finally, beautiful stranger

Жара. Минджи развалилась где-то у волн, обложившись песком со всех сторон. Её влажные от воды чёрные волосы собрали на себя всю его желтоватость. Она лежала, лениво выпуская клубы дыма изо рта, и глядела в кислотно-синее над головой небо. Бора невольно засматривалась на то, как при каждой новой тяге к рукам Минджи неизбежно приближался ярко-красный тлеющий огонёк. Сбоку донеслось: — Джи, ты серьёзно? — Чего? — Тянешь траву? На пляже? Бора не сдержалась и фыркнула. Она проследила за тем, как Минджи специально вскинула руку вверх, как тлеющий огонёк косяка слился с таким же ослепительным солнцем и как медленно её рука опустилась обратно к губам. — Будто это кого-то ебёт, — буркнула Минджи, выпуская изо рта новые клубы. — Чем докажете, что это косяк? — Я знаю, что это косяк. — Ты знаешь. А они — нет. Так что, — она сделала новую затяжку. — В общем-то, мне плевать? — Идиотка. Минджи лениво посмеялась. Шиён ещё несколько раз в неудовольствии покачала головой, периодически бросая в сторону Минджи условно недовольные взгляды, но Бора знала, что на самом деле она не злится. Ей было так хорошо. Она была единственной, кто лежал на шезлонге, и пятки приятно грел тёплый морской бриз. Вода была относительно холодной. Бора знала, что океан на Западе почти никогда не прогревается выше двадцати градусов. Но жара, словно в компенсацию этого, стояла просто адская с тех пор, как она приехала сюда. Бора лениво поднялась и выпрямилась, потянувшись. У неё, по ощущениям, уже слегка подгорел нос. Она надеялась, что ей кажется, ведь тогда таскать скаковые очки на тренировках будет сущим адом. Бора посмотрела на Шиён, которая сидела рядом и лепила какие-то замки, как ребёнок; все её ноги спрятались под песком, и она в задумчивости закусила губу. На ней была невероятно белая — такая же белая, как волосы — футболка; мокрая в нескольких местах, она липла к телу с лёгким песчаным налетом. Бора потянулась за бутылкой с водой и сделала несколько шумных глотков. Жуткая, жуткая жара. Но не такая, словно она оказалась в брошенной в костёр банке, нет; эта жара Боре нравилась куда больше, чем пекло в Айдахо. Она протянула Шиён бутылку. — Пиво закончилось? — спросила та. Бора помотала головой. — А чего ты не пьёшь? — Мне на тренировку вечером. Шиён перехватила бутылку, но вместо того, чтобы отпить, вылила часть воды на песок под собой. Она замешала какой-то шарик, который грозился развалиться от любого неосторожного касания, и водрузила его на подобие замка. — Понятно, — только и сказала она. — Можно я приду вечером? Шиён посмотрела на неё таким взглядом, почти детским-детским; как смотрят дети, когда ты делаешь им подарок, когда они хотят сказать «спасибо», но слишком стесняются, когда эту благодарность видно даже сквозь толщу неловкости — и она настолько искренняя и честная, что тебе хочется плакать. Бора наклонилась и сжала её щеку меж пальцев. — Эй, — возмутилась Шиён. — Ну, перестань. — Ты такая милая, я не могу. Шиён вмиг покраснела, и Бора довольно фыркнула со смехом. Из-за того, что её волосы были слишком белыми, каждое отражающееся на лице смущение было видно слишком хорошо. — Я не милая. — Милая. — Н-нет. — Да. Бора наклонилась и чмокнула её неловко в лоб. — Так не честно. — Что не честно? — Сначала зовешь меня милой, а потом даже поцеловать нормально не можешь. Каждый раз, когда Бора целовала Шиён, ей хотелось плакать. Это ощущение не выветрилось из груди даже спустя несколько месяцев. С каждым разом оно становилось все меньше и меньше, но это было — словно перебирать пляжный песок. Сколько бы песчинок она ни откладывала в сторону, песка до сих пор было достаточно много. Бора когда-нибудь хотела перебрать его весь. Но вместе с тем — она знала, что этот песок пылью навсегда останется у неё на руках. Бора подцепила Шиён за подбородок и притянула к себе. Шиён тут же довольно улыбнулась прямо в поцелуй, и Бора сквозь эту её улыбку почувствовала всё счастье мира. У неё миллионами вихрей кружилась голова каждый раз, когда она целовала её, и каждый раз, когда видела её, и каждый раз, когда разговаривала с ней. Бора гадала, чувствовала ли Шиён хотя бы приблизительно что-то подобное. Но вспоминала саму себя и знала, что Шиён — чувствовала. Ей хотелось думать, что именно по этой причине; именно потому, что каждый раз, когда они были вместе, мир окрашивался почти иллюзорными красками — именно поэтому Шиён бросила ради неё многое из того, что могло причинить им в будущем боль. — Вы там закончили? Голос Минджи прорвался сквозь толщу мыслей. Бора неловко отодвинулась от Шиён и почувствовала, как щёки начинает подпекать. — А ты? — прокашлялась Шиён, такая же красная. — Я? Минджи зарылась ладонью в песок и вывалила его весь себе на живот. — Я уже вросла в землю, выкурила два косяка, успела отлететь в космос и уснуть на пару минут, а вы всё никак не можете отлипнуть друг от друга. Бора не сдержалась и прыснула смехом. Честно говоря, ей очень нравилась Минджи. Минджи, которая просто ходила везде за ними, но отчего-то не чувствовалась третьей лишней; словно она была чем-то, без чего они не могут существовать. Бора слишком привыкла к ней за то время, что они вместе. Она не могла объяснить себе этого, потому что ревность — это чувство, оно — Бора знала точно, должно было возникнуть уже давно. Но в ней отчего-то не было и капли. Бора не могла игнорировать то, как они были близки, но эта близость виделась совершенно иной. Какой-то за гранью понимания. Бора также отчего-то чувствовала рядом с Минджи себя в безопасности. Она так и не смогла её понять. Но Минджи не делала ничего, из-за чего Боре хотелось бы её понять, хотелось бы понять в том смысле, что иметь возможность предугадывать её слова и действия наперёд. — Не ворчи, — только и промямлила Шиён в ответ, продолжая сгребать песок у себя под ногами. — А я и не ворчу. Минджи довольно усмехнулась. Бора видела это, так как сидела на шезлонге, несколько возвышаясь над ними. Минджи лежала на песке, обратив своё лицо к яркому-яркому солнцу, и собирала кончиком носа его лучи. На её лице расползлась вечно умиротворенная улыбка. Она прикрыла глаза и будто впитывала в себя всё, что происходит, как губка. Вдруг Бора почувствовала прикосновение к своей голой коленке. Она резко обернулась и увидела Шиён, которая сидела подле неё, зарывшись кончиками пальцев ног в песок. Шиён положила ладонь ей на бедро и начала выводить там пальцами какие-то круги. Бора всё смотрела на её ладони, и ей казалось, что она видит под кожей какие-то полоски. Но там ничего не было. Она суматошно мотнула головой. И краем глаза заметила, как Минджи перевалилась на живот, громко простонала, потянувшись, а затем встала и ушла в воду. Бора посмотрела на Шиён. Шиён вдруг придвинулась, обхватила её за ноги руками и уткнулась головой в бёдра. Её волосы щекотали открытую кожу, но Бора знала, что покрылась мурашками точно не от щекотки. — Бора-а. Шиён с каким-то лёгким воем простонала ей это в ноги, и вибрация от её голоса жаркой волной разлетелась по всему телу. Бора тяжело сглотнула и зарылась ладонями в её волосах. — Чего? — Я не хочу-у. — Что ты не хочешь? — Я не хочу, — снова прохныкала Шиён, сильнее обхватив её ноги и потянув чуть на себя. Бора начала потихоньку съезжать с шезлонга. — Чего ты не хочешь? — Я не хочу, — повторила Шиён и потерлась носом об её бедро. — Тебя отпускать. Можно я приду вечером? У Бора в груди моментально полоснуло ощущение, будто кто-то воткнул нож ей в сердце. В желудке всё похолодело. Но она не подала виду, мягко улыбнулась и потрепала Шиён за волосы. — Я никуда и не ухожу. — Ну потом, — приглушенно промямлила Шиён ей в ноги. — Тебе скоро уходить. — Ну да, мне скоро уходить. Но ты можешь пойти со мной?.. — Я не могу, — промямлила Шиён ей в ноги. Бора вся вспыхнула от того, как она задела губами её кожу. — Мне надо с Минджи сходить в тот идиотский бар. Бора нахмурилась. — Зачем? — У неё там какой-то, — растянула Шиён. — Наполеоновский план по захвату сердец всех девушек штата или типа того. Бора не сдержала смешок. — И ты пойдёшь на войну вместе с ней? — Да. — Тоже захватывать сердца всех девушек штата? И тут Шиён вздрогнула. Она вдруг подняла голову, уставив подбородок Боре на колени. Шиён посмотрела на неё исподлобья таким диким и оскорбленным взглядом, что у Боры внутри всё скрутилось в маленькую трубочку. — Нет. Её голос вдруг стал слишком глубоким и сильным, чтобы это возможно было вынести без огня на щеках. Бора с потугой прикусила губу. Она уже успела подумать, что Шиён сейчас скажет что-нибудь сопливое и милое, настолько, что это моментально разобьёт ей, Боре, сердце. Но Шиён вдруг фыркнула и усмехнулась. — Хотя, пожалуй, ты права. Бора вмиг похолодела. — Права? — Да. — В чём же? — Мне тоже нужен план по захвату. — Кого будешь захватывать? — Есть одна кандидатура. — Кто же это? — Ну, как сказать… — А ты скажи как есть. — Там нужна целая операция. — Всё настолько плачевно? — Достаточно. — Тогда тебе… Нужен план? — Да. Я собираюсь сразиться с монстром. С драконом. — С драконом? — Да. — Они ещё существуют? — А ты не видела? Огромные, четыре ноги. Хвост. Дышат огнём. Страшно подходить. — Где же ты нашла такого дракона? — Он охраняет красавицу в башне. — Правда? — Да. Однажды я видела, как он на своей спине пытался её увезти далеко-далеко. — И как? Увёз? — Нет, я успела их перехватить. — Но красавица всё равно в башне? — Да. Шиён вдруг замолкла. Бора застыла. С ужасом глянула на её губы и заметила, как между них мелькнул всего на секунду язык. Шиён придвинулась и оказалась меж её ног. Подтянулась чуть выше. Её ладони обхватили голые бёдра. Бора с ужасом осознала, что они делают это почти полностью. У неё в груди сердце грохотало так, что ей казалось, будто его возможно услышать. — И ч-что же ты собираешься делать? Она не хотела, чтобы голос дрогнул. Но голос дрогнул. Смотреть на Шиён, которая сидела на горячем песке меж её ног, неумолимо приближаясь всё ближе и ближе, и всё больше и больше вынуждая Бору отклониться назад и упасть на шезлонг — было слишком тяжело. Шиён приподнялась ещё выше, и её лицо было настолько близко, что Бора чувствовала её жаркое и частое дыхание на своих губах. У Шиён все волосы растрепались, и из-за того, что она стояла на коленях, но всё равно была выше сидящей на шезлонге Боры — на её лицо упала лёгкая тень. Бора моментально утонула в её тёмно-карих, почти чёрных глазах, которые стали ещё темнее из-за надвинувшейся на лицо тени или по какой-то другой причине. Шиён глянула на её губы и почти с рычанием прошептала: — Я собираюсь её выкр-расть. Бора еле проглотила своё хныканье. Руки не держали, и она уже почти заваливалась назад, на этот чертов шезлонг, и ей так отчаянно хотелось оказаться сейчас не здесь, не на пляже, полном народу, а где-нибудь в тихом, закрытом месте, где есть только она и Шиён, и ещё, желательно, кровать, и… — И ч-что ты будешь делать потом? Шиён поднялась ещё выше, и Бора почти свалилась на спину. Она так хотела просто схватить её лицо и приблизить к своему, но ждала ответа из последних сил. — Для начала… В глазах Шиён что-то мелькнуло. В груди Боры скакнуло сердце. — Украду её первый поцелуй. И прежде, чем Бора успела придумать остроумный ответ — Шиён вдруг подтянулась и поцеловала её. Бора почти завалилась назад. Она суматошно схватилась за её плечи, и Шиён за них двоих впилась пальцами в спинку шезлонга, чтобы не упасть. Губы у Шиён были такие горячие и сухие-сухие, потому что она вечно пила мало воды и много, много пива — его привкус остался на них лёгкой горечью. Из-за этой сухости Боре вечно было мало, она никогда не останавливалась до тех пор, пока губы у Шиён не станут влажными и опухшими от её слюны и укусов. И она сделала, что хотела, что делала всегда. Прикусила. Мазнула языком по её нижней губе. Шиён вдруг застонала и придвинулась так близко, что Бора только и успела подумать — сейчас она точно завалит её на этот чертов шезлонг. Но Шиён лишь тихонько укусила её в отместку, и тогда Бора невольно проскулила уже сама. Ей было жарко дышать. Шиён вокруг неё, везде — у губ, у ног, её руки на талии, шёпот под ухо, поцелуи в шею — нагревала воздух только сильнее. У Боры было ощущение, что когда-нибудь она задохнётся от счастья. Именно этим она объяснила себе тот факт, что, когда Шиён отодвинулась, у неё в лёгких не хватало воздуха. Бора вдыхала этот прожжённый пеклом калифорнийский воздух полной грудью, но всё никак не могла надышаться. Как не могла и насмотреться на то, как Шиён сидела у её ног, вся покрасневшая, с таким же сбившимся дыханием, и с влажными, прекрасными губами. — Т-так ты собираешься это сделать? — Мгм… Да. — Тогда… у твоей красавицы в башне точно не будет никаких шансов. Устоять. — Думаешь? — Да… — Но мне нужно ещё… Завоевать её сердце. У Боры от этих слов внутри всё приторно-сладко заныло. — М-мне кажется, ты уже давно это сделала. — Думаешь? — Да. Ещё до того, как вы встретились… Шиён чуть нахмурилась, прищурилась, но затем расплылась в очень, очень довольной улыбке, такой, от какой у Боры обычно подкашивались ноги. — Тогда стоит попытаться, я думаю. — Точно стоит. Шиён хмыкнула, отряхнула от песка ладони и встала. Она обернулась и посмотрела на залив, перекрыв собой часть солнца. Бора была рада оказаться в её тени. Она против своей воли начала её рассматривать, подмечая, изучая всё так, словно видела в первый раз. Вот Шиён чуть повернула голову в сторону, и кончика её носа коснулся солнечный луч. Он подсветил выбеленные волосы, пополз ниже, по белой футболке с принтом какой-то рок-группы, которую Бора даже не знала. Из-под длинной футболки торчали короткие чёрные купальные шорты. У Шиён была гладкая, очень загоревшая от постоянного нахождения на солнце — то на мотоцикле, то на пляже, то на фестивале — кожа. И на ней не было шрамов. Никаких. Была маленькая ссадина на голени, которая уже заживала и вряд ли когда-нибудь стала бы рубцом. Бора знала, что, вероятно, эта царапина осталась от кик-стартера, по которому Шиён случайно мазнула мимо, когда они последний раз катались. Шиён обернулась и застала Бору сидящей на шезлонге и разглядывающей её снизу вверх. Улыбнулась, но никак это не прокомментировала. — Интересно, она когда-нибудь вылезет из воды? — отвлеченно проговорила она. Бора не сразу поняла. — Кто? — Минджи. — А. Бора заглянула за Шиён и увидела то, как Минджи лежала звездочкой в воде, прикрыв глаза. — Она так всё это время там лежала? — Не знаю, — пожала плечами Шиён. — Как ей не холодно, всё никак не пойму. Она вечно так делает. — Как? — Просто лежит в воде, — ответила Шиён. — Даже не плавает. Просто лежит. Иногда я начинаю думать, что когда-нибудь её так унесёт течением, а она и не заметит. Бора смешливо фыркнула. — Тогда тебе придётся спасать другую красавицу. Шиён закатила глаза, выказывая этим всё своё притворное неудовольствие. Бора вновь рассмеялась. — Ничего с ней не будет, — пробурчала Шиён себе под нос. — Но её же унесёт течением. — Потому что она вечно летает в каких-то облаках, да. — Да. — Пусть летает, — продолжила Шиён. — Ничего с ней не будет. Она живёт в какой-то параллельной Вселенной. И делает всё, что только в голову взбредёт. — Курит косяк на пляже, например. — Например, — согласилась Шиён. Но затем нахмурилась и загадочно прошептала: — Но всё равно каким-то образом умудряется быть самым надежным человеком из всех. Шиён обошла шезлонг и подцепила из рюкзака бутылку давно согревшегося пива. — Так что, — сказала она, присев рядом с Борой. Их плечи столкнулись. — Если я вдруг кинусь спасать её от течения, в итоге спасать придётся ей меня, а не наоборот. — От кого спасать? Минджи вдруг появилась буквально из ниоткуда и нависла над ними своей тенью. Её промокшие в воде волосы почему-то завились и все перекрутились. Она накинула на плечо полотенце. — Меня, — ответила Шиён. — От кого? — От тебя. Минджи чуть фыркнула и тут же бросила в Шиён полотенце. Та не успела увернуться, и оно прилетело ей прямо в голову. По лицу Боры попутно полоснул его мокрый край. — У меня пиво! — И что. — А если бы я пролила? — У тебя его ещё полный рюкзак. Шиён с недовольным видом оторвала полотенце от своего лица и кинула Минджи обратно в руки. — Зануда. — Какая есть. Бора засмеялась. Она вдруг вспомнила, как Минджи позвонила им домой, разбудив, и как Шиён посреди ночи помчалась доставать её с какого-то клуба на одном из шоссе близ самого Лос-Анджелеса, потому что у неё сломался байк. В итоге всё закончилось тем, что по пути у Шиён закончился бензин, и она застряла посреди трассы, не доехав до Минджи всего чуть-чуть. Бора до сих пор помнила, как они завалились под утро обе уставшие, пропахшие бензином и пóтом, и как Шиён первым делом устало бухнулась в кровать, пробурчав что-то о том, что достало её это всё, и отрубилась, а Минджи сходила в душ, проползла на кухню и как ни в чём не бывало начала готовить себе завтрак. К утру Бора узнала, что Минджи пешком дошла до Шиён по этой чертовой трассе, таща в своих руках пятилитровую канистру с бензином. И именно Шиён в итоге оказалась той, кто свалился без ног от усталости. С тех пор Бора уже не удивлялась ничему, что касалось их двоих. — Нам бы топать, — отвлеченно протянула Минджи, всё так же стоя над ними и вглядываясь куда-то в водный горизонт. — Мы тут так сгорим к вечеру. Шиён отпила своё пиво и подняла голову, сощурившись. — Я думала окунуться ещё раз. — Ну, окунайся, — пожала плечами Минджи. — А потом надо бы собираться. Шиён кивнула и залпом допила остатки своего пива. Минджи отошла куда-то назад, видимо, решив, что стоит начать складывать вещи. Шиён придвинулась к Боре, положила голову ей на плечо и тихонько поцеловала в шею. — Я тебя тогда довезу до дома, а потом поеду к Минджи, окей? — прошептала она туда же. Кожу сводило от её близости. — Если ты не перестанешь так делать, то точно никуда не поедешь. Шиён шикнула ей в шею и рассмеялась. Бора издала тяжелый и почти мученический полустон-полувздох. — Как скажете. Шиён поднялась и глянула на неё с милой и жутко самодовольной улыбкой. Бора хотела было состроить возмущенный вид, но Шиён выглядела такой довольной, что у неё ничего не вышло, и она со вздохом сдалась. — Когда ты вернёшься? — Кто бы знал, — задумалась Шиён. — Мы поедем в тот бар в Эль Рио. Ну, помнишь, в котором флагов Америки больше, чем в Белом доме. — Да. — Так что, — Шиён закусила губу. — Не думаю, что мы надолго там застрянем. В любом случае, если это бар, то ты знаешь. Делать там нечего, кроме того, что пить. Шиён даже не представляла то, насколько хорошо Бора знала это. — Так что, — вновь повторила она. — Вероятно, Минджи напьётся быстрее, чем кого-нибудь склеит, и мы покатим домой. — Что-то я сомневаюсь. — В смысле? — Ну, — смутилась Бора. — Она вечно где-то находит себе толпу фанаток. Шиён прыснула смехом. — Это да, — согласилась она сквозь смешок. — Но тут я с ней поеду. Вообще, не знаю, нафига она меня с собой тащит, — Шиён нахмурилась и выкрикнула: — Эй, Джи! — Чего тебе?! — крикнула Минджи в ответ, ковыряясь возле своего байка у дороги. — Нафига мы едем в бар? — Потому что! И больше ничего не ответила. Шиён глянула на Бору и вскинула брови, мол, ну, что тут ещё сказать. Бора лениво улыбнулась и взяла её за руку. — Чтобы ты увезла её потом домой, наверное, — предположила она, подцепляя тонкий резиновый браслет у Шиён на запястье. — Ага, — с усмешкой сказала Шиён. — У неё нет и шанса кого-нибудь склеить, пока я кручусь возле неё. Бора ахнула в притворном возмущении. — Ах, вот это самооценка, — протянула она, показушно закатывая глаза. — Мне бы такую. Делись. Шиён вмиг вся раскраснелась и нервно закусила губу, отводя взгляд в сторону. — Я н-не это имела в виду… — Да-да, конечно. — Но это правда! — Ага, — кивнула Бора. — Иди сюда. Бора потянула Шиён за руку вниз, вынуждая наклониться. Как только Шиён нагнулась и её белые волосы упали Боре на лицо, Бора подтянулась к её уху и прошептала: — А как же твой план по спасению красавицы из башни? Кого ты пытаешься обмануть, Шиён-а? Шиён дёрнулась, явно приготовившись к тому, чтобы — Бора знала, как она это делает — чтобы выпрямиться, скрестить руки в груди и состроить самое обиженное лицо из всех возможных в мире. Но Бора достаточно крепко держала её руку, чтобы этого не произошло. И у неё в груди всё болело от мысли о том, что теперь она может её удержать. Шиён всё же смогла чуть выпрямиться. — Единственная красавица, которую я бросилась бы спасать, бывает у меня дома чаще, чем у себя. А затем она снова наклонилась, и её горячее, чуть пьяное дыхание обожгло Боре всю шею. — Так что… И как только её губы задели мочку уха — Бора вся вздрогнула и практически вцепилась в её руку. — Сегодня вечером я украду тебя с твоего ипподрома, Бора.