Кубок огня, льда и желаний

      Вжавшись в брата, Валерия напряжённо наблюдала за испытанием Седрика. Вот он мастерски призывает голема, превосходно завладевает золотым трофеем, а затем на полпути к победе находит её взглядом... А дальше воспоминания смешались в череду замедленных кадров, звуков и вспышек боли: ослепительный свет солнца, арена в огне, крики с трибун. Из её лёгких вырывается вопль, в котором смешалось всё: страх, боль, отчаяние. По лицу словно прошлись плетью, а вокруг горла затянулась душащая удавка.       Девушку окутала спасительная темнота забвения, но ненадолго. Сквозь грудную клетку проносится электрический импульс, и она просыпается в своей каюте. Пока её тело не охватывается судорогами и тремором, краем глаза Валерия успевает заметить, что окружена обеспокоенными подругами и братом.        — Что с ней? — испуганно спрашивает Женя, крепко удерживая подругу за плечи на кровати, чтобы та не свалилась на пол.        — Похоже на болевой шок, — сделала вывод Алиса, — но я не понимаю, чем он вызван.       Валерия умоляюще нашла глазами Арктура, и он выполнил немую просьбу сестры: отправил её в лечебный сон.        — Что... что это было? — снова спросила Женя, непонимающе осматривая обмякшую подругу, на которой не было ни единого повреждения.       Арктур сам не знал, в чём дело, но подозревал, что у Валерии появились секреты, которые она ещё не готова поведать другим. Он оставался спокоен лишь потому, что здоровью сестры ничего не угрожало: совместно с усилиями Алисы он выяснил, что у Валерии не было ни болезней, ни ран, ни проклятий... Да и на семейное безумие не похоже. Волшебнику оставалось только догадываться, чем была вызвана подобная реакция.       — Валерия с детства боится больших магических существ. В раннем возрасте она заблудилась в лесу, где её едва не заглотил целиком Пятиног, отец тогда еле-еле выхватил её из клешней в последний момент. Возможно, детская травма дала о себе знать, когда шведский дракон едва не испепелил первого чемпиона, — рассуждал Арктур, заботливо возвращая голову сестры на подушку и накрывая её сбившимся одеялом. — Пожалуйста, оставьте нас. Будет лучше, если она проснётся рядом со мной.       Девушки пребывали в полной растерянности, но спорить не стали. Когда они вышли, Арктур наклонился к уху Валерии.        — Я знаю, ты слышишь меня, сестэ. — Его слова были правдой: целебный сон расслаблял тело и дарил покой разуму, но волшебник частично оставался в сознании и мог отдавать отчёт происходящему вокруг. — Я не буду допрашивать тебя о том, что на самом деле произошло, но знай, ты всегда можешь положиться на меня. — И мысленно добавил: «Ты слишком горда, чтобы просить о помощи, но когда это произойдёт, я сверну горы и испепелю любого обидчика, который довёл тебя до такого состояния».       Арктур тяжело вздохнул и опустился на грубый деревянный стул рядом с кроватью. Волшебник долго и задумчиво наблюдал за спокойным дыханием сестры, затем открыл книгу сказок и принялся тихо читать вслух мелодичным голосом, как в детстве. Лишь он да мама знали о том, что за ледяным непробиваемым фасадом Леры скрывается пылкое, ранимое сердце, которое необходимо подпитывать любовью и заботой. Без любви Черных ждёт дорога к безумию. Если не он позаботится о сестре, то кто?..

***

      Арктур был прав, Валерия действительно слышала его. Впервые за долгое время девушка смогла по-настоящему расслабиться, отдышаться и перевести дух. Череда уговоров Снейпа, унижения со стороны обитателей корабля, неприятная дуэль, о которой ей всё ещё напоминали ноющие ссадины, эмоциональное потрясение из-за драконов (звёздные небеса, настоящих драконов!) — всё постепенно откладывалось и сказывалось на самочувствии волшебницы, вырвавшись наружу с болью от огня ящера. Но сейчас, под размеренный и убаюкивающий голос брата, она наконец смогла отпустить заботы и переживания и погрузиться в восстанавливающий сон.       Девушка кое-как оправилась к вечеру, но боялась смотреть на онемевший мизинец, через который она была связана магическим контрактом. Валерия была почти уверена, что он выжегся до пепла, а на его месте был обрубок — настолько сильно она почувствовала наказание, когда не уберегла своего подзащитного. Лишь поддержка Арктура спасла её от окончательного эмоционального срыва, чему она была чрезмерно благодарна... Хоть и боялась признать это вслух. Зная брата, он сразу примется хорохориться да задаваться, а терпеть его эго у неё совсем не осталось сил.       Настало время расставания. Министерство обещало вернуться в конце декабря, но причину не уточнило. Следующее испытание было назначено на конец февраля, что казалось очень далёкой датой, ведь скоро Рождество и каникулы. Когда Валерия провожала Арктура, он клюнул её в щеку и незаметно подложил в сумку свёрток, попросив открыть его, когда та узнает «небывалые новости». Девушка удивилась, но выведывать причину секретности не стала — всё равно не расскажет. Стоило громоздкому паровому поезду скрыться из виду, как плечи Валерии опустились, и на неё навалилась небывалая усталость. На фоне последних событий ей становилось всё тяжелее и тяжелее оставаться стойкой и непоколебимой, поэтому ледяная волшебница поспешила поступить так, как любой другой ответственный человек в подобной ситуации: вернуться в каюту и свернуться калачиком под одеялом.

***

      Всех чемпионов поместили в медицинское крыло сразу после первого тура. Виктора и Флёр выпустили почти сразу, а Гарри и Седрика решили оставить под наблюдением на неделю.       Спустя несколько дней мадам Помфри разрешила студентам посетить двух чемпионов, чего Черных ждала с нетерпением. Оправившись, девушка постоянно дежурила неподалёку от входа в больничное крыло с тайной картой наизготовку, Путеводителем по Хогвартсу, чтобы улучить момент, когда же Седрик окажется один. К ней полностью вернулись силы, и она была готова работать дальше.       «Големы… — рассуждала она о методе Диггори, наблюдая за маленькими следами учеников на Путеводителе Хогвартса, — ну конечно, и как я раньше не догадалась! Неудивительно, что все тянутся к Седрику — в нём столько жизнерадостности, столько тепла и энергии, что и его волшебство наделено «искрой», природной способностью как и оживлять вещи… Так и наоборот, отнимать жизнь. Нет, его категорически нельзя подпускать к Тёмной магии, » — приняла решение Валерия. Внутренний мир и магия Седрика были полной антитезой Дурмстранга, и ей хотелось, чтобы так оно и оставалось.       Спустя некоторое время его палата опустела, и волшебница, поспешно замаскировавшись под пуффендуйку, направилась в больничное крыло, предварительно забежав на кухню. Только сколько бы девушка не храбрилась, до Седрика Валерия дошла не сразу: она несколько раз разворачивалась, неуверенная, как себя вести после неудачи на Турнире... да и мысли о поцелуе не давали ей покоя.       Черных несколько раз проштудировала магловские книги по общению, измученно потирая лоб. Ей казалось вопросом вселенской важности выяснить: целуют ли друзья в лоб. Целуют ли британцы в лоб. Целуют ли невероятно привлекательные, умопомрачительные, притягательные и обаятельные парни в лоб «просто подруг»… Моргана, тот поцелуй словно открыл, нет, сшиб дверь в её сердце; то ли не замечаемые, то ли подавляемые чувства вихрем вырвались на свободу и с тех пор не давали спокойно жить. Перед внутренним взором то и дело возникало лицо Седрика в минуту их близости. Что же он хотел сказать ей?       Так и не найдя ответ, волшебница еле-еле собралась с духом и наконец решилась нанести визит Диггори.       — Тук-тук! — пошуршала занавеской палаты девушка, скромно выглядывая из-за неё. Седрик отрешённо сидел в спортивной форме на убранной кушетке и читал учебник. На месте ожога лица была нанесена целебная рыжая паста, но в целом он казался здоровым.       Волшебник сразу подорвался, приглашая гостью внутрь и закрывая за ней занавес.       — Проходи конечно, я ждал тебя! — навесил он Силенцио на своё отделение, затем отодвинул стул. Он, казалось, пребывал в весёлом настроении, в то время как его движения были нервными и слегка дёрганными, — Присаживайся, только не чувствуй себя как дома — здесь неимоверно тоскливо, и я жду не дождусь, когда же меня выпишут из этого места нескончаемых бинтов и зелий.       Валерия слегка улыбнулась его шутке и приняла предложение, задорный Седрик забрался обратно на кушетку и уселся по-турецки. Он снова дурачился и вёл себя как ни в чём ни бывало, словно он не попал под пламенную раздачу от дракона, не разделил с ней интимный момент перед испытанием. Что ж, может, так было проще. Может, у Британцев так принято. Может…       — Там, откуда я родом, принято приносить гостинцы болеющим, чтобы они быстрее выздоравливали, — решила она не зацикливаться на непрошенных мыслях и протянула бумажный пакет, — угощайся! Я набрала фруктов, шармбатонских круассанов с кремом и дурмстрагнских сытных пирожков… и захватила ещё кое-что, что ты любишь.       Она достала термос и открутила крышку.       — Кофе! — чуть ли не накинулся парень на любимый напиток, торопливо разливая его в две чашки. Он мечтательно вдохнул горьковато-терпкий запах и со стоном наслаждения сделал первый глоток. — Наконец-то, а то меня поят лишь горькими микстурами да водой. А у тебя случаем не найдется чего-нибудь шоколадного?       — Вроде есть… — она похлопала по карманам брюк. — Вот, взяла сегодня у Алисы апельсиновую дольку в шоколаде. Подойдёт?       — Да, давай пополам! — он разделил дольку и забросил половинку в рот.       — М-м-м, — пришла очередь Валерии наслаждаться любимым вкусом, — наверно, дорогое угощение. Так и тает во рту!       — Не говори! — согласился Седрик, запивая сладость кофе. — Что там на воле, рассказывай.       — В целом, ты ничего не пропустил. Скоро выйдет новый выпуск Вестника Хога, наверно, там и будут последние сплетни…       Они разделили круассан и быстро обсудили отъезд Министерства, учёбу и домашнее задание. Их разговор ничем не отличался от тех, что у них был до испытания, вот только воздух сковала атмосфера неуловимая зажатости и неловкости.       — Седрик… — решила Валерия наконец затронуть непростую тему Турнира, — ты должен рассказать, что произошло на испытании. Ты так отлично справлялся с драконицей, пока не отвлёкся прямо перед концом! Что пошло не так?       Улыбка Диггори моментально потухла, от задорного настроения не осталось и следа. Девушке стало ясно, что всё это время он лишь притворялся весёлым, в то время как сам переживал из-за исхода тура. Теперь же юноша оказался словно загнан в ловушку, он помрачнел и откинулся на подушку, согнул руки за головой и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.       — Я не знаю, как тебе объяснить, — пробубнил он в надежде, что на этом тема закроется.       Но нет. Им необходимо всё обсудить, поэтому Валерия медленно отпила кофе, упрямо глядя на него, тем самым показывая, что никуда не торопится. Седрику ничего не оставалось, кроме как расколоться и признаться во всём. Он тяжело выдохнул, растёр ладонями виски, а затем, нахмурившись, зажал переносицу, пытаясь одновременно что-то вспомнить, но и не погружаться в это воспоминание полностью.       — Во мне всё ещё бушует непонятная злость после твоей дуэли, я бы сказал, даже ярость. В подсознании словно выжегся тот момент, когда тот мудак наложил на тебя руки, — вздрогнул он, озвучивая ненавистный эпизод. — А потом, во время Турнира, я увидел, как к тебе снова кто-то прикасается, даже обнимает. Меня словно переклинило, я замер и не мог сдвинуться с места… Что и стоило мне ожога. А я ведь знал, знал, что если оступлюсь, то это втройне отразится на тебе из-за контракта. Когда же проснулся у Помфри, то думал не о потере очков на Турнире, а как моя ошибка повлекла за собой твою боль. Мне стыдно перед тобой, Вэлери, так стыдно… Прости меня, если сможешь.       Он не решался встретиться с ней взглядом. Стрелки больничных часов слишком громко и медленно отсчитывали секунды до её ответа. Внутри девушки бушевала буря эмоций, но снаружи Валерия застыла, пытаясь правильно подобрать слова. Как тогда, в комнате старост перед испытанием, она чувствовала, что Диггори вот-вот сорвётся, если она не успокоит его. Сейчас Седрику была необходима её поддержка как друга... И тогда она приняла решение не искажать дружбу своими сомнениями из-за поцелуя. Отодвинув глупое желание романтики на задний план, Валерия наконец ответила.       — Седрик, сейчас всё хорошо, я не сержусь на тебя, — решила не упоминать она об обмороке, чтобы не беспокоить его лишний раз, — тогда же со мной был Арктур, мой брат. Он хоть и выглядит как пугало, но ни за что не причинит мне вреда.       Седрик вздохнул с облегчением, словно камень упал с его плеч. Валерия продолжила.       — Ты справился. С тебя сняли пару баллов за ожог, в итоге ты занял второе место. Тебе необходимо поднажать на втором этапе, чтобы занять лидирующую позицию. Договорились?       — Конечно, — наконец успокоился он, даже ослепительно улыбнулся, из-за чего Валерия почувствовала смесь трепетного чувства радости и смущения. Она поспешила отпить ещё один глоток кофе, чтобы скрыть непрошенные эмоции. — Я боялся, после моей оплошности ты решишь расторгнуть контракт.       Девушка лишь покачала головой.       — Нет уж, Седрик, ты не отделаешься от наёмника Заполярья. — Она протянула ему мизинец, через который они связались контрактом. — Вместе до конца!       — Вместе до конца! — подтвердил он, крепко обхватывая его.