Charmer

Чан сидел в библиотеке, глядя в книгу и честно пытаясь сосредоточиться на теме домашнего задания. Выходило это у него из рук вон плохо, потому что хоть его взгляд и был прикован к древним страницам, слух был полностью сосредоточен на тихом сопении справа. Сдавшись, Чан все же скосил глаза,  после чего его лицо расплылось в улыбке. К счастью, происходило все в дальней части библиотеки, и ни у кого не было возможности полюбоваться на сей оскал безнадежно влюбленного идиота. Чан закусил губу, пытаясь отвести взгляд от мирно спящего на учебнике Феликса, чье безмятежное, усыпанное веснушками лицо время от времени хмурилось - вероятно, во сне этот комочек очарования сталкивался с какими-то проблемами. Вздохнув, Чан все-таки вернулся к пергаменту. Думать о зельях получалось с трудом, поэтому в попытке хоть как-то исправить ситуацию, пока эссе не было загублено окончательно, Чан начал бормотать себе под нос. -Эликсир даёт короткий эффект регенерации за счет яртышника. Важно следить за процентным соотношением этого компотнента в зелье, потому что оно имеет дозозависимый эффект и в количестве пяти десятых унции вызовет эффект, подобный любовному зелью, ведь яртышник применяется в качестве компонента для зелий влече... чего?? Чан моргнул и уставился в книгу, а после накрыл лицо рукой. -Это похоже на заговор, - заключил он. - Почему всё и везде об... Об этом? - шепотом возмущался он. Он снова покосился на Феликса. Так уж вышло, что именно этот милый шестикурсник стал предметом крайнего смущения и бессонных ночей старосты Пуффендуя. Еще на четвертом курсе Чан, старательно грызущий гранит науки, заприметил этого очаровательного паренька. И действительно, Феликс, учащийся тоже на барсучьем факультете курсом младше, был невероятно, прямо-таки преступно милым: эти его огромные глаза, взирающие на все с детским энтузиазмом, кукольно пухлые губы, которые пуффендуец дул, когда сталкивался с проблемами в домашнем задании... И веснушки, эти маленькие поцелуи солнца, щедро разбросанные по всему его лицу. Чан последние три года задавался вопросом, есть ли веснушки где-то, кроме лица - и сгорал со стыда от собственных мыслей. Подобная оголтелая влюбленность в тонсена, который, к тому же, очень уважал Чана и всегда во всем с ним советовался, была крайне болезненной (в силу подросткового гормонального бума) и чрезвычайно смущающей, ведь мечтать о том, кто считает тебя чуть ли не старшим братом... И как мечтать! Частенько Чану в голову приходили такие мысли и фантазии, после которых он хватался за покрасневшие уши и говорил: -Великий Мерлин, о чем я только думаю! Феликс пошевелился во сне, заставив замечтавшегося Чана вздрогнуть и замереть испуганным зайцем. -Чанни-хен... - выдохнул Феликс и засопел. Этот голос, хрипловатый во сне... Красный как помидор сонбенним спящего шестикурсника с отчаянным видом положил ногу на ногу и поморщился. -Я чертов извращенец, - сквозь зубы пробормотал Чан и попытался представить себе что-то не возбуждающее, ибо сильнее возбуждаться было уже попросту некуда - да и больно к тому же. Однако милый Феликс, видимо,  решил Чана добить, потому что неожиданно приоткрыл рот, задышав особенно глубоко, после чего с его губ сорвался вздох, больше похожий на стон, что заставило Чана вылупиться на тонсена. Вихрь пошлых образов пронесся в его голове словно поезд, из-за чего он сам едва сдержал стон. Не веря своим ушам, не веря своему восприятию, Чан наклонился к хныкающему Феликсу, который вбил последний гвоздь в крышку гроба: -Ох... Чанни... Старший завис над Феликсом, как вдруг тот открыл глаза и, прежде чем Чан успел хоть как-то среагировать, дернул его на себя за ворот мантии,  впиваясь крайне неловким поцелуем. В голове Чана закоротило, мысли растворились, и он ответил на поцелуй, подтаскивая Феликса к себе, наслаждаясь карамельным вкусом столь желанных губ. Когда дыхание обоих закончилось, они отодвинулись друг от друга и Чан испуганно завис,  не зная, что сказать. -Ликси... Однако шестикурсник, в отличие от Чана, не тормозил и снова приблизился, практически ложась грудью на его грудь, и глядя своими огромными темными глазами на его, Чана, губы, выдохнул: -Наконец-то, хен... Следующий поцелуй совершенно потерявший способность мыслить Чан инициировал сам, решив, что поговорить можно и после.