Когда дьявол придет за помощью к Богу.

— Я ненавижу тебя, — оставляя легкий поцелуй на щеке парня и успокаивающее, перебирая чужие волосы, с дрожью в голосе прошептал Юнги, надавливая на нож сильней, тем самым вонзая глубже. — Прости, прости... — голова, словно камнем, падающем с высоты, столкнулась с чужой грудью, которая издаёт последние, почти безболезненные вздохи, но боль была не от потери крови, не от металла в нем, а от чувства вины, что он не смог завершить начатое, создать лучший мир для своего ангела, наваждения, вечности. — Твоя ненависть сильней любой любви. Твоя ненависть — твоя власть надо мной, ты и понятие не имеешь какой контроль у тебя в руках. Твоя любовь — мой вздох, который я не смогу сделать, не найдя тебя рядом со собой, не услышав, как ты меня ненавидишь, не прикоснувшись к тебе. — шепчет Чонгук, чувствуя как собственная кровь, мучительно медленно стекает каплями вниз. — Благодаря тебе я снова дышу, мой ангел, стал жить жизнью, о которой даже и мечтать не мог. Твоей вины нет, нож, что ты сейчас держишь, так же остр, как и моя любовь к тебе и даже сейчас, когда ты вонзаешь его в меня, твоей вины все равно нет, и не будет. Я не сдержал обещание, данное мной, что останусь до конца с тобой, что мы пройдём все вместе, что мы оба выйдем из этой комнаты живыми. Прости, ангелок. Может меня и не будет рядом с тобой, но я с тобой. Хоть и не так, как хотелось бы. Я жил благодаря тебе. Я люблю тебя, мое наваждение. Последний вздох, за которым следует оглушительный крик, казалось, стеклянные предметы могли разбиться. Парень закрывает глаза, засыпая вечным сном, в котором его, возможно, ожидает счастье, что было обретено в этом мире лишь на кратчайший срок. И даже перед смертью, лёжа на коленях своего наваждения, вечности, он улыбался ей в лицо. Все знали одно — его смертью не напугать. Ни Чонгука, ни Юнги. Чонгуку она стала сестрой, с самого рождения преследовала и следовала по пятам, Юнги стал единственным кто смог ее приручить, даже того не осознавая. И дьявол заливается ярким и звонким смехом, наблюдая за парой, которая упустила свой единственный шанс на счастье. Но смех резко прекращается, стоило ему обратить свой взгляд на то как Юнги вытаскивает нож из ещё тёплого тела и переплетая руки с Чонгуком, повторяет его судьбу, перед этим шепча в сторону где стоит дьявол и прожигает стену, словно видя адское создание: — Пытаться отнять жизнь у того кто мёртв, пытаться отнять жизнь у тех кому смерть стала сестрой, у кого получилось посадить ее на цепь рядом с собой как ручного пса, самая главная ошибка. Встретимся в аду, владыка. Может быть, они и не обрели счастья, может быть и их жизнь была обречена на вечные страдания и муки, но у них есть моменты, которые они создали вместе и эти моменты стоили того, что сейчас происходит. И даже сейчас они вновь обыграли смерть, судьбу и даже самого дьявола, который поздно понял, что их смерть ничего не поменяет. Они все хотели разлучить их, но любовь их сильней любимых правил, законов и даже умерев, они снова выиграли. Потому что каждый видел метку на ключице Юнги и на запястье Чонгука. Они вернуться, но не в этот мир. Они заставят ад покрыться льдом, ангелов согрешить, самого дьявола прийти за помощью к Богу. Но сейчас для всех они проигравшие, пара, что умерла самой глупой смертью, лишь единицы знают правду. Дьявол больше никогда не смеялся, судьба больше никогда не подносила неожиданных сюрпризов, жизнь больше не играла в детские игры на выживания. Их история любви и ненависти стала легендой, которой боялись. — Я думал, что не сдержал слово. Но сейчас я рядом с тобой, мы прошли ад. Единственное, что мне не удалось сдержать, это то, что мы выйдем из комнаты живыми. — Мне не нужно быть живым, чтобы быть с тобой и любить тебя. Смерть никогда не была концом чего-то. — Готов заставить огонь замерзнуть? — Это желание не покидало меня с самого прибывание в чертов ад. — Тогда вперёд, мое наваждение.