save me from loneliness

— У меня к тебе серьезный разговор, — нахмуренный Леша стоял на пороге в промокшей куртке, с висящими по сторонам влажными волосами. Его одежда промокла насквозь от недавно начавшегося ливня, отчего того чуть знобило.       Дима напрягся. Этих слов он боялся, как огня. Когда он их слышал, сразу хотелось убежать, спрятаться, чтобы его никто не нашел. Но сейчас бежать было некуда, и поэтому старший только молча наблюдал, как брюнет с лицом, не предвещающим ничего хорошего, вешал куртку, предварительно сняв бежевые конверсы, проходил в комнату чернобрового, садясь на его диван. Дмитриеву ничего не оставалось, как последовать за ним. — Ты мне ничего не скажешь? — начал разговор Фыв. — Хотя, я думаю, ты сам догадался, что я все понял. Ты просто не захотел ко мне идти, но потом у тебя заиграла совесть, я ведь прав? Может, тайный гость или бестия, которую ты полюбил непонятно за что? В принципе неважно, но я почти уверен, что дома ты был не один. Читаешься, Дима, как открытая книга. Эта отмазка всегда используется, когда ты не хочешь идти куда-то. Я все сразу понял. Сказать, что я чувствовал, или тебе, как всегда, все равно? Все же если интересно, то я плакал. Да, можешь говорить, что я нытик и вообще идиот, я приму все, что скажешь, но мне было невыносимо больно, потому что ты ставишь меня в ни во что и всякий раз врешь. Ты же понимаешь, что я очень за тебя беспокоюсь и пользуешься этим, ты неглуп. И все же за что? За что ты так поступаешь со мной? — Леша опустил голову. Капли с волос падали на пол, оставляя за собой мокрые следы. Мелкий стукнул кулаками себя по коленкам, затем подпер руками голову, закрывая глаза ладонями. — Ты ведь неглупый, но почему тогда…? — голос Фывфыва задрожал, как у мальчишки, который пытается отбиться от настигших хулиганов. — Дим, ты понимаешь, что я бы все отдал, чтобы ты жил счастливо, с любимым человеком, каждый день засыпал и просыпался с мыслью о том, что все хорошо, хотя было бы отлично, если бы просто засыпал, чтобы ел хорошо и чувствовал себя замечательно. Хочу, чтобы ты почувствовал то, что тебя любят, что ты нужен кому-то, но ты это попросту не ценишь. Почему? Что я сделал не так? Я навязываюсь? Так и скажи, я отстану, — тут Леша сделал небольшую паузу и, удостоверившись, что ответа не последует, продолжил. — Вообще не знаю, что со мной творится. Я почти не сплю в последнее время, все думаю, хорошо ли тебе и нужна ли помощь, хочу постоянно проводить с тобой время. Ты мне дорог, но не понимаю, почему не дорог тебе я, — брюнет лег на спинку дивана, глядя в потолок. Он пытался не смотреть в глаза Фреджу, чтобы снова не заплакать. Фыва трясло не только из-за холода вследствие дождя, но ещё и от эмоций, которые переполняли его с ног до головы. Казалось, он не обдумывал слова, говорил все, что накипело. — А знаешь, почему я приехал в Екатеринбург? Да с тобой повидаться! — Алексей перешел на крик, — КАК ТЫ ЭТОГО НЕ ПОНИМАЕШЬ? ИЗ-ЗА ТЕБЯ Я ПРИЕХАЛ, ОТЛОЖИЛ ВСЕ ДЕЛА, УЧЕБУ И КАНАЛ, ЧТОБЫ ПРОСТО УВИДЕТЬ ТЕБЯ НЕ ЧЕРЕЗ ЭКРАН, А ТЫ ЭТО БАНАЛЬНО НЕ ЦЕНИШЬ! — Почему ты не можешь просто забить? — Фредж посмотрел на друга, как на последнего идиота, будто тот не понимал истинного решения, но мурашки по коже пробежали по телу голубоглазого. Он не хотел видеть Фыва таким. Не думал, что своим поступком причинит ему такую боль. Даже представить себе не мог, что спокойный, уравновешенный Леша может так «взорваться».       А ведь все эти годы Дмитриев не замечал эмоций друга и не слышал, что тот ему говорит. Затыкал уши, когда тот кричал о помощи. Использовал его доброту ради своего блага. Вот во что это вылилось — еле сдерживающий эмоции брюнет сидит рядом с ним, рассказывая то, о чем молчал, заботясь только о своем давнем друге, совсем позабыв про себя. Дима догадывался, что вряд ли младший забьет на ситуацию, зная его характер. — Забью? Ты себя слышал? — догадки оправдались. — Это единственное твое решение? Вообще не знаю, зачем с тобой связался. Такой ты дурак, но все же люблю тебя та…— карие глаза мелкого расширились. Он резко перевел взгляд на черноволосого, который тоже поднял свои угольные брови в изумлении, и, смотря Дмитриевому в глаза, медленно начал подниматься, уходя затем в коридор. — Ты куда? Лех, все хорошо? — крикнул в спину Фредж, отходя от шока. Последние слова Фыва ошарашили старшего, что тот не мог и пошевелиться. — Такой идиот, такой идиот, идиот… что я сказал, дурной, что я выговорил, — разнесся хлопок закрывающейся двери. Фредж вынул из кармана пачку гадости с зажигалкой и, неожиданно для себя, с трясущимися руками вытащил сигарету, поджег и втянул сладостный дым. Он не курил целый день, хотя позывы были, но он их притуплял всякого рода едой ради Сосиски, не хотя отходить от него ни на минуту, и почувствовал невероятное облегчение, получив дозу никотина.       Обдумывая слова Фыва, блоггер почувствовал себя ужасно. Дима возненавидел себя, что довел состояние друга до такого. Еще больше расстраивало, что черноволосый не успел извиниться за все, его тело будто сковало, он не мог промолвить ни слова. Три прекрасных и ужасных одновременно слова крутились в голове старшего, заставляя собственную совесть пожирать голубоглазого изнутри.       «Завтра будет лучше», — подумал Дима за затяжкой.