«change my way»

Вокруг пыль, запах пота и крови. Для каждого янычара эта картина предстаёт перед глазами не один раз в жизни. Для настоящего воина эта особая раскалённая атмосфера как глоток воздуха. Он живет только ради этих моментов, которые могут одарить его сотнями лавров, либо оставить умирать в безымянной могиле. После пары ножевых ударов Зульфикар пал на колени, пока неистовая боль прожигала сразу несколько участков всего тела. Перед глазами предстали одни из самых родных и близких людей, которые окружали Зульфикара не один десяток лет. Он знал их всех поименно. Смотря в глаза каждому из своих братьев, он видел там совершенно разные эмоции и чувства. Одни смотрели с презрением и злобой, другие с полным безразличием, и только в глазах третьих он увидел настоящую муку от происходящего. Со многими из них он был на одном поле боя, они были мощной сплочённой силой, которая поражала и друга, и врага. Эту связь с каждым из тех, кто удостоился чести нести гордое звание янычара, Зульфикар считал истинно святой, чистой в плане своих чувств и намерений. Всю нескончаемую боль физическую в тот момент могла лишь перекрыть одна мысль — боль от осознания предательства таких родных людей.

«Вам посчастливилось оказаться в корпусе янычар! Ваш дом, ваша семья, ваши родители — все они остались за этими воротами! Отныне ваш дом — это корпус. А ваша семья — это те, кто стоит рядом с вами, они ваши будущие боевые товарищи»

— Нет Бога кроме Аллаха, - глухо выдавил из последних сил Зульфикар, чувствуя прилив слабости и тяжёлое дыхание Азраила над ухом. Янычар закатил глаза и упал на спину на виду у всех, кто столпился над ним; кто кружил, как стервятники над свежей пищей. Его тело положили на своеобразные носилки, которым стал обычный кусок запачкавшейся холщовой ткани, и понесли к выходу из корпуса. Как только собравшиеся янычары начали расходится, Али Ага со всех ног поспешил к телу Зульфикара, тая надежду на то, что его ещё можно спасти. Песок под ногами и несколько пройденных в миг метров казались ему огромной пустыней в сотни километров, зная, что сейчас каждая секунда жизни его брата была на вес золота. Али прогнал солдатов, которые несли его тело и прислушался к дыханию Зульфикара. Тот на вид был очень плох и тяжело дышал. Али и ещё несколько воинов, которые знали Зульфикара с тех времён, когда они познакомились в этом корпусе совсем юными, около двадцати лет назад, с огромной долей удачи остались незамеченными и отнесли его тело к чёрному входу, где их не могли увидеть нежелательные люди. Лишь несколько человек бросили подозрительные и презрительные взгляды на них, но все остались при мнении, что они хотят унести труп их общего друга, поэтому мешать никто не стал. Про этот вход знали лишь те, кто управлял этим корпусом и его жизнью, поэтому каждый из собравшихся был уверен в верности другого; ещё раз позволить ранить их общего брата не мог никто, все трое собравшихся встали на охрану Зульфикара. Али Ага молниеносно добежал до Ахмеда Эфенди, уважаемого всеми лекаря, который спасал несчетное количество жизней на поле боя и который неизменно дежурил в корпусе. Ага в спешке вёл за собой лекаря. Они прошли через кухню, завернув на склад, где и был чёрный вход. После небольшого спуска вниз перед Ахмедом Эфенди открылась комната четыре на три метра, освещением которой служил небольшой факел в руках одного из янычар и сочившийся сверху сквозь доски дневной свет, пока в самой середине комнаты располагался раненый. Бекир Ага в это время уже спешил расстегивать и в местах даже разрезать мокрый от крови кафтан их друга, дабы облегчить работу другому. Зульфикар изредка издавал истошные звуки, давая другим надежду на его спасение. — Аллах-Аллах, боюсь, дело плохо, Аги, - произнёс лекарь, доставая в спешке все содержимое своей самодельной тряпичной сумки. Присутствующие молча переглянулись, услышав неутешительные слова, после чего повисла долгая тишина. Ее разбавляли лишь звуки оперативно работающего лекаря, который то и дело задевал склянки, стоящие рядом; где-то сверху слышался тяжёлый топот сапогов, шагающих по деревянному полу; вдалеке звучали неразборчивые мужские крики. Зульфикар пыхтел, не открывая глаз, всякий раз, когда Рафаил в облике Ахмеда прикасался к его ранам. — Ахмед Эфенди, не томи, скажи уже что-нибудь, - умоляюще сказал Али, пытаясь разглядеть и понять, каково состояние измученного Зульфикара. Лекарь, ничего не ответив, продолжил быстро перебирать руками в поисках нужного предмета. В той же напряжённой обстановке проходило несколько минут. Эта горстка человек вместе мысленно взывала к милости Аллаха, пока жизнь их друга и брата стабильно держалась на волоске от смерти. Тишину прервал шёпот Ахмеда Эфенди, он вдруг отстранился от тела Зульфикара, что было сплошь перемотано бинтами, через которые сочились алые пятна. Он встал на ноги рядом с израненным янычаром, который уже некоторое время притих, и читал молитву. Тусклый свет от факела позволил янычарам увидеть руки лекаря, что были обильно запачканы кровью. От этой картины всем стало не по себе. Особенно это впечатлило Аслана, который молча наблюдал за происходящим и допустил мысль о худшем — их друг мёртв. — Мы будем верить в лучшее, - сказал на выдохе лекарь, припав обратно к своей сумке. — Он очень плох. Если он проживет до завтра, это будет величайшим чудом. Аслан от тяжести услышанного присел к стене, дабы найти какую-то опору после таких жутких слов, хотя и был бесконечно рад, что в настоящий момент его брат ещё способен дышать. Бекир с лицом, не выражающим ни единую эмоцию, смотрел в одну точку. Али потёр лицо руками, дабы прийти в себя и понять до конца суть сказанных слов. Осознав всю ситуацию, он сообразил, что Зульфикара нельзя оставлять лежать здесь, но лекарь словно прочитал его мысли. — Если хотите увеличить шансы на его спасение, то лучше оставить Пашу здесь; любые резкие и неловкие движения могут значительно навредить, - твёрдо сказал лекарь, собрав свою сумку. — Как мы можем оставить его в таком месте, где каждый готов был накинуться на него ценой собственной жизни?! - выпалил Аслан Ага. — Ни один янычар не посмел бы пальцем тронуть брата, это настоящие животные! Осознав, что он сказал это довольно громко, Аслан в следующую же секунду мирно притих. Ахмед Эфенди задумался, как и куда можно перенести Зульфикара, чтобы его транспортировка занимала минимальное время, расстояние и беспокойство больного. Он взглянул на тело янычара и выдал: — Вам в любом случае не перенести его при свете дня. Если к ночи он будет ещё жив, то максимум, куда вы можете доставить тело Зульфикара — это соседний дом, - проговорил лекарь. — Подготовьте там удобную кровать, накиньте на него тёплые одеяла и добудьте много воды. С остальным я разберусь сам и буду следить за его состоянием. Такой ответ Ахмеда Эфенди устроил всех троих, поэтому ни одного возражения выказано не было. Когда тот удалился, янычары не сдвинулись с места, потому что понимали — друга нельзя здесь оставлять одного; слишком уж много разъяренных, горящих и бешеных глаз они видели сегодня, для которых Зульфикар был простой добычей их бешеного пыла. Они расположились по углам комнаты и молча наблюдали за раненым. В голове каждого из них были совершенно разные мысли, которыми они пытались себя успокоить и занять. Бекир Ага иногда подходил к телу Зульфикара, нащупывая пульс и облегченно выдыхал каждый раз, когда он ощущал слегка тёплый постоянный приток крови. Время в тот момент для них длилось как никогда медленно. Али и Бекир успели задремать после вечернего намаза, совершенного в такой скромной обстановке, пока Аслан не смыкал глаз из-за обилия мыслей. Он совсем бы не соврал себе, если бы сказал, что он очень привязан ко всем присутствующим. Аслан был самым младшим из их четверки, поэтому каждого он чтил особенно. Самого старшего, Али, — за его холодную рассудительность, Зульфикара за его умение поддержать другого в самых трудных ситуациях, Бекира за его крепчайшее чувство ответственности и самостоятельности. Другие же особенно выделяли в Аслане храбрость, соответствующую его имени. Тишину в этом маленьком немом пространстве прервал сигнал об отходе ко сну, прозвучавший внутри корпуса. Задремавшие Аги в миг открыли глаза и переглянулись, осознав, что близился ответственный момент. Бекир вновь, как по команде, мигом припал к Зульфикару, проверяя его пульс и дыхание. Когда тот не смог нащупать явные удары на внутренней стороне руки его друга, он закатил глаза и тихо выдохнул, готовясь к осознанию худшего. Однако в последний момент он почувствовал под своими пальцами, которые он не отрывал от руки друга, легкие колебания, после чего про себя взмолился «Аллах велик!». — Я отправлюсь на поиски свободной комнаты для Зульфикара, - строго прошептал Али, отряхиваясь от песка, на котором они провели последние несколько часов. Ответом на его реплику послужили одобрительные кивки двух янычар, после чего тот тихо скрипнул дверью, окончательно удаляясь с территории корпуса. Вновь наступившую тишину нарушил медленный вздох и тяжёлый и громкий выдох Зульфикара, сопровождавшийся протяжным стоном. Бекир мгновенно прислонил руку ко рту друга, дабы сделать эти звуки тише и избежать того, чтобы их услышали другие. После того, как Зульфикар вновь затих, Аслан Ага вынул клинок из ножен и встал около двери, ведущей на кухонный склад, чтобы при худшем развороте событий дать отпор. Готовясь к транспортировке больного, Бекир отрезал кусок своей рубахи и аккуратно положил его в рот Зульфикару, чтобы, в случае чего, сделать тише болезненные стоны. Али, на удивление, не заставил себя долго ждать, и легко отворил дверь, ведущую на улицу, зазывая за собой остальных. Аслан вышел на улицу первым, вооружившись своим клинком; он подглядывал по сторонам ночной улицы, чтобы не позволить никому разрушить их план. Как только Бекир и Али подхватили ткань, на которой лежал Зульфикар, последний начал издавать стоны. Аслан закрыл небольшую дверь, которая вела в их спасительное на сегодняшний день убежище и последовал за старшими, которые несли больного к дому, находившемуся почти напротив тыльной стороны корпуса. Это был совсем небогатый дом в три этажа высотой. Какая-то женщина держала дверь дома открытой, именно туда следовали янычары. Аслан зашёл последним и, стоя около двери, в последний раз осмотрел улицу, после чего плотно закрыл ее. Женщина, встречавшая их, указала на дальнюю комнату, размеры которой были ещё меньше их прошлого укрытия. Аккуратно положив на кровать Зульфикара, Али достал холщовую ткань из-под него, увидев запекшиеся пятна крови. Отбросив ее в сторону, он попросил других двух друзей зажечь свечи в комнате, пока тот вынимал кусок рубашки изо рта янычара и бережно устраивал его руки вдоль туловища. Ощутив, насколько холодно было тело Зульфикара, он приказал принести два одеяла, которыми его накрыли, предварительно сняв сапоги. Раненый иногда тяжело вздыхал, но в себя так и не приходил. За всей этой сценой, стоя в дверях, наблюдала женщина, выделив им комнату своего дома. Легкий свет, исходивший от множества маленьких восковых источников света, позволял разглядеть ее лицо. На вид ей было около пятидесяти лет, а по мудрому и рассудительному взгляду можно было дать все семьдесят. Ее морщины служили воспоминанием когда-то прожитых эмоций, которые застыли на ее лице. Она стояла, придерживая плотную темную ткань, которой покрыла голову, когда встречала янычар. — Хатун, доплачу тебе любую сумму, но, ради Аллаха, принеси воды, сколько можешь, - сказал Али Ага, вспоминая про указания лекаря и про то, что остальные пробыли без капли воды и еды не мало часов. — Аллах! Какие деньги, Эфенди, неужто я за воду посмею взять с вас хоть акче, - удивленно протараторила женщина, убегая за водой. За ней отправился Аслан, дабы помочь ей. — Кто же с вашим другом так обошёлся? - вопросила она, переливая из огромного медного котла подогретую воду в кувшин и ведро, которые держал Ага. — Это долгая история, - выдал тот. Он не хотел вспоминать тот страшно беспомощный момент, когда его друга резали бешеные псы, преградив путь Аслану. Но не только это стало причиной, ведь неизвестно, кто эта женщина, и уж тем более, можно ли ей доверять. Сейчас весь корпус, а может и вся столица думает, что Зульфикар мёртв. — Мы все надеемся, что вы оставите в тайне присутствие временного гостя. — Ваш друг уже сказал мне об этом. Я пообещала сохранить ваш секрет, - произнесла та, оставив черпак в котле. Янычар одобрительно кивнул и направился обратно в комнату. Все трое сидели на полу напротив кровати, где располагался Зульфикар. Женщина, что приняла их у себя, оказалась вдовой, которая несколько лет назад потеряла ещё и совсем молодого сына. Малейшая забота о ком-то давала ей почувствовать себя матерью, коей она не стала для своего родного ребёнка. Всех троих янычар она накормила, и сама под утро легла спать в свою комнату, выдав мужчинам подушки, на которых они могли бы вздремнуть до утра, дожидаясь лекаря. Бекир проснулся раньше всех и подошёл к кровати Зульфикара, после чего приложил руку к его лбу, убедившись в том, что температура его тела соответствует норме. Вспоминая слова Ахмеда Эфенди о том, что «если он проживет до завтра, это будет величайшим чудом», Ага невольно улыбнулся, бесконечно благодаря Аллаха за то, что услышал их молитвы.