Хиганбана

— Санзу, останься, — Майки окликнул подчинённого почти у самого выхода. Собрание только закончилось и члены молодого «Бонтена» неторопливо вытекали из кабинета. Собираться приходилось часто: они только начали разворачивать свою деятельность и осуществлять планы Коконоя по захвату влияния в Токио. Теперь становление самой крупной и единственной группировкой стало лишь вопросом времени. — Конечно, босс, — Харучиё учтиво поклонился, ожидая, пока последний человек покинет кабинет, после чего закрыл дверь и подошёл ближе к Сано, становясь по стойке «смирно». — Я что-то могу сделать для тебя, Майки? — Сядь, — прозвучало как приказ, сухо и строго. Парень подчинился, не отрывая взгляд от своего командира, который лениво развалился на кресле, откинувшись на спинку. Сверлил отстранёнными глазами потолок. — Разговор важный. Могу доверить эту информацию только тебе. — Я внимательно слушаю, — Санзу собрал всю свою серьёзность, которой не было минуту назад, когда он навеселе пререкался с Хайтани. — Ты знаешь эту в каком-то роде детскую штуку про соулмейтов? — Сано покосился на собеседника и, увидев утвердительный кивок, продолжил: — У меня тоже есть соулмейт. И я даже знаю, кто именно. Она не знает.       Санзу нахмурился от того, каким тоном Сано сказал «она». Показалось, что с теплотой и нежностью. Босс никогда не увлекался девушками. Даже сложно сказать, были ли они у него когда-нибудь вообще. Но Харучиё промолчал, ожидая продолжения. — Я не устанавливал с ней связи. А она сделала довольно серьёзный выбор, — Майки ненадолго замялся, поджав губы, и томно закрыл глаза. Глубоко вздохнув, говорил уже тише, но быстрее: — Она выбрала свои эмоции, внутреннее состояние… Не знаю, как это назвать.       Она была моей невидимой, неосязаемой поддержкой и опорой, придавала сил и смысла. Я тогда не понимал, но Кенчин сказал, что я влюбился. Когда погиб Баджи, мне было не только больно. Меня заполнила и её пустота, а затем тьма, мешаясь с отчаянием. Даже не помню, как чуть не убил Казутору. Позже мы с Кенчином выяснили, что она была близка с Баджи, как с братом. Через Чифую быстро её нашли. Но я так и не решился тогда признаться ей, рассказать, что её соулмейт — я. Позже я не единожды жалел об этом. Возможно, всего этого и не было бы…       Она довольно быстро оправилась, встала на ноги, поднимая и меня. Вновь было хорошо. Я с ней даже познакомился, но старался держать на расстоянии. Оказалось, что мы учимся в одном классе. Всегда присматривал за ней, провожал от дома до школы, но она не видела. С каждой встречей я влюблялся в неё всё больше, пока не привязался окончательно. В феврале, накануне происшествия в Канто, я думал, как ей признаться во всём, как извиняться после этого. Распланировал всё до мельчайших деталей. Не поехал сразу к ней, ведь ты знаешь, Санзу, Изана не пожалел бы никого, лишь бы опустошить меня больше. Но ему и не пришлось ничего делать.       В тот день она сломалась.       Я не знал, что произошло. Но чувствовал, насколько она пуста, как боль и тьма наполняют её. Я сдерживал эти чувства, ведь в прошлый раз и правда едва не убил Казутору. Бросил Кенчина, поехал один к её дому, полный решимости, но едва сдерживаясь, чтобы не поубивать всех на своём пути. Когда я оказался на месте, увидел лишь тлеющий каркас её дома. На мгновение я допустил мысль, что потерял её, что она погибла там. Но подумал, что тогда бы я не испытывал её эмоции внутри себя… Это дало надежду.       А потом умерла Эмма. Это добило уже меня. Я понял, что больше не смогу сдерживать себя, невольно наврежу своим товарищам, которые доверяют мне свою жизнь. Я для них больше не защита, а угроза. Поэтому после происшествия в Канто я распустил «Свастонов», собрав новых людей, чтобы отгородить старых товарищей от этого мира. Но всё, чего я хотел всё это время на самом деле — найти её. По документам она была мертва, но я чувствовал её. Будто кто-то специально стёр факт её существования из этого мира.       Среди той пустоты сгущалась новая тьма. Но с ней смешалось новое для меня чувство. Месть. Она загорелась этим чувством настолько сильно и ярко, что я не выдерживал. Мне было плохо от этого ощущения беспомощности. Я не мог помочь ей, потому что банально не знал, где искать её, чтобы забрать, спрятать ото всех. Ведь если она будет со мной, под защитой, ей будет хорошо, верно? А если ей хорошо, то и мне тоже. Правда ведь, Санзу?..       Можешь не отвечать. Я всё равно уверен в этом, даже если ошибаюсь. Моя любовь стала источником тьмы. Забавно, не находишь? Хах, если бы выпал шанс, я б никогда не любил. Одно такое чувство, способное сломить человека…       Она. Она будто отошла от долгой спячки. Заиграла новыми чувствами, которые я давно от неё не ощущал. Иногда это была нежность, иногда волнение. И едва заметное, тусклое чувство любви. Даже страх мелькнул. Но ярче всех продолжало пылать чувство мести, чуть ли не слепя меня самого. Я борюсь с этим по сей день. Пытаюсь приглушить, чтобы не допустить ошибок и просчётов. Давно пытался закрыть глаза на неё, забыть, привыкнуть. Но каждый раз, стоит мне попытаться уснуть и расслабиться, её чувства берут верх над моими собственными. Честно, я уже не особо их различаю, они будто слились воедино. Когда ты приходил успокаивать меня… Это были как раз такие моменты. — За всё это время я так и не смог её разлюбить, Санзу, — подытожил свой длинный монолог Сано, выдыхая сквозь зубы и устало массируя переносицу. Голова безумно гудела, — но я больше не могу это выносить. Раз я не могу ей помочь, я хочу отомстить ей за всю эту боль. Я запутался… Наверное, это не совсем моё желание и чувство мести, но я хочу его утолить. И избавить, наконец, себя её от этих страданий.       Харучиё сидел всё это время неподвижно, впитывая каждое слово командира. Он и представить не мог, что те пропитавшие его пиджак ночные слёзы, о которых знал только Санзу, были пролиты из-за связи с соулмейтом. Что эта связь — причина боли его короля. — Я найду её, Майки, обещаю, — уверенно заявил Санзу, пытаясь уловить взгляд Манджиро. Тот с благодарностью посмотрел в его глаза. — Расскажешь мне о ней? — Постараюсь, — Сано как-то болезненно улыбнулся и медленно поднялся, уходя к окну. Не хотелось, чтобы Санзу вновь видел его мокрые глаза. — Я совершенно точно помню её глубокие искрящиеся тёмно-зелёные глаза с пушистыми ресницами. Длинные густые волосы, которые она всегда заплетала в неаккуратный пучок. Она невысокая, немного ниже меня. Ловкая и хитрая. Всегда смеялась и очень забавно злилась. Любила говорить неоднозначными фразами, но всегда была искренней… — Она могла измениться за это время, — тихо подметил Харучиё, не отрывая взгляда от спины Майки. Он тщательно запоминал детали, представляя образ этой девушки. — Верно. Но… твоё чутьё ещё не подводило, Хару, — Манджиро опустил голову, разглядывая свои ноги. — Я на тебя рассчитываю.

Её звали Кикути Масуйо. И сейчас об этом человеке ничего неизвестно.