sparrow

Ген своенравный и чертовски любопытный. Для него не существует слова “нет”. Он его из лексикона ещё в двадцать вычеркнул и сейчас к цели прёт, как танк. Неудержимый. Благодаря этим чертам характера у него успешная карьера в двадцать три и слава, о которой он так мечтал в детстве. Деньги. Много денег. Женщины. Мужчины. Дорогие цацки. Приёмы в лучших домах страны и поездки заграницу по щелчку пальцев. Звание лучшего менталиста и карьера перспективного фокусника-иллюзиониста. Власть. Какое прекрасное чувство. Вот только сколько бы ты в океане не плавал и как бы ты не важничал, на дне морском всегда найдётся рыба покрупнее. А в Марианской впадине, походу, сам Дьявол покоился. И Ген его своим неуёмным любопытством потревожил. К несчастью.

***

Асагири Ген один из самых привередливых медийных личностей, которых на своём недолгом веку Хью Джисон видывал. — Я не включу эти игры в сценарий. Точка! — Гену похуй. Он сам себе сценарист, сам себе режиссёр, и рекомендаций каких-то там диванных критиков он придерживаться, конечно же, не будет. Профессионализм и любовь посылать всех неугодных в пешее эротическое в последней инстанции. В лучших его проявлениях. — Умерь своё эго, парень, — Джисон готов волосы на себе рвать. Он надеется, что этот наивный шарлатан одумается. — Они порвут тебя на британский флаг быстрее, чем ты исполнишь свою дурацкую мечту и выступишь на Токио Доум. Тебе оно надо? — Надо, — ехидно тянет Ген, отбирая бумажки у навязанного агентством менеджера и фыркает. — Я сам их скорее на флаг порву. Японский. С Асагири спорить бесполезно. “Ну а что ты хотел, родной, я — менталист” — хотел было сказать Ген, но вовремя заткнулся. Изводить менеджера весело, но этот холоп, как бы он не капал на мозги, хотя бы полезен. И обучен. Геном самим приручен. А пришлют нового — непонятно какого фрукта — и возись с ним, заново приручая и обучая уважению чужого мнения и личного пространства. Оно ему надо? Нет. Не надо. Ген своё время ценит. И свои нервы — тоже. Асагири снова вздыхает и опускает глаза на документы в руках. А нет. Не в этом случае. — Я сожгу эти писульки к чёрту. Чем эти ни на что не годные старпёры думают? — о, вот и личное мнение попёрло. — Почему я, независимый артист, должен прислушиваться к рекомендациям свыше? Причём, без права выбора. — Это шоу-биз, парень. — Плевал я на ваш шоу-биз с колокольни высокой! Асагири Ген в этой жизни ненавидит три вещи: холодный кофе, тупых людей и приказы. Причём, когда тупые люди приносят ему с утра пораньше холодный кофе и заставляют выполнять идиотские приказы не менее тупых людей… Окей, возможно, сегодня он просто встал не с той ноги. — Джисон, родной, вот объясни мне, тупому и глупому, схуяли я должен придерживаться указаний какого-то… — Ген напряг глаза, и, прищурившись, вчитался в написанную мелким шрифтом внизу на нижнем колонтитуле фразу. — …какого-то Муридо Ринтаро? — Ген… — Я двадцать три года Ген, — не удержался от подкола фокусник. — Не паясничай! — огрызнулся менеджер, массируя виски. Определённо, Хью Джисон свою работу потихонечку ненавидит. — Потому что ты не можешь просто прийти в медийную сферу и лезть со своим куда не надо. Помнишь? Мы это проходили. — Да-да… — Ген закатил глаза и сделал глоток из кружки. Да. Кофе всё же холодный. Отвратительно. — Нельзя прийти в медиа и наводить суету только потому, что тебе хочется, бла-бла-бла, и нельзя лезть со своим новаторством только потому, что у тебя шило в жопе, бла-бла, и, конечно же, сиди и не высовывайся, пока продвигают более перспективных. Жди очередь. — ещё один глоток. Парень поморщился и продолжил: — Что я забыл? Ах да, бла. —Асагири, ты хуже ребёнка. — А ты хуже курицы-наседки, дорогой Джисон. — Ген, надо уметь не лезть, куда не просят. И делать то, что велят. — Может мне ещё им всем жопу вылизать? — будничным тоном интересуется фокусник, выкидывая стакан с недопитым кофе в урну. Всё же отвратительно. Ген не знает к чему относилась последняя мысль: к кофе или к ситуации в целом. Но под описание этого дня она подходила идеально. Хотелось влететь на студию, или где там этот, прости господи, сценарий писали, и заставить этих гениев медиа индустрии сожрать данные писульки всухую. До последнего клочка безбожно испорченной во имя утех человечества бумаги. В такие дни Ген пассивно агрессировал на мир. Он любил свою работу всем сердцем. Это была его мечта детства, — та самая, светлая и наивная, — к исполнению которой он шёл, поднимаясь после каждого падения и каждого отказа. На скольких шоу он побывал в надежде пробиться в свет? Сколько раз он слышал ехидное и пропитанное издевкой “нет” и “вы нам не подходите”? Ген после первой тысячи сбился и дальше не считал. Поэтому сейчас он думал, что имеет право быть последней сволочью по отношению к этим индивидам. А ещё он был уверен в том, что уж теперь, добравшись до желаемой славы и власти, он может делать всё, что его душе хочется. Он въёбывал ради достижения этой цели много лет. Он молодостью и детством пожертвовал, но в медийную сферу пробился и желаемое получил. Значит, право компенсировать хоть как-то эти усилия Ген имел. Пускай и таким простым способом, как выебать мозг этим мерзопакостным людям. У каждого своё счастье. И его счастье сейчас в том, что он сделает всё, как хочет. То есть по-своему.

***

Тишина. Приглушенный свет. Тихие перешёптывания заинтригованных происходящим зрителей. Редкий писк каких-то девочек после первого запущенного салюта… Да, такое нельзя делать в закрытых помещениях. Но Ген знает, что народу плевать на технику безопасности — им подавай хлеба и зрелищ. Первые аккорды выбранной для сопровождения шоу композиции. “А вот и скрипки” — с облегчением проноситься в мыслях. Ген каждую секунду до выхода на сцену считает. Это не волнение. Это — профессионализм. И, быть может, лёгкий мандраж, что каждый раз перед выступлением, как впервые, парня охватывает. — Леди и джентльмены, добрый вечер! А вот и его выход. Шоу начинается.

***

Если считать сколько жёстких правил свыше и ограничений, на него наложенных, Ген нарушил — закачаешься. Он этой ночью себя переплюнул, выше головы прыгнув… дважды? Скорее уж раз в десять выше. Джисон, стоящий напротив, готов убить горе-фокусника. Менеджер чуть не отправился к праотцам ещё на моменте с фейерверками в закрытом помещении. Отчаяние в последней инстанции пришло потом. Накрыло с головой после рискованного трюка с ебанутой фанаткой. — Чем ты думал? — с расстановкой и паузами почти после каждого слога спрашивает Хью, нависнув над спокойным парнем и встряхнув сценарием в своих руках. Хотелось Асагири этими бумагами прибить. Жаль, у них плотность не та, да и урона нанести ими нельзя никакого. — Смею предположить — мозгом. — невозмутимый вид Гена бесит Джисона. И тон его этот тихий доводит менеджера до точки кипения. — А он у тебя есть?! Было бы здорово, а то я в его наличии сомневаюсь. — Хью отходит, сделав два шага назад и садиться на корточки, сжав в руках остатки бумаги. Половина разлетелась по комнате и красиво приземлилась на пол гримёрки. — Нас прихуярят из-за тебя, щенок. Как ты мог, тебя ведь просили по-человечески… — Не “просили”, а “поставили перед фактом без права выбора”, дорогой Джи. Это две абсолютно разные вещи. — Ген поднимается с кресла, и, заглянув в зеркало, поправляет растрепавшуюся причёску. — Я сделал то, что должен был. Прости уж, но прогибаться под этих ублюдков я не буду. И портить искусство, следуя их рекомендациям — тоже. — Ты лишишь нас работы и будущего, Ген. — Я могу лишить тебя разве что определённого количества нервных клеток. Но не волнуйся, дорогой Джи, они восстанавливаются.

***

Вечер субботы — любимое время Гена. Он по привычке просыпается ближе к обеду, готовит себе любимый и жутко калорийный завтрак, заваривает крепкий чай и садиться за трапезу. Бежать никуда не надо, можно спокойно насладиться Канноли и посидеть в собственной квартире в приятном одиночестве. На фоне гудит радио — снова крутят подборку так горячо любимых Геном старых песен и он качет головой в такт музыке, изредка подпевая Лане Дель Рей в энной попытке сымитировать женский голос. Хобби невинное, но, кто знает, когда пригодиться может. Идиллию нарушает пиллилиньк. На телефон пришло уведомление. За ним ещё одно, и ещё. Ген поморщился от досады и перевёл девайс в беззвучный режим. Беспокоить людей в их законный выходной день — кощунство. Страшный грех. Но настойчивый, явно не обладающий моралью и не знакомый с правилами приличия индивид продолжал наяривать. Асагири только смотрел с покерфейсом на мигающий экран телефона, который загорался после каждого пришедшего на девайс сообщения. “Тридцатый” — мысленно ведёт отсчёт парень. После сорок четвёртого сообщения, горестно вздохнув и кинув полный сожаления взгляд на еду, Ген притянул к себе мобильник и разблокировал его. “Джисон, кто бы сомневался.” От кого: Хью Джисон-чан Кому: Асагири, мать твою, Ген Я поздравляю тебя, мелкота, ты допрыгался. Вчерашнее шоу сняли с проката, а запись удалили полностью, со всех камер. То же сделали и с фотками из выступления. Чтоб ты понял всю степень пиздеца, мой дорогой друг, они попросили всех фанатов удалить те материалы, что были записаны на протяжении выступления. Даже фансайты. Ты в пизде, Асагири Ген. И я тоже. Поздравляю, ты закрыл себе дорогу на ТВ, а меня лишил безбедного существования и работы менеджера. Спасибо, брат. При и дальше! — Твою мать… — вместо тысячи слов. Ген моргает несколько раз, левой рукой трёт глаза в попытке развидеть и ещё раз в текст каждого сообщения вчитывается. Перечитывает. Процесс обработки информации занимает слишком много времени. Ген бы сказал — раза в три больше. И где-то на периферии сознания бьёт тревогу та самая маленькая копия его великого. И вещает противно-противно голосом мамы Джи что “ты допрыгался, парень”.        Становится как-то паршиво. Хочется верить, что это всё — галимый пранк либо просто кошмар, коих у Гена в последнее время и так предостаточно. Но пятьдесят смс будто оплеухи раз за разом возвращают в противную реальность. “Допрыгался, хитрый кролик” — вычитывает сам себе Ген, всю степень пиздеца осознав, и прикрывает глаза.        Усталость наваливается разом. Будто бы и не было ни выходного, ни успешно проведённого выступления, ни будоражащего кровь триумфа. Будто вся его жизнь — галимый сон, череда кошмаров, в которых он, как кроль-потеряшка, застрял и в пучине которых он всё так же барахтается.        — Так, отбой, блядь! — разрывает тишину тихий вскрик и Ген что есть силы бьёт кулаком об стол.        Он не сдастся.        Эти мрази могут закрыть ему путь в шоу-биз и снять с проката его шоу. Но им не стоит забывать, что Ген и сам мразь редкостная. Причём чрезвычайно хитрая, жестокая и крайне мстительная.              

***

              Ген делает глоток. Макиато вкусное, куда лучше вечно холодного джисонового кофе, который так и хочется вылить нерадивому менеджеру на голову. А ещё макиато хоть как-то поднимает и без того ужасное настроение.              Асагири пятую минуту подряд сверлит взглядом табличку “закрыто” на двери своей гримёрки, с которой аналогичную с его именем уже демонтировали.              И больше нету никакого фокусника Асагири Гена.              — Бляди, — шипит юноша, пиная ногой стоящий рядом мусорник и совершенно случайно выливает половину стакана на дверь. Чёртово “закрыто” красиво размывается из-за горячего напитка. Постепенно исчезающие буквы радуют глаз. А Ген с силой дёргает на себя дверь, про себя решив не сдаваться.              Дверь не поддаётся.              Тогда Асагири выносит её с ноги. И с видом истинного аристократа отряхивается от штукатурки, что упала на крашеную голову с потолка. Бить он умел — сила была не малая. Да и физику Ген в своё время в школе учил.              Громкий звук режет чувствительные уши. Клубы пыли взмывают вверх, заставляя юношу задержаться у порога и прокашлятся.              Ген делает шаг и с особым удовольствием проходится грязными ботинками по некогда белой двери. Стоит найти необходимое, собрать свои вещи и уйти. Желательно — феерично, оставив после себя сувенирчик.              Кажется, эти старпёры забыли, что Ген из себя представляет. Но ничего, он им напомнит.              

***

             На следующий день телефон разрывается от звонков. Ген кидает скучающий взгляд на дисплей и врубает режим полёта. Сидящее в печёнках “Хан Джисон-чан” бесит до дёргающегося правого глаза.              “Заебали, блядь, дайте человеку спокойно отдохнуть” — про себя ноет Ген, захлопывая крышку ноута и залпом допивая уже остывший чай.              На ходу вытаскивая деньги и бросая их на стол, Ген умудряется запихнуть ноутбук в сумку и собрать все немногочисленные заметки.              “В” значит война, и он им всем ещё покажет.