Насквозь

Это произошло весной. Когда в марте команда Импровизации вернулась в Москву из тура. Коллективным решением было принято отпраздновать день рождения Арсения. «И почему же коллективным?» — спросили бы вы у ребят, и они непременно бы вам ответили: «Потому что ваш любимый и всегда веселый Попов с весны прошлого года не появлялся ни на одном совместном мероприятии, отнекивался, убегал от ответа, всё больше уходя в себя после расставания с «любовью всей его жизни», по крайней мере, как считал он, и считал он так практически все три года, что состоял в этих отношениях.» Он, и правда, погрузился в себя, и пусть для всех своих поклонников он так и оставался «искренним и светлым человеком, полностью отдающимся работе», на концертах, эфирах и шоу он показывал свой профессионализм, не раскрывая истинные чувства. А внутри жгло. Переворачивалось. Убивало. Болело. Но он продолжал улыбаться и веселить других людей. О его бывшей, на удивление, знали все в команде и продакшне. На протяжении трёх лет она появлялась на закрытых вечеринках под руку с Арсом, картинно улыбаясь и смущаясь, как фарфоровая кукла, такая идеальная, но не живая. Её звали Рина, но для Попова она всегда была маленькой Аришей, он любил её так, как казалось, никого и никогда не любил. Девушка жила и работала в Санкт-Петербурге хореографом, у неё была своя школа танцев. С ней Арсений полюбил танцевать настоящий вальс, после неё он его возненавидел. Она закрыла пустоту, которая осталась после прошлых отношений, разрослась внутри, пустила свои корни под кожей, перевязывая запястья колючей проволокой, закрывая глаза мутной дымкой и оплетая горло прутьями. Она поглотила его, а он был и не против. «Любовь всё прощает» — думал он, закрывая глаза на всё, что происходило вокруг. Впервые он чувствовал себя счастливым, и был даже готов снова попробовать себя в роли мужа и, возможно, отца. Ранним утром он сбежал из отеля в городе Курске в ювелирный магазин, чтобы купить кольцо. Через пару дней он прилетел в Петербург и прямо с самолета поехал к ней в студию, чтобы сделать предложение. Ему было до ужаса страшно, но он был в ней уверен. Хотя Арина старательно и аккуратно обходила тему замужества, она не хотела быть женой Попова, не женой, не матерью, и вообще с самого начала чувствовала к нему что-то умеренное и нейтральное на грани с «ничем». Нет, она его безусловно любила, но не до такой степени, чтобы прожить с ним всю жизнь. Ей было удобно и комфортно ощущать себя «его девушкой», получать внимание, но не более. Жаль, что Арсений этого не знал. Он вбежал в студию запыхавшийся и грязный от мокрого снега, щёки горели и покрывались румянцем. Она как раз закончила с уроком для старшей группы и давала им указания на выходные. Увидев его, Арина настороженно улыбнулась, не понимая, к чему такая спешка, мог бы её и в холле подождать, а не вбегать в зал. Тем более никто из девочек, учащихся там, не знал, что Арину и Арсения связывает что-то большее, чем партнерство. Попов часто помогал с выездами, конкурсами и прочим, спонсируя все мероприятия, чем заслужил огромное уважение и любовь. Все девочки заулыбались, покраснели и начали шептаться, когда Арс встал на колено прямо перед Ариной, протягивая ей кольцо, без лишних слов и эмоций. Он просто сказал: «Ты выйдешь за меня?», а она просто ответила: «Нет. Выйди, пожалуйста, я закончу занятие, и мы поговорим.» Арина была зла и раздражена. «Как можно было так меня подвести? Теперь все будут думать, что Арсений спонсирует деньги только из-за того, что я с ним сплю. Что за вздор? У него вообще есть мозги, ещё и перед группой…» — думала она, пока Арсений смотрел сквозь неё. Кажется, он оглох и ослеп после её этого «нет». Он не поднимался с колена, а опустился на второе и замер. «Она, должно быть, шутит» — бесперерывно проносилось в его голове, пока он не выпал из транса от её небрежного прикосновения к плечу. Она предложила ему выпить, но он отказался, всё же вставая с колен. Злость и непонимание накатывали волнами, но сильнее них была задетая гордость, которая раздувалась внутри большим огненным шаром, не давая вдохнуть. Арина начала оправдываться и нагло врать, что чуть позже они смогут пожениться, но не сейчас, Арсений в ответ лишь хмыкнул, грустно улыбаясь. И эта улыбка была последним проявлением чувств перед затяжной депрессией. Он не стал ни кричать на девушку, ни выяснять что-то для себя, на все её попытки сохранить то, что есть между ними, он отвечал грозное «нет», давясь кислородом каждый раз. Вечером этого же дня он пришёл домой и раскрыл кулак, который оставался неподвижным, закрытым в течение всего времени, что он ехал в такси. Из ладони выкатилось золотое кольцо с небольшим рубином внутри под цвет её глаз, который он возненавидел в тот же вечер. Светло-карий рубин отражал в себе всю боль и несказанные слова. Он поднял кольцо и выбросил его в открытое окно, смотря за тем, как оно летит в темноту и пустоту, хотя в его мыслях летело не кольцо, а он сам. Он возненавидел себя и свою слабость. Любовь стала его слабостью. Проявление каких-либо чувств, помимо актерских, профессиональных, — стало самой большой слабостью, поэтому он ушел в себя.

***

Это произошло весной. Арсений всё так же ненавидел себя. Пустота в душе разрослась до критического максимума и стала даже привычной. Он перестал говорить всем, что всё хорошо, не скрывая, что всё паршиво. Узнав о том, что ребята хотят устроить ему вечеринку, он рассмеялся. Раньше все их попытки заканчивались плачевно: он два раза не приходил на свой же день рождения, не открывал подарки, которые ему отправляли, в общем, поступал, как ему желалось. Он ведь заранее предупреждал, что «теперь» он не будет больше таким, каким он был с ней. Но почему-то в этот раз он пришёл. Он решил, что нужно проявить уважение и признательность к ребятам, которые терпели все его выходки. Потому что по-другому он мог бы их окончательно потерять. Но в этом жесте не было ни грамма чувств, лишь холодный расчёт и манеры. Он вёл себя по-свински, не слушал своих друзей, не пытался им помочь и не принимал их помощи в ответ. И пускай чувства — это слабость, и он решил не чувствовать ничего. Однако позволить другим чувствовать к нему что-то было правильно и необходимо, либо он окончательно провалится и пропадёт. Его коллеги сняли дом в Подмосковье и устроили там настоящий праздник. Невычурный, тихий, но красивый. Арсений приехал на него вовремя, заранее надев на себя маску сладостно-блевотной благодарности и счастья. Он улыбался и говорил каждому «спасибо», принимал поздравления, заигрывал с девушками. Он не терзал себя мыслями, отпустил ситуацию, когда в голову пришла мысль о том, что людей становится всё больше и больше. Друзья звали своих друзей, когда друзья друзей приглашали своих. Вечеринка из дома плавно переместилась на всю территорию вокруг. Двухэтажный коттедж зашумел и заискрился вспышками камер. Спустя пару часов воздуха стало не хватать, щёки начали болеть от наигранной улыбки, а голова закружилась от выпитого алкоголя, захотелось уйти, но Попов держался. Танцевал с Антоном и Оксаной, смеялся с Серёжей и над ним вместе с Димой, читал стихи в микрофон со Стасом. Со стороны он казался счастливым, радостным. Но внутри снова жгло. Он давно не позволял себе расслабляться и пить спиртное, потому что это верный путь в прошлое. После расставания с Ариной он ушёл в запой. В настоящий запой со всеми вытекающими из него последствиями, одним из которых являлось то, что он спал со всеми, кого цеплял в баре или клубе, а иногда и просто в супермаркете под домом. Он попытался сбежать от себя, потеряться в толпе тел на танцполе, смыть с тела запах бывшей духами первой попавшейся девушки, но не получалось. Он понял это спустя месяц скитаний, и открылся для того, чтобы впустить эту боль в себя. Он жила в нём, получила гражданство и прописку. И он смирился с ней, не желая как-то изгнать. Всё равно не выйдет. Но в этот вечер он снова почувствовал, что нужно сбежать, куда-нибудь скрыться. О способе «побега» он размышлял недолго. «Секс — лучшее, что помогает расслабиться на время» — заключил для себя Попов и принялся искать девушку. Было несложно найти подходящую кандидатуру, потому что незнакомых становилось всё больше. И можно было удивиться, с чего это вдруг тихая вечеринка превратилась в «это», но он же сам изрядно пьяный дал разрешение и даже попросил, чтобы людей стало больше. Так легче спрятаться, так никто не заметит, что все его улыбки и слова фальшивые. Так никто не заметит, что он на всё это подписался просто для того, чтобы все поверили, что прежний Арс возвращается. Он же актёр, и эта роль ему под стать. Правда же? Допив остатки алкоголя, он отправился на крытую террасу в компании со Стасом, который обещал познакомить его со своими друзьями, с которыми в скором времени у них должен быть общий проект. Арсений ухмыльнулся. В нём бушевал азарт, и он чувствовал всем своим нутром, что именно там он найдёт её. Ту, которая напомнит ему, что он ещё живой, пусть и на какой-то период времени. Но на террасе не оказалось никого, кроме двух подпитых операторов и продюсерки лет шестидесяти. А он, не так уж и отчаялся, чтобы спать с женщиной, которая годится ему в матери. Перезнакомившись со всеми, он извинился, чтобы отлучиться в дом, а потом свалить в гостиницу, потому с утра он должен лететь домой, в Питер. Вразрез со всеми своими желаниями он обернулся на крик Стаса о том, что пришла ещё одна девушка, с которой «точно нужно познакомиться, так как это режиссёр их будущего проекта». Арс обернулся и замер, увидев рядом с кучкой будущих коллег её, его «способ сбежать». Он снова подошёл к ним, рассматривая девушку с ног до головы. Она показалась ему красивой. И это уже прогресс. Розовые щёки и красный нос привлекали больше внимания, чем открытое декольте и ноги. Она была ниже его на голову, прижимала ладони к талии, будто ей было некомфортно находиться в этом помещении с этими людьми. Поплывшим взглядом он стал рассматривать её лицо, взгляд невольно зацепился за глаза. Ему вмиг захотелось умереть от боли, пронзающей грудь. Карий. Вперемешку с нефритовым зелёным. Очерченный графитом. Сука. Её глаза напомнили ему Арину, и это было самым ужасным, что было в этой девчонке. Лучше бы он не пошёл со Стасом ни с кем знакомиться и уехал. — Арс, это Любовь, — сказал Стас, показывая ладонью на девушку и улыбаясь. Арсений кивнул и поклонился, отвечая на неловкий поклон девушки. А когда она протянула ему руку, коротко чмокнул тыльную сторону, пристально смотря в нефритовые глаза, которые больше не отсвечивали карим. Это произошло в марте.