Камелия цветет среди роз

Мое повторное восхождение на престол, подразумевает повторный свадебный обряд. Не позволит ли ваше императорское высочество не повторять обряд первой брачной ночи? Как и Двуединый провели вместе уже второе столетие и ничего не скрыто перед друг другом, несомненно так и мы, хоть и век наш несколько короче. И в этом попросту нет нужды. 

Письмо Янскому Императору   

Раз собака. Два собака. Три собака. Скрип кровати. Скрип кровати. Скрип кровати. Раз собака. Два собака. Три собака. Стон. Стон. Стон. Раз собака. Два собака. Три собака.  О дорогой, кто б потом это не нашел, довольно долго объяснять, как я оказался в таком неудобном положении. Тем более не хочу это самое положение описывать.  Скрип. Скрип. Срип. Раз собака. Два собака. Три собака.  Надо отвлечься. И сконцентрировать все сюда, но как же мне стыдно перед теми, кому это попадет. Конечно же, вы могли подумать, что я мог б этот шарик с воспоминаниями и чувствами рассеять, как делал Цубаки с… ну вы помните.  Стон. Стон. Стон. Раз собака. Два собака. Три собака.   Твою же… Да, воспоминания рассеются после того, как их отделить. Можно раздавить, как ягоды, но следы еще будут оставаться.  И уж лучше кому-то попадется целый, полностью сформированный шар, и перед существом будет ужасная, но полная картина.  Стон. Стон. Стон. Раз собака. Два собака. Три собака.  Темно-красные глаза смотрели на сгусток энергии. Хорошо, хорошо, давайте я расскажу вам про это.  Скрип. Скрип. Скрип.  — А как на вашей земле появились люди? — с легкой улыбкой спросил Цубаки. Он выглядел значительно аккуратнее, чем обычно сейчас. Только вот рукава были заляпаны в чернилах. Довольно странно, учитывая то, что от этого здесь можно легко избавиться. Возможно, это был первый шаг к тому, кем он в итоге стал. Я не знаю. Но на тот момент он умел очень хорошо одеваться и укладывать волосы. Можно было заглянуть на то, как куча белых кос переплеталась на его голове.  — Простите?  — Знаешь, мифы, легенды. — он слегка наклонился в мою сторону — У каждого вида живых существ должно быть объяснение, откуда они взялись. — я видел огонь в его глазах. Такой веселый, горячий, но совсем не способный обжечь кого-то на самом деле.  — У нас такого нет.  — А откуда тогда вы взялись? — он развел руки, управляясь с энергией. Кажется, такие действия не нужны, но, видимо, семьсот лет назад Цубаки об этом не знал. Он неотрывно смотрел на меня. Довольно часто так делал. Сначала от этого мне было неловко, но я уже не первый день так сидел, рядом с ним, пока он делал для меня кольца, поэтому привык.  — Годы эволюции. Наверное, сначала люди отделились от животных. А потом люди разделились на элиотов и спартанцев. — Как... — Цубаки так вдохнул воздух, будто б вся мощь проходила сквозь его грудь — научно... — все в миг пропало, а его лицо скрутилось в смешной гримасе.  — Какой толк в мифах? — это слово так странно соскользнуло с моих губ и… как странно ощущалось это слово. У нас таких слов не использовали, и я как будто повторил смысл этих слов, но ни одного звука не произнес. Сейчас бы я вряд ли на такое обратил внимание.   Цубаки улыбнулся. На секунду на меня посмотрел, как вредное дитя, имеющее подарочек. Но не сейчас, не сейчас. — А знаешь, как появился мир у нас? — легкий взмах рукой. Снова улыбка. Искры, искры в глазах. Он будто танцевал перед костром в причудливом наряде — Сначала был свет. А из света появился бог. Как только открыл глаза и взглянул на свет, крикнул — Цубаки взмахнул рукой — Пусть под ногами будет земля, а над головой вода! И стало так. — он скривился. Так я видел, бога их мира через Цубаки — Упал бог обессиленный, ведь был еще молод. Как — взмах рукой вниз — упала вода на землю, на его измученную голову. Захлебываясь водой, он не устанно прокладывал небесную твердь. — Вот и хорошо, сказал Бог, едва разжимая уста — Цубаки перешел на шепот. Словно мать, он колыхал бога. Его глазами я видел, как уставший молодой бог колыхнулся раз, два. Упал.— Был второй день. Бог создал небесные светила: Луну — энергия в руках Цубаки стала вытягиваться и разрываться — и Солнце. — два шарика, парили над рукой Цубаки. Твердая, но маленькая луна и огромное бурлящее Солнце — Бог собрал весь свет, что гулял по миру без прибежища. — вокруг нас потемнело пропал весь свет, но замечал ли я это. Только в руках Цубаки теплился кусочек света —  Разделил его надвое, часть закопал под землю, а вторую часть следовало отнести далеко наверх, под — Цубаки поднял руку наверх — самую небесную твердь. Куда уже уплыло Солнце. Высота кружила голову юному богу. Но собравшись с мыслями, во имя нового мира, он оттолкнулся от земли и прыгнул. Перед солнцем оставалась какая-то жалкая четверть, но бог начал падать. Разочарованный неудачей он приготовился упасть на мягкую землю, но вскоре его хребет прогнулся из-за твердого, как сталь, грунта, и такого холодного. Луна стремительно покатилась вниз, и, не смотря на боль, Бог встал и сделал последний прыжок к Солнцу. На этот раз бог не увидел того, что сотворил. Он крепко спал в объятиях самой земли. — тут Цубаки на секунду призадумался, ухмыльнулся и продолжил —  Из света зарытого под землей, встали двое –муж и дева. Увидели они этот прекрасный мир, увидели то, как сквозь люки капает вода. Муж принялся орошать землю голыми руками, а дева своими ладошками собирать воду и поливать. И что ни день, так муж натыкался в земле, то на чьи-то носы, или лапы, или голые хвосты, и что не дунь, как из капель собраных женой выростала какая-то травинка иль дерево. Работали они так пять дней и, наконец, на шестой бог проснулся. Глянул на то, что сделали Муж и дева и воскликнул:  — “Эрос! Я и не знал, что у тебя такие предпочтения!” — да, его манера общения за эти столетия сильно изменилась.  *** — “Кто это?!” — бедный Кэлин почти кричал, но в реальности собрал свой гнев в кулаках и выдвинул свой член из влагалища куртизанки. Несколько капель упали на немятую постель. Только под телом куртизанки образовалось несколько складок, самые большие под ладонями.  Кровь… на постель полилась кровь. От жеж доиндустриальные народы… Может, в другие миры вместе с Эросом надо инструкцию по половому акту слать? Как еще разумные существа не вымерли с таким-то отношением к женщинам.  Ох, тут еще и такие противозачаточные средства, в простонародье и среди разумных людей зовущиеся ядом, которые эта женщина обязательно примет. Отсутствие банальных противовоспалительных препаратов, минимальной медицинской помощи. Кэлин, молись на крупе своему Двуединому до крови.  Кэлин несмотря на свой стояк начал одеваться, не говоря ни слова куртизанке.  — “Цубаки, все в порядке?” — обезпокоеные глазки Эроса посмотрели на меня.  — “Ну как тут будешь в порядке, Schatz?” — надул губки я — “Вы тут такое затеяли и даже не подумали меня дождаться” — Кэлин, что-то не так? — спросила куртизанка, как-то холодно, замерши. Ее правый глазик при каждом неаккуратном движении подергивался.  —  Мне нужно подышать свежим воздухом — только и произнес Кэлин стоя одной ногой за дверью.  — "Уже уходим? Как жаль, все это выглядело так возбуждающе."  Кэлин шел по коридору, по ту сторону двери было слышно стоны, от совсем тихих и до хрипоты от крика. Этот грешник пришел довольно поздно, судя по тому, что некоторые девочки совсем охрипли.  Кстати, о некоторых. Кто-то лежал прямо на полу пьяный. Видимо, собирался, как и любой пьяный, сделать "Эге-гей" со своей куртизанкой, но алкоголь и ослабевший организм отказались принимать участие в этой авантюре. Так что спи, дорогой авантюрист, в безопасности. Даже сны не будут тебя трогать.  — “Эрос, кто это?” —  Кэлин, даже прямо ходит, не промазывает мимо лестницы, вот это у него выдержка. Но это не отменяет того, что изо рта у него воняет, а мозги проел алкоголь.  Бедного Эроса и так замучила ситуация, которая заставила его считать собак, а тут еще этот грешник пришел и навалил еще больше. Ох, как печально, Эрос, как печально.  — “Цубаки — мой напарник” — как можно спокойнее попытался сказать Эрос. Молодец, хорошо держишься — “Раз в какое-то время он должен появляться, чтобы следить за состоянием операций. Прости,” — выдавил из себя улыбку — “Первый заход всегда неудачный. Он же не может видеть нас, пока не придет.”  — “На мясо его надо смолоть"  Да! На костер меня! Но только после того, как тебя будут карать анальными пытками.  — “Он хороший человек”  Как прекрасно слышать родную чушь с уст любомого и милого Эроса.  — "Видел я таких хороших" — огрызнулся Кэлин.  — “Я его много лет знаю, столько, сколько ты не можешь знать.” — Кэлин благоразумно пропускал все это мимо ушей. Меня ж чуть ли не рвало от таких сантиментов. —- “Он точно хороший человек, с наклонностями странными, но он хороший” Кэлин заходится безумным смехом.  О черт, вот сейчас меня вырвет. Будто весь мир скручивается, а затем схлопывается до размеров зубочистки.  Но в какой-то момент, ухватить в какой я не мог, мне полегчало. И как радостно мне стало, когда осознал, что мой обожаемый Кэлин вырвал, замарав себе трехпалые ноги.  Он вытерся рукавом:   — “Это что, новый пришелец не переносит алкоголь?”  — “Ха! Выпивка у вас мало того, что слабая, та и судя по запаху та ещё дрянь. Хотя, самое то, чтобы ни одна дева не захотела даже лечь рядом” — “Давайте сделаем глубокий вдох” — фиолетовые глазки обеспокоенно смотрят на этого грешника — “Ты, Цубаки, наверняка долго меня искал. И Кэлин…” Слушал ли клятый насильник-пьяница? Нет, его разум потихоньку уплывал, а уши будто вяли. Нога Кэлина опасно нависает над темной пучиной реки. Дурманный его разум не завел нас далеко, за гущей деревьев у реки виднелось окно, подсвеченное еле тлеющим светом, предполагаю масляных ламп. Как удачно здание расположилось, прямо создано для того, чтоб нерадивый пьяница вместо дома попал в руки клюваротых сирен, или, что менее романтично, сгнил в реке.  И тут, намерено ножка соскальзывает.   Плеск воды. Дыхание останавливается. Холод. Темнота. Луна еле просматривается сквозь толщу воды. Едва ощутимый стук сердца. То тут, то там проскальзывают серебряные молнии маленьких речных рыб.  — "Кэлин, вылезай из воды!" — Эрос отличается тем еще терпением, но сейчас он просто кричал.  — "Замолчи" — раздался уставший голос Кэлина.  — "Ты можешь потерять сознание!"  Я удивился, откуда у малыша Эроса такое познание? — "Вот и отлично" — на Кэлина очень сильно действует алкоголь. Он закрыл глаза и дал нести себя течению. Медленно пускает пузыри.  Большая черная ткань упала на глаза Кэлину. Он замер. Рот расслабился. Легкие заполняются водой. К инструкции с правильным половым актом, надо добавить инструкцию по употреблению алкоголя.  Эрос отцепился от тела. Верхний слой души уже начал покрываться порезами и течь, формируя материальное тело. На секунду я потерял над собой контроль, откровенно испугался.  — “Стой, Эрос!” — где же эта штука!  — “Нет смысла ждать” — какой же ты нетерпеливый. Мои руки дрожали, а меня мутило. Как хорошо, что дорогой Эрос не мог этого почувствовать.  Плеск воды. Кто-то обнял Кэлина сзади и потянул к берегу. Казалось, что тот, кто вытаскивал, едва ли не сам тонул. Ноги завязывались и перевязывались. Мужчина каким-то образом одновременно глотал и плевал воду, не забывая ругаться.  Ноги погрузились в серый песок, взбаламутивший воду. Дрожь спала, отчего-то я почувствовал облегчение. Какая глупость.  Болин бросил на землю Кэлина и тут же вырвал водой.  — Вот и все на этом, Кэлин? — он наклонился над бездыханым телом, затем сзади взял его и начал выдавливать ему все внутренности с легкими — Два раза умирать это уже слишком! — скажу чесно, такого убийственного спасения я еще никогда не видел — А ну плюй воду, а то я твои легкие вытащу и сам высосу все!  Кэлин закашлял, то ли от действий, то ли от угроз.  Засопел. Заснул.  — Да что это за день сегодня такой! — под Болиными руками что-то хруснуло.  — "Эрос, твоего любовника сейчас убьют". Веки Кэлина затрепетали, а рядом со мной уже никого не было. Естественно, Эрос кинется спасать беззащитного Кэлина. Какое-то странное чувство пронзило меня. Крайне хотелось спать… ***   Три пьяные фигуры плелись к дверям поместья Альтов. Дружно подняли ноги, чтобы встать на ступеньки и так же дружно приземлились на свои пятерки. Фигура справа вскрикнула. Йозеф. Он так и не научился не держать копейки в кармане сзади. Ничего, в будущем эта привычка его спасет, по крайней мере его задницу. Готтлиб уже некоторое время смотрел на это представление и думал, дойдут они до дверей таки или нет. Не было у него хобби ждать своего старшего брата до часу ночи. Он бы спал, но его дорогой брат слишком много души вкладывал в свое пение, что не проснуться нельзя было.  Кажется, все же не дойдет дорогой братик сам. Готтлиб сбросил с себя одеяло. Он колебался, то ли идти будить отца, то ли надеяться, что кто-то из этих троих в более-менее здравом уме.  Выбирать не пришлось, когда он спустился, отец уже затащил Тода домой. Его друзья еще лежали где-то там под лестницей. Сегодня домой они не вернутся.  — Готтлиб, братик — расплылся Тод в пьяной улыбке. Под его правым глазом был синяк — Вот смотри на меня! Вот так становятся настоящим..— последнее он не договорил, его затрясло. Прекрасный ковер покрылся новыми красками.  — Готтлиб, иди спать — несмотря на то, что отец не спал и был раздраженным, он сказал это почти заботливо — Мы с матерью разберемся.  Не волнуйтесь, младшие детки, вас будут защищать. Даже не думайте о том, что когда-то мы вас бросим. Мы не бросим.  — Я не хочу спать. Я могу помочь.  Отец пробормотал, что-то о прошлых поколениях и о том, что они даже перечить не смели. Больше ничего.  Из бокового входа выскользнула маленькая служанка и так же проскользнула на улицу. Сразу после этого вышла мать и кухарка. Повариха была более сильной женщиной, казалось, на своих плечах могла потянуть еще десяток таких же домов и семей. Закинула юношей себе на плечи и потащила в гостевые комнаты.  В руках матери была чашка с каким-то сильно пахнущим чаем, аж чихать хотелось. Тод от запаха еще раз разрисовал ковер. Несмотря на рвотные позывы мать Тода осторожно влила ему это в рот. Он покачал головой и заснул.  Отец его взял на руки и понес так.  — О, Готтлиб, — радостно удивилась мать. Она посмотрела на него, лицо какое у нее было лицо? Морщины? Нет, тогда даже следа их не было — пойдем на кухню, я тебе чаю заварю. А потом пойдешь спать.  Он пошел за ней. Все стало менее четким, желтеет как листья на деревьях. Уходит, уходит из памяти. Прошло много времени, слишком много времени. Было бы странно, если б воспоминания о тех временах все еще целешинкими сохранялись в лозах. Как жаль. Явно он очень долго разговаривал с матерью на кухне. Что это было? О чем они говорили? Об Ирмтрод? Алкоголе? Мама рассказывала о своих юных годах? Но все в прошлом. Мамы давно нет. Все пожелтело. Все осталось в прошлом.  Тут комната сложилась словно домик из карт. Над головой чистейшее синее небо, Солнце и его верный, но скромный друг Луна — Как тебе эта девушка? — спросил Тод, как только они отошли от прилавка, за которым присматривала черноволосая красавица.  Симпатичная. Больше ничего.  Но этот взгляд брата. Должно быть, что-то большее. Должен чувствовать что-то большее. То, из-за чего дорогой брат причесывал свои волосы перед женщинами, а сестра краснеет перед мужчинами.  — Да ну, неужели? Ты же за ней так ухаживал.  — Тогда ты ухаживаешь за каждой собакой, — шутка, простая шутка, но — прости меня, брат.  От последнего Тод поднял бровь, хорошо, что с возрастом он перестал ловить Готтлиба за таким.  Старший брат — пример и наследник звания главы семьи. Хотя, в других семьях с такой маленькой разницей, в два года, двое братьев начали бы вечную войну, но Тод умел делать серьезное и важное лицо, так что легко вводил в заблуждение маленького Готтлиба.  — Когда я умру, то ты станешь главой семьи — как он руководил своей рукой, какой он серьезный тон выбирал. Какое было лицо!  Желтый цвет, сгнило, осыпалось. Какое было лицо? Оно пропало незаметно. Стерлось, перед глазами отчетливо вижу другие картины, но не тебя брат. Хотя, учитывая мою судьбу, в этом весь я, да брат?