A Routine Day Off

      Киеми придерживается определенной рутины.       В целом, у него есть определенная рутина буквально для всего, но его выходные — это то, что он любит и ненавидит в равной степени. Они ему нравятся, потому что все, что необходимо выполнить в единственный выходной на неделе, будет сделано. Стирка? Сделано. Уборка в ванной? Сделано. Вымыть холодильник? Сделано. Пропылесосить, вымыть пол и вытереть пыль? Сделано, сделано и еще раз сделано.       Все это сделано, а значит, что впереди еще шесть загруженных дней, ранние тренировки и возвращения поздно ночью, дней, когда он практически не бывает дома — он либо находится в зале, либо спит в небольшом гостиничном номере для выездных игр.        Рутина это всегда хорошо. Это знакомо. Она успокаивает. Это... рутина.       Вещи, которые Киеми ненавидит в таких днях? Он выполняет все обязанности прежде, чем стрелки часов дойдут до 9 утра.        Может быть это и выходные, но тело Киеми по-прежнему решает поиздеваться над ним, разбудив его незадолго до рассвета, как он делает это в обычный будний день. Сон — это странное понятие. Так что Киеми просыпается, идет на пробежку, а после выполняет все свои рутинные обязанности.       Он пытался растянуть все свои дела, чтобы ему было чем занять свой день, но, на самом деле, это никогда не работало — частично потому, что он жаждет эффективной работы, а частично потому, что его настолько захватывает это занятие, что начинает с чего-то одного, а затем следующее, и еще одно, а вот уже время завтрака, а вся квартира сияет.        Киеми — это всегда забота о себе. Конечно, он является сторонником выходных и все такое, но если в мире есть вещь, которой он научился после окончания университета, так это осознание того, что он не умеет справляться со скукой. Скука, которая буквально кипятит его мозг и превращает его в нечто, похожее на желе. Скука, которая ощущается слишком тяжелым грузом на его плечах и заставляет парня ненавидеть свои выходные. Киеми по-настоящему занятой человек. Это на самом деле недостаток. Он не знает как это исправить и с чего вообще стоит начать. Поскольку у него больше нет каких-либо заданий или дополнительной смены в свой нерабочий день, чтобы избавиться от пустого времяпровождения, он остался один в своей небольшой квартире, наполненный тяжелым чувством одиночества и беспокойства в груди, которое полностью лишает его удовольствия от проделанной раннее уборки, своей рутины.       Немного даже похоже на то, что скука стала неотъемлемой частью каждого его выходного дня. Он ненавидит это, но уже привык. История его жизни, не правда ли.       Но весь этот самоанализ на самом деле вызван одним единственным нарушением его распорядка дня — Мия Атсуму стоит перед дверью его квартиры в 8:30 утра. — Чем я могу помочь, Мия? — хмыкает Киеми, делая испуганный шаг назад и открывая дверь перед лицом Атсуму, который замер с поднятым кулаком для стука в эту же дверь. Блондин протягиевает неловкое оххх и тоже отшатывается. Он очень удивился, когда почувствовал, что еще щеки слегка порозовели. Удивительно не столько то, что Атсуму стоит у двери Киеми (в конце концов они живут в одном доме), сколько то, что Мия проснулся раньше полудня в выходный день, чего Киеми никогда не видел. — Хей, Оми-оми! — в его голосе все еще слышатся легкие нотки сонливости, — Ты собираешься пойти за продуктами?       Киеми бросает быстрый взгляд вниз на многоразовые пакеты в собственной руке, понимая, что не сможет найти выход из данного положения. — Да, — медленно отвечает он. — Ты не возражаешь, если...Ты не против, если я пойду с тобой? — В этот момент Атсуму выглядит довольно застенчиво, почесывая ладонью свой затылок, — Обычно я хожу с Саму, но он в Токио, в новом филиале, а я ненавижу ходить один и— — Ты собираешься идти вот так? — Киеми прерывает бессвязную болтовню Атсуму резким вопросом. Волосы блондина либо просто небрежно уложены, либо даже не были расчесаны после контакта с подушкой, из-за чего выглядят немного приплюснутыми на затылке, а одет парень либо в пижаму, либо во что-то, слабо похожее на спортивный костюм. — Да? — Это звучит как вопрос, пока Атсуму нервно перебирает пальцами край своей рубашки, но в его глазах светится надежда. Дело не в том, что он плохо выглядит, просто обычно Мия тратит намного больше усилий для своего внешнего вида, но, в целом, если блондина все устраивает, то и Киеми тоже. Весь этот небольшой обмен мнениями по поводу внешнего вида выбивает брюнета из колеи, так что лучше просто идти дальше. — Хорошо, пошли, — произносит Киеми, закрывая за собой дверь и запирая ее на ключ, в то время, как теперь яркая ухмылка украшает лицо Атсуму. Это просто поход за продуктами. Несмотря на то, что Киеми обычно занимается этим в одиночку, это не может испортить его день, ведь так?

***

      Каков же ответ? Это портит его день слишком сильно.       Атсму, ну... увлеченный покупатель. Киеми не особо удивлен этим фактом, но тем не менее, он не ожидал этого на сто процентов. У Киеми есть список покупок, план того, каким образом он обойдет весь магазин, маршрут. Атсуму? У него нет ничего из этого. Список, план, маршрут — все это улетает в окно, как только они вдвоем заходят в магазин. — Оми! Ты когда-нибудь пробовал это? — Атсуму, который сейчас похож на ребенка с этим огромным энтузиазмом в глазах, если честно, держит в руках цветную упаковку какого-то печенья. Киеми смотрит на него и едва сдерживает многострадальный вздох. — Это не входит в план питания, Мия. Пошли, — и также как ребенок, Мия расстраивается, когда ему говорят «нет». Киеми многозначительно игнорирует грустный взгляд и пытается вернуться к своему пути. Рис, ему нужен рис. — Оми! Что насчет этого? В этот раз Киеми не сдерживает тяжелый стон.

***

      Обычно Киеми может зайти в магазин и выйти из него со всеми необходимыми покупками спустя час. Это талант, которым он действительно гордится. Это максимально взрослое состояние, окей. Это то, как выглядит мечта. Шопинг с Атсуму же можно сравнить с настоящим адом, особенно когда Киеми, наконец-то расплачивается на кассе и понимает, что они провели с блондином в маленьком магазинчике почти три часа. Три часа! — Хочу пойти и перекусить чего-нибудь. Я знаю одно хорошее местечко неподалеку, — Атсуму смотрел на брюнета с сияющими щенячьими глазами, абсолютно довольный, с достаточно большими пакетами с продуктами в руках. — А что насчет наших замороженных продуктов? — Киеми как всегда старался быть голосом разума. Опять же, у него были график и рутина, которым нужно следовать. Боже, люди, спасите его. — У тебя есть что-то замороженное? — Спрашивает Атсуму, качаясь на пятках, как-будто собирается взлететь. Киеми открывает рот, но тут же закрывает его, когда понимает, что сегодня у него на самом деле нет чего-то замороженного. — Тогда пошли! — Атсуму хватает парня за руку, и это внезапно становится точкой отсчета. Киеми должен чувствовать разочарование. Вместо этого, все, что он чувствует — легкое чувство в груди и сильную тяжесть собственной ладони в ладони Атсуму. Фу.       Киеми не может сдержать ухмылку под своей маской, когда его тащат по оживленным улицам. Где-то глубоко внутри у него появляется желание засмеяться с абсурдности этого утра, чтобы потеряться среди шумной уличной толпы. Дважды фу.

***

      Ресторанчик представляет собой не более чем маленькую забегаловку между огромным магазином одежды и аптекой. Киеми немного замедляет шаг, когда они проходят мимо аптеки, вспоминая, что ему нужно скоро приобрести одно лекарство от аллергии. Он должен записать это, чтобы не забыть, но Атсуму снова тянет его за руку, и мысли вылетают из головы. Маленький колокольчик звенит над их головами, когда они входят в небольшое помещение. — Здесь лучшие окономияки, Оми! Даже Саму оценил его, а ты знаешь, какой он придирчивый, — Атсуму смотрит на Киеми и буквально сверкает из-за своей яркой улыбки. — Тогда я уверен, это будет действительно вкусно, — Киеми, наконец-то, со вздохом соглашается. На самом деле, ему не очень нравятся окономояки, но если он не доверяет Атсуму, то предпочтениям Осаму — да. В любом случае, если Киеми получит из-за этого пищевое отравление, то он может припоминать об этом Атсуму всю его оставшуюся жизнь, а это действительно того стоит.       Атсуму делает заказ, а Киеми после него, прежде чем они усаживаются за небольшой столик в углу помещения и ждут. Воздух наполнен запахом еды, от чего живот Сакусы предательски урчит. Он голоден больше, чем расчитывал. — Так чем ты обычно занимаешься в свои выходные, Оми-кун? Не думаю, что видел тебя когда-либо в эти дни, — спрашивает Атсуму с набитым ртом. Киеми почувствовал бы отвращение, если бы не привык к такому поведению. Их совместные ужины с Шакалами были настоящим кошмаром. — Честно говоря, мало чем, — пожимает плечами Киеми, перебирая вилкой свой окономияки, — В основном я убираюсь.       Слишком прямолинейно, но это правда. Хотя после произнесения этого вслух живот Киеми начинает неприятно скручиваться, а то, как грустно смотрит на него Атсуму, не улучшает ситуацию. — Разве из-за этого у тебя не возникает чувства одиночества? У тебя нет близких родственников, с которыми ты мог бы видеться и проводить время, верно?       Иногда действительно становится одиноко,до боли, но Киеми ни за что не признается в этом кому-либо из людей. Особенно Атсуму. В конце концов, это уже стало какой-то частью рутины. Это знакомое чувство, оно просто есть. — Иногда, — непроизвольно говорит брюнет, но, к счастью, его мозг успевает среагировать, — Но в то же время я к этому привык. Знаешь, приятно провести день в тишине после того, какой шумной и беспокойной бывает неделя.       Атсуму медленно кивает, неожиданно тихо обдумывая слова Сакусы. Он анализирует парня тем же взглядом, что и на корте, и это, если честно, немного пугает. В конце концов блондин вздыхает и, пожав плечами, откусывает последний кусочек. — Тогда, если это действительно то, чего ты желаешь, Оми-оми, в этом есть что-то хорошее. Тебе это так подходит! — Киеми фыркает и поспешно доедает. В конце концов, ему все еще нужно позаботиться о своих замороженных продуктах.

***

      Обратная дорога до многоквартирного дома, где они проживают, заполняется пустой болтовней Атсуму: он рассказывает о собаке, которую видел недавно, и о новой растяжке, которую он увидел сегодня утром в каком-то приложении, которая может помочь запястьям Киеми. Однако, болтовня прекращается, как только они подходят к двери брюнета. Атсуму нервно переминается с ноги на ногу, как он делает всякий раз, когда не решается задать какой-либо вопрос. — Выкладывай, — вздыхает Киеми, вставляя и проворачивая ключ в замке. Атсуму вздрагивает и смотрит на парня с широко распахнутыми глазами и фальшивой широкой улыбкой. — Ох, ничего, Оми-оми! Хорошего тебе дня! — Несмотря на прощание Атсуму не спешит дальше по коридору. Киеми снова вздыхает. Долго и тяжело. — Ты можешь зайти, если хочешь, — едва успевает договорить брюнет, как на лице Атсуму появляется широкая счастливая улыбка, а ее хозяин начинает активно кивать. — Ну, если ты приглашаешь, я не могу отказать, — улыбка превращается в ухмылку. Киеми качает головой и делает шаг вперед, позволяя Атсуму следовать за собой. — Если ты остаешься, то ты помогаешь мне разложить продукты, — к удивлению, Атсуму активно кивает и начинает чувствовать себя как дома.       Атсуму не только помогает ему убрать продукты. Вместо этого, он с удовольствием ходит вокруг Киеми до конца дня, предлагая выпить чаю, пока брюнет готовит еду, помогает складывать белье, когда Сакуса снимает его с веревки. В начале Киеми было немного не по себе от нахождения блондина в его квартире, но когда солнце начало садиться за горизонт, парень был доволен, чувствуя себя комфортно и едва замечая как он проводит время.       Как только все дела сделаны, Атсуму садится на противоположный край дивана и начинает соревнование по картингу Марио, что занимает их время на весь оставшийся вечер. На часах почти 10, когда Атсуму возвращается в свою квариру, зевая и потирая глаза. Киеми немного... грустно видеть, как он уходит.        Несмотря на то, что его рутина была сильно нарушена, Киеми осознает, что теперь, в конце дня, он даже не против. День был веселым, лучше слова не подберешь: время пролетело незаметно, как будто бы ничего не было. Парень забирается в постель уставшим, но довольным. Он не ощущает того беспокойства, что тенью преследует его в каждый выходной. Это то, к чему опасно привыкать.

***

      Это единичный случай. Так и должно быть, думает Киеми про себя в следующее воскресенье. Он проснулся, как и обычно, с восходом солнца. Убрался в ванной. Вымыл холодильник. Он даже начал и уже успел закончить с уборкой белья. Ему остается только сходить за продуктами и приготовить еду. Ровно в 8:30 утра он открывает дверь и... сталкивается с чувством одиночества и разочарования где-то глубоко в груди. Атсуму не было.       В тот день действительно был первый и последний раз. Киеми изо всех сил старается не обращать внимание на то, что его живот неприятно скрутило, когда он проходил по коридору. Обычная жизнь возвращается. такая знакомая, привычная...все отлично. — Хей, Оми! — Киеми останавливается и оборачивается, резко теряя рассудок от того, как сдавило его грудь. Атсуму все еще в пижаме, гонится за ним и немного запыхается, — Ты не против, если я присоединюсь к тебе и на этой неделе?       Брюнет смотрит достаточно долго, чтобы Атсуму начал смущаться и ерзать, пытаясь придать своему лицу более непринужденное выражение, ведь он нисколько не взволнован от перспективы еще одного выходного дня вместе. — Конечно, Мия, — быстро и прямолинейно говорит Киеми, прежде чем развернуться и уйти. Его маска скрывает улыбку, пока Атсуму бормочет что-то себе под нос и шаркает ногами, чтобы не отставать.

***

      Это становится их еженедельным событием. Атсуму приходит каждое утро в 8:30, именно в тот момент, когда Киеми выходит в магазин за продуктами. Затем Атусуму остается у него до самого вечера. Иногда он с удовольствием присоединяется к процессу готовки. Иногда он тихо сидит на диване с книгой или листает ленту в своем телефоне. Поначалу такая тишина от обычно громного парня вызывала беспокойство, но Киеми все равно ценил это. Это успокаивает. Это знакомо. Это рутина...       Киеми, если он осмелится когда-то произнести эти слова вслух, нашел себе друга. Друга, который каким-то образом сделал его выходными такими...нерабочими. Между ними не перестает расти то, чему брюнет не хотел бы давать названия, и это не потому, что он сильно напуган. Нет. Киеми просто не особо хорош в влюбленности. Он даже ненавидит это слово. Это ощущается как что-то нелепое и детское для такого взрослого человека. Киеми, на самом деле, не влюбляется. Он не так-то легко привязывается к людям, чего нельзя сказать об Атсуму, но этого достаточно, чтобы чувство тревоги надолго засело в его груди. Слишком много стоит на кону.       Влюбленность не входила в список дел на неделю...

***

— Ну же, Кие, просто позволь самому себе немного насладиться жизнью, — Мотоя слегка пинает Киеми под столом. Тот бросает на него настолько холодный взгляд, что им, наверное, возможно заморозить тарелку рамена между ними ними. EJP сейчас в Осаке для предстоящей игры, поэтому Мотоя, конечно же, почувствовал необходимость пригласить кузена на совместный обед, хотя, почему-то теперь идея пригласить Суну казалась намного лучше. — Мы друзья, Тоя. И я действительно не хочу что-либо менять. — Да, ну и что? Я по пальцам одной руки могу пересчитать людей, в которых ты был влюблен. Это большое событие! — Мотоя протягивает руку и машет четырьмя пальцами перед лицом Киеми. Тот все еще борется с внутренним желанием отодвинуть руку от своего лица и перестать ежиться от каждого упоминания слова «влюблен». — Ага, но я пережил каждого из этих людей. не так ли? — ворчит Киеми, глядя в собственную тарелку, игнорируя фырканье, исходящее от Суны. Какого черта он вообще был здесь? — Я просто не могу поверить, что из всех людей ты влюбился в Атсуму, — со смешком произнес Суна. — Пожалуйста, хватит говорить это слово, — Киеми что-то бормочет, но, похоже, его никто не слушает. — Хотя, говоря с точки зрения кого-то, кто знает его со времен старшей школы, ты мог бы поступить намного хуже, — Суна понимающе кивает. Киеми вздыхает и свирепо смотрит на Мотою, получая в ответ только пожатие плечами и дерьмовую ухмылку. — Просто послушай его, — Мотоя побуждает Суну продолжать, драматично жестикулируя Киеми, чтобы он снова обратил свое внимание на их незваного гостя. Брюнет снова закатывает глаза и вздыхает, но все же переводит на них свой взгляд, — Он же все таки его лучший друг, окей? — Послушай, — Суна перестает ухмыляться, облизывает губы и, наконец-то, становится серьезным, — Я просто хочу сказать, что если бы ты действительно поговорил с Атсуму, то он не стал бы говорить «нет», не убежал бы и все в таком роде. Ты итак получаешь слишком много от меня, окей? — Взгляд Суны напряжен, и Сакуса начинает чувствовать, как его брови хмурятся.       Почему это вообще имеет какое-то значение? Почему сейчас Суна говрит ему о таком и вообще— ох. Охххххх.... Пиздец.

***

      Когда наступает воскресенье, Киеми становится невыносимо нервным. Это случается не часто, поэтому Атсуму сразу же чувсвует, что что-то не так, как только переступает порог квартиры. — Ты в порядке, Оми? — Атсуму закрывает дверцу шкафчика, в котором хранятся многоразовые пакеты, внимательно глядя на Киеми. Тот рефлекторно кивает, явно не в порядке. С ним все в порядке, правда, — Ты ведешь себя как-то странно. — Я в порядке, Атсуму. Просто пошли, — Киеми обувает ботинки и открывает дверь, останавливаясь только тогда, когда понимает, что блондин смотрет на него с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. — Ладно, ты правда ужасно себя чувствуешь, потому что только что назвал меня Атсуму.       Киеми с щелчком закрывает рот. Он чувствует, как сильный румянец начинает выступать на его щеках. — Ну, это же твое имя, не так ли? Просто идем, Мия, — фыркает он, горбит плечи и слишком быстро выходит за порог собственной квартиры. Он демонстративно игнорирует звонкий и громкий смех Атсуму, пока закрывает дверь на ключ.       Поход за покупками, обед, распаковка вещей — все проходит, как и в обычное воскресенье, но почему-то каждое движение омрачается затянувшимся напряжением. Киеми чувствует тяжесть на своих плечах, хотя Атсуму как обычно звонко смеется с редкими издевками, видимо, желая, чтобы брюнет окончательно сломался.       Они сидят на диване, солнце постепенно уходит за горизонт, «Принцесса Мононоке» играет на фоне, когда он наконец делает этого. — Атсуму? — Голос Киеми звучит мягко, когда он решительно смотрит в одну точку на экране телевизора. Если он прямо сейчас взглянет на блондина, то ничего не выйдет. Атсуму хмыкает и слегка придвигается. Сакусе остается только чувствовать взгляд этих золотых глаз на своей щеке, такой теплый и открытый, как и всегда в квартире Киеми. Брюнет смотрит на него краем глаза. Блондин выглядит терпеливо, будто выжидает. Киеми делает глубокий вдох, собираясь с духом, а затем вытягивает руку так, чтобы она лежала ладонью вверх на средней подушке, отделяющей его от Атсуму.       Киеми на самом деле не был уверен, чего стоит ожидать, но явно не звонкого смеха. Но, тем не менее, Атсуму сидит на другой стороне дивана и хохочет во все горло. Киеми хочет исчезнуть. Растаять, словно мороженное в жаркий летний день. Его щеки довольно горячие, так что, наверное, это возможно.       Господи, блядь, зачем он это сделал, и, о боже, неужели у него начинают щипать глаза? Нет, нет, нет, этого не может быть. Киеми резко опускается на диван и утыкается лицом в плечо блондина, отдергивая его руку. — Нет, Оми... — выдыхает Атсуму сквозь смех, — Оми, Киеми, прекрати это! — Рука Киеми внезапно окутывается теплом — он ощущает мозолистые пальцы с легким давлением. Киеми осмеливается удивленно оглянуться и видит, что Атсуму прямо-таки сияет. Он практически светится в тусклом свете комнаты — глаза яркие, улыбка широкая и открытая, и такая настоящая, что больно. Он выглядит таким счастливым и восторженным, — Прости, Киеми, за смех. Я просто, — Атсуму снова делает паузу, чтобы от души посмеяться, — Это то, к чему ты стремишься? Правда?       Киеми стонет глубже и проваливается в диван, — Уходи, Атсуму. Позволь мне умереть в одиночестве. — Ничего не поделаешь. Оми-оми, — Атсуму тянет брюнета за руки и с улыбкой на лице говорит, — Ты мне очень, очень нравишься, ты знаешь? — Серьезно? — Голос Киеми смущающе, отвратительно тихий. Боже, это самое худшее. Вот почему он никогда блять не влюблялся. Это просто глупо. Кто позволял его телу так себя вести? Атсуму снова смеется звонко, ярко и искренне, поднося руку брюнета к лицу. Сакуса готов поклясться, что его сердце замерло, когда он почувствовал прикосновение чужих губ к собственным костяшкам пальцев. — Да, ты серьезно мне очень нравишься, — оживленно кивает блондин. — Ты мне тоже очень нравишься, — Киеми каким-то образом все еще удается тихо говорить в руку, которую Атсуму легонько держит, — Мне нравится проводить с тобой время.       И это правда. Сакуса ненавидит проводить свое драгоценное время с кем попало. — Мне кажется, это лучший комплимент, который я когда-либо получал от тебя, — хихикает Ацуму и вытирает притворные слезы. Киеми смеется и бьет его по затылку свободной рукой. — Я забираю свои слова обратно. Ты самый худший. Пожалуйста, уходи.       К сожалению, Атсуму самодовольно качает головой и крепче сжимает руку Киеми, — Абсолютно нет, Оми. Теперь ты застрял со мной. — Он сияет. Киеми, грубо говоря, не хотел бы, чтобы было по-другому.