Сожаления

      Уильям возвращался домой после лекций в университете. Хоть он и был, как выражались студенты, "гением" математики это не мешало остальным профессорам кидать косые взгляды в сторону среднего Мориарти. И это начинало раздражать. Раздражал моросящий дождь. Ко всему этому ещё и Моран с Фредом уже месяц не могут засечь будущую цель. Уильяму казалось, что сейчас его может вывести из себя абсолютно любая мелочь.       В поместье брата как обычно встретил Льюис.       — Ты сегодня поздно, дорогой брат. Тебе заварить чаю перед ужином? Ты наверняка замерз. На улице не слишком хорошая погода для прогулок. — с теплой улыбкой спросил Льюис.       — Да, будь добор. — фыркнул Уильям, чем удивил брата.       Старший повесил плащ и шляпу в прихожей и прошел в гостиную. Через несколько минут с подносом в руках пришел Льюис. Как обычно он заваривал чай непосредственно при брате, но сейчас как-то неестественно время от времени шмыгал носом. Уильяма это насторожило и он уже было хотел спросил Льюиса в чем дело, но в следующую секунду произошло то, чего оба никак не ожидали. Льюис чихнул. Расписная чашка полетела с блюдца на ковер, разбиваясь на десятки осколков и пачкая ковер, а заодно и брюки Уильяма, сладким чаем.       — П-прости, брат. Я сейчас же всё уберу. — промямлил Льюис, падая на колени и собирая осколки.       Неестественная тишина насторожила его и он поднял взгляд на сидящего брата. Горячий чай попал ему прямо на ноги и, Льюис не сомневался, ошпарил кожу. Колючий взгляд проникал прямо в душу младшего.       — Уильям?.. — непонимающе спросил Льюис и в тот же миг почувствовал как щеку обожгла звонкая пощечина.       Время, казалось, остановило свой ход. Младший Мориарти удивленно уставился на шкаф с книгами. На глазах начали наворачиваться слезы, которые парень изо всех сил сдерживал. Он повернул голову и посмотрел на брата, который смотрел всё тем же колючим и злым взглядом. Взглядом, заставляющим в страхе подчиниться.       — Уйди с глаз моих. — процедил Уильям сквозь зубы.       Льюис медленно встал, пряча порезанные сквозь перчатки руки и не поднимая на брата свой взгляд.       — Как пожелаешь, дорогой брат. Видимо, тебе нужно побыть одному.       Парень не взял ничего, быстро уходя из гостиной. Щека горела адским огнём, а в груди росло чувство обиды. Льюис не выдержал и по его щекам, ещё больше обжигая кожу, покатились слезы. Наконец он дошел до своей комнаты. Очки полетели на кровать. Рукавами Льюис вытирал поток слез, не стесняясь рыдать в голос. Хорошо, что кроме них с Уильямом никого не будет ещё несколько дней. Спустя несколько минут Льюис более-менее успокоился и решил пока не попадаться брату на глаза. Но ужин как-то надо было приготовить и подать. И Льюис придумал как.       Ужин всегда проходил по расписанию в столовой. Поэтому когда Уильям пришел ужинать, на столе для него стояла горячая порция рагу, а под металлической крышкой кусок яблочного пирога.       Уильям тяжело вздохнул. Он понял что натворил уже спустя несколько секунд после того как за братом закрылась дверь. Хотелось побежать и извиниться, но профессор математики прекрасно понимал, что сейчас Льюис не будет слушать его извинений. Поэтому он просто стоял, глядя на подрагивающие плечи младшего.       — Льюис... — прошептал Уильям, закрывая дверь. — Что я наделал...

***

      Ужин, как и всегда, был потрясающим. Мориарти прикрыл глаза. Нужно было что-то сделать, как-то извиниться, поэтому Уильям направился в комнату Льюиса. На стук никто не ответил и Уильям зашел без приглашения. Всё было как всегда и на своих местах, однако...       Уильям взял с кровати сложенный пополам листок.       — "Дорогой брат. Это моё последнее письмо тебе. Прости, что всю жизнь тяну тебя назад. Я всегда знал, что моя жизнь ничего не стоит, по сравнению с твоей или Альберта. Я ничего не могу кроме как смотреть за особняком, но даже это не приносит пользы твоему плану. Я не собираюсь мешаться вам под ногами, поэтому ухожу. И раз уж это моё последнее послание тебе, дорогой брат, я скажу всё: с каждым днем я чувствовал, что ты отдаляешься от меня, и с каждым новым днем, с каждой новой миссией, на которую вы отправлялись я чувствовал себя всё более одиноким и ненужным. Я готов сделать для тебя всё, я готов отдать за тебя жизнь. За тебя, за твои идеи и за твои мечты, только прикажи. Поэтому, повинуясь твоему приказу, ухожу с глаз твоих долой. Но, дорогой брат, я хочу, чтобы ты знал, что каждая твоя похвала грела мне сердце и делала мой день лучше. Спасибо за то, что ты заботился обо мне, дорогой брат, спасибо тебе за всё. И прощай, дорогой брат." Что за черт?!       Письмо выпало из рук, ноги подкосились и Уильям оперся об изножье кровати.       — Господи, Льюис... Что ты хочешь... Нет... Нет. Нет. Нет! — Мориарти быстро сложил дважды два и помчался по поместью, врываясь в каждую комнату.       И наконец нашел. Льюис лежал в ванне, до краёв заполненной водой неестественно красного цвета. Парень уже практически с головой находился в воде, а его запястье и являлось причиной окрашивания воды.       — Льюис! — Уильям кинулся доставать брата из ванны.       Сейчас не было страшно испачкать костюм. Было страшно потерять брата. Мориарти вытащил младшего из воды и припал к оголенной бледной груди. Сердце билось еле-еле, а вот дыхания не было. Уильям перевернул Льюиса на живот и, схватив его, начал сжимать легкие. Спустя несколько мгновений из легких парня полилась вода, а сам спасенный самоубийца закашлял, инстинктивно отхаркивая воду. Но он задышал, а большего Уильяму и не нужно было. Он уложил младшего на кафель, схватил ближайшее полотенце и завязал на запястье, пока Льюис медленно приходил в себя.       — Льюис, ну зачем ты это сделал? А если бы я не успел? — тихо негодовал Уильям. Он ещё не отошел от увиденного, поэтому в голосе больше звучали нотки страха, чем злости.       — Я всегда... хотел быть полезным тебе. Хотел помогать тебе... А когда ты сказал, чтобы я уходил... я понял, что я... я только мешаюсь всем вам. — медленно говорил Льюис пока Уильям не сводил с него взгляд.       Его широкая ладонь лежала на груди брата, прямо на шраме от старой операции. Мориарти казалось, что убери он руку и Льюис перестанет дышать.       — Что же ты говоришь такое, Льюис? Ты нужен мне. — Уильям положил вторую ладонь на щеку брату. — Мне нет смысла менять эту страну и этот мир, если рядом со мной не будет тебя. Посмотри на меня. Прошу, посмотри. — нехотя Льюис взглянул брату в глаза. — Прости за те слова. Я не должен был срываться на тебя. Умоляю, прости меня.       — Я всегда прощу тебя, дорогой брат. Даже если ты будешь тем, кто принесёт мою смерть, я не буду держать на тебя зла.       — Я больше никогда не причиню тебе вреда. — гладя большим пальцем щёку, прошептал Уильям. — Даю тебе слово.       Когда оба более-менее пришли в себя, Уильям помог брату встать и накинул ему на плечи халат. Медленно, шаг за шагом, братья зашли в комнату Льюиса. Полотенце всё так же было обвязано вокруг запястья Мориарти. Матрац немного прогнулся под весом своего хозяина, когда тот лег.       — Лежи. — заботливо сказал Уильям, расправляя одеяло.       Из тумбочки он достал бинт. Все знали, что Льюис раскладывает бинты и лекарства первой необходимости по всему особняку. Перебинтовав запястье брата, Уильям нежно положил руку на одеяло, не спеша её отпустить и поглаживая большим пальцем бархатную кожу.       — Хочешь чего-нибудь?       Конечно юноша не ожидал каких-то пожеланий от младшего, но к своему удивлению услышал просьбу о горячем чае с мятой и кусочке пирога. Обрадованный Мориарти чуть ли не бежал на кухню. А радоваться было чему. Льюис очень редко просил старших о чем-либо, предпочитая самому делать что-то для них и выполнять их мелкие пожелания: приготовить какой-нибудь десерт, чтобы поднять настроение, если братья грустны или находятся в недобром расположении духа, перед приездом тщательнее убрать комнаты и кабинеты, поставить свежие букеты на столы, приготовить чай, и прочие небольшие сюрпризы. И наконец выдался шанс сделать для Льюиса что-то такое простое и приятное. Уильям просто не мог пропустить такую возможность.       Уже спустя пятнадцать минут в комнате младшего Мориарти стояла тележка с чайным набором и пирогом. Уильям знал насколько его брат скромен, поэтому принес побольше чая и весь пирог. Щеки Льюиса покрыл румянец, когда он увидел как для него постарался брат. Он наблюдал за тем, как Уильям заваривает чай и кладет туда четыре кубика сахара. От этого младшему стало ещё более неловко. Он был уверен, что никто не замечал эту его старую привычку. Хотя было глупо быть уверенным в том, что старший брат, гений от головы до пят, не замечал как его драгоценный братишка, пока никто не видит, кладет себе в чай не меньше четырех кубиков сахара.       — Спасибо, дорогой брат. — тихо поблагодарил Льюис, принимая чай из рук старшего.       — Твои улыбка и хорошее состояние – лучшая благодарность для меня. — Уильям сел рядом, держа в руках блюдце с куском пирога.       Серебряная вилка с легкостью отломила кусочек мягкого теста, и Мориарти поднес этот кусочек к губам Льюиса. Тот, с расширенными от удивления глазами, уставился на Уильяма.       — Что такое? — не понял старший.       — Просто, непривычно вот так лежать... и чтобы ты обо мне вот так заботился.       Тут удивился уже Уильям, машинально отводя руку.       — А почему я не могу позаботиться о своем младшем братишке? Тем более, мы давно не проводили время вместе.       Щёки Льюиса в который раз покрыл румянец, и он, прикрыв глаза, открыл рот. В следующее мгновение он ощутил на языке сладковатый вкус пирога и кислинку от яблок.       Весь оставшийся вечер братья провели вместе; они разговаривали, пили чай и читали вместе. Уильям лег рядом с Льюисом, который устроился у него под боком, положив голову на живот старшего. Мориарти читал и перебирал шелковые пряди до того момента, пока не услышал тихое сопение вместо ровного дыхания. Улыбнувшись, он отложил книгу и кое-как, пытаясь не разбудить Льюиса, слез с кровати.       Сегодня для них обоих был непростой день. Сегодня был первый день, когда Уильям корил себя за что-то, сожалея о брошенных в пылу словах.