С привкусом тьмы

      Это было отвратительно.       Отвратительно с того самого момента, когда чокнутый Слизнорт сказал нам срезать у своего партнера волос для использования в зелье симпатии.       Подготовка к последующему приготовлению Амортенции? Троекратный абсурд: я могу хоть сейчас наварить три ведра этого зелья! Мне не нужна подготовка, не нужны никакие тренировки. Я умею делать все с первого раза, моя память способна запоминать самые незначительные мелочи, мое сознание умеет завладевать сознанием других людей, а преисполнившийся в своей расхлябанности и праздности Слизнорт хочет, чтобы я срезал ее волос, кинул его в содержимое горшка и затем выпил?! Чтобы что? Чтобы я ощутил к ней симпатию, доказав, что я готов к приготовлению Амортенции? Вряд ли она станет мне симпатичнее, если я испробую на вкус ее длинные рыжие патлы.       Отвращение подкатывает незамедлительно, и я незаметно сглатываю, пытаясь его прогнать. Чего только стоило прикоснуться к ее волосам: от лицезрения их цвета и близости к этой Бруствер голова начала гудеть так сильно, что я едва сдержался, чтобы не вцепиться в девчонку, закричать, потребовать объяснений, которых я не нашел в ее сознании.       В ее гребанном сознании, наполненном килограммами мечтаний, фантазий, заученных наизусть стихов, цитат из книг, а еще периодическими мыслями на каком-то гадком шаркающем языке. Это точно не испанский, не французский и не итальянский, а какая-то помесь немецкого с… румынским? Нет, это что-то другое. Что-то на манер русского, на котором иногда ругается Долохов. Откуда она знает этот язык настолько хорошо, что думает на нем? Нужно обязательно это разузнать. Я, конечно, как всегда, великолепен: заучил несколько фраз, прогнав ее мысли на повторе. «Skuchayu po mamye» и «Vorozhit'» — что бы это могло означать? Звучит так, будто какой-нибудь пьяница пытается разговаривать с набитым ртом.       Но самое мерзкое заключается в том, что я не могу понимать ее мысли на другом языке. Может быть, именно в них содержится какая-то разгадка?       От всех этих размышлений голова начинает болеть еще больше, и я со злостью стискиваю зубы, вспоминая, как всего пару минут назад она аккуратно прикоснулась к моим волосам, срезая кончик волоса для зелья. Не завыть в тот момент получилось лишь благодаря моей поразительной устойчивости.       Кто же, кто ты такая? Откуда я знаю тебя и почему мне так невыносимо находиться рядом с тобой? Я должен думать совсем о другом, у меня и так много нерешенных проблем и невыполненных дел.       Я чувствую, что начинаю выходить из себя, а это очень плохо. Мне нельзя давать слабину, нельзя показывать свою настоящую суть.       Губы начинают беззвучно шептать излюбленную мантру, которая всегда помогает в минуты потери контроля: существую только я, моя эрудиция, мои амбиции, мой талант, моя исключительность… Мысли постепенно перестают хаотично биться о стенки черепной коробки, и я умиротворенно выдыхаю.       В конце концов, она всего лишь девчонка. Да, у нее есть какой-то странный дар. Да, я откуда-то знаю ее, и лицезрение или просто визуализация ее персоны причиняет мне жуткую боль в висках. Однако это всего лишь еще одна тайна, которую мне нужно разгадать. А это я очень люблю. Тайны всегда манили меня, заставляли дрожать от предвкушения их раскрытия: я погружался в них без оглядки, без остатка и всегда получал желаемое — ответ.       Я раскрою и эту.       Раскрою, а потом просто отброшу в огромное хранилище разгаданных секретов, как было всегда. И никогда больше не буду думать об этой девчонке.       Я быстро оглядываю класс, желая удостовериться, что все в порядке, ненароком ловя обеспокоенный взгляд Морганы Селвин. Я проникаю в ее мысли совсем слегка, ненароком, но содержание заставляет меня возликовать: влюбленная в меня вот уже два года Селвин боится, что я выпью зелье симпатии, а потом не смогу выкинуть из головы дрянную Бруствер, даже когда эффект зелья закончится. Это настолько же смешно, насколько тешит мое самолюбие, ведь Селвин и правда очень хороша собой.       Однако же… Как она смеет думать, что у меня может зародиться чувство к этой… к этой рыжей заучке, сующей нос не в свое дело, вечно подтирающей сопли обиженным и обездоленным и налетающей на нормальных людей в коридоре?       Я едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться от отвращения. Одна только мысль о том, что во мне может зародиться к кому-то чувство, в мгновение ока пробуждает новую волну злости.       Пусть чувствами балуются глупые подростки, я же избрал путь величия, а не расхваленную всеми «любовь» — сомнительное развлечение для тупых.       И я не позволю какому-то глупому преподавателю заставлять меня вкусить зелье симпатии, способное на время затуманить мозг, пробудить во мне нечто надуманное и чуждое моей отличной от всех натуре. Черта с два я выпью хоть каплю! Не буду глотать, пошли все нахер.       Лишь сделаю вид, что отпил.       — Грегори Мальсибер, как вы это сделали???       Пораженный возглас Слизнорта заставляет меня обернуться вправо, где в паре с когтевранцем работает высоченный Мальсибер.       — Как вам удалось из безобидного легкого эликсира симпатии сделать практически смертоносное зелье?! Уж не знаю, хвалить мне вас или хаять, но пить это абсолютно точно нельзя, если мы не хотим заставить мадам Пилюлю бороться за вашу жизнь в больничном крыле!       Ахахахаха.       От сконфуженного вида тупоголового Мальсибера, зачем-то пытающегося «спасти» эликсир путем подкидывания в него кунжутных семян, я чуть не захожусь в приступе хохота, вовремя прикрывая рот рукой. Единственное, в чем хорош этот громила, так это в квиддиче да высмеивании грязнокровок. Что ж, для моей благосклонности второго пункта вполне достаточно.       Слизнорт начинает идти к моей парте, видимо, желая проверить зелье и дать одобрение на его пробу. Я быстро пробегаюсь глазами по сосредоточенной рыжеволосой когтевранке и довольно улыбаюсь придуманному плану.       Ты вся такая светлая, нежная и мечтательная? Этого вполне достаточно, чтобы понять, как к тебе подобраться.       Тебе ведь нравятся стихи, маленькая девочка?                                                                         ***       Мою тревогу из-за того, как там приходится Адаму в компании Дерека Нотта, прерывают возгласы Слизнорта о некомпетентности Мальсибера как зельевара. Я ловлю взгляд Гвен и мы незаметно прысаем в кулачки практически одновременно. Бедный Грегори: о его неудачах в зельеварении ходят легенды, но я не думала, что все настолько плохо. Превратить эликсир симпатии в смертоносное оружие? Похоже, этому парню лучше умереть, чем испытать чувство.       Эта мысль неожиданно замирает в моей голове, как это обычно бывает, когда я вдруг ловлю себя на необычных сравнениях. Интересно, а много таких, кому действительно смерть предпочтительнее любви?       А я из… их числа?       Думаю, нет. Я превозношу любовь, ведь она стоит в истоке всего: она дает силы, счастье и жизнь. Другой вопрос — готова ли я к любви? Забавно и захватывающе наблюдать за переглядками парочек, их смущенными улыбками. Наверное, 16 лет и правда тот возраст, когда что-то подобное должно происходить в жизни каждого человека.       Но мне… никто не нравится. Любопытство в таких вопросах абсолютно нормально, но мне бы не хотелось влюбиться только из-за того, что хочется попробовать то же, что и другие. И, конечно, меня немного пугает переспектива симпатии к кому-то: Гвен на своем примере продемонстрировала мне каково это, когда ты теряешь голову от любви.       Я мельком оглядываю Реддла, толкущего в ступе шипы роз — последний ингридиент для эликсира. Он сыплет несколько щепоток в горшочек, и от зелья начинают подниматься розоватые пузырьки. Похоже, он справился мастерски.       Мои мысли подтверждает нагрянувший с похвалами Слизнорт: он одобрительно кивает и дает добро на эксперимент.       — Запомните главное: выпейте не больше одного глотка! Этого будет вполне достаточно, чтобы зелье ненадолго сработало. Вы почувствуете легкую эйфорию, и вам захочется побеседовать с вашим напарником. Воспользуйтесь случаем правильно, и, возможно, это станет началом чьей-то дружбы, — Слизнорт хитро подмигивает классу. — Или даже любви!       Я нервно перебираю пальцами по столу, готовясь прямо взглянуть на своего напарника. Вообще-то меня не назовешь робкой, но с Реддлом меня связывают уже несколько историй за последние два дня. Слишком резко он вошел в «поле моего обитания», а я еще и успела отличиться, впечатавшись в него в коридоре. Думаю, это и порождает некоторую неловкость. И, может быть, даже… страх? Он вроде бы такой умный, учтивый и галантный, но рядом с ним я в который раз испытываю какую-то необъяснимую тревогу. А то видение… Могло ли оно быть связано непосредственно с Реддлом?       Мысли о видении заставляют брови нахмуриться, и я решаю вновь отложить эти раздумья на потом. Да, Лили, ты молодец, ведь ты совсем не в курсе того, что откладывание проблемы в долгий ящик не решает ее.       Потом.       Сейчас мне нужно сосредоточиться на задании.       Я поворачиваюсь к напарнику и слегка улыбаюсь ему.       — Привет еще раз. Готов к тестированию эликсира?             Реддл в мгновение ока вцепляется в меня взглядом, и на секунду мне становится неуютно, но уже через мгновение его губы растягиваются в дружелюбной улыбке.       — Здравствуй. Более чем. — Его голос вдруг становится немного громче. — Профессор Слизнорт всегда устраивает такие интересные практические задания, правда?       Стоящий неподалеку Слизнорт, услышав его слова, расплывается в довольной улыбке и начинает идти к нам.       Мне становится смешно, и я твердо смыкаю губы, чтобы не засмеяться: даже если это лесть, он произнес ее таким невинным тоном, что, будь я на месте Горация Слизнорта, я бы тоже засветилась от счастья.       Я аккуратно беру в руки небольшую колбочку с зельем.       — Том, Лили, давайте же начинать! Многие уже вовсю общаются!                                                              ***       «Гребанный Слизнорт! И зачем я только так громко похвалил его: теперь он подошел и лично проконтролирует, как я буду пить зелье! Проклятье!»       Мысли Тома хаотично носятся в голове в тщетных попытках придумать, как бы не пить зелье. Если бы кто-нибудь хотя бы мог представить, насколько ужасно для него звучала хотя бы возможность быть подверженным глупой заинтересованностью в ком-то…       Лили подносит колбочку к губам.       «Профессор сказал, что это легкое зелье: оно не вызывает сильной одержимости человеком, как Амортенция. Мы просто должны расслабиться и понять, что хотим открыться друг другу. Бывало, подобные зелья использовали во время важных переговоров, незаметно подмешивая его в чай для гостей. Мерлин, почему же так волнительно?       Хочу ли я… узнать его?       А каково быть… влюбленной в Тома Реддла?»       Эти мысли чуть не заставляют Лили рассмеяться: какая глупость! Том Реддл, пожалуй, последний человек, в которого она бы хотела влюбиться. Этим страдает половина девочек Хогвартса, и она вовсе не жаждет пополнить их ряды. Это кажется Лили каким-то… обычным. Иногда она представляла, как все случится, когда она встретит свою первую любовь: свершится что-то очень романтичное и особенное, то, чего она никак не может ожидать в обычной жизни. Наверное, роль сыграло большое количество прочитанных романов и стихов, поэтому до сих пор ее не завлекал никто из окружавших ее парней.       Том чуть не чертыхается и под требовательным взглядом профессора Слизнорта подносит к губам злополучное зелье.       «Я сделаю лишь маленький глоток. Самый маленький из возможных, чтобы лишь пара капель посмела смочить мое горло. А потом я обязательно отомщу. Потом я обязательно отыграюсь.»       Лили и Том одновременно глотают эликсир и чувствуют, как постепенно от груди по всему телу начинает разливаться тепло. Тревога Лили, систематически появлявшаяся и мешавшая расслабиться в последние несколько дней начинает по-немногу отступать. Том лихорадочно сосредоточивается на своих мыслях, пытаясь проверить их на изменения: нет ли каких-нибудь глупых мыслей о том, что ему интересна Бруствер.       В голову издевательски пробирается: «А разве она и так не была тебе интересна?» Юноша едва сдерживается, чтобы не зашипеть. Нет, конечно, она ему интересна, но только по известной причине, а не по той, о которой можно было бы подумать. Остается уповать на то, что тот небольшой глоток, что Том себе позволил, не произведет сильного эффекта. Том в себе не сомневается, в нем не появится гадких человеческих любовных чувств. Однако он — хороший зельевар, а у таких вряд ли получаются недействующие зелья.       Ощущения от зелья накрывают приятной волной безмятежности, и Лили, слегка улыбаясь, поворачивается к напарнику. Глаза девушки останавливаются на его ровном профиле: прямой небольшой нос, изящные брови, пучки черных ресниц у таких же черных глаз. С его внешностью ему бы быть наследным принцем королевской династии. Только вот… Отчего его лицо так напряжено? Лили так спокойно, и она, пожалуй, даже не прочь поболтать. Неужели эффект зелья совсем не действует на него?       «Соберись. Соберись сейчас же. Не отступай от плана. Не забывай своей роли. Это всего лишь девчонка. И это твой шанс произвести на нее правильное впечатление и подобраться поближе.»       Том поворачивается в ответ, натягивая на лицо дружелюбное выражение. Они встречаются взглядами, и Лили смотрит пару секунд, прежде чем смущенно отвести взгляд, а затем посмотреть снова.       «Красивый.»       Том вглядывается в глаза Лили, борясь с накатывающим ощущением того, что переживает дежавю.       «Я видел ее, я смотрел в них. Они зеленые до тошноты, а ее улыбка… Соберись и действуй. Пользуйся тем, что она открыта, а тебе хватило ума не делать полный глоток. Но даже эти капли эликсира оказывают влияние, поэтому нужно держать себя в узде. Кто же она такая?»       — Я думала, зелье заставит нас разговаривать, а не просто смотреть. — Лили улыбается еще больше, обнажая ряд белых зубов.       Том заинтересованно выгибает бровь и отвечает на ее улыбку тянущимися вверх уголками губ.       — Это ли не доказательство того, что зелье работает?       — Верно подмечено. В глазах порой можно найти больше правды, чем в словах.       «В другом случае меня бы стошнило, но эта девчонка скорее права, чем нет. Сложнее всего мне всегда было подделывать взгляд.»       — Думаешь, глаза не могут соврать?       — Могут, но не больше, чем распознать ложь.       Том пробегается взглядом по ее лицу, ненароком спускаясь по линиям шеи. Светлая кожа, аккуратная линия подбородка. Кажется, Том всего час назад возмущался тем, насколько у нее раздражающая внешность, но сейчас она не кажется таковой. Или он думал так только потому, что злился на нее? Зачем он вообще на нее злился, она ведь довольно приятная…       Внезапно его пронзает от осознания: зелье действует. Оно действует, и он даже на пару мгновений… засмотрелся на нее? Какой непримиримый вздор! Если бы не его удивительный контроль своего сознания, могло бы случиться непоправимое.       Реддл галантно проводит рукой по волосам — его любимый жест для одурманивания особей женского пола. Жест не ускользает от взгляда Лили, что заставляет его сердце клокотать от злорадства.       «Еще немного. Настало время козыря в рукаве.»       — Так пусть же книга говорит с тобой.       Пускай она, безмолвный мой ходатай,       Идет к тебе с признаньем и мольбой       И справедливой требует расплаты.       Прочтешь ли ты слова любви немой?       Услышишь ли глазами голос мой?       С каждой строчкой, что произносит Реддл, губы Лили все больше растягиваются в улыбке.       — Ты любишь Шекспира?! — голос девушки наполняется восторгом.       — Прочти в моих глазах, они ответят. И разве есть что-то странного в том, что мне нравится Шекспир?       — Нет, просто… Просто я нечасто встречала парней, увлекающихся поэзией.       «Шекспира нужно любить хотя бы за то, что он был чистокровным магом и восхительным алхимиком, дура. В моем же случае мне просто необходимо знать его сентиментальные стишки, чтобы в ловушку легко попадались женщины. Библиотекаршу мисс Хорни мое знание Шекспира влюбило в меня бесповоротно. Однако это зелье…»       Том незаметно сглатывает, борясь с сильным желанием посмотреть на Лили. Эликсир действовует, и это изрядно выводит из себя. Один плюс: перестала болеть голова. Интересно, почему?       — Мне тоже приятно встретить кого-то, кто восхищается высоким искусством рифмы. Знаешь, я считаю большим упущением тот факт, что в нашей библиотеке практически все книги — учебные. Только те, что могут разъяснить магию и рассказать обо всем, что с ней связано…       Реддл аккуратно проникает в сознание девушки, выхватывая несколько ее мыслей. Она радостно соглашается с ним в голове, думая о том, что магия слова — удивительное колдовство.       — Ведь… — Том делает недолгую паузу, специально придавая своей речи задумчивый настрой. — Великих магов стоит ценить не только за их магические свершения. Магия слова — особая, высшая форма колдовства.       «Попалась!»       Реддл еле сдерживается, чтобы злобно не рассмеяться, улавливая от Лили восторженные вибрации одобрения.       «Как же я восхитителен, прекрасен в своей игре! Твой обожаемый Шекспир недаром сказал: «Весь мир театр, а люди в нем — актеры». Тебе бы стоило более вдумчиво вчитываться в строки его произведений и перестать видеть во всех агнцев небесных!»       — Знаешь, ты был прав: Слизнорт и правда придумал чудесное задание. Если бы не он, я бы никогда не узнала, что где-то рядом есть человек, которому нравятся те же вещи, что и мне.       — Это взаимно. — Том дружелюбно улыбается.       Четкую цепочку мыслей парня прерывает непреодолимое желание смотреть на неё не отрываясь. Том незаметно скользит взглядом по телу Лили, останавливая взгляд на прикрытых юбкой коленях девушки.       И почему только Хогвартские юбки такие длинные?       Мерзенькое щекочущее чувство в животе чуть не заставляет Тома застонать от злобы. «Дьявол, только не это. Я давно не дрочил, а тут она попалась прямо под боком. Я убью Слизнорта. Я точно сделаю это с этим идиотом, догадавшимся заставить нас пить сраный эликсир симпатии…»       Будто услышав стенания Реддла, Слизнорт несколько раз хлопает в ладоши, привлекая внимание класса.       — Что ж, время урока подходит к концу. Вы все прекрасно постарались! — Слизнорт косится в сторону Мальсибера, так и не получившего возможность попробовать эликсир. — Или почти все… В любом случае, надеюсь, вы получили интересный опыт, опробовав на себе влияние подобных зелий. На следующем уроке мы приступим к приготовлению Амортенции. Ее мы, конечно, тестировать не будем. И да — пусть каждый выпьет противодействующее зелье, чтобы снять остатки эффекта!       Гораций Слизнорт взмахивает палочкой, и к каждому ученику подлетают маленькие колбочки с зеленой жидкостью.       Том резко хватает колбу, быстро отрывая пробку от горлышка, что не остатся без внимания Лили. Она изумленно приподнимает бровь, в недоумении наблюдая за его действиями.       — Неужели так жаждешь прекратить разговор? Мне показалось, мы неплохо пообщались…       От Лили веет разочарованием настолько, что Тому даже не надо проникать к ней в голову.       «Проклятье! Нужно вложить в эти последние секунды разговора так много любезности и заинтересованности, чтобы она не могла перестать думать обо мне.»       Лицо Реддла становится удивленным, затем озабоченным, и потом уже полным раскаяния.       — Тебе абсолютно точно не показалось. Прости, если ты истолковала мой порыв неправильно: у меня так много нерешенных вопросов в старостате, что нельзя медлить ни секунды, если я не хочу, чтобы наш хрупкий порядок в школе рухнул. Хотя знаешь… Если бы у меня был выбор, я бы непременно пожертвовал им ради ещё одной минуты… такого разговора. Надеюсь, у нас ещё будет шанс побеседовать вновь.       «Наивная, глупая девчонка, павшая перед величием моего мастерства!»       Лили улыбается, кивая, а юноша спешно отпивает зелье, не сводя с неё взгляда и все больше наполняясь внутренним злорадством от осознания, что желание смотреть не девушку тает с каждой секундой.       Иначе и быть не могло.       Том и чувства? Это просто смешно!                                                                                ***       Урок произвёл на меня сильное впечатление. Даже после того, как было выпито противодействующее зелье. Я никогда не знала Реддла и составила о нем поверхностное мнение: умный, ответственный, деятельный и… немного холодный.       Но задание Слизнорта показало его совсем с другой стороны. Оказывается, он очень учтивый, галантный и любит поэзию. Последний факт вогнал меня в дикий восторг, и, признаться, я бы с удовольствием продолжила разговор, если бы не окончание урока.       Сначала меня охватило волнение, какой-то панический страх, что он может мне понравиться, ведь такого у меня ещё не было. Я понимаю, что это было влияние зелья, но мне было так приятно слушать его и смотреть на него. Особенно в его темные глаза. В какой-то момент мне даже показалось, что однажды я уже смотрела в них, однако это… глупость, ведь мы никогда не общались.       Жаль.       Любопытно, читал ли он женскую поэзию? Так хотелось спросить, любит ли он Эмили Дикинсон, но, наверное, это слишком сентиментально. В общем, он интересный. Интересный человек, конечно же.       - Лили, ты решила меня игнорировать? - Из размышлений меня вырывает возмущённый возглас Гвен.       - Что? Прости, я немного задумалась. - Я виновато машу руками.       - Случаем, не о десяти минутах задушевных разговоров с Реддлом? По твоим рассказам, он тебя сильно впечатлил. - В глазах Гвен загорается дьявольский огонёк.       - Мерлин, Гвен… Это была просто приятная беседа и все.       - Не пытайся меня обмануть, маленькая лгунья! Я давно не видела тебя такой… странной.       Я демонстративно закатываю глаза, тяжело вздыхая.       - Лучше расскажи про свой опыт с Розье. Думаю, это куда любопытнее.       Гвен морщится, недовольно цокая языком.       - Ничего особенного. Он дико неприятный тип, грубый и заносчивый, но из-за зелья мне было интересно послушать о ферме его деда-француза и увлечении квиддичем. Как только эффект кончился, стало очень мерзко. Это все тааак не по-настоящему.       Мы заворачиваем к обеденному залу, проталкиваясь сквозь толпу голодных учеников.       Всё-таки две пары зельеварения подряд - очень энергозатратная затея. До ужина мы с Гвен даже успели поспать немного.       - Мисс Селвин, если окажется, что ваша юбка выше хотя бы на миллиметр, я обяжу вас сделать ее длиннее!       Мы поворачиваем головы, присоединяясь к десяткам глаз, следящих за бесплатным представлением. Профессор ЗОТИ Галатея Вилкост достаёт из кармана измерительную ленту с готовностью осмотреть юбку Морганы Селвин - наверное, самую короткую в Хогвартсе. Стандартная школьная юбка длиной до щиколоток, но с недавних пор ее разрешалось укоротить по своему желанию, однако не больше, чем до нижней линии колен. Обычно все девочки, особенно на старших курсах, делали юбку короче, но не так коротко, как у Морганы.       - Я не вру, проверьте, если Вам так нужно! - Моргана Селвин смотрит на преподавательницу с остервенением.       - Именно это я сейчас и сделаю.       Миссис Вилкост подносит измерительную ленту к ткани, сверяясь с каждым миллиметром изделия. Ее губы недовольно поджимаются, когда она встаёт и окидывает слизеринку высокомерным взглядом.       - Тютелька в тютельку, мисс Селвин. Что ж, на сегодня вы свободны. Но знайте, что если хотя бы ещё немного ткани исчезнет… Имейте совесть, здесь не увеселительное заведение или таверна. - Профессор поворачивается и уходит, громко стуча каблуками.       - Куда уж тебе понять, старая ты карга. Деревяннее, чем дубинка тролля. Удивительно, как ни один из них до сих пор тебя за неё не принял. - Моргана, пользуясь отсутствием преподавателя, говорит это достаточно громко, и добрая половина наблюдающих тонет в смешках.       Мы сливаемся с общим потоком студентов, спешащих в обеденный зал.       - Уже который год мне кажется, что все, что мы изучаем по магии - абсолютная ерунда по сравнению с действительно удивительным артефактом… юбкой Морганы Селвин. Каждый год по какому-то поразительному волшебству ткани в ее юбке становится все меньше и меньше… Как бы она однажды не пришла голая, заявив, что ее юбка превратилась в юбку-невидимку… - Адам деловито тычет пальцем в воздухе.       - Адам, тише! Не подавай ей новых идей для отговорок!       Мы смеёмся, и я вновь чувствую недолгое затишье на душе.       Я очень переживала за то, как прошёл урок у Адама в неприятной компании Дерека Нотта, но он меня немного успокоил. Нотт весь урок посылал ему "язнаютвоюстрашнуютайну" взгляды и пытался подкалывать его работу, но спасение пришло, откуда не ждали: Альфард Блэк сам предложил Адаму протестировать зелье друг на друге, а Нотту досталась в пару когтевранка Ирма Браун - несостоявшийся партнёр Мальсибера. Справедливость восторжествовала: Ирма Браун, вечная заучка и староста Когтеврана, не отличающаяся ни красотой, ни тактичностью, раскритиковала зелье Дерека Нотта и без конца читала ему нотации. Кажется, даже зелье не смогло помочь Нотту ощутить к ней симпатию, хотя профессор Слизнорт его одобрил: Дерек все десять минут дрожал и кривился.       - Лили, ты же будешь проходить пробные испытания в команду по квиддичу? Они уже в эту пятницу, если ты вдруг забыла. - Адам подбадривающе улыбается.       - Ох, да, конечно. Надеюсь, что я не зря тренировалась летом. Хотя сложно назвать тренировками мои стесненные перемещения по сеновалу на метле… Но это максимум, позволенный мамой в целях скрытности и… безопасности.       - У тебя получится. Я давно говорил, что тебе надо попробовать.       - Не уверена, на кого мне идти. Есть целых три вакантных места: охотник, ловец и загонщик.       - Ты меткая, я помню, как ты классно отбивала палкой навозные шарики, которые в тебя кидал Мальсибер на первом курсе. Иди вторым загонщиком ко мне в пару.       - Я и сама думала об этом, но не знаю, хватит ли мне силы в руках отбивать бладжеры…       - Главное - твоя меткость. Ты должна попасть по нему (а ты попадёшь) и просто направить подальше от членов команды. И ещё лучше, если в соперников.       - В этом и проблема. Я боюсь причинить кому-то вред.       - Лили, это вздор! - Гвен внезапно вклинивается в разговор. - В Хогвартсе чудесные лекари, к тому же ещё никто не умирал на школьном матче. Нашему факультету нужна сильная команда, мы не побеждали уже кучу лет. А у тебя есть все данные для этого. К тому же ты - прекрасный человек, который постоянно готов кому-нибудь помочь. Защита - это твоё. Рассматривай это просто как защиту.       На моем лице невольно появляется улыбка.       - Спасибо, ребята. Я очень постараюсь. Ради всех нас.                                                                         ***       Профессор Вилкост опять отчитывает Моргану за уменьшение юбки? Это достаточно смешно, но я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, как идиоты вокруг. Видимо, Галатея Вилкост считает, что в ее компетенцию как преподавателя защиты от темных сил входит спрятать оголенные места девчонок. Не могу не согласиться: они пагубно влияют на мужчин.       Глаза невольно выцепляют показавшиеся коленки Морганы Селвин. Она недовольно бурчит в сторону ушедшего преподавателя, чем вызывает новый шквал смеха. Девушка поворачивается, будто ища кого-то глазами, и встречается со мной взглядом.       Предсказуемо, Моргана, даже очень. Она слегка улыбается. Мне даже не надо проникать к ней в голову, чтобы понять, о чем она думает, но я все же делаю это: осторожно, слегка. По привычке.       Она думает обо мне.       Девушка деловито поправляет юбку и направляется в столовую. Очевидное действие для привлечения внимания. Я ловлю ее настроение и обрывки мыслей: она ликует, она рада, что привлекла мое внимание. Она надеется, что я заметил немного показавшиеся колени.       Самое противное, что я заметил.       Иду в обеденный зал, невольно рассматривая, как мелькают ее ноги где-то впереди. Внутри начинает подниматься очередная волна злости.       Хочется сплюнуть, желательно кому-нибудь в лицо.       Бруствер, например.       Или придурку Слизнорту.       А теперь ещё и Моргане Селвин.       Женщины - ужасно хитрые существа. Может быть, в прошлой жизни я тоже был женщиной? Потому что я хитрее их: я умею читать их мысли и понимать манипуляции. Что бы я делал, не умей я этого?       Требую оваций моему Всемогуществу!       Я отвожу взгляд от ног Селвин, чувствуя, как внизу живота рождается щекочущее, тянущее ощущение.       Я ненавидел его всю жизнь, с самого начала пубертата. Особенно тяжело было в 13 лет… И сейчас.       Я ненавидел это мерзкое чувство, когда постоянно вставал член, когда постоянно хотелось секса. Впиться в губы какой-нибудь красивой девчонки.       Меня раздражал один тот факт, что Я, отличающийся от всех своей эрудицией, своим мышлением, своим величием, испытывал те же низменные желания, что и тупые сверстники. Что это грязное желание заставало меня в библиотеке, вынуждая уходить в темный угол между стеллажей и обхватывать член ладонью, прикрывая глаза и чуть ли не хрипя. Массировать его под одеялом в особо бессонные ночи под звуки храпа однокурсников.       Это желание низводило меня до простых смертных, коим я не являюсь.       Мое божественное начало должно было победить желание блуда.       Но оно не победило, и мне пришлось смириться с этим упущением, ошибкой природы в отношении моей неуязвимости.       Я был нелюдимым, закрытым мальчиком. Не поразительным красавцем, не заводилой. Девочки не особо хотели дружить со мной.       Но теперь я - лучший ученик Хогвартса 1,86 м ростом, с пышной вьющейся копной волос, острыми скулами и темными пронзительными глазами, в которые мне влюблённо заглядывает половина девчонок Хогвартса. Они для меня - просто пыль на моих ботинках, но это чертовски приятно. Приятно осознавать, что они шепчут мое имя по ночам, что они грязно мечтают обо мне.       Что они специально подрезают свои юбки.       И показывают свои ноги.       На которые я не хочу смотреть, но низменное человеческое иногда заставляет это делать.       И я ощущаю, что с каждым днём мне хочется большего.       Я смирился и дрочил.       Иногда на себя, конечно же, потому что никогда не видел лица совершеннее, чем мое.       Потом я осознал, что дрочка даёт приятную разрядку. Я так много думаю, охватывая своим великим сознанием все грани мира человеческого, что иногда мне просто необходимо расслабляться.       Но теперь мне мало.       Я хочу обладать, хочу властвовать, хочу проявить, как я (бесспорно, так и будет) прекрасен и в мастерстве секса. Не сомневаюсь, я буду восхитителен даже в первый раз. Хотя кто-то из этих грязных девиц должен кончить только от того, что я позволю им прикоснуться к себе.       Глупые девчонки.       Смешно наблюдать за всеми этими притворствами, будто в Хогвартсе нет секса.       Ха!       Он витает в воздухе, он чувствуется на непомытых после самоудовлетворения пальцах девчонок. Все лишь аккуратно шепчутся об этом с друзьями, а иногда даже случается, что просачивается информация, как кто-то потерял девственность, что становится главной темой обсуждения в близких кругах на ближайший месяц.       Но у меня есть преимущество: я читаю их сознания.       Поэтому точно могу оценить степень их скрываемой развращенности.       Интересно, на кого дрочит Бруствер?       Эта мысль пронзает меня, и я чуть ли не краснею от злости.       Дрянная, мерзкая девка!       Я выведу тебя на чистую воду.       Будь проклят тот день, когда тупоголовый Слизнорт выдумал такое дурацкое задание. Эти капли зелья заставляли меня желать смотреть на неё, рассматривать ее мерзкие веснушки, думая, что у неё приятная внешность.       Заставило представлять, какие у неё колени под юбкой.       Новый порыв злости накрывает с головой, и я до боли сжимаю нож, режущий стейк.       Копай себе могилу, Лили Бруствер.