Жиробас и еврей

      Ни за что на свете родители Стотча не разрешили бы сыну остаться ночевать у Кенни, и к себе в дом парня тоже не пустили бы ради его же безопасности, убежденные, что Баттерс связался с криминалом, и эксплуатирует семью бедного одноклассника ради личных целей. Сколько родители не пытались уличить сына во лжи, он все никак не сознавался, разочаровывая их с каждым днем все сильнее. В кого превратился их мальчик? В вруна-уголовника? Угрожая, что Стотчи наймут личного детектива и обязательно застукают парня за незаконными делишками, а затем сдадут в правоохранительные органы во благо Южного парка, так они желают Баттерсу спокойной ночи с тех пор, как злобная продавщица рассказала им о бизнесе парня вместе с Маккормиком. Доказательств у нее не было, однако родители уже долгое время подозревали Баттерса в мошенничестве из-за само собой появляющихся карманных денег, поэтому поверили женщине наслово. Наказали мальчишку, попытались вывести на чистую воду, но тот отказывался отвечать, впервые проявляя такую дерзость. «Хотя бы ради Кенни, сын! - кричали Стотчу. - Он и так рано сядет в тюрьму, зачем ты приближаешь его срок? Зачем ты тянешь несчастных бедняков за собой? Это потому что ими легко управлять? Бедные Маккормики..» Родители так убедительно рассказывают свои выдуманные истории, что Баттерс невольно начинает верить в их сюжеты. В тот момент он плакал, жалея Кенни с Карен, за то, что по его вине они впутываются в разные передряги, и мысленно извинялся. Родители немного успокаивались, когда видели раскаяние сына, и оставляли его в комнате наедине с собой. Он приходил в себя и вспоминал правду. Ту, которая существует на самом деле, а не придуманная родителями. «Подумай над своим поведением. Рано или поздно тебя поймают, Лео, и только тебе решать сядешь ли ты один, по заслугам отсидев срок, или вместе с невиновными бедными. Подумай» - так ласково говорила мама, оставляя легкий поцелуй на лбу своего ребенка. Затем она закрывала дверь на два замка и молча уходила. Была бы возможность, они бы наказывали своего сына на недели, на месяцы и годы, ведь, по их мнению, это точно дало бы плоды, но малюсенькая вера в будущее Баттерса не позволяла запирать его дольше, чем на 12 часов. Все таки он ходит в школу, получает знания и сдает экзамены. Если окажется, что он не замешан ни в чем криминальном, Стотчи ничего не потеряют. Они, как и по плану, отправят его учиться в бизнес-колледж и даже будут испытывать гордость. Ну, а пока ни виновность, ни невиновность не подтверждена, пусть он сидит в комнате с семи вечера до семи утра, хотя бы ради профилактики. Баттерс за пару месяцев строго режима сумел найти в этом плюсы: после школы у него все так же остается свободное время, которое он может потратить на времяпровождение с Кенни и Карен, а после семи, во время закрытия двери на замки(которых всего было три: за легкую провинность, среднюю и крупную), друг со своей сестрой прибегает к Стотчу под окно и весело о чем-то болтает. А последние несколько дней Кенни испытывает свои новоиспечённые кроссовки с острыми крючками, благодаря которым почти без проблем может забираться к Баттерсу в комнату. Всего-то нужно, чтобы парень скинул что-то длинное, держась за один конец, а Маккормик, держась за другой, начнет забираться на стену, цепляясь за нее нано-кроссовками. — Еще немного! - Кенни остается всего метр до окна. Крепко схватившись за длиннющее полотно, он чувствует, как вместе с ним по-немногу скатывается назад. - Баттерс, держись, прошу тебя!- Парень в комнате мертвой хваткой зацепился за конец ткани, прикладывая все усилия, чтобы не отпустить ее, но руки моментами будто теряют все мышцы, потому она по-немногу начинает скользить. - Баттерс, я почти забрался, не отпускай!- Вложив свои последние силы, Стотч тянет полотно на себя. Наконец, за подоконник ухватились крепкие руки друга, а за ними показалась и его голова. — Ты здесь! - Кенни, стоило только перелезть через окно, падает в объятия друга. Он носом утыкается в широкие плечи, и руками хватается за лопатки, пока Баттерс звонко смеется, пытаясь уложить в голове только что произошедшее. — Тише, вдруг они услышат - Маккормик, улыбаясь, шепчет в шею Стотча, заставляя его хихикнуть и немного отстраниться. — А что они сейчас делают? - Спросил парень, перейдя на шепот за другом. Он специально попросил его понаблюдать за ними из окна, пока еще не забрался наверх. — Смотрят телек. — Тогда вряд ли им слышно. - крепче сжав Кенни в объятиях, он постарался поднять его и покружиться, но руки, в которых не осталось и капельки сил, предательски разжались. Блондин громко приземлился на ноги тяжелыми кроссовками.       Испуганно переглядываясь, парни стали прислушиваться к звукам. — А сейчас?.. — Не знаю.- За дверью послышались быстро приближающиеся шаги.- Ложись!       Маккормик мигом залез под кровать, стягивая к себе огромное полотно, получившееся из нескольких постельных комплектов. Баттерс закрыл окно и лег на пол, пока в замочные скважины вставляли ключ. Приподняв свисающее с матраса одеяло, он посмотрел на Кенни, и жестом показал «тихо». После четырех оборотов в замке дверь открылась. — Леопольд? - Стивен непонимающе взглянул на сына.- Что ты делаешь? — Хочу держать себя в форме, сэр.- прокряхтел парень, дрожащими руками пытаясь отжиматься. — Это выглядит убого. Либо делай как надо, либо не делай. — Больше не буду, сэр. - руки размякли и отказывались двигаться. Баттерс, лежа на щеке, тяжело дышал, не поднимая глаза выше ног отца. — То-то же. - Мужчина медленно закрыл дверь, с минуту постоял за ней, а затем снова запер на два замка, однако уходить он еще не собирался, видимо, пытаясь расслышать, говорит ли с кем-нибудь парень. Тот лишь продолжал попытки отдышаться, не шевеля ни одной частью тела. Из под кровати послышались тихие стуки по полу: Кенни двумя пальцами «потопал» к икре Баттерса, забираясь на нее мелкими шажками.       Спустя несколько мгновений Стивен не торопясь, почти не слышно, спустился на первый этаж. Таким образом он пытается внушить Стотчу своё постоянное присутствие за дверью, дабы тот не творил глупостей, о которых обязательно узнает якобы стоящий за дверью отец и ужесточит наказание, но парень давно догадался об этой глупой зетее, ведь каждый раз, когда мужчина поднимается проверить Баттерса, то напрочь забывает сдерживать свой громкий топот. — Кенни, ты чего? - Парень, улыбнувшись, легонько смахнул с ноги пальцы друга, ладонью потирая место, где они его касались. После них еще тепло, еще щекотно и приятно.       Каждый раз, когда Маккормик без повода начинает касаться Стотча, по телу бегут мурашки. Он давно смирился с тактильностью друга, и даже перенял ее, получая милое душе удовольствие от объятий, однако некоторые прикосновения Кенни смущают и часто ставят в неловкое положение перед ним. От них приятно, но не так, как от обычных обнимашек, по-другому. На щеках иногда образовывается румянец, редко, но бывает, речь становится запутанной, и пару-тройку раз случалось - тяжелел пах. Все эти побочные эффекты были от простых прикосновений, конечно, не только от Маккормика. В пубертате, когда стояк появлялся сам по себе или из-за чего-то обыденного, друг хихикал над Баттерсем, а когда сам считал уместным игриво трогал его за плечи, за макушку и за живот. Стотч каждый раз смущался, упрекал Кенни и хотел разозлиться, но попросту не умел, поэтому чаще всего позволял ему над собой подшучивать. Когда гормоны немного поутихли, Маккормик охладил свой пыл, позволяя Баттерсу вздохнуть полной грудью. Казалось, наконец-то друг перестанет шутить над легкой возбудимостью Стотча, однако позже выяснилось, что сам по себе Кенни очень любвеобильный. Уже не ради подколов, а просто чувствуя необходимость кого-то коснуться, он обнимает Баттерса, трогает его пальцы, разминая подушечки в своих руках, теребит острые ушки и зарывается носом в чистые светлые волосы. Первое время Стотч думал, что Кенни снова делает все это шутки ради, поэтому не весело смеялся, однако, в очередной раз не услышав ответного смеха, он взглянул в лицо друга и увидел умиротворение, образовавшееся от самых обычных прикосновений. Оказалось, Баттерсу тоже нравится трогать парня и ощущать на себе его руки. Все это переросло в их обыденную дружескую привычку; они приучили друг друга выражать свою привязанность тактильностью, что ярко выражалось в их личной жизни: Маккормик в отношениях жить не может без взаимных ласк, а Баттерс в нескольких опытах с девушками не мог утолить свой тактильный голод. Только с другом все кажется родным и уютным, а к девушкам нужно привязываться, стараться заполучить доверие и разрешение на такие обыденные для себя вещи. «Если у тебя нет желания покорять каждый сантиметрик любимой девушки, то она не любимая. - объяснял Кенни, когда Баттерс приходил за советами. - Ты прекрасно поймёшь, когда встретишь ту самую.» - Однако парень не понимал, почему тогда Маккормик с самым неподдельным интересом досконально исследовал каждую свою девушку. Неужели они все те самые? Тот отвечал: «Мы немного разные».- Да, Кенни прав. В общем, до Стотча дошло, что прикладывать усилия к прокачке взаимоотношений с потенциальными, но не вызывающими интереса партнёршами, когда под боком есть уже проверенный Маккормик - пустая трата времени. С ним единственным объятия настолько мягкие, лишь от его рук создается ощущение, будто изуродованные пальцы регенерируют, только от его касаний остается теплый след. Когда-нибудь, наверное, найдётся девушка, похожая на друга сто процентно, а пока и без нее хорошо. Однако, насколько Кенни не бывает чистым в своих намерениях, иногда он пользуется этим потехи ради, в неожиданные моменты по-особенному трогая Стотча, от чего будто ток пробегает по всему телу, запуская естественную химическую реакцию в организме. — Леопольд..- Кокетливо произнес Маккормик, вылезая из своего укрытия. — Не называй меня так, - парень сел на кровать, тяжело вздыхая. - Я Баттерс. — Баттерс..- С таким же кокетством выдал Кенни. На личике друга появилась улыбка. — Сколько сейчас времени? — Уже девять. - Парень подошел к своему рюкзаку и принялся вытаскивать оттуда недавно купленную пижаму. Он привык засыпать в уличной одежде, дабы легче было выжить в доме без отопления, однако на сегодняшний случай Маккормик не стал отказывать себе в покупке. Будет жаль испачкать чистую кровать друга, тем более запах, что остался бы от грязной одежды, дал бы повод родителям Стотча для новых подозрений. Сегодня Кенни даже помылся у Эрика! Все ради дорогого друга. — Отлично, у нас есть еще полчаса.- Стотч достал ноутбук из проема между кроватью и стеной, подключая к блоку питания у тумбочки. - Сыграем пока без Стена? — Да! - Быстро переодевшись, Маккормик запрыгнул на кровать к парню. Полчаса они по очереди играли с аккаунта Баттерса, в пол голоса ругаясь на своих тиммейтов. Кенни хотел принести и свой, тоже недавно приобретенный ноут, но уверенность в нано-кроссовках была чуть выше сорока процентов. Если бы техника разбилась, он бы себе не простил. Вот в следующий раз они обязательно сыграют вместе и весело станет вдвойне. Это его первая ночевка у Стотча за два года, ведь два месяца назад родители друга запретили общаться с их сыном, а раньше все у Кенни, у Кенни.. Баттерс объяснял, что у себя дома ему не очень комфортно, ведь Стивен врывался к ним каждый час, не считая ночи, подозревая Маккормика в клептомании. А теперь вариантов не осталось. Игнорирование со стороны родителей и их неумелый план, заключавшийся в создании иллюзии, будто дома никого нет, чтобы поймать сына с поличным за побегом, сыграл мальчикам на руки. Правда, Стотч думал, что даже грохот не заставит отца подняться в комнату, но оказался не прав. И ладно, это не сильно мешает ночевке. Возможно, их голоса слышны родителям, но те думают, что Баттерс разговаривает с Профессором Хаосом. Когда-то давно парень, дабы родители поскорее отстали, ляпнул им о том, что это вторая личность сподвигает его на ужасные поступкам. Они сначала не поверили и наказали за ложь, но после того, как прознали о бизнесе сына, серьёзно задумались. Может, действительно этот выдуманный ребенком злодей виноват во всех бедах? Открытые разговоры на эту тему еще не проводились, но Баттерс слышал их перешептывания по вечерам, обдумывая, как разыграть это в свою пользу. — Где Стэн? - Маккормик, увидев 21:46 на часах, вспомнил о друге, с которым договаривался сыграть. По идее, он уже должен был присоединиться к их голосовому чату и войти в игру еще 16 минут назад, но его все нет. — Сейчас напишу. - Стоило Баттерсу отправить сообщение, как моментально пришел ответ. Стэн Марш 21:46 Я почти дома Стэн Марш 21:46 Можно Кайла добавить? Баттерс-Леопольд Стотч 21:46 Конечно       Спустя 10 минут к ребятам присоединились друзья. —// Привет. - Брофловски шепотом говорил в динамик, боясь разбудить уже уснувших родителей с братом. —Привет.- вместе сказали Маккормик со Стотчем. —// Кенни, давно не виделись. Я уже думал ты умер. - Пока Стен создавал сервер, где друзья могут сыграть в команде, Кайл с Баттерсем выбирали подходящих персонажей, а Маккормик с интересом рассматривал их дизайн. — Я живее всех живых.

***

      Около часа парни рубились в свою любимую игру детства, что с каждым годом обновлялась и не позволяла выкинуть себя из жизни уже повзрослевших детей. В ней происходили знакомства с новыми людьми, из-за нее ссорились близкие друзья, благодаря ней можно весело провести время. Она стала родной, и, кажется, никогда не наскучит, ведь в неё хочется возвращаться снова и снова.       За окном уже полночь. Попрощавшись с друзьями на хорошей ноте, Баттерс с Кенни посмотрели фильм, которым заинтересовались еще давным давно, но руки никак не доходили. В 23:00 мать зашла в комнату еще раз пожелать сыну спокойной ночи, но уже без угроз и просьб покаяться. Грустным взглядом женщина осмотрела комнату Стотча, вгляделась в его лицо, будто не понимая, кто перед ней, и удалилась в свою комнату. После своеобразного проявления нежности со стороны Линды у Баттерса болит сердце. Не в буквальном смысле, а от смешанных чувств к маме, что болью отзывались в груди. Обида на нее никогда не пройдет, сколько она не будет просить прощения в будущем - сын ее не простит, точно так же, как и отца. Почему именно они его родители? Почему из всех детей только он их ребенок? Чем он заслужил подобное отношение? Из-за вопросов, на которых нет ответов, что постоянно задает себе Стотч, обида на них становится все больше и тяжелее, от чего нести ее на своих плечах становится затруднительней. Иногда рядом с ней появляется милое чувство, возникающее от нетипичного поведения Линды, но позже оно преобразуется в печаль от осознания, что ужасные поступки матери не исчезнут благодаря одним лишь встревоженным глазам, потому дополнительным весом усложняет жизнь Баттерсу. Лишь разговоры с Кенни превращают все негативное в невесомый шар и придают сил двигаться дальше.       Когда женщина ушла, поставив завершающую точку на сегодняшний день, Маккормик вновь забрался на кровать и лег к парню поудобнее. Они пожелали друг другу спокойной ночи и приготовились уснуть, но сон все не шел, проходя куда-то мимо них.       Лунный свет, что не дает комнате погрузиться в мрак, сегодня особенно яркий, стрелки часов идут очень медленно и громко, дыхание Кенни слишком шумное, и настроение Стотча стало осязаемым. Он думал о неприятном и грустном, о том, о чем вообще думать не хочется, но все никак не может вылететь из головы. Эти мысли надели на парня болевой ободок, а Маккормик, не оставив друга без внимания, его нежно снял.       Какими-то высшими силами, даже не проронив и слова, лишь взглянув своими глубокими синими глазами, внутри которых Баттерс будто видит все его мысли: чистые, искренние; вся боль покидает тело парня. Они долго говорили о матери, об отце, о будущем, бизнесе, школе, и под конец затронули давно волнующую Стотча тему, которую он, почему-то, не осмеливался поднять. — Почему ты так редко с ними видишься? — С ребятами? - Напрягшись, Кенни поудобнее положил голову на край плеча друга. — Да. - Баттерс поднял взгляд с блондина на потолок. - Я уже не помню, когда ты в последний раз с ними гулял. Ты постоянно со мной. — А разве это плохо? — Нет, мне нравится проводить с тобой время. Просто я не помню, когда ты успел от них отдалиться и почему.       Маккормик же смотрел вниз, на свои ноги, что переплетались с ногами теплого Стотча. — Не знаю..- в комнате снова повисла недолгая, но давящая на парня тишина.- Может, перерос?       Баттерс задумчиво вздохнул. — В детстве я таскался за ними, не выделяя кого-то одного. Они все вместе казались крутыми ребятами, но, по мере взросления, когда стали проявляться личностные качества каждого из нас, мы все больше теряли друг к другу интерес. Кажется, уже все самое важное позади, нас связывают общие воспоминания, но новых впечатляющих моментов не происходит. - Кенни поднял голову к Стотчу. - Как с девушками. Если мне не хочется узнавать о них все больше и больше, значит это не дружба. Я все про них знаю.- Парень задумался. - Хотя, может, сейчас что-то поменялось, но мне не так интересно, как раньше. С тобой все по-другому.       Улыбнувшись, Баттерс взглянул на друга. Он бесконечно благодарен ему за искренность и за то, что разделяет его чувства, но вспомнив, с чего начался разговор, Стотч изменился в лице. — Значит, вы больше не друзья? — Не знаю. - Маккормик лег на спину, все так же касаясь головой чужого плеча. - Поживем - увидим. Я люблю их, просто что-то не то. — Мне они нравятся. — Даже Эрик? — Ну.. - Кенни засмеялся.       Хихикнув, Баттерс продолжил рассматривать друга. Его приподнятый нос как всегда красивый, губы сухие, расслабленные, мягкие щеки, наконец, увеличились, благодаря более правильному питанию с парнем, ресницы по прежнему пушистые, и кожа все такая же матовая. Он готов непрерывно смотреть на Кенни всю оставшуюся жизнь, лишь бы тот оставался рядом всегда. — Баттерс.. - Развернув голову, вновь кокетливо произнес парень. Сонный Стотч, не отрывая от него взгляд, лишь тихо мыкнул в ответ.- Я сейчас усну. — Я тоже. — Приятных снов тебе.- Маккормик лег на бок лицом к Стотчу и положил под голову руки. — И тебе. - Тот повторил за блондином.       Под лунным светом, улыбаясь, они продолжали разглядывать давно знакомые лица, пока сон не накрыл их обоих.