Bertie Botts. Bellamione.

Мокрая простынь неприятно прижималась к изломанному в порыве ужаса телу, обматывалась удавом вокруг обнаженного торса, глушила дикие крики, рожденные в глубине натужно хрипевших легких. Гермиона, уже выдернутая тревожно жгущей красной нитью связи из постели, спустилась на первый этаж, неловко перебирая ногами у порога кабинета. Ее жена обычно работает допоздна и не всегда поднимается наверх в общую спальню. Каждая третья ночь без Гермионы заканчивается одинаково - кошмаром про Тома Реддла. Только из-за него так отчаянно рыдает Блэк, так изгибается и дрожит от фантомной боли. Гермиона видела воспоминания. Думала про тёмные разводы на теле Блэк: тонкие выломанные линии на фарфоре кожи - вдоль упругих бедер и твердого живота, обхватывающие грудь с терракотовыми сосками и уходящие по клокочущей от спазмов коже гортани. - Тише, милая, я рядом. Горячая ладонь накрыла липкий от холодного пота лоб старшей ведьмы, забралась в спутанные волосы, перебирая влажные вьющиеся прядки пальцами. Белла котёнком заластилась, глубоко, но неритмично и жарко дыша, проецируя образы в ореховые глаза напротив. Красный луч и безумные глаза Реддла, который нависал над ней, снова и снова пришпиливая к мрамору, пронеслись смазанным вихрем в разуме Гермионы: Блэк пласталась раненым зайчонком, но не умоляла. Этому её научил еще жестокий отец. - Где твоя маленькая подружка? Где грязнокровка? - бархатистое шипение Реддла забиралось под кожу, искало сердце для ядовитого укуса. Блэк молчала, только из разодранных от боли губ сочилась кровь, а воздух выходил короткими толчками. Кожа мелко дрожала, а мышцы сокращались от агонии. Реддл тогда так ничего и не добился, оставляя ведьму умирать, пока Блэк не забрал Орден. Гермиона не сразу вернулась в настоящее, не сразу увидела просящую руку и вкрадчивый сиплый шёпот потрескавшихся губ. - Огневиски. Девушка откупорила бутылку, вылила янтарь в стакан и поднесла к страждущему рту Беллы. Несколько жадных движений горлом - и Блэк зарылась носом в сгиб плеча и шеи Гермионы, находя реальность в запахе горьких апельсинов и пергамента. Огонь растекался по венам, вздымался изнутри как пожар, перехватывая кровь, делая её обладательницу храброй, изгоняя дурные мысли и одиночество. Несколько глотков Гермиона сделала сама, прежде чем набрала полный рот огневиски и наклонилась, чтобы накрыть губы Блэк своими, разделяя порцию на двоих. Горечь на языке, просящий взгляд, и Гермиона углубилась внутрь, растерла вязкость по чужому нёбу, потерла кончиками пальцев нежное местечко за ушком. Дыхание отдавало перцем и мускусом, кружило ослабевшей Блэк голову, вынуждало забыть про кошмар и приникнуть зубами к точке пульса на изящной шее. Гермиона знает - Белла будет держать её так, пока не успокоится. И она сама никогда не посмеет не прийти на бессознательный золотой зов, когда будет нужна.