Мактуб

В иллюминаторе самолета начали появляться очертания, похожие на столицу. Из-за сильного дождя мало что можно было хорошо рассмотреть. Капли воды шумно барабанили в стекло по направлению в салон, а затем стекали и падали вниз, на холодную землю. Шасси самолета коснулось асфальта, и мужчина, сидевший около окошка, на выдохе шепотом произнес: — Ну вот я и дома, — спина затекла, поэтому хотелось поскорее вырваться на воздух. Погода оставляла желать лучшего. Пронизывающие порывы ветра задували под удлиненный светлый плащ, раздувая его полы в разные стороны. Вдалеке слышались еле уловимые раскаты грома. Небо цвета темно-синей стали было завораживающим и в тоже время пугающим. Бегущие рядом люди на ходу раскрывали зонты, совсем скоро осознавая, что от них не будет никакого толка. Аксессуары, будучи открытыми, тут же выворачивались и норовили улететь. Но было в этом моменте что-то страшно притягательное. Или запах дождя, остро бьющий в ноздри, или отрезвляющие ледяные струи ветра, или, быть может, повод возвратиться в любимый город, знакомый до слёз. Кривицкий быстро двигался к такси, игнорируя лужи на своём пути. Поздоровавшись с водителем и назвав адрес, хирург прикрыл веки. Он представлял себе их встречу с той самой минуты, как только на его почту пришёл билет на самолёт. Её образ сильной женщины снаружи и хрупкой маленькой девочки внутри стоял комом в горле. Слова Фаины по телефону эхом до сих пор отзывались в сознании мужчины. Появившиеся на тот момент мысли о самом страшном, что можно только представить в отношении близкого человека, в ту ночь отогнать так и не удалось. И только под утро, собираясь в аэропорт, Геннадий Ильич дал себе установку, что не всё так плохо. Должно быть не так плохо. «В самом деле, что могло произойти? Ей всё по плечу», — думал он о женщине, которая всегда умело справлялась с любыми трудностями. Несмотря на все обстоятельства, которые навалились на плечи Ирины, Кривицкий был рад, что совсем скоро увидит её родные глаза, прикоснется к бархатистой коже, зайдет в квартиру, где по утрам готовил на завтрак любимые блинчики с вареньем и сметаной. А потом они будут долго-долго разговаривать обо всём, что с ней происходило за время его отсутствия. О том, до какой точки невозврата она дошла, пытаясь удержаться за невидимую вуаль пустых обещаний и клятв о бескорыстной любви. Мысленно поблагодарив неразговорчивого таксиста за быструю поездку, мужчина направился к парадной, по пути обращая внимание на время.

***

Шестой по счёту фантик от шоколадной конфеты опустился на стол. Женская рука обхватила тюльпанный бокал с любимым ликером, в котором звенел лед и, сделав несколько круговых движений, поднесла его к губам. Без удовольствия пригубив напиток, Павлова шмыгнула носом и вытерла лишнюю влагу со щёк. Чувство бессилия крепко засело в груди и с каждым глотком только усиливалось. Прокручивая в голове последний год жизни, она ощущала, как становится тошно от самой себя. Долгий звонок в дверь заставил резко обернуться в сторону прихожей. Ирина Алексеевна совершенно никого не ждала, тем более внешний вид сейчас был крайне непрезентабельным, поэтому открывать она не собиралась. Очередной чудо-пылесос и помощь при различного рода зависимостях её не интересовали. Однако насчёт последнего женщина призадумалась. В дверь откровенно долбили, а это — явная наглость. Вооружившись парочкой острых и не совсем цензурных выражений, Павлова со злостью распахнула свою обитель. — Ну, наконец-то. Я уж было подумал, что ты не дома. Хотя, с другой стороны, где тебе теперь ещё быть, — худое лицо Аленикова появилось в дверном проёме. Он держал одну руку в кармане брюк, а второй обтирал губы по краям. Работник Министерства постоянно так делал, чем вызывал лишь отвращение. — Зато Вы, Анатолий Борисович, в рабочее время шляетесь непонятно где. Или тебя уволили? — в голосе женщины проскользнула глупая надежда на справедливость, что не скрылось от чиновника. — Не дождёшься. Всех, кого надо, — уже уволили, — усмехнувшись, вдоволь испытав злорадство, мужчина продолжил, — ладно, хватит. Я у тебя папку с важными документами забыл. На полке, между книгами. Не дожидаясь разрешения войти, Алеников направился в глубь квартиры. Скрестив руки на груди и следуя за ним, Ира с заметной обидой продолжила: — Что на этот раз придумал? Будешь в больницах БАДы толкать? За сколько продался: за тридцать процентов или за сорок? — поток саркастичных вопросов, который хотелось обрушить на него, был необъятным. И чтобы в каждом из них непременно присутствовал укол. — Ах вот как мы заговорили, Ирочка. Деньги, значит, мои не нравились? Почему же в таком случае, когда я оплачивал тебе ремонт квартиры, твоего бывшего кабинета, — мужчина сделал акцент, — заказывал подарки, цветы, дом тот сраный нашёл на твой День Рождения, ты молчала? Хотела на двух стульях усидеть? — Анатолий с каждым словом подходил всё ближе, окончательно зажав в углу бывшую любовницу. Почему всё это происходит именно с ней? Каждый мужик, когда-то проживающий на этой территории, традиционно забирал свои вещи, не забывая откровенно нагадить в душу, растоптать. — Катись к чёрту, Алеников, — прямо ему в губы сказала Павлова. Первый раз за всё время отношений с этим человеком она была искренна. Обида перешла в злость, и глаза, прежде вызывающие только жалость, стали холодными. Натянув фальшивую улыбку, мужчина завёл руку за голову Ирины и, с силой наклонив к себе, шёпотом произнёс: — Думала, сможешь крутить мной как захочешь? Ты ошиблась. Это я пользовался тобой, когда хотел. А ты — неблагодарная сука, получившая по заслугам. Анатолий оттолкнул от себя Павлову и ушёл, с грохотом захлопнув за собой входную дверь. Ирина, оцепеневшая на какое-то время, подлетела к обеденному столу и разом скинула всё там находившееся на пол. Туда же отправилась белая статуэтка: искусно выполненная фигурка Венеры — богини красоты и плотской любви, подаренная Алениковым на 8 марта. Абсурдно до истерического хохота. Боги ниспустили её до предела, отняли всё, что было дорого и ещё имело какой-то смысл среди этого существования. Хотя едва ли богом можно было назвать неуравновешенного в своих эмоциональных порывах и падкого на высокоградусные напитки мужчину. К сожалению, в руках у подобных недоразумений часто крутится власть. «Как можно было так вляпаться?» Ира плюхнулась на диван, подтянула ноги к себе и обхватила колени дрожащими то ли от злости, то ли от бессилия руками. Единственным вариантом хоть на время избавиться от навязчивых мыслей виделась попытка уснуть. И на следующий, и на все будущие дни — спешить ей больше было некуда. Бояться опоздать было бессмысленно. И всё, что оставалось из многочисленных ранее вариантов времяпровождения, — лежать, рассматривая порядком надоевшую обстановку, слушать бьющий в виски ритм стрелок настенных часов и изредка прикрывать глаза, ухватываясь за надежду окунуться в длительный сон и забыться.