Иллюзия обмана

Компания предоставляла всем стажёрам и сотрудникам жильё. В зависимости от восседающей должности оно, разумеется, менялось по своему уровню. Но Антон был рад любому халявному проживанию чуть ли не в центре столицы. А тут ещё и достаточно недурное панорамное здание в двухстах метрах от главного офиса. Комната была небольшой но светлой, со своей ванной и кухней, узенькой прихожей со шкафом наполненным кучей вешалок, видимо под строгие рабочие костюмы. На дне валялись две пары запечатанных отельных тапочек, на верху же аккуратно сложенный халат и пара банных полотенец. В ванной были обнаружены все необходимые средства гигиены, на долго их не хватит, но как стартовая подушка — очень даже. Такое проявление заботы, но скорее всё же профессионализма со стороны компании, вызывало уважение. Это действительно был уровень. Ему дали сутки на восстановление после перелёта, разбор багажа, который с такой серьёзной подготовкой руководства можно было и не брать вовсе, ну и на минимальное ознакомление с их территориальным расположением, чтобы в день главного собеседования не теряться и не опаздывать. Шастун правда хотел воспользоваться этой возможностью, пробежаться по кварталу, позаглядывать в ближайшие к офису кофетерии, чтобы прикинуть самое выгодное и приятное душе местечко, ну и прочие формальности. Но белоснежная подушка и такая мягкая на вид кровать притягивали к себе, как магнитом, и не планировали делить место фаворита с каким-то там делами. Как выяснилось позже, кровать нихуя не мягкая, так ещё и оказалась короткой. Не намного, но свисающие пятки до которых не доставало одеяло неприятно щекотало сквозняком. Мягкая подушка слишком быстро нагревалась и ее приходилось переворачивать с боку на бок каждые пять минут, а соседи через стену занимались Бог пойми чем, да и Богу было насрать как и Антону, но звуки тянули на целую оргию, в чем русый хоть и сильно сомневался, однако шумели знатно. Вот тебе и интеллигентный Лондон. Проснувшись было понятно, что никуда он сегодня уже не успеет пойти. Так, максимум спуститься вниз за продуктами и навёрнуть кружок вокруг здания, чтобы понимать есть тут что-то толковое или общага-общагой, только для богатеньких. Спасибо, что хоть догадался развесить лучший (единственный) свой костюм, а то пришлось бы бежать с утра в мятом, но на этом какая-либо подготовка закончилась. Необходимый инвентарь всегда был в его портмоне, а большего ему и не нужно. В сразу запримеченном супермаркете он нашёл всё необходимое. Сигареты, стики кофе, пачку готовых мини-круассанов на завтрак-обед-ужин и бутылку газировки. Пить перед собеседованием чистое кощунство, да и к алкоголю Шастун был достаточно равнодушен. Может пить, может не пить. Вот другое было покурить. Сигареты, сигариллы, сигары, кальян, айкос, старый но не добрый вейп, новомодные одноразовые электронные сигареты, травку. В его достаточно продолжительной жизни было всё, и сейчас он жалел, что когда-то взял из предложенной протянутой пачки старшака эту проклятую табачную палочку. Молодой человек осознавал, что зависим и на этом в общем-то и всё. Понимал, но ничего не хотел с этим делать. А зачем? Это ему никак не вредило, ни ему, ни его легким, ни кошельку. Да, да, да, знаем ползали. Но не суть, зависимости есть, желания и необходимости её бороть нет, так и разбежались. Обоюдно, на долго и счастливо. Курит столько, сколько себя помнит, а значит лет с 13, потому что до этого детство которое в жопе играло, быстро стерлось и забылось. Да там и ничего интересного особенно не было, чтобы прям хвататься за обрывки воспоминаний. Скандалы на праздники, скандалы и в обычные дни, драки матери с отцом, попытки отца поднять руку на него, этак сказать «воспитать», за что мама всегда кидалась защищать и получала уже вдвойне, а дальше развод. Вот после него как раз воспоминания и обрели форму, цвет и даже запахи. Сколько курит столько себя и корит, но никотин всегда понимал его лучше всех. Ни одно горючее, высокоградусное и то, что не горит и не мёрзнет не давали того же эффекта, даже ровно противоположный — опьянение взваливалось на него тяжелым грузом, сдавливало в тиски голову и связывало руки накрест с ногами. Поэтому напивался он крайне редко и не особо по своей воле. Другим делом было выйти на балкон или лестничную клетку к окну, пойти прогуляться ночью под фонарями с сигареткой зажатой между губами или указательным и средним пальцем. В его окружении это назвали манерным стилем курения, будто так могли парить только девушки и геи. Антон не причислял себя ни к первым, ни ко вторым, но держал сигарету всегда только так, и не думал переучиваться по-другому. Большой и указательный палец он хранил всегда для одного — травки. Впервые Антон попробовал её через поцелуй, Нина, бывшая девушка из старшей школы, раздобыла косяк посреди тусовки у кого-то на хате, и была достаточно щедрой чтобы разделить его с любимым парнем. Проблема была только в том, что она сделала это без спроса и полученного разрешение, в принципе за подобные действия она достаточно скоро стало бывшей. Её Шастун бросить смог, а вот дурь уже нет. Новоселье Антон отпраздновал в одиночестве, раскурив косяк, прямо лёжа на полу и рассматривая с низу небо за окнами. Он ещё никогда не видел настолько звездного полотна, в России небо всегда задымлено выбросами и смогом, здесь же ни одного грязного облака, только натянутая глубокая синева по всему видимому и невидимому радиусу, и слишком много рассыпанных мерцающих камней, от которых рябило в глазах. Либо это было действие конабиса, потому что уснул он там же, распластавшись на голом паркете, чудом успев затушить скрутку о рядом стоящую банку. Будильник телефона был заведён на семь тридцать. Того самого телефона, который валялся на кровати с подключённым проводом зарядки. Ту, что Антон успешно забыл вставить в розетку.