Борьба

      Быть наркоманом в завязке нелегко. Быть наркоманом, который притворяется, что он в завязке, куда проще.       Сет знает, о чем говорит, он был по обе стороны. Сначала он и правда пытался побороть жужжащее под кожей желание вколоть себе дозу, снюхнуть манящую дорожку или банально наглотаться таблеток. Он держался, держался, держался. Пока однажды не проиграл эту борьбу. Всего-то и понадобилась, что одна ссора с Эллисон, и вот он, Сет Гордон, посылает нахрен четыре месяца чистоты и звучно щелкает по шприцу. Действия отработанные и знакомые.       В соседней комнате – крики и стоны. Уже даже и неважно, чья это квартира, и кто принес наркотики. На секунду, на жалкую секунду, приходит мысль, что следы от укола будут очевидны для всех, что Эбби как всегда подожмет губы и посоветует реабилитацию, что Ваймак взглянет так разочаровано, будто это он где-то ошибся. Мужик так и не понял, что это не его работа – спасать их. И не его вина, когда они проигрывают своим слабостям.       Все в этой команде проебались по-королевски. Мэтт, Аарон и Сет – лишь один пример, возможно, самый очевидный и мерзкий пример того, каким испорченным было их прошлое. Блядские наркоманы, вот кто они. И как бы ни пыталась милашка Бетси заверить, что у них есть шанс наладить свои жизни, всё это чушь. Нет никакого будущего. Не у таких как они. Не у таких как Сет.       Он вкалывает дозу без раздумий и без сожалений. Прикрывает глаза, наслаждаясь яркими точками, танцующими под веками. Эффект не наступает сразу, но Сет знает, чего ждать, и он в предвкушении.       Разговоры становятся громче, или ему просто уже кажется. Он откидывается на спинку старого пыльного кресла и растягивает губы в улыбке. Со стороны он сейчас, наверное, похож на этого психопата, Миньярда. Безумие на лице и пустота в душе. Только ему плевать.       В этот момент ему плевать на всё, кроме наступающего секунда за секундой кайфа. Руки чуть подрагивают, кончики пальцев немеют, и Сет вцепляется в подлокотники кресла. Обивка ощущается мягким нежным облаком, хотя он более чем уверен, что еще полчаса назад это была потрепанная ткань с пятнами, происхождение которых не вызывало сомнений.       За стенкой раздается финальный вскрик, кровать перестает скрипеть, а спустя мгновенье в комнату вваливается высокий парень, который настолько обкурен, что даже не подумал одеться. Его кожа - полотно пота и спермы. Собравшаяся толпа пьяно смеется и разражается аплодисментами.       Картина так привычна, что Сет даже не удивлен. Он знает все, что будет происходить до мельчайших подробностей. Меняются лишь квартиры и лица, всё остальное – такая же удушающая тоска, приправленная наркотическим взрывом.       Какая-то девчонка падает ему на колени и трется задницей о член, который даже из уважения к проявленным стараниям не хочет реагировать. Той частью мозга, что еще способна соображать, Сет понимает, что она не Эллисон – Эллисон никогда бы не оказалась в этом блядушнике – и скидывает ее на пол. - Придурок! – вопит она, но тут же падает в объятия другого торчка, у того не возникает никаких возражений, и уже спустя секунду оба сосутся, как в последний раз.       Их имена Сету неизвестны, он даже свое-то вспоминает с трудом. Кем он только ни был. До ухода отца - Брайан, после – Сет, а в самом конце – не более чем еще одно разочарование семейства Гордон. Лица братьев – такие, какими он их запомнил в последнюю встречу – с укором смотрят, стоит ему закрыть глаза и позволить себе подумать о прошлом. Алабама! Пошла ты к черту, Алабама!       Сет забирает у проходящего мимо парня полупустую бутылку пива, игнорирует его недовольные ругательства и делает глоток. - Пошла ты к черту, Алабама! – вслух повторяет он, и толпа подхватывает его слова.       Он не знает, сколько времени проходит. Это может быть час, два или целые сутки, но когда он выныривает из успокаивающего пузыря безмятежности, за окном уже рассветает, комната наполнена кислым запахом пота и алкоголя, вокруг раскидано около десятка тел разного состояния оголенности. Кто-то спит, кто-то докуривает остатки травки, но абсолютно все выглядят потасканными и разбитыми.       Сет уверен, взгляни он в зеркало, увидел бы ту же картину. Голова раскалывается, вся легкость от наркотиков уже пропала, и ему адски хочется ссать. Перешагивая через бессознательные тела, он добирается до ванной и гордится, что не блеванул где-то по пути.       Гудящую голову он опускает под ледяную воду и только тогда вспоминает, что сегодня утром у них тренировка. Блядство! Пропустить не вариант, потому как он уже сгноил свое будущее, и спортивная стипендия – единственное, что удерживает его от участи мелкого наркодилера или другой настолько же ничтожной работы. Ему нужно продержаться до выпуска и посмотреть, способен ли он на что-то большее, чем его ничтожество-отец и такие же отбитые братья. Что-то подсказывает, что нет, но Сет упрямо продолжает падать в отрицание. - Ты можешь стать тем, кем пожелаешь, - убеждала его Эллисон. - Твое будущее в твоих руках, Сет, - ворковала Бетси на каждой из обязательных сессий. - Не позволяй прошлому определять себя, - хлопал по плечу Ваймак.       Ха! Сет смотрится в зеркало и видит кого угодно, только не человека, у которого есть будущее. Он видит придурка и мудака, наркомана и лгуна. Он видит себя.       Телефон в кармане – сдохший еще три часа назад кирпич, но Сет знает, что, включив, обнаружит десятки сообщений от взволнованной Эллисон. Ему бы и хотелось злиться на такое помешательство, только вот приятно – черт, как же приятно! – что о нем хоть кто-то переживает. Матери вечно было не до того, братья больше заботились о том, куда пристроить свои члены и как бы стащить из соседнего магазина побольше продуктов. Отец, этот жалкий тупица, вообще беззаботно свалил, когда Сету, тогда еще отзывавшемуся на Брайана, едва стукнуло восемь.       Ни прощаний, ни записки.       Возможно, именно тогда в нем что-то надломилось. Сет не помнил свою первую дозу, но знал, что причиной было жгучее желание заставить свой мозг заткнуться. Он так и кричал, находясь под воздействием наркотиков: - Заткнись! Заткнись! Замолчи!       Он верещал до тех пор, пока его не отпустило. А потом залил все текилой и рыдал над семейным фото, которое после сам же и сжег, щелкнув колесиком дешевой зажигалки. Сбежав из Алабамы, он оставил свою проблемную, эмоционально недоступную семью позади и думал, что навсегда останется один. Он почти мечтал об этом.       Только вот встреча с Эллисон порушила все планы. На краткий миг он подумал, что всё возможно. Что не так уж он и облажался в этой жизни, если она подарила ему такую девушку, как Эл. Он пытался – дерьмо! – он действительно пытался.       Завязать было адски сложно, но он сделал это. Не только ради Эллисон, но и ради себя. Ради чертового экси. Он ни за что не признает этого вслух, но дебильное махание клюшкой и легальная агрессия на поле были ему необходимы. Это не давало ему свихнуться, скатиться в бездонную яму саморефлексии.       Сет выдавливает на палец зубную пасту и чистит зубы в безнадежной попытке избавиться от отвратительного привкуса помойки во рту. Дешевое пиво в сочетании с сигаретами – еще одно из его неправильных решений.       Он думает, что по-хорошему ему бы следовало придумать отмазку своему исчезновению, но он не идиот. И Эллисон тоже. Ей хватит одного взгляда в его убитые глаза, чтобы понять, где он был и что делал. Она всегда понимала. Она видит его насквозь, но отчего-то все равно остается рядом. Сет издевательски хмыкает: на ее месте он бы уже давно убежал от самого себя и своей дерьмовой жизни, получил запретительный приказ и держался как можно дальше. Может, даже на расстоянии трех штатов.       Он бы привык к одиночеству. Он бы смог.       Дорога до общежития занимает в два раза больше времени, потому что ни денег, ни телефона, чтобы вызвать такси у Сета нет. Он плетется по улицам Пальметто и мечтает лишь о сне, чертовски долгом сне, без болтовни и предоргазменных хрипов, под которые он провел эту ночь.       На кухне Мэтт чересчур бодро для столь раннего часа готовит завтрак, а новенький, имя которого Сет так и не удосужился запомнить, сидит, уткнувшись взглядом в пустоту, и выглядит как всегда перепуганным щенком. Сет сплевывает, отмахивается от вопросов Бойда и идет в спальню. Плевать, сколько до тренировки, ему нужно прилечь.       Только вот прилечь, как и отдохнуть, не выходит. На его кровати, свернувшись и обхватив руками подушку, спит Эллисон. Светлые пряди щекочут ее нос, и она забавно морщится. Она выглядит измученной, и Сета не в первый раз стреляет оглушительной виной. - Я хочу быть с тобой, - бормотал он между поцелуями в их первую ночь, - я хочу быть достойным тебя. - Ты – мой, Сет Гордон, - заверяла она, скользя холодными ладошками по его торсу.       Сейчас они почти постоянно ссорятся, и Сет с замиранием и каким-то садистским предвкушением ждет того момента, когда она поймет, что достойна большего. Что ей не нужен наркоман – даже не бывший, а самый что ни на есть настоящий – в ее жизни. Богатенькая девочка с внешностью модели и характером бойца. Ей нужен кто-то соответствующий рядом. Точно не Сет, который или под кайфом, или в гневе.       Словно чувствуя его присутствие, Эллисон ворочается и открывает глаза. Они красные и опухшие, и Сету хочется пойти и побиться головой об асфальт, хочется вернуться во вчерашний день и удержать себя от выхода за дверь ее комнаты. Ему хочется верить, что он достаточно сильный, чтобы не поддаться желанию накачать свой организм наркотиками. Только вот он знает правду. Он – чертов слабак, жаждущий очередной дозы.       Все слова про то, что он завязал, ложь. Он лгал Ваймаку, команде, Эбби, Эллисон, но что самое важное, он лгал самому себе. Лгал, когда заверял, что может продержаться чистым больше, чем четыре месяца. Лгал, когда удалял номер своего дилера. Лгал, когда отказывался от приглашений в клуб от бывших друзей. Лгал, лгал, лгал. - Сет, - хрипит Эллисон и отодвигается к стенке, освобождая ему место.       Ее голос – тихий и осторожный, взгляд – потерянный и напуганный, и Сет ненавидит себя каждой потрепанной частью своего разума. Он делает ей больно всякий раз, когда убегает от скандалов, забывается в наркотиках и поддается саморазрушению.       Он ложится рядом и боится даже кончиком пальца коснутся ее. Он грязный и испорченный, он не должен пачкать ее собой. Только вот Эллисон всегда сама принимает решения. - Я выбрала тебя, - выдохнула она ему в ухо после их первой крупной ссоры, - ты ничего не можешь с этим поделать.       Тогда он долго извинялся, умолял простить, обещал исправиться. И она простила. Как прощала всегда. Как прощает сейчас. - Мне так жаль, Эл, - шепчет Сет, когда она кладет голову ему на грудь и обнимает крепко-крепко, как умеет только она одна. - Я знаю, - её слова горячим шепотом проходятся по коже. - Я сорвался.       Признаться проще, когда она не смотрит на него своими огромными голубыми глазами, в которых принятие, сочувствие и такая безмерная любовь, что хочется плакать. Разрыдаться как в детстве, когда впервые упал с велосипеда. Или когда какие-то придурки закидали камнями в подворотне. Или как в то утро, когда ушел отец.       Только вот Сет не плачет. Он лишь задерживает дыхание и, наконец - наконец! – позволяет себе обнять Эллисон. Ладони находят свое место на ее спине, он пробирается под тонкую ткань ее футболки – его футболки – и оглаживает выступающие позвонки. - Я знаю, - повторяет она. - Я люблю тебя, - говорит так тихо, что можно и не расслышать, но Эллисон, естественно, слышит.       Слышит и оставляет невесомый поцелуй на его подбородке: - Мы со всем справимся.       Сет никогда не был наивным, верить подобным словам не в его правилах, но отчего-то Эл он верит. Ему хочется пообещать, что это было в последний раз, что он больше никогда не возьмет в руки шприц, что будет бороться с зависимостью. Только вот врать Эл он не хочет. Не может больше.       Она, чувствуя его нервозность, плотнее прижимается к груди и переплетает их ноги. Тишина общежития окутывает их, и спустя какое-то время Сет чувствует, что падает в сон. Это поверхностно и тревожно, но он возьмет всё, что может.       Тепло Эллисон и ванильный аромат ее геля для душа дарят ему умиротворение, какое неспособны подарить ни одни наркотики в мире, и Сет думает, что готов. Готов попытаться завязать. Даже если он как всегда сорвется, даже если не справится, он хотя бы будет знать, что пытался. На этот раз не будет громких слов и обещаний. Он просто попробует. С этой мыслью он прижимается губами к волосам Эл и, наконец, засыпает.       А через три недели Сет Гордон умирает в одиночестве на грязном полу дрянного клуба на окраине Пальметто.