Сладкая месть

Дни медленно пролетали. Для обычных жителей деревни будни шли своим чередом. Кто-то рождался, кто-то умирал. Так и проходило время для Лордов, но не для Донны. После ужасной трагедии, которая произошла с её дочерью, мир перестал быть для неë прежним. Она давно потеряла смысл в жизни, ведь всё, что она любила и берегла, теперь было мертво. Девушка постоянно думала о своих родных, особенно о дочери, которой не повезло прожить долгую и счастливую жизнь. Её постоянно мучили кошмары, она утратила аппетит. Единственными собеседниками для неё остались куклы. При помощи каду она смогла общаться через Энджи — говорить от своего лица ей не хотелось. Она полностью перестала доверять людям, даже на своих названных "родственников" смотрела с осторожностью и недоверием... ...День начался как обычно. Миранда созвала Лордов на очередное собрание. Донна чувствовала, что ей буквально придётся помирать от скуки, ведь слушать одно и тоже ей уже осточертело. Увы, спорить с предводительницей она не смела. Взяв свою куклу, она нехотя направилась к месту встречи... Шла кукольница не спеша. Навязчивые мысли снова большим потоком ломились в еë и без того измученную голову. Тщетно пытаясь их отогнать, она брела, не разбирая дороги, и не заметила, как на что-то наткнулась. "Что-то" пошатнулось и, выругавшись, слегка толкнуло Донну, вырвав еë из размышлений. Как назло, это оказался её "братец". — Эй! Смотри куда прешься, куколка! Или глаза в задницу засунула? — с издёвкой спросил Карл. Донна было испугалась, но, подавив волнение, она решила промолчать и продолжить свой путь. Начинать разговор с этим типом желания у неë не было. Но не успела она сделать шаг, как её схватила за плечо сильная мужская рука. Девушка испуганно обернулась. Дыхание перехватило — она не смогла даже вскрикнуть. — Я что, со стеной разговариваю? Я, блять, спросил тебя, куда ты, НАХУЙ, так ломишься? Или у тебя проблемы со зрением? Так я тебе сейчас всыплю, и лучше видеть начнёшь! Я жду ответа. Ну! Живее! — Я... И-извини! Карл, я не хотела, это вышло случайно... Я задумалась... Не заметила вас... Прошу, отпустите меня, я спешу! Правда! Хоть под вуалью Донны не было видно испуганного лица, по лёгкой дрожи Карл понял, что лучше отпустить эту хрупкую, но довольно странную особу. — Ладно, можешь не оправдываться. Помрешь ещë от страха, чего доброго, а мне потом отдуваться перед этой су.... Гм! Мирандой. Но в следующий раз смотри под ноги! В полном безмолвии кукольница добралась до старой церкви. Войдя в зал собраний, она молча села на своё место. Остальные члены совета уже ждали начала — только Карл решил явиться позже. За это Миранда испепеляла его строгим и недовольным взглядом, но это только доставляло ему удовольствие. Альсина гордо сидела на своëм троне, стараясь не обращать ни на кого внимания. Моро судорожно топтался на месте. Он ждал Матерь, он был рад просто увидеть её и созерцать хоть целую вечность... Если бы он знал, что Её величеству не было до него дела! Энджи не сиделось на месте, и она начала скакать по залу, выкрикивая бессвязные фразы и истерически хохоча, тем самым чуть не доведя Гейзенберга до белой горячки. К счастью, Матерь Миранда пришла вовремя, не дав разгореться скандалу. Она — в который раз! — начала речь о поиске идеального сосуда для воскрешения дочурки Евы, которая давно наскучила всем, кроме Моро, с энтузиазмом слушавшего, будто в первый раз. Донна снова погрузилась в мир мыслей... Реальность стала рассеиваться. в голове вспыхнули воспоминания о дне, когда она оставила Клаудию на временное попечительство тому "человеку"... Ох, если бы она знала, кому доверила свою дочь, то вернулась бы и за шиворот вышвырнула того мерзавца. Перед глазами возник образ девочки, лежащей в луже крови. Рядом с еë хрупким тельцем стоял этот чёртов зверь, настоящий Дьявол во плоти, который не ведал никакой жалости ни к женщине, ни к маленькому ребёнку. Хоть Донна и застала уже мёртвую кровиночку, в голове звенели душераздирающие крики девочки... — Клаудия! Не-е-ет! — кричала во всё горло девушка, пока голос Миранды не заставил еë очнуться. — Донна! Донна, очнись! — женщина принялась трясти свою подопечную. Кукольница распахнула уцелевший глаз и с испугом посмотрела сначала на Миранду, а потом оглядела остальных присутствующих, которые с недоумением смотрели на неё. — Донна, дорогая, с тобой всё хорошо? — проговорила владычица. Она давно заметила, что названной дочери становилось всë хуже. И пусть их не связывало родство, в глубине души Миранда жалела и без того измученную девушку. Ей было знакомо то, через что прошла Донна. Донна всë так же бросала испуганные взгляды на собравшихся, хватая ртом воздух, не в силах ничего ответить — язык не слушался, из горла вырывался тихий, сдавленный хрип. Миранда хотела было что-то сказать, как её прервал Карл: — Ну нифига ж себе! Наша сестрица ловит галюны, как я погляжу! То утром не вписалась в поворот — зато в меня вписалась! Теперь орёт, как будто кипятком еë облили... Договорить ему не дала вмешавшаяся в разговор Альсина. Ей порядком надоели выкрутасы "братца" — чего уж говорить о Донне? И как Миранда приняла в "семью" этого невежу, этого несносного мужлана? Но увы, оспаривать еë решение права она не имела... — А ты, как я погляжу, всё не можешь угомониться? Тебе мало свои железяки кромсать, так ты решил девушку доломать? Ни стыда ни совести! Ты не видишь, что ей и так тяжело, а ты рвешь её душу... — начала было возмущаться графиня, но была прервана: — Завали ебло, длиноногая стерва! Тебя ещë забыли спросить, что говорить мне, а что нет... Хватит уже лясы точить, заткни пасть чьей-нибудь плотью и жуй себе! — он с силой ударил кулаком по скамье. От его крика всё замерли. Моро прижался к стене, жалобно похныкивая, Донна вздрогнула и затаила дыхание, а Энджи сильнее прижалась к груди своей хозяйки. Только Альсина, окончательно потерявшая терпение, взорвалась: — Да как ты смеешь?! Ты, грязный, мерзкий... — закончить ей не дал властный окрик Миранды: — Молча-а-ать! Говорить здесь буду я. — Миранда метнула яростный взгляд на Димитреску и Гейзенберга. — С вами двоими я позже поговорю. На сегодня собрание окончено. Можете быть свободны. Лорды стали расходиться. Донна хотела уже покинуть церковь, как вдруг еë окликнули: — Донна. Тебя я попрошу задержаться. Я хотела бы поговорить с тобой наедине. В помещении воцарилась гробовая тишина. Девушка слышала только тяжёлое дыхание и собственное сердцебиение. Ей становилось не по себе — неизвестно, что взбредёт в голову Матери. Сама Миранда не спешила говорить — специально ли она тянула время или же о чём-то думала — молодая кукольница, к сожалению, не умела читать мысли. Спустя некоторое время Владычица повернулась к своей "дочери" и решила начать разговор. — Донна, я давно хотела с тобой поговорить. — О чем? — еле слышным голосом отозвалась Донна. — О твоём состоянии. — Не понимаю, о чем вы. Со мной всё нормально. — Мне не нужно врать. От меня ничего не утаишь. Я прекрасно вижу, что ты сама не своя. Тебя что-то гложет? Мне ты можешь рассказать всё. Даже должна. И да, это приказ. — глаза Миранды горели, а выражение лица было серьёзным. Донне такой жест совсем не понравился. Да, её "удочерили", дали ей способности, но ведь какой ценой всё это далось? Почему она не имеет права закрыть свою и без того израненную душу от нежелательных разговоров? "Даже если ты тут Божество, это не даёт тебе право копаться в наших воспоминаниях!" — промелькнуло в голове девушки, но она всë же ответила: — Дочь. Я... думала о дочери. — Она опустила голову, чтобы не показывать свою слабость Миранде. Даже Энджи притихла, будто перенимая чувства хозяйки. Одно слово, а сколько боли в нём. Её смысл еë жизни, еë родная дочь была уничтожена дрянным человечишкой, не стоившим ни капли тех слëз, которые Донна пролила за неë. Такие, как он, за лею готовы глотки друг другу перегрызть. Никакой в них человечности, только алчность и зверство... Миранда не спешила. Она тоже думала, но уже о своей дочери. Попытки воскресить её вскружили ей голову. Еë не волновали жизни десятков людей: главное — спасти одну, но действительно важную. Но она начинала питать что-то вроде жалости к юной особе. Никто не заслуживал такой участи. В глубине души она упрекала себя за то, что на самом деле использовала Донну в своих интересах, не испытывая к ней настоящей любви... Миранда отбросила лишние мысли и, покачав головой, решила продолжить разговор. — Что же... Я тебя прекрасно понимаю. Потерять собственное дитя — это сильная боль, которую не исцелит даже время. Моя дочь прожила ещë меньше твоей. Её сгубила болезнь. А болезни нельзя отомстить, верно? Донна с непониманием посмотрела на неё. — Матерь Миранда, что вы хотите этим сказать? Я... Не понимаю... — А чего тут понимать? Твою дочь убили, а убийца безнаказанно разгуливает на свободе. И ты будешь сложа руки сидеть и умирать в бессильной печали? Я бы за свою дочь от него и мокрого места не оставила. — Допустим, я бы его убила, но... Что это даст мне? Клаудию это никак не вернëт. И... Вдруг я не найду его? Возможно, он уже покинул деревню... — Покинуть эту деревню без моего ведома равносильно смерти. Мне не составит труда выследить его и заманить в ловушку. Только ответь мне: хочешь ли ты отомстить? — Хочу ли? Я... Я не знаю... Чего мне ещë хотеть? Разве есть в этом хоть доля смысла? — Донна, убийца заслужил наказания. Он осквернил тебя, Лорда, а значит, оскорбил и меня. Я не намереваюсь его прощать. Я — и ты! — обязана защищать честь Семьи. Снова сомнения и чувство вины вонзились острыми лезвиями в голову Донны. Клаудия её предупреждала, а она не поверила ей... Лучше бы она не подпускала этого негодяя к своему дому! В памяти снова всплывало ненавистное лицо, искривлëнное нахальной ухмылкой, звучал жестокий смех. Девушка сжала кулаки. Она была готова достать убийцу хоть из-под земли, вцепиться в его горло, задушить — чтобы никто больше не был обманут его словами, чтобы ничьë горе не ознаменовал его хохот... Донна повернулась к Матери и тихо, но с ощутимой твëрдостью в голосе произнесла: — Я согласна. Она готова отомстить, и месть эта будет жестокой. Ничто еë не остановит. Мольбы этого подонка — тем более. — Отлично. Не будем медлить. Я его выслежу и заманю в твой особняк. На твоей территории он будет бессилен против твоих способностей. И не забывай: никакой пощады. Убей его медленно и мучительно. — Буду ждать сигнала, — только и ответила Донна. Так они разошлись и приступили к организации плана мести, до безобразия простого. Миранда смогла выяснить, что тот мужчина падок на сокровища — хоть в огонь за ними бросится. А у Донны как раз было, что воровать. Значит, нужно подбросить карту ему, тем самым заставив вернуться в особняк. Сама же Донна тоже не сидела на месте, расставляя ловушки в доме. Но главным еë орудием был еë дар, позволяющий проникнуть в разум человека, сломать его, довести до безумия... Девушка уже представляла, как напугает ублюдка до полусмерти. Но она не даст ему так быстро умереть, она будет его мучить до последнего... ...Мужчина брëл по деревне. За спиной он нёс мешок с украденным добром. Он ничего не боялся, ведь его ещё никто не смог поймать. Поиски его порядком утомили. Ещë одно удачное "дельце", и он смоется из этой деревни. Сев на мешок, чтобы перевести дух, он заметил, как пролетавшая ворона уронила на землю свёрток бумаги и улетела, скрипуче каркая. Оскар — так звали мужчину — аккуратно подошёл к свëртку, оглянулся по сторонам, быстро схватил его и развернул скрученный лист, оказавшийся картой. Увидев отметку, обозначавшую захоронение клада, он удовлетворëнно гоготнул. И как он пропустил такую возможность? Что ж, придётся нанести ещё один визит к этой ненормальной девчонке. Если вы думаете, что он забыл, как голыми руками убил маленькую девочку, то вы глубоко ошибаетесь. Он ни капли не жалел, более того — ему было мало. Он с удовольствием навестит Донну снова — она не сможет его остановить. А если и попытается, ему не составит труда отправить и еë на небеса. Недолго думая, Оскар взял мешок и направился к особняку, предвкушая наживу. Он и не заметил, как дошёл до места назначения. Дом встретил путника мрачно. Было подозрительно тихо, даже не было слышно пения птиц. Только куклы, развешанные на деревьях, слегка покачивались на ветру. "Мда, местечко и вправду жуткое", — подумал Оскар, но это его волновало в последнюю очередь. Он отправился в сторону кладбища — карта указывала на могилу Клаудии. Мужчина ухмыльнулся, припоминая убийство этой избалованной девчонки. "Если бы неё её мамашка, я бы отыгрался по-полной! Ну ничего, и это неплохо." Добравшись до кладбища, он заметил лопату, воткнутую в землю прямо рядом с надгробием. Не заподозрив ничего, он схватил еë и начал копать, оскверняя могилу Клаудии... До чего доходит человек, чтобы урвать свою долю!.. Оскар так был увлечён, что не услышал осторожных шагов позади. Некто, подкравшись, резко ударил мужчину по голове, лишив того сознания... Прошло некоторое время, прежде чем воришка открыл глаза. Голова жутко раскалывалась. Оскар обвëл полутëмную комнату взглядом, но понять, где он оказался, было трудно. Видимо, его затащили в сам дом. Ему доводилось появляться на его пороге, но больше пары комнат он не видел. Как долго ему придëтся отсюда выбираться? — О-о-о-о! А кто это у нас тут просну-у-у-улся? — из-за угла доносился высокий голосок. Он принадлежал кукле Энджи. — Я всегда мечтала о новом друге! Ха-ха-ха! — Кто здесь? Покажись! — Мужчина попытался пошевелиться, но был слишком крепко связан. — Эй! Что это, мать вашу, за шутки? Развяжите меня! Или я... — Или что? — Теперь в игру вступила и сама Донна. Мать, потерявшая своё дитя по его вине. — Что ты сделаешь? Оскар посмотрел на медленно приближавшиюся девушку в траурном наряде и с вуалью на лице. Да, не это себе он представлял, совсем не это. Но с другой стороны — что сделает ему хрупкая девушка? — Ого! Еë светлость сама пожаловала! — мужчина расплылся в ехидной улыбке, — А я и не думал снова встретиться с вами. Я вижу, ты стала ещё краше! Смерть твоей дочурки Клаудии пошла тебе на пользу... — но не успел договоить, как получил пощёчину. — Заткнись. Закрой. Свой. Поганый. Рот. — процедила Донна. — Ты не имел права трогать еë своими грязными лапами. И ты не имешь права выплëвывать еë имя, словно это ругательство. Ты за это ответишь. Помяни моё слово. Удар не стëр безумную, злорадную ухмылку с лица нахала. — Ха! И это всё? Всё, на что ты способна? А знаешь... Мне очень, очень понравилось убивать твою девочку. Такого удовольствия я ещё и не испытывал. Нужно было связать тебя и заставить смотреть на столь прелестное зрелище... Но, к сожалению, твоя ненаглядная дочь была уже мертва. О, как же она кричала, звала свою мамочку на помощь... Донна стояла неподвижно. Всё внутри сжалось. Зрачок единственного глаза сузился до крохотной точки, а сердце колотилось с такой силой, что готово было пробить дыру в грудной клетке. Душу переполняли скорбь и ярость. План поменялся. Она не будет церемониться и прикончит его на месте. — Достаточно слов. Лучше посмотри, что ждëт ТЕБЯ, — теперь пришла ее очередь злорадствовать. Оскар посмотрел наверх и увидел жуткого вида машину, оснащëнную циркулярными пилами. Каждый зубчик был заточен так остро, что, казалось, было достаточно одного прикосновения, чтобы оставить рану на коже. — Ну и дела... Настоящая человеческая мясорубка... От улыбки не осталось и следа. — Ты... Блять, конченная сука! ЖИВО развяжи меня, тварь! — мужчина начал извиваться, пытаясь освободиться, но ремни крепко удерживали убийцу в своих объятиях. Донна, не торопясь, подошла к Оскару, схватила того за волосы, приподняла голову и ответила: — А вот это ты зря. Энджи, запускай оборудование. Куколка с радостным визгом подбежала к рычагу и дёрнула за него. "Мясорубка" заработала. Пилы медленно, но верно опускались к телу негодяя, встречая жертву острыми лезвиями. Девушка отошла от стола, чтобы не запачкаться в крови. Энджи последовала за ней, с хихиканием наблюдая, как вершится судьба Оскара. Он отчаянно дергался, кричал, молил о пощаде, но Донна была непоколебима. Она равнодушно смотрела, как лезвия разрезали его плоть, как с хрустом дробили кости и рвали сухожилия, размалывали в кашу внутренности. Энджи, давясь со смеху, бегала вокруг стола, где машина доделывала своё грязное дело, превращая тело в фарш... Оборвался последний предсмертный крик. Донна отключила оборудование, убедившись, что от убийцы её дочери ничего не осталось, кроме ошметков. Стены и пол были залиты кровью. Девушка, скрипнув зубами, с презрением оглядела останки. Месть свершилась. Оскар был мёртв. Донна приказала своим друзьям-куколкам очистить помещение от плодов своей "работы", а останки выбросить на съедение ликанам. Хоть Донна и избавилась от ненавистного ей человека, месть не принесла облегчения. Теперь Оскар больше не потревожит её, но дочь уже не вернешь... Слезы полились из уцелевшего глаза. Душа разрывалась на части. Что делать дальше? Кому посвятить жизнь, если единственное создание, достойное еë любви, мертво? Но одно она поняла точно. Она никогда не будет доверять людям и всячески будет оберегать своё имение. А тот, кто посмеет ступить на её территорию, погибнет в муках...