Прощай!

— Давно мы с тобой никуда не выбирались, всё время либо дома, либо на работе, — отметила Эмма, обнимая Реджину. — Да, но сегодня мы наконец-то это исправили, — Реджина с каким-то благоговением смотрела на Эмму. Девушки возвращались из кафе, находящегося недалеко от пляжа. Их не волновало, что было уже довольно поздно. Они просто хотели насладиться обществом друг друга, прогуливаясь в тишине и любуясь красотой любимого места. Девушки приходили на пляж, когда хотели забыть о проблемах и невзгодах, наполняющих их серые будни. Можно было подышать морским воздухом, посмотреть на звезды и послушать звуки природы. Они, казалось, были совершенно одни во вселенной, что придавало происходящему особую прелесть. — Всё было идеально... — продолжила Реджина, нарушив тишину, но её перебила Эмма. — Не совсем, но сейчас точно будет. Достав телефон из заднего кармана джинс, Эмма начала в нём что-то усердно искать. Мгновением позже по пляжу разлилась тихая мелодия, за которой последовал женский голос, напевающий трогательную историю любви. — Ты помнишь? — трепетно спросила Реджина. — Конечно помню, — Эмма улыбнулась уголками губ. — Я не смогла бы забыть песню, под которую мы танцевали наш первый вальс. Эмма, убрав телефон обратно в карман, обняла Реджину за талию и закружила её в медленном танце. Девушки смотрели друг другу в глаза с любовью и заботой. Не прерывая движений, они слились в сладком поцелуе, который показался им самым чувственным из всех, что когда-либо им приходилось испытать. Реджина почувствовала слёзы, навернувшиеся в уголках её глаз, и тут же попыталась их быстро смахнуть, но Эмма успела заметить. — Что-то не так? — спросила Свон, нахмурив брови. — Глупенькая, всё просто восхитительно, что даже не верится. — Реджина, что ты имеешь в виду? — Не знаю, просто такое чувство будто всё это нереально, — в голосе Реджины прослушивались печальные нотки. — Милая, почему ты сомневаешься? — Эмма остановилась в танце и притянула Реджину в свои объятия, та сразу же положила голову ей на плечо. — Не знаю, Эмма, не знаю... — Ладно... Я вижу, что ты устала, поэтому пойдём домой? — Угу, — Реджина действительно устала. Её так и клонило в сон, что она готова была провалиться в него прямо здесь и сейчас. — Реджина, мне приятно, что ты считаешь меня своим плюшевым мишкой, но всё-таки давай ты не будешь засыпать на мне прямо на улице, — с лёгкой и какой-то доброй насмешкой возмутилась Эмма. Реджина выпуталась из объятий Эммы, но сразу же схватила её за руку, боясь отпустить. Девушки вышли на освещённую фонарями дорогу и направились домой, который находился буквально в нескольких минутах ходьбы. Как бы не было малым расстояние, Реджина успела порядком замёрзнуть. Эмма заметив это, попыталась накинуть ей на плечи свою кожаную куртку. — Эмма, не надо, — Реджина отворачивалась от предлагаемой куртки. — Надо. Ты одета в одно лишь легкое платьице. У тебя уже мурашки по коже, поэтому без лишних слов бери и одевай. — Так уж и быть, мамочка, — начала дразнить девушку Реджина, но всё же взяла куртку и надела её. Обратно взявшись за руки, девушки продолжили свой путь. Реджина заметила, что на встречу им не проехала ни одна машина, и насторожилась. Её начали одолевать нехорошие предчувствия. Наконец-то они добрались до дома, и Реджина смогла вздохнуть с облегчением. Не дожидаясь Эммы, она сразу же пошла в спальню. Девушка настолько сильно устала как физически, так и морально за этот день, что она просто напросто завалилась на кровать, не удосужившись даже переодеться. Как только её голова соприкоснулась с подушкой, она сразу же погрузилась в глубокий сон.

***

За всё время сна, Реджине не приснился ни один кошмар, что стало для неё удивлением. Она сонным взглядом пыталась отыскать хоть какие-нибудь признаки нахождения Эммы на второй половине кровати, но их к сожалению не оказалось. Услышав шум, исходящий из кухни, Миллс соскочила с кровати и побежала на его источник. — Эм... Мама? — Реджина с недоумением смотрела на свою мать, которая сновала между плитой и раковиной. — Реджина, что ты на меня так смотришь, будто не ожидала увидеть, — поинтересовалась Кора. — Да так, ничего... — вяло ответила Реджина. — Я приготовила твои любимые блины. Завтракать будешь? Реджина посмотрела на стопку блинов, стоящую на столе. Она совершенно не хотела есть, поэтому отрицательно покачала головой. — Ну, раз ты не голодна, тогда сходи и погуляй с Генри. Я даже не припомню, когда ты с ним в последний раз проводила время. — Несколько дней назад. — Реджина, это было чуть ли не месяц назад. Генри чей сын, твой или мой? — Мам, не начинай, — возмутилась Реджина, закатив глаза. — Сейчас, только переоденусь, и пойдём гулять. Да, Генри? Реджина глянула на сына, сидящего за столом. Генри, наевшись каши, уже несколько раз поднимал на нее свои глазки, в которых отражалась вся глубина его любви и преданности, но Реджина не знала, что ответить. — Видишь, как он рад тебя видеть, а ты все из своей комнаты не выходишь, — начала говорить Кора, но Реджина ее уже не слышала, потому что бросилась в свою комнату. — Значит, это действительно был всего-лишь сон. Я же говорила, Эмма... — пробормотала Реджина. Ей, казалось, что её накрыли все негативные чувства сразу, но сильнее всего грусть, отчаяние и тоска. Она чувствовала себя самым одиноким человеком на свете. Хоть в её окружение и были люди, ради которых она продолжала жить, но они всё равно не могли заполнить пустоту в её сердце. Реджина, упав на кровать, свернулась калачиком и дала волю слезам. Ей было плевать, что ещё недавно она пообещала матери погулять с Генри. Она просто хотела выплакать всю ту боль, которая скопилась в её душе за последний год. — Реджина, может пора её отпустить, — предложила Кора, стоящая за дверью. Она больше не могла смотреть на то, как её дочь с каждым днем разваливается всё больше и больше. Услышав очередные всхлипы Реджины, она наконец-то решилась поговорить с ней. Реджина помотала головой, но вспомнив, что мать её не видит, крикнула: — Нет, я не могу. — Почему? — спросила Кора, зайдя в комнату. — Во-первых она мне сниться почти каждую ночь, а во-вторых я боюсь её забыть, — Реджина оторвала голову от подушки и посмотрела на мать затуманенным от слез взором. Кора подошла к кровати и легла рядом с дочерью, сразу же заключив её в свои объятия. — Так не может больше продолжаться, Реджина, — упрекнула женщина дочь. — Хватит заниматься саморазрушением. Где та добрая, заботливая Реджина Миллс? — Её больше нет, мама. Со смертью Эммы всё стало по-другому, в особенности я. — Эмма хотела бы, чтобы ты двигалась дальше. — Я не знаю, как её отпустить, да и не хочу. — Тебе просто нужно попрощаться с ней. Ты ведь так и не была у неё на могиле. — Сколько раз мне ещё нужно будет повторить, что я не хочу?! — нагрубила Реджина матери, отстранившись от неё. — Я боюсь, что если попрощаюсь, то больше не увижу её даже во сне. — Реджина, вспомни хотя бы о Генри. Он нуждается в тебе, — попыталась достучаться до неё Кора. Встав с кровати, женщина укрыла дочь одеялом и направилась к двери. — Можешь остаться дома, я сама погуляю с Генри, — предупредила Кора, выходя из комнаты. Она поняла, что с дочерью говорить бесполезно, пока та сама не поймёт, что ей нужна помощь. Конечно, поход на кладбище ничего не решит, но это уже будет первый шаг к исцелению от депрессии, которую Реджина так отчаянно отрицает.

***

Реджина, оставшись одна, начала думать над словами матери, которые оказались верны. Она действительно стала слишком замкнутой, отрешенной и даже немного агрессивной, а всё потому что она не только тяжело переносила смерть Эммы, но и во всём произошедшим винила себя. Ведь если бы не она, то Эмма была бы жива, и они растили бы Генри вместе, как и хотели. Реджина никогда не забудет тот день, когда она устроила никому не нужный скандал на почве внезапно возникшей ревности. Кто её просил, срываться на ни в чём неповинной Эмме. Реджина оглядела комнату, и воспоминания нахлынули на неё с новой силой, как будто всё произошло только вчера. — Где ты была, Эмма? — гневно спросила Реджина, смотря на жену. — Конечно же на работе. Где я ещё могла быть? — не успела зайти Эмма домой, как в её адрес посыпались упрёки. — Не знаю где, но точно не в участке. Я звонила Дэвиду. Он сказал, что ты ушла ещё в восемь, — Миллс посмотрела на часы, висящие над входной дверью. Стрелки показывали, что доходит первый час ночи. — Где ты была всё это время? — Любимая, мы просто с Августом решили сходить в бар и выпить по бутылочке пива. — Тогда зачем ты мне врешь? — Реджина, пытаясь себя успокоить, гладила лёгкими и нежными движениями заметно округлившийся живот. — Потому что я не хотела, чтобы ты вновь меня в чём-то подозревала, но как я уже успела заметить, это не помогло, — Свон, разувшись, пошла на кухню. Реджина последовала за ней. Ещё за несколько часов до прихода жены она успела приготовить парочку блюд, которые теперь стояли в холодильнике, дожидаясь когда же их съедят. Но видимо, Эмме было плевать на её старания, раз она просто взяла яблоко из стоящей на столе корзины. — Тебе разве не хотелось бы поесть нормальной пищи? — Нет, я уже в баре поела, — ответила Эмма, жуя яблоко. — Понятно, — протянула Миллс. Ей стало обидно. Она любила готовить, но это занимало немало времени, которое она могла потратить на что-то другое. — Ну, ты чего? — Эмма подошла к Реджине и попыталась её обнять, но та сразу же увернулась. — Дорогая, нам нужно серьёзно поговорить. — Я слышу неприятные нотки в твоём голосе. — Ты изменяешь мне? — Что? — Эмма уже хотела рассмеяться, но поняв, что её жена серьёзна как никогда, хорошее настроение покинуло её. — Ты сейчас вообще осознаешь, что говоришь? — Эмма, ты стала отдаляться от меня. Я редко вижу тебя дома. — Я шериф, — возразила Свон. — Дэвид тоже шериф, но почему-то он свободное время проводит дома с женой, в отличии, от тебя. Несколько дней назад я видела, как новенькая официанта из закусочной заигрывает с тобой, как её... — Реджина пыталась вспомнить имя девушки, которая с первого взгляда ей не понравилась. Последние два месяца она часто стала что-то забывать. Врачи говорят, что в её положении это нормально, но Реджину это всё равно пугает. — Ты спишь с ней?! — Её зовут Эшли, но сейчас это не так уж и важно. Реджина, как тебе это в голову вообще могло прийти? Хотя чего я удивляюсь, эта беременность как-то плохо на тебя влияет, — резкая пощёчина отрезвила Эмму, но к сожалению слов уже было не вернуть. — Что? Да, как ты смеешь, — прошипела Миллс. Реджина никак не ожидала услышать от Эммы нечто подобное. Ребёнок - это было их совместное, хорошо обдуманное решение, которое она не смогла не упомянуть: — Эмма, мы обе хотели этого ребёнка. Если бы я знала, что ты не будешь проявлять никакого к нему интереса, то даже и не подымала вопрос о его появление. — Да, он ведь даже ещё не родился, — возмутилась Эмма. — Не родился, но ему уже требуется любовь и забота не только от меня, но и от тебя. Да, вот только откуда им у тебя взяться, если ты даже мне не уделяешь никакого внимания. — Знаешь, что... — лицо Эммы покрылось пятнами ярости. — Я больше не могу так. Меня уже достали твои упрёки и претензии. Я соврала о баре, чтобы ты не догадалась о сюрпризе, который я готовила последние две недели. Ну, а если быть точнее, то я делала кроватку для нашего малыша. — Сюрприз? Кроватка? — Реджина впала в состояние лёгкого шока. Единственный сюрприз, который она ожидала, но боялась получить от жены в ближайшем будущем - это заявление о расторжение брака. — Да, но ты из-за своей ревности всё испортила. — Прости, я... — Я не приму твои извинения. Мне нужно время, — перебила супругу Свон. Ей резко стало душно. Появилось желание, как можно скорее покинуть этот дом, а лучше город, в котором сплетни распространяются в первый же час. Эмма всегда старалась бежать, когда обстановка становилась слишком напряжённой, чтобы разобраться в себе и решить, что делать дальше. Не всегда она возвращалась вновь, но сейчас надеялась, что расстояние поможет им с Реджиной наладить отношения, и она вернётся в дом, наполненный счастьем и теплом. Реджина с тревогой наблюдала, как Эмма покидает кухню, а после и особняк. Она не удивилась, услышав шум мотора их новенькой машины, которая выехала со двора и направилась за черту города. В их семье были ссоры и раньше, но ещё никогда они не заканчивались так. — Она вернётся. Надеюсь... — прошептала Миллс, трепетно прикладывая ладонь к животу. Почувствовав небольшую головную боль, Реджина вернулась в постель, чтобы хоть немного поспать, но к сожалению сон так и не шёл. Сев на подоконник, она стала наблюдать, как моментально меняется погода, которая будто иллюстрировала её настроение. Тучи начали сгущаться, закрывая собой луну и звезды, а усилившийся ветер срывал с деревьев жёлтые листья. Где-то вдалеке раздался короткий раскат грома, а после первая гроза ударила в стоящий у особняка фонарь. Больше не было видно ничего, оставалось только слушать, как крупные капли дождя стучат по крышам домов. Уйдя в размышления о том, где бы могла быть сейчас Эмма, Реджина не сразу услышала телефонный звонок. Достав телефон из правого кармана халата, она посмотрела на экран. Звонил незнакомый номер. — Реджина Миллс? — спросил молодой мужской голос, когда Реджина ответила на звонок. — Да, а кто это и что вам нужно? — Вас беспокоит сержант полиции Робин Локсли. Простите, что в такое позднее время, но это важно. Сообщаем вам, что ваша супруга - Эмма Свон погибла по пути в больницу, в результате аварии. Дальнейших слов Реджина уже не слышала, потому как телефон выпал из её рук. Она попыталась встать с подоконника, но тело её подвело, и она упала на пол. — Нет, нет, нет, — прошептала Реджина. Она не могла поверить в происходящее. Слезы начали катиться потоком по её щекам, а губы застыли в немом крике. Заметив кровь, стекающую по внутренней стороне бедра, Реджина испугалась и запаниковала. Она не могла потерять ещё и сына в эту ночь, изменившую её жизнь навсегда. Дотянувшись слабыми руками до телефона, она набрала номер своей матери. — Мамочка, приезжай, пожалуйста. Ты мне нужна. — Что случилось? — сонным голосом поинтересовалась Кора. Реджина ничего не ответила. Она лишь смотрела пустым взглядом на фотографию, висящую над кроватью, на которой были изображены они с Эммой в день своей свадьбы. В тот день они поклялись друг другу, что даже смерть не разлучит их. Она засомневалась в этом ещё тогда и не зря. Свадебная фотография - это единственное, что осталось неизменным в комнате. Рядом с ней висят другие, но уже с Генри. Оглядев их, Реджина поняла, что не может продолжать жить в объятиях скорби. Ей действительно пора отпустить Эмму и двигаться дальше. Данное решение принять ей нелегко, но ради сына она готова на всё. Она и так пропустила год его жизни, скрываясь в своей комнате.

***

Реджина медленно подошла к могиле Эммы, сжимая в руке небольшой букет ромашек, собранный ею по пути. Её жена любила именно эти цветы и никакие больше. Миллс не знала с чего начать свою речь. Она хотела бы выговориться перед тем, как попрощаться, но ей стало трудно подобрать слова, которые бы смогли выразить всю боль и вину. Она грустно улыбнулась, увидев фотографию Эммы, сделанную за несколько месяцев до трагедии. — Привет, — Реджина сглотнула ком, вставший поперёк горла. — Я скучаю по тебе... Миллс нервно теребила подол чёрного платья, которое она никогда бы не подумала, что оденет по такому поводу. — Даже не знаю с чего начать. Я так долго оттягивала этот момент, потому что была морально не готова. Мне казалось, что я имею право на страдание, но нет. Я должна была взять себя в руки и заботиться о нашем сыне, но я этого не сделала, и вся ответственность за него легла на мою мать. Реджина чувствовала, как с каждым высказанным словом её душа наполняется лёгкостью, теплом и спокойствием. — Знаешь, кроме Генри и матери у меня теперь никого не осталось. Я разругалась со всеми знакомыми и друзьями. Ты была одной из немногих, кто принимал меня такую, какая я есть. Благодаря тебе я была по-настоящему счастлива, но не осознавала этого, пока не потеряла тебя. Её голос дрогнул. Миллс закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Пауза длилась около минуты, после чего она заговорила вновь: — Эмма, спасибо тебе за всё. За поддержку, за веру в меня, за твою любовь и понимание. Ты всегда будешь жить в моем сердце. Ты была для меня всем в этом мире. Я люблю тебя, но, наверное, пора тебя отпустить, потому что ты - моё прошлое, которого уже не вернуть. Слова произнесенные ею же, дались Реджине нелегко, но она сдержалась и не заплакала. Улыбнувшись, она прошептала: — Прощай!