Ночь сохранит

      Тихий скрип паркета полосует, словно лезвием, ночную тишину особняка побочной семьи — а может, он вообще и звука не издаёт, и это шальная фантазия Пита под натиском стресса хулиганит? Ох… Но просто здесь… так тихо?..       Здесь покой, наполняющий помещения, кажется, чёрт возьми, хрустальным, и любое неверное движение, любой резкий звук — и он на куски разорвёт его — Пита, парня, что крадётся к кабинету Вегаса в попытке выполнить очередное поручение Кинна.       Как же ему не нравилась эта идея с самого начала: у кхун Кинна полно людей, которые хранят ему верность ничуть не меньше, чем Пит, точно нет, возможно, кто-то даже больше, но почему-то преемник господина Корна только Пита посылает к Вегасу. Что не задание поручается Питу, так непременно звучат фразы «…Вегас» и «…только ты, Пит», и, ну просто… просто хочется прямо в глаза спросить: а какого хуя-то? Ведь Кинн как никто другой знает, насколько он — Пит, плохой актёр. Да, замечательный человек, хороший боец и безупречный телохранитель — от того и столь высокая должность, но…       Запнувшись о слегка сбившуюся дорожку, Пит раздражённо шикает, проглатывая подскочившее сердце. — Ну ё… ну почему я?..       Ах! Ной — не ной, а делать надо!       «Как же трудно тут ориентироваться!»       Пит брови хмурит, пока продолжает красться к нужной ему двери. Одинаково! Всё одинаково! Стены, расцветка, зелёные двери и деревянные арки! Тут даже, кажется, трещины в дереве в одинаковых местах, расщелины одной толщины! Откуда ж такая дотошность…       Этот огромный дом с извилистыми коридорами угловатых помещений, почему-то, Питу кажется необычным — даже не учитывая отсутствия уникальности пугающих схожестью коридоров, хотя это само по себе чертовски уникально. Ему бы ощущать здесь страх и неприязнь, но если сами коридоры кажутся какими-то нейтральными, не выражающими, не хранящими никаких эмоций и души, то двери, за которыми скрыты комнаты, вызывают интерес, восторг, желание узнать. Словно там другой мир, возможность познать что-то новое… Узнать о чувствах владельца…       Интересно, какая комната у Вегаса?..       А?!       Стоп.       Сто-о-о-о-о-оп! Ужасные мысли! Ещё хуже, чем ощущения от того, чем Пит сейчас занимается.       А вот и нужная дверь! Вовремя! А то от этих ребристых зелёных дверей мысли повели в страну чудес…       Но время ли думать о чём-то столь земном или вообще бредовом, когда ты находишься на секретном, на минуточку, смертельном задании! Тебя вот-вот, и могут поймать, но Пит не может унять внезапно возникшего интереса к атмосфере, скрытой в таком таинственном особняке.       «Сосредоточься, Пит, мать твою!»       Куда уж тут об архитектуре и дизайне думать, когда крадёшься под покровом ночи к кабинету Вегаса, когда списываешься с Кинном, дающим команду о последнем шансе. Сердце стучит как сумасшедшее, потому что оказаться пойманным — ну такая себе перспектива. — »…поручаю тебе это проверить».       Да Пит несколько раз перечитывает это предложение, чтобы точно убедиться в том, что всё верно истолковал. Конечно же. Кому ещё можно поручить выяснить слитую кротом информацию? И нет, Питу не страшно, но его серьёзно интересует вопрос, почему Кинн выбирает именно его. Он настолько поражён тем, что вообще ни капельки не удивлён, что совсем забывает о том, что сейчас в вольном плавание находится на территории потенциального врага. Ему бы нос навострить, а он в телефон уткнулся.       Что ж.       В тишине раздавшийся негромкий, нежный голос, вызывает по коже Пита табун остервенелых мурашек, а каждый его орган словно лишается всех своих соков, иссыхая. — Что-то ищешь?       Смартфон, неприятно освещающий лицо, моментально входит в режим блокировки, а напряжённый Пит перепугано смотрит на Вегаса.       Самоуверенность, исходящая от преемника господина Кана, лишь сильнее загоняет Пита в угол. В вальяжной позе, в нешироко распахнутом халате, максимально расслабленный, лишь мягкой тенью на лице отображается что-то тёмное, скользкое, что скрывает истинную сущность, настоящего Вегаса…       Он опасен. Эти идеальные, ровные, словно в зеркальном отражение коридоры, являются замечательным олицетворением самого Вегаса. Чёрт его знает, что скрывается в бесконечных острогах разума этого человека.       Суматошно бегает взгляд, пока сердце атрофируется на долю секунду, чтобы обжигающей волной адреналина и паники накрывать сознание несчастного Пита снова и снова. — Ищу… — кое-как выдавливает из себя Пит, не в силах связать ни одной здравой мысли. Его же врасплох застали! Вот так вот сразу, не дав ни минутки на подготовку, приемник господина Кана задаёт такие сложные вопросы!       Так ещё и всем своим видом показывает, что готов выслушать, готов помочь в случае чего, только от чего-то дрожь по телу не успокаивается, а у Пита так всегда — когда чувствуешь опасность. А от столь внимательного взгляда Вегаса, от это выжидающей улыбки, у Пита окончательно тормоза срывает, и он выдаёт первое, что в голове мелькает. — Не могу найти свою комнату, господин Вегас! — широко, лживо улыбнувшись, Пит смотрит на своего оппонента, а сердце в груди скользит между рёбрами. Трясёт изнутри. Лишь бы поверил. — У Вас такой большой дом, кхун Вегас, никак не могу привыкнуть! — улыбка шире, глаз почти не видно, но оно же к лучшему. Лжец из Пита, честно говоря, так себе, а если Вегас со своим пристальным, непроницаемым взглядом что-то уловит в очах Пита, то…       Короткое молчание Питу кажется слишком долгим. Пугает не столько сама возможность того, что Вегас точно его раскусил, страшит то, что по Вегасу никогда нельзя понять, что тот чувствует или думает на самом деле. Уж во что, а в приветливость, терпимость и мягкость Вегаса Пит не верил никогда, всегда ощущая что-то тёмное в нём.       Бр-р. Мурашки по коже. Страшнее агонии во время пыток наличие вот таких людей в жизни — неизведанных, нарочито скрывающих своё «я». Они порастают острой, каменной коркой, никому не позволяя узнать хотя бы маленькую часть себя настоящего. И Вегас, несомненно, один из этих людей. Его защищает острая тьма, не позволяя даже мысленно приблизиться к сердцу.       Но всё же краем осознания происходящего с полной ответственностью за достоверность, Пит отмечает, что его ложь воспринята Вегасом странно. Расслабленное выражение лица рушится, наливаясь тяжестью. Он совершенно точно ему не поверил. Никаких сомнений… — Что же ты сразу не сказал? — привычно мягким тоном спрашивает Вегас, пока уголки его губ поднимаются в лёгкой улыбке. Пит ей не верит, и, если честно, у него мороз по коже. Ему кажется, что его за руку поймали, хоть тут можно экран на целом стадионе арендовать — сто один процент, как пойман и разоблачён! — Давай я провожу тебя, — неожиданное предложение звучит также внезапно, и хоть Пит понимает, что оно вполне логичное, однако… ох, блять! Это же получается он сам виноват?! — А… м…       В планы Пита никак не входила встреча с Вегасом, к тому же возле его же кабинета, но чтобы наследник побочной семьи провожал его до комнаты… Нет! Ну зачем? Что за чёрт с этим Вегасом… — Let's go, — Вегас делает пару коротких шагов к Питу, ладонью касаясь напряжённого плеча, плавно двигаясь к тонкой шее. Однако телохранитель только и может, что в напряжении улыбаться, топчась на месте. Он… он вообще не хочет никуда идти с Вегасом! — Пойдём, — с настойчивостью, но всё также мягко произносит Вегас, надавливая на шею Пита. Всем своим видом он показывает вежливость и волнение хозяина о госте, но касания к коже говорят о настойчивости Вегаса, о его контроле над ситуацией, и Вегас демонстрирует его весьма красноречиво.       Нервно улыбаясь, чувствуя себя куском бревна, Пит неуверенно шаркает ногами, пока ладонь Вегаса продолжает с силой надавливать на шею. Может, стоит сбежать? — Простите… — вырывается, сам не знает зачем, но улыбка держится, хотя Пит уже уверен, что Вегас не верит ему. Вегас не идиот, а Пит хреновый актёр. Что уж тут. — Идём же, давай!..       Если бы только Пит знал, какие мысли посетили Вегаса в момент, когда тот поймал охранника первой семьи на наглой, беспечно скрытой слежкой, то чертовски удивился бы. Можно быть уверенным, что Пит готовился к долгой, мучительной пытке, возможно, смерти, но точно не мог представить себе, что Вегас с озорством и весельем принял итог своих выводов. Конечно он изначально знал, догадывался, много чего предполагал, и вот Пит, стоящий возле кабинета, к которому членам первой семьи даже мысленно приближаться не стоит, стоит и не замечает того, что господин этого дома уже поймал его, продолжая что-то активно печатать, а затем, нахмурившись, читать полученные ответы.       Азарт и едкое чувство задора — о, Вегас был явно в замечательном настроении, и вечно мельтешащий под ногами Пит вызвал настоящий интерес и желание поиграть с наглецом.       Это был настоящий интерес, не мотивируемый какими-либо целями, мотивами. Однако ответ Пита Вегаса слегка расстроил и даже разозлил. Добавил, так сказать, ложку дёгтя, но оно и к лучшему. Потому что знакомое горячее покалывание от остроты подавляемых чувств снова заклокотали в душе, и впервые не в агрессивном порыве.       Вегас чувствует себя воодушевлённым и заинтересованным, а ещё его безбожно грызёт желание подразнить Пита, посмотреть на его реакции, поговорить с ним ещё. Интересный парень этот Пит. Очень интересный.       Но Вегас может поклясться, что чувствует, как горит кожа Пита под его ладонью. И, разумеется, первой мыслью младшего господина является то, что непутёвый шпион настолько впечатлён происходящим, однако следом за ней появляется и другая: а вдруг ладонь самого Вегаса вспотела?       Чёрт.       Как ошпаренный, парень одёргивает ладонь, начиная нервно потирать её пальцами.       Сухая.       Значит, всё-таки Пит взбудоражен происходящим. Или напуган? Ха. Словно вдохнув самой свободы, уверенно, слегка показушно, Вегас делает пару небольших шагов вперёд, слегка опуская голову к искоса смотрящему на него Питу. Всё-таки этот парень чертовски забавный. И как здесь удержаться?       А Пит идёт за Вегасом, в сотый раз, проклиная свою беспечность. Как он вообще мог допустить, что его поймал? Да ещё не абы кто, а лично Вегас?! Господи боже мой. Это не то что куш сорвать, это если в десятикратном размере, а ещё плюсом выиграть лотерею, оказаться наследником многомиллионного состояния незнакомого дяди — и этого всё равно будет не достаточно.       Чувствовать бы угрызения совести, что подводит Кинна, который настолько ему доверяет, однако Пита одолевают противоречивые эмоции: он слегка напуган, сбит с толку, а ещё адреналин буквально клокочет в жилах. И что это вообще за едва заметный наклон головы и самодовольная ухмылка на лице Вегаса?!       «Чёрт!»       Исподлобья взглянув на широкую спину юного господина, Пит невольно подмечает, что тот весьма и весьма привлекателен. Широкие плечи и спина привлекут внимание любого человека… И его…       Что это за запах?       Машинально Пит делает более глубокие вдохи, чувствуя, как блаженно поют рецепторы. Холодный аромат лаванды… кажется, это гель для душа. Очень приятно пахнет!..       Аргх!       Да будь ты проклят, Вегас!       Какого чёрта слюна стала так обильно скапливаться во рту?!       Боже…       «Нет, Пит, ты окончательно свихнулся из-за нескончаемого стресса» — утешает себя брюнет, с отчаянием улыбаясь.       Пит чувствует, как прилипают к вспотевшему лбу волосы, как его дыхание, слишком рванное и дикое, нарушает устоявшийся строгий покой величественного особняка. Вегас, наверняка, слышит, как бьётся это ненормальное сердце! Оно так и норовит сдать Пита с потрохами! — А ты… — звучит голос, но Пит, поглощённый суматошными мыслями, не сразу принимает значение всей фразы, потому что он в шоке! — Пит?..       Наткнувшись лицом на шелковистый халат Вегаса, Пит заторможено поднимает взгляд, сталкиваясь с заинтересованным блеском в чёрных глазах.       Пит глухо сглатывает.       И почему они остановились? — К-кхун Вегас?.. — пискнув, произносит Пит, снова улыбаясь. Конечно, уже не так широко, но всё также неискренне. За улыбкой прячет все искренние чувства, так может, они с Вегасом не такие уж и разные?.. — Ты меня не слушал, — по-доброму посмеиваясь, заключает Вегас, полностью поворачиваясь к Питу. Чуть склонив голову, с интересом смотрит на бледное лицо брюнета, и на его изящную, в попытке широкой улыбки, линию губ. — Простите, господин! — всё же расплывается в улыбке Пит, нервно заводя руку за шею. Пальцами он сжимает тонкую кожу, пытаясь хоть как-то вернуть контроль хотя бы над самим собой. — Что-то я задумался!.. — М… — понимающе стонет Вегас. — Нравится тебе у нас? — как-то уж слишком неожиданно звучит вопрос, и улыбка Пита за одну секунду слетает с лица.       Окатили ледяной водой — что-то подобное чувствует сейчас Пит, во все глаза смотря на Вегаса. Кажется, он пока не понял, чего именно от него ждёт преемник господина Кана, и к чему вообще ведёт их контакт сейчас. Вегас же даже не довёл его до необходимой комнаты, а коридор, в котором они стоят, Пит видит в первый раз.       Тут слишком темно, а Вегас слишком манящий.       Питу от собственных мыслей нехорошо, но куда ему деться от этих чёрных, гипнотизирующих глаз, от этой исходящей уверенности, от собственного, изматывающего адреналина? Было ошибкой идти с ним. — У вас красивый дом, кхун Вегас, — наконец-то отвечает Пит, поджимая губы. — Большой, интересный, — пытается собрать слова, но получается как-то не очень. И тихий смех Вегаса доказывает это. — В том доме тебе лучше? — полушёпотом спрашивает Вегас, подходя ближе к Питу. Тот моментально вздрагивает, но стоит на месте, пристально смотря в лицо Вегаса. Стоит моргнуть, и важная деталь будет несомненно упущена. Но почему от Вегаса веет такой нежностью и густой томностью? Почему его ладонь скользит на талию Пита? — Я… — голос даёт петуха, а глаза боязливо опускаются, и, ну кто бы сомневался, лицезреют равномерно вздымающуюся грудь. Ёкает в груди, а глаза Пита с блаженством скользят по прямой линии ключиц. — Не думаю, что понимаю Ваш вопрос, господин, — совсем тихо бормочет Пит, поддаваясь приятному волнению от внезапной близости с Вегасом. Это же не просто так, это… личное пространство, личные прикосновения.       Да. Пита это явно будоражит. — Oh, sorry, — но вот снова Пит не верит в искренность звучащей фразы, потому что несмотря на умиротворённую интонацию, движения Вегаса грубые и резкие.       Всего пара шагов, и Пит прижат к стене, а Вегас прижат к Питу, ладонями крепко удерживая того за талию. И вот что приводит Пита в непонятный ему восторг, так это то, что он чувствует неровное, горячее дыхание Вегаса на своих губах.       В голове ни одной мысли — эмоции кипят в каждой молекуле.       А Вегас не собирается проявлять уступчивость и нежность. Его интерес и ажиотаж к происходящему, вполне плавно влились в остро вскипевшее желание. Своеобразная наивность, неспособность ко лжи, испуг и удивление, а с тем же слепое повиновение – и это то немногое, что влияет на Вегаса так. Будь он в плохом настроении, Питу бы не поздоровилось, но стоит признать, что Вегас сам доволен, что всё так вышло. Просто оказывается, что стискивать стройную талию, прижиматься к подтянутому телу, вдыхать аромат чужого тела — слишком приятно, головокружительно и чарующе. Вегас не любитель этих нежностей — уткнуться носом и сделать глубокий вдох, чтобы в человеке раствориться, но от Пита слишком маняще пахнет, слишком аппетитно и одновременно умиротворяюще — Вегас поддаётся спонтанно возникшему желанию — скользнув стенкой носа по щеке Пита, спускается к слегка напряжённой шее, зарываясь прямо в пульсирующую вену.       Этот вдох забирает весь воздух из Пита.       Его лёгкие сжимаются, а губы приоткрываются в попытке спастись — тщетно.       Пальцы остервенело впиваются чуть выше груди Вегаса, к удивлению, не стараясь оттолкнуть, стараясь устоять на ногах. — Господин В…Вегас… — голос дрожит. — Прошу Вас… — О чём? — сразу же перебивает парня преемник господина Кана, улыбаясь прямо в шею.       По коже пробегается мелкая дрожь, а Пит вдруг напрягается от горячего, мучительного спазма. — Это! — уверенно получается. — Позвольте мне уйти…       Но не хочется ведь, до злости как не хочется! Потому что тепло Вегаса очень манящее, а находиться в его объятиях слишком комфортно. — But do you want to leave, Pete?       Аргх! Этот голос! Почему бы тебе не быть грубее, Вегас?!       Питу надо собраться, мысли суетливые в одну чёткую собрать, чтобы дать уверенный и однозначный ответ, но кончик языка влажно скользит по коже прямо к мочке уха, что оказывается в горячем, сладком плену. — А!..       Вздрогнув, Пит второй рукой впивается в плечо Вегаса, без задней мысли пальцами скользя под халат. Внутри всё трепещет, внизу живота стягивается наваждение в кипящую точку. Она разобьёт Пита на тысячи мелких осколков.       Собрав силы, Пит старается оттолкнуть от себя Вегаса, но чувствует лишь то, как усиливаются ласки: язык всё более юрко и плавно скользит по ушной раковине, а иногда и в ней, бережно вылизывая, изредка прикусывая.       К такому Пит точно не был готов.       Адреналином вскипает горячая истома в крови — происходящее неправильно. Они не могут делать что-то подобное! Они по разные стороны, в разном статусе…       Блаженный выдох срывается с уст Пита, пока Вегас снова атакует его шею. Руки сжимают грубо, рот работает ласково — от контраста перед глазами всё плывёт. Вернее, плыло бы, видь Пит здесь хоть что-то.       Чёртов Вегас точно знает, что делает.       А дышать становится всё тяжелее. Пит выдыхает жар, и пламя ему приходится вдыхать, ведь такой эстетичный с виду, но необузданный внутри Вегас жадно забирает весь живительный воздух себе. Подлец!       — П-прошу… — свистом срывается с влажных, от бесконечных облизываний собственным языком, губ. Никак не удаётся собрать вместе рассыпавшееся сознание с того момента, как голос Вегаса разрушил гнетущую тишину.       Адреналин подстёгивал. — Requesting me? — сладкий сарказм хрипотцой обдаёт прохладой влажное ухо, и Пит замирает, ведь не успевает он познать собственные чувства от этих действий, как в следующую минуту ладонь Вегаса проворно забирается под резинку ночных брюк. — Люблю, — расплывается в коварной улыбке Вегас, всасывая мочку уха, — когда меня просят, — и на последнем слове обхватывает головку члена Пита, делая пробное, резкое движение.       Глаза Пита широко раскрываются, а ноги отказываются его держать. Ему бы хоть немного успокоиться, но, кажется, просто не судьба, ведь устоять перед обаянием Вегаса он не в состоянии. Впервые его касается парень, впервые его касается кто-то с таким высоким социальным статусом, касается открыто не названный недруг!.. Но так приятно…       Может, ночь сохранит их секрет? Всё равно в этом коридоре нет ни намёка на проблеск освобождающего света — здесь только плотная тьма, пропитанная страстью и острым азартом.       Ночь сохранит. В этом Вегас уверен точно, потому что, благо Пит не видит, но брови и губы непривычно изламывает от непонятно откуда взявшейся хрупкой нежности, в глубоком интересе в человеке. Знал бы отец, чем он тут занимается со слугой основной семьи, пустил бы пулю в лоб. Обоим.       Но что плохого в том, чтобы иногда, поддавшись атмосфере рядом с человеком, который точно сохранит проявленные слабости в секрете, дать немного свободы настоящим чувствам, что выражаются в данный момент в острой нужде чужих прикосновений, в желание касаться так, чтобы всё плыло перед глазами. Не значит быть собой, но значит дать себе немного эмоциональной разгрузки двум травмированным, загнанным в свои клетки — на цепи, каждый по двум параллельным историям, но с тем с такой поразительной схожестью, душам.       Стресс, негатив, тупая ярость, забитая в угол злость, выгорание и боль, уничтожающая ответственность и бесконечное разочарование — все эти ядовитые, нездоровые чувства — бремя, внезапно выражаются в крепких объятиях, в томном дыхании, в пульсирующей истоме, волнами исходящей от сердца, в лёгкой дрожи от бережности получаемых ощущений… Наверное, за долгое время это первые правильные ласки Вегаса, и ещё на долгое время последние. Но сейчас важно не это, важно то, как вздрагивает Пит, пока пальцы Вегаса тугим кольцом скользят по твёрдому члену, как скребут короткие ноготки Пита по напряжённой спине Вегаса. Важно то, как сладко, едва слышно, постанывает Пит, пытаясь приглушить собственный голос, губами прижавшись к шее Вегаса.       Истома колет сердце, а выражение лица Вегаса кричит о блаженстве, а ведь Пит его даже не касается, и, судя по всему, дело именно в человеке, что столь откровенно и отчаянно цепляется за него.       Ладонь на напряжённой плоти сжимается крепче, круговыми движениями плотно скользит по влажной головке, а пока душу Вегаса начинает щекотать когтистый страх: весомое сердечное тудум, но лишь сильнее воспаляя охватившее его возбуждение. Внизу живота спазмом скручивает, и поддаться бы естественному желанию — убежать, но… хотя… ненадолго, просто… — …be with me…       От накатывающих плотной лавиной чувств, Питу совсем дурно, а от едва различимой фразы, что горячим выдохом пощекотало ухо, перед глазами цветными пятнами танцует эйфория. И вряд ли Пит в данный момент отдаёт отчёт смыслу сказанной фразы, у него на это ещё будет время, но инстинктивно отвечает на проявленное откровение, делая первый шаг навстречу. Губы влажно мажут по тонкой коже шеи, а подрагивающие пальцы без особого труда развязывают едва завязанный халат, плавно скользя внутрь пижамных штанов.       У Вегаса захватывает дыхание, и тихий, весьма милый всхлип срывается с губ. Свободная рука взметается вверх, крепко обхватывая шею. И от этого объятия невидимая связь между двумя, казалось бы, чужими людьми, показывает себя — она есть, существует, и она крепче, чем можно себе представить.       Ладонь Пита неуверенно сжимает толстый, явно превосходящий член Вегаса, стараясь вторить его движениям. С неким восторгом, воодушевлением он касается чужого органа, проникаясь трепетностью всего момента. Что он вообще сейчас делает с кхун Вегасом? И хоть с кем-то ещё он себя так вёл? — А-ах…       Срывается громкий стон, когда ладонь Вегаса сжимается сильнее, ускоряя движения — Пит же вновь вторит, возбуждаясь сильнее от лишь ему слышных постанываний Вегаса. И это лишь сильнее провоцирует Пита к действиям.       Поддавшись огню, заполняющим его желанием сделать приятно и самому получить удовольствие, Пит резко дёргает рукой, давая себе больше места для манёвров, а затем начинает остервенело дрочить Вегасу, так, как обычно ласкает себя. Потирая головку пальцами, большим лаская уздечку, тугое кольцо из пальцев продолжает сводить Вегаса с ума, наполняя его тело безумной, сладкой истомой.       Чем сильнее наслаждение, тем сильнее Вегас сжимает руку за шеей Пита, прижимая к себе. Дышать тяжело обоим и из-за этой несдержанной грубости, и из-за распаляющегося удовольствия, что они доставляют друг другу.       «Вот так…»       Стыдливая мысль проносится в голове Пита, но его на части разносит буквально, пока Вегас ласкает его, размазывая проступающую смазку. А ещё у Вегаса мужественные, но очень нежные руки…       Вегаса несёт. Он впивается зубами то в хрящ, то в мочку уха, рвано дыша. Он совсем перестаёт контролировать свою силу.       »…like a virgin…»       Почему-то вдруг юмором отражается получаемое наслаждение. Чтобы Вегаса выламывало изнутри от обычной дрочки? Извольте.       Но это так.       Импульсы берут верх. Перехватив у Пита собственный член, соединяя оба, Вегас начинает не столь быстрые, но зато более плавные движения. И наконец-то Пит позволяет себе крепко обнять Вегаса за шею обеими руками, отвечая ему на крепкие объятия. Они оба нуждаются… — Вегас… — похабным вздохом вырывается у Пита просто имя парня, что подводит его к краю, но для того услышанное — что-то необузданное, яркое, дикое. Едва ли не кончает, начиная остервенело гладить ладонью головки. В венах словно кровь покалывает, в висках стучит, а внизу вот-вот взорвётся маленькая точка скапливающегося удовольствия. Ещё немного… — Вегас!.. — громче и несдержанней вскрикивает Пит, отдаваясь раздирающим его чувствам.       Густое чувство эйфории, сладкое, слегка мучительное — на части, без каких-то шансов, а губы влажном поцелуе присасываются к месту под ухом, словно вбирая живительную влагу. Перед глазами яркими вспышки, а пальцы одной из рук безумием путаются в уложенных волосах. И это подводит Вегаса к его кульминации. Поддавшись спрятанному в глубинах сердца отчаянной нужде в глубокой нежности и паталогической зависимости от бесконтрольной зависимости, Вегас отпускает себя ровно в тот момент, когда чувственный голос Пита и его пальцы, что так суетливо путаются в его волосах замыкают их союз. — М-м-м-х! — протяжно стонет Вегас, пока его ладонь становится тёплой и влажной от спермы.       Пит чуть вскидывает голову вверх, жадно хватая ртом воздух. Медленно начиная улавливать связь со своим сознанием, парень вдруг осознаёт, что никак не может нормально, полноценно вдохнуть. Хватка Вегаса не становится легче, хотя руку от их постепенно обмякающих членов он уже убрал. А сердце всё также колотится, пока Пит прикрывает глаза, отдавшись неге.       Пит слышит, как сглатывает Вегас, наконец-то позволяя Питу вдохнуть полной грудью, но всё равно не торопится отступать, хотя у парня и появляется возможность поправить штаны. Но взглянуть в лицо себе Питу не позволяет. И ведь логично было бы, если стыдно было бы Питу, но стыдно Вегасу. Столько лет играть роль, продумывать каждый ход, рассчитывать всевозможные реакции, а тут… поддавшись душевному порыву всё разрушить…       Глупая привычка Вегаса усложнять, и замечательный стиль жизни Пита — жить здесь и сейчас. — Кхун Вегас… Ваша рука… — без задней мысли произносит Пит, краем глаза замечая в сторону отставленную ладонь. — Можете, об мою футболку…       Напряжение, начинавшее стягивать горло Вегаса, исчезает. От глупой заботы и волнении, что Пит сейчас так безмятежно проявляет, сердце наполняет настоящая лёгкость. Возможно, его личность раскрыта не будет, и Пит примет всё за проявление острой озабоченности Вегаса.       Но футболка? — Боже… ха-ха-ха, — тихо смеётся Вегас, наконец-то исподлобья смотря в взволованное, полностью эмоционально открытое лицо Пита. Сердце снова ёкает, и Вегас готовится принять поражение, а с тем же уже продумывает путь отступления от потенциальной опасности. — Не говори ерунды, ок?       Несерьёзно оскорбившись с подобной реакции, хоть и найдя улыбку Вегаса невероятно милой, Пит также смотрит на Вегаса, фыркая: — Ну а что я ещё могу предложить?..       Метнувшись взглядом в потолок, кончиком языка Вегас упирается в щёку, пока пытается подавить в себе дикие для него чувства. Лучше бы наказал, обидел, оскорбил, а не… — Иди в свою комнату, Пит, — мягко произносит Вегас, резким рывком поворачивая парня в сторону выхода. — Выйдешь отсюда, и сразу же вторая дверь справа. — А? — не сразу до Пита доходит сказанное, ведь он всё ещё чувствует себя пьяным. — А! Да! Точно… — вот теперь становится немного неловко, хотя осознание произошедшего так и не коснулось с нужной силой. А может, и не коснётся? — Пит, — более холодно произносит Вегас, — ничего не было. Понял?       Облегчение — вот что приносят слова Питу, но неприятное чувство тянет сердце. Возможно, можно будет это спихнуть на неудобство из-за случившегося. И всё же, обязательно надо было ему это говорить? Не мог просто промолчать, ведь итак всё ясно было!.. — Не понимаю о чём Вы, кхун Вегас, — ледяным тоном произносит Пит, хотя сердце продолжает суматошно скакать в груди. — Good.       Пит стоит на месте, слушая удаляющиеся от него шаги. И как только тихий дверной щелчок заверяет Пита, что теперь он здесь один, сумасбродный поток мыслей лавиной накрывает его. Слегка пошатываясь, рукой он упирается о стену, свободную сжатую ладонь прижимая к горящей груди.       Что… Что?! Откуда столько мыслей, откуда столько противоречивых чувств и самое главное — как это, блять, остановить?! Его же разорвёт! Но под контроль себя взять сегодня Питу не судьба.       На ватных ногах он доходит до своей комнаты, продолжая думать о мотивах действий Вегаса, он ложится на кровать, размышляя, почему Вегас не наказал его, как следовало, кутаясь в одеяло, Пит думает о том, почему Вегас проявил такую болезненную нужду в нежности и столь же щедро проявляя её. Всю ночь Пит не смыкает глаз, прокручивая произошедшее снова и снова, смакуя свежие детали, то блаженно улыбаясь, то бережно подушечками пальцев скользя по губам, что целовали шею Вегаса, то растерянно и напугано смотря перед собой: им воспользовались, чтобы утолить жажду или чтобы унизить? А может ли быть такое, что Вегас испытывает к нему…       О. Нескончаемый поток мыслей порождал десятки новых. Эмоциональные качели — вот что подлый Вегас устроил ему в наказание, вынудив Пита поддаться человеческим импульсам. Противоречия начинали зарождаться в сознании Пита: это была очередная сладко-фальшивая игра Вегаса, или же он позволил себе проявить что-то искреннее?.. От этих мыслей становилось дурно, и лучшим решением, что Пит нашёл за эту ночь уже под утро — забыть. Силой заставить себя отказаться от самого яркого, наполненного, как ему хотелось бы, искренностью момента — Пит не будет вспоминать эту ночь, Пит не будет думать о Вегасе, о его чувствах. Всё это было сладким сном, и если Питу удастся сбегать от размышлений и воспоминаний, то ночь сохранит всё… Верно и предано, чтобы потом, в качестве подарка благородному чувству преподнести эти воспоминания как подарок.