то, чтобы голос Гена был ближе, чем его лицо или он сам, нет конечно. Просто огромный поток мыслей вдруг захлестнул сознание Ишигами, когда менталист сделал свой и без того мелодичный голос целой песней. Он даже, кажется, не дышал, чтобы слух ничего не перебивало, кроме пения Гена под умелую игру Рюсуя. Ген не был профессионалом, он всё ещё часто лажал и мог вместо слов в некоторых местах просто напевать мелодию на один слог, а потом засмеяться под ругательства Рюсуя – "Ну всё же так хорошо шло! Хватит ржать! Я сейчас сам заржу!" – но в какой-то мере, чем неидеальнее человек - тем он нам ближе. Да и в специалисты никто из них не метил. Иногда Рюсуй начинал подпевать некоторым песням. Звук будто бы из восьми бит переходил в шестнадцать. А может и в шестьдесят четыре! Голос Рюсуя был громким, объёмным, низким. Поэтому интереснее всего становилось, когда в одной из песен Лэд Зеппелин Ген пел нижние ноты, а Рюсуй пищал наверху. Это была очень красивая песня, между прочим. Её начало было гитарным проигрышем, очень напоминавшим одну из любимых песен Хрома. С чем он удачно и ошибся! Ну, почти ошибся. Он только открыл рот, чтобы воскликнуть, что знает эту самую, как ладонь Кохаку быстро заглушила его. – Нет, Хром, это не Кипелов. Хром возмутился, нахмурил брови и хотел возразить, даже с преградой в виде руки на лице, но возражать было нечего, так что он просто продолжил буравить Кохаку взглядом. Она убрала свою руку и довольно ухмыльнулась, глазами указывая на другую сторону стола. Хром непонимающе обернулся туда, где Ген прикрыв глаза что-то мелодично пел про лестницу в рай, Рюсуй довольный собой косился мимо друга и Хром даже понял куда. Сенку как загипнотизировали - он не моргал, еле дышал и казалось, что если его потыкать, то он упадёт. Кохаку не переставала хихикать, хехекать и хахакать, но в приделах приличной громкости, чтобы Сенку не очнулся от своей мечтательной дрёмы и не запустил в неё разболтавшимся на волосах крабиком. А сам крабик в этой истории был столь важным звеном. Он всё это застал, каждый момент дня, который больше напоминал сюрреалистичный любительский фильм. Он слышал про огурцы, Булгакова, котов и, самое главное, про двух влюблённых, что по очереди зачаровывались друг другом. Но самое главное, что за сегодня он ни разу не прилетел в Кохаку – за что она была крайне благодарна. Ген под конец песни открыл глаза и сначала не понял, почему взгляд хихикающей Кохаку выражал "не хватает пива и чипсов", а Хром выглядел очень гордым и смахивал невидимую слезу с видом "это мой мальчик!". Ген наконец дошёл до идеи развернуть голову и так и обомлел. Лицо Сенку, чуть порозовевшее и совсем рядом, с таким восторгом в глазах и сам он казался пораженным прямо в сердце. Но не голосом-молнией, а голосом-лучом солнца. Голосом Гена. Асагири взгляд отвести не мог, но был не зачарованным, а покраснел до вида помидоров сорта "Бычье сердце". Большие такие помидоры, вкусные и по форме правда напоминают сердце, а судя по названию – бычье. Ген был даже не против сейчас в один из таких помидоров и превратиться. Надо будет ему спросить у Сенку позже – любил бы он его, будь Ген помидором сорта "Бычье сердце". Сенку бы шутку не оценил, но и Ген не станет помидором сорта "Бычье сердце" так будет ли это так обидно? Так и глазели, но недолго, пока что-то не вернуло взору Сенку чёткости и помутнение прошло, а порозовевшие щёки стали чересчур красными. Дважды ассоциировать дикое смущение с помидорами было бы непрофессионально – но никто тут в специалисты и не метит, так что Кохаку такой цвет сравнила бы с помидорами сорта "Фламенко". Идеально красный внутри и снаружи. Пусть глядеть на такую сцену было занятно для всех, но не стоило недооценивать меткость Ишигами и количество крабиков для волос. Поэтому виду решительно никто не подавал – Рюсуй играл что-то, что попросила его Кохаку, которая подпевала - неумело, но довольно красиво – а остальные их слушали. – "Понимаешь, всё ещё будет! В сто концов убегают рельсы, Самолёты уходят в рейсы, Корабли снимаются с якоря... Если б помнили это люди, Если б помнили это люди, Чаще думали бы о чуде, Реже бы люди плакали." И правда. Хорошую песню выбрала Кохаку, по истине хорошую. Всё ещё будет. Сенку первый отвёл взгляд. Чуть прочистил горло, подождал, пока песня закончится, а потом поднялся с места. – Спасибо за сегодняшний вечер. Я за сегодня крайне вымотался. Надеюсь, Ген не против, что мы уйдём пораньше? Мне у себя спать всё ещё негде. Кохаку, Рюсуй и Хром заговорщески переглянулись и с огоньком в глазах говорили, что, конечно, ничего страшного! Отдыхай! Рюсуй еще чуть-чуть посидит, правда, Рюсуй? Ну вот и всё! Дорогу знаете! Попрощались, и лишь отойдя от барака на приличное расстояние, каждый начал что-то тараторить. Беседка неприлично громко оживилась вопросами "Вы видели? Ну, вы видели вообще? А какой был взгляд! Как смотрел-то!" и всё в таком духе. У Сенку по спине аж мурашки пробежали, когда он подумал, что его завтра ждёт. А впрочем... завтра? Кому нужно это завтра! Он уже начал совершать ошибки сегодня! – Не знал, что на вашем психфаке ещё и петь учат. – Учат петь?... А, ты про это! Нет, боже, конечно нет! Я только любитель. После того, как Рюсуй ушёл в музыку, он стремительно изучал всякие инструменты. Попроси его, как-нибудь, сыграть на фортепиано – заслушаешься! Он захотел научиться, именно так, как всегда чего-то сильно хочет. Когда я ещё совсем мальцом это увидел, то тоже заразился тягой к искусству! Не так сильно, конечно. Но петь мне нравилось. Ты знал, что при пении наш мозг... ну, чтобы не проводить тебе целую лекцию, просто скажу, что он расслабляется. Помогает бороться со стрессами! Да и, пока я живу один, и никому не мешаю, то почему бы и не подпевать любимым песням? – Ты хорош для любителя. Мне очень понравилось. Ген глупо поморгал в темноте и смущённо засмеялся. – Большое тебе спасибо, дорогой Сенку. Мне понравилось, как ты смотрел на меня сегодня. С таким милым восторгом. Я так сильно смущался! – Но, когда ты увидел – ты не отвернулся, пусть и сильно покраснел. Почему? – Кто знает. Думаю, мне просто нравилось смотреть на тебя. Да и всегда нравится. Мне нравишься ты, Сенку. Я думаю, я влюблён в тебя. Ген старался смотреть в другую сторону, поэтому он только услышал, как Сенку остановился. Ген остановился тоже и, по идее, должен был обернуться и в потёмках посмотреть, что случилось. Но страх, удивление от собственной смелости и волнение не могли отпустить душу. Был первый час ночи. Дорога из пыли и песка, по которой машина проезжала последний раз, дай боже, если вчера, была усеяна следами всевозможных жителей деревни. Сейчас на ней сильнее всего красовались следы от двух пар ботинок. Прерывались они около одного большого гаража для тракторов. Где-то вдалеке залаяла собака. Сверчки так и не прервали свою песню. В тишине ночи, в сиянии одной большой луны и кучи маленьких звёзд, только эти мелочи могли стать свидетелями короткого быстрого поцелуя. Деревенские мелочи, деревенские парнишки и их деревенские заботы - это было неважно после короткого кивка головы на короткое и тихое "Можно?" прямо у самих губ одного из них. Ну, или вернее сказать у губ двоих из них. После столь неожиданной реакции на неожиданное признание, Ген крепко обнял своего... друга? Парня? Как теперь назвать-то... Ген крепко обнял своего Сенку и рассмеялся. Он был как никогда радостный. Сенку в ответ только ухмыльнулся с несвойственной ему нежностью в глазах и обнялся в ответ. – Кохаку была бы в восторге. – Рюсуй своим хохотом перебудил бы всю деревню. Тут они оба машинально развернулись в сторону где были бараки и, щурясь, стали вглядываться в темноту. Зная друзей, то они прям сейчас где-то в этом овраге, свалились в обморок от неожиданности. Или лежат смеются. Вот кто бы точно первый вставил себе чип в голову, так это эти двое! – Давай спокойно поговорим уже в доме, хорошо? – Солидарен. И они оба весёлые и смущённые пошли быстрее в сторону дома Гена. – Стой, а можно мне…? – Что такое? И вместо ответа Сенку переплёл свои пальцы с пальцами Гена, на что тот только весело захихикал и снова кивнул головой. Завтра кот Бегемот не поймёт, почему рядом с его хозяином спит какой-то другой человек, от которого ещё и пахнет другой кошкой. Завтра Нанами Рюсуй будет чесать "репу" и размышлять – почему Ген в своём списке писал про какого-то С. И., а встречаться будет с Сенку? Завтра Кохаку расхохочется и будет показывать Гену детский альбом Сенку, который она одолжила – Сенку поправит на "выкрала" – из-под завала Бьякуи. Завтра Хром с высокоподнятыми бровями спросит: "А разве вы не встречались до этого?" Завтра Сай Нанами улыбнётся своей редкой, но весьма лучезарной улыбкой и скажет, что поздравляет своего друга. А сегодня Ген Асагири понял, что наконец-то выполнил первый пункт в своём списке дел на успешное будущее.