График уборки или жизнь за перегородкой

I

Любовь – это наш вампиризм, и мы скованы все в пищевую цепочку. — Pyrokinesis, «Терновый венец эволюции»

— И какой у нас план?.. На Олега разом обернулись Шура и Вадик и почти одновременно похлопали глазами. Стоять на морозе перед раскрытым багажником машины, в котором уже минут десять, матерясь и чертыхаясь, шарится Шурик, ища что-то, не очень приятно и скорее раздражительно. Баллов к раздражению добавляло и то, что Олег вообще не знал где искать Разумовского, ведь телефон тот не взял, денег тоже, а убежал куда-то явно далеко. Хотя, всё больше в голову вампира закрадывались мысли о том, что его могли насильно забрать куда-то — не зря ведь Шура говорил о опасности, что витает вокруг Сергея. И от этого становилось вновь страшно — ему, вампиру, вновь было страшно, как тогда, лет 80 назад, когда он оставлял свою семью в Хабаровске, чувствуя что-то уже тогда и сейчас было такое же, ужасно липкое и подлое ощущение... — Не дрейфь, Волк, в миг твоего Серёжку найдём, делов-то человечка отыскать, — приободряюще произнёс курящий Вадик и по-товарищески, пытаясь хоть чуть-чуть ввести Олега в чувства, потрепал по волосам. — Сам же говорил, что его кровь пахучая, будешь ищейкой, так быстро найдешь. — А кстати Вадик прав, — неожиданно выдал Шура, выпрямившись наконец, достав из багажника непонятный инструмент схожий с навигатором с непонятной антенной сверху — Вот, нашёл наконец! — И что это? — Та-а-ак, есть какая-нибудь вещь Разумовского?.. — спросил вдруг Шура, смотря на Олега в упор. Вампир пошарил по карманам и достал от туда небольшой носовой платок — ещё когда вместе ходили в морг на опознание Серёжа выкинул его куда-то себе под ноги, когда сбегал в туалет, а Олег и подобрал... Приняв платок парень мелко усмехнулся и всунул вещь в него и вытянул антенну. — Эта штука с контрактов, от одного вампира досталась, усиливает запахи, поэтому даже если Разумовский будет за городом ты его унюхаешь. Держи, — он всунул прибор Волкову в руки и отошёл к машине, махнув рукой Вадику также садится в машину. Олег же стоял как идиот с прибором в руках и пока не знал, что ему делать. Запах Серёжи он не ощущал, да и не понимал как на таком расстоянии сможет его почувствовать. Спустя минуту прибор нагрелся и запикал и Олега поразило странное ощущение. Как будто Сергей был прямо перед ним, но скрывался за ближайшими зданиями и деревьями. Ей-богу, будто прячется, играется и убегает от него всё дальше и дальше... Такой сильный запах крови он не чувствовал даже когда был вплотную рядом с Серёжей и от этого даже разум чуть помутнился на секунду, от чего Волков облизнул заострённые клыки. Однако быстро сбив с себя это ощущение, едва не стукнув себя же по голове, чтобы совсем вывести мысли из головы, он вскочил и пока чувствовал направление запаха дошёл до машины, прыгнув на переднее сиденье, произнося быстро и нервно сидящему за рулём Шуре: — Поехали за город. Там Серёжа, точно от туда идёт запах... Шурик переглянулся с Вадиком, оба молча ухмыльнулись и контрактник вдавил по газам.

***

— Фантазия у этих «похитителей» кончилась ещё лет 30-ть назад, — грустно протянул Вадик, вновь закуривая — Вот раньше, если крали, так вывозили куда-нибудь в квартиры или загородные дома, а теперь всё в один и тот же лес! Они в действительности, по чуйке Олега, приехали далеко за город, в неясный лес. Всю дорогу тот высовывался из окна и смотрел по сторонам, пытаясь по направлению ветра ощутить вечно теряющийся запах Серёжи. Шура ёжился от холода, переминаясь с ноги на ногу, а Олег же тем временем действительно как ищейка шастал вокруг леса, пытаясь уже без прибора, разрядившегося в конец, вынюхать Серёжин запах. — Б-р-р... А что за лес-то? — шурша курткой и зарываясь носом в шарф, дрожа произнёс Шурик — Да госпиталь тут был, древний, ещё с Великой Отечественной. Огроменный, во весь лес... А потом после войны превратился госпиталь в психбольницу. В девяностых её и разворовали, — ответил Вадик и увидев как Волков носится по лесу, усмехнулся — Смотри-ка, прямо волк. Рыщет-сыщет рыжего своего, чего прикипел так, не ясно? А граф тем временем махнул рукой, быстро подбежал и тихо сказал: — Там Серёжа, в больнице этой... — Уверен?.. — протянул тут же Шурик, смотря подозрительно на Волкова. — Уверен.

***

Серёжа не чувствует ровным счётом ничего, что могло бы мешать, пугать или грозить. Наконец-то. Чувство холода, которое окутывало его долгое, мучительно долгое, время, пожирая и будто постепенно убивая, отошло, почти сошло на нет. Лишь где-то внизу, по ногам, холодило от неясного ветра, что дул с разной периодичностью и часто прерывался. Чувство же жара в принципе не выделялось так ярко. Он не сгорал от жара собственного тела, когда во рту ужасно пересыхало, когда казалось, что кости и мышцы едва ли не сворачивались от боли, а голова тукала в непонятном такте. Было лишь приятно тепло от лежащего на нём, будто пушистого, одеяла. И хоть оно ощутимо давило, тяжестью не являлось. И состояние было поистине умиротворённое, спокойное и приятное — будто он после долгого рабочего дня наконец лёг спать. То чувство, когда мышцы болезненно-приятно ноют, когда дыхание ровное и чёткое и когда голова не заполнена какими-либо мыслями — чиста, как белый лист. ... И лишь запах хлорки и режущий даже сквозь закрытые веки, острый и холодный белый свет, не давали расслабиться до конца и погрузиться вновь в сон. Слишком отвлекающий фактор маячил перед ним, слишком он мешал... Серёжа раскрыл глаза и уставился в белый потолок. Лампа, светившая тусклым серо-жёлтым светом, и часто мигавшая от старости или поломки, располагалась аккурат над его головой; понадобилось несколько минут, прежде чем он смог разглядеть хоть что-то на белом фоне. До слуха донеслось странное шуршание, где-то в стороне. По бумаге, очень резко и явно в попыхах, черкали какие-то закорючки-слова, то и дело ставя крупные точки, вдавливая ручку в лист. Человек, что это делал, был не то взволнован, не то не спокоен, ибо каждое его движение ручки по бумаге было ощутимо слышно в тишине этого помещения. Серёжа сглотнул и зажмурившись резко сел в кровати. Неожиданно для себя заметил то, что на нём не было надетой ранее смирительной рубашки, однако ноги всё также были привязаны к кровати. Он повернул голову влево и опасливо осмотрелся. В паре метрах от него и кровати неясной тенью сидел высокий человек в белом халате. Тёмные короткие волосы едва ли доставали ушей, на нос сползли очки с выпуклыми линзами, а взгляд мужчины был устремлён на собственные колени, где лежала небольшая книга, а поверх неё — лист бумаги. Мужчина в мгновение заметил на себе пристальный взгляд Разумовского и поспешно скинул одну ногу с другой, положив тут же книгу с бумагой на близлежащий столик с больничными препаратами. Он двигался плавно и в глазах Серёжи каждое его движение будто расплывалось на тысячи мелких движений, которые постепенно, словно в каком-то мультфильме, выстраивались в единое движение руки или ноги. — Здравствуйте, Сергей. Надеюсь, на этот раз у нас удастся поговорить, прежде чем вы упадёте в обморок из-за болезни, — мужчина широко улыбнулся и показательно снял очки, став их тут же протирать. — Вы. Вы... — не зная, что и сказать протароторил Серёжа, сжимая до побелевших костяшек простынь. Ему было до ужаса страшно. Сердце колотилось будто запертая в клетке птица, глаза метались по комнате, а в голове набатом барабанило различными вариантами сопротивления. Но, а каком сопротивлении может идти речь, если он прикован к постели и не может даже дёрнуться, чтобы взять что-нибудь тяжёлое и вдарить по голове этого, вероятно, «доктора»? — Я-я! — спародировал немецкий акцент он и тут же встал. Мужчина, казалось, был чуть ниже его, однако шире в плечах, что доверия и безопасности не добавляло; Серёжа отшатнулся будто от огня и дёрнулся в сторону, прижимаясь спиной к холодной стене. Цепи скрипнули и звук больно резанул по ушам доктора, тот чуть сохмурился — Не бойтесь, Сергей. С нами вы будете в безопасности. А Серёжа похлопал глазами и саркастично-нервно усмехнулся, кривя сухие и потресканные губы в улыбке. — Б-безопастности?.. — голос дрогнул и Серёжа от этого «поражения» болезненно сглотнул. Не зная куда деть руки он стал потирать пальцы, смотря за доктором, боясь отвести от него взгляд — Какая безопасность!? Вы меня похитили, привязали и, и... Тут же от резкого выпада и громкого крика Серёжа согнулся пополам и вновь закашлялся: нет, он слишком долгое время не пил и горло сильно из-за этого болело. Мужчина же подошёл почти вплотную к кровати, и ловким движением пододвинул стул, сев на него, смотря на задыхающегося от кашля Серёжу пристально, но не зло, скорее действительно заинтересованно. — Давайте так, Сергей. Задайте... Ну, допустим три волнующих вас вопроса, чтобы мы друг друга не перебивали, — он довольный собственными мыслями, ухмыльнулся — Я всё вам и так расскажу, но спросите: не стесняйтесь. Вижу же, что страшно ещё. Разумовский сглотнул и тупо поморгал с пару секунд. Вопросов в голове было тысячи и тысячи, но из всех них нужно было вычленить всего три жалких вопроса. Да и голова сейчас, кажется, совсем не работала, может после болезни мысли спутанные, а может из-за всей этой ситуации, начало которой парень уже начал забывать... — Где я?.. — В больнице, где же ещё? — ответил тот по простому. — В обычной, правда... Специализированной, так сказать, больнице. Серёжа посмотрел по сторонам, будто сверяясь с словами теперь уже точно доктора. Отсутствие окон и железные двери настораживали, хотелось расспросить про это получше, но тратить все три вопроса на обустройство больницы — слишком глупо и мелочно. — В-вампиры они... Существуют? — голос дрогнул на первом же слове, Серёжу пробрало осколками воспоминаний о Олеговой комнате, листовках, криках брата и его мёртвом теле... Голову на мгновение закружило, а пустой желудок скрутило, но сглотнув Серёжа свёл с себя этот «морок». — Да. И именно поэтому вы здесь, — ответил мужчина, как и прежде, уклончиво. Разумовский понял «стратегию» доктора — отвечать максимально размыто и немногословно. Внутри себя он презрительно хмыкнул (в реальности не получилось лишь из-за того, что он всё ещё был до ужаса напуган и не знал, что ожидать от этого мужчины) о том, что доктор будто и не пытался успокоить: по крайней мере такой «метод» вызывал в Серёже всё бóльшее чувство паники. ...над последним же вопросом Серёжа думал дольше всего. Хотелось расспросить о вампирах, от чего-то казалось, что этот доктор уж очень много знает о них, но разум подсказал иной, честно говоря очень трусливый и позорный, вопрос. — Вы хотите меня убить? Звонкий смех, отбивающийся о стены пустой палаты, стал ему грозным ответом. Доктор смеялся уж слишком громко, заливисто, лишь изредка прерываясь, чтобы вздохнуть, будто Серёжа тут шутки рассказывал, а не пытался понять поймали ли его ради выкупа или это просто на голову больной доктор. Серёжа вздрогнул на секунду, от громких звуков, но позже на его лице проступило совсем уж гневно-недовольное выражение, направление на доктора. Нет, ну после такого он ему точно доверять не станет! — Вы сейчас единственно оставшийся, прямой наследник Алексея Разумовского. Было бы очень глупо убивать вас. Мы бы наоборот хотели максимально вас обезопасить, — произнёс тот, вдоволь насмеявшись. Разумовский опешил вновь и смотрел на доктора с непонятным, одновременно напуганным и растерянным, взглядом. «Алексей Разумовский» — слишком знакомое сочетание имени и фамилии, будто Серёжа знал или слышал о таком родственнике, вот только кто он ему?.. Неожиданная мысль, поразившая мозг всего на секунду, резко выстроила неопределённую линию событий, которая одновременна была логичной, но одновременно казалось будто байкой. — Погодите-погодите, — спешно начал он ёрзая на кровати, пытаясь сесть максимально ровно и прямо, не смотря на то, что цепи продолжали больно натирать лодыжки — Получается, что я и Саша, мы правда из... Из графского рода?.. Доктор заулыбался несколько странно — хищно, будто оскалом, а в глазах, скрытых оправой очков, загорелся неясный и недобрый огонёк, который не сулил ничего хорошего. Разумовский даже мельком наругал себя за излишнюю «открытость» — всё ещё оставалось не ясно друг этот доктор, который и вправду хочет помочь, охраняя от вампиров (чтобы это не значило) или имеет какую-то иную выгоду с него. — Да, Сергей, вы правы, — сказал он спешно и неожиданно отошёл от кровати, уходя в сторону столика, где лежали бумаги — Раз вы всё узнали, давайте уже поговорим... Мужчина вернулся к нему и сев на стул, весело улыбнувшись, склонил голову, смотря точно на Сергея. Взгляд был странным, как будто тот оценивал его, высматривал недостатки... — Начнём с простого, с основ, так сказать. Вампиры, как я и говорил ранее, существуют и вам стоит принять это за истину, — он протянул ему не ясные бумаги, пожухлые и пожелтевшие от времени. Серёжа вгляделся и ахнул тихо: какие-то неясные формулировки «норма крови», «численность вампиров», «обращённые и врождённые» и много чего ещё. Все эти понятия выстраивались в один большой труд, который, похоже, являлся полноценной научной работой о жизнедеятельности вампиров. — Эта работа одного учёного XIX века. К сожалению, научного документа подтверждающего наличие вампиризма как такового, кроме этой работы у нас нет. Но, думаю, это не надолго, — и вновь улыбнулся хищно, с напором смотря за тем как Разумовский читает. Внутри Сергея всё кричало, билось в истерике и рыдало одновременно, с такой силой и напором, что закружилась голова. Значит, Птица был прав, значит, он зря его не слушал, значит, зря доверял Олегу и даже... Он всё делал зря, лишь из-за того, что думал, что бредни брата ничем не подтверждены, но ведь!.. — Я могу продолжить? — доктор положил руку на его плечо, мелко сжав, приводя в чувство. Серёжа, словно в замедленной съёмке, обернулся и сглотнул — Вы позеленели, Сергей. Всё нормально? — Д-да. — выдавил он отмахнувшись и от бумаг и от руки мужчины — Да, продолжайте. — Касаемо конкретно вас... Алексей Разумовский — ваш предок, граф. От него ведь остался кулон с кровью? Скажите, он у вас? — тот вопросительно выгнул бровь и поправил сползшие на нос очки — Нет, он был у Саши, а теперь... — вдруг, глаза парня зажглись мелким огоньком надежды и он едва ли не прыгнул на доктора, сжав его больничный халат, смотря в глаза — Ответьте: мой брат, Александр Разумовский, был у вас?! — Да, был. — он поправил свой халат и деликатно отстранил парня от себя — Успокойтесь, Сергей, я всё вам расскажу, только не перебивайте. — Простите, — Серёже и в правду стало... Неловко? От своего поведения, будто бы он сделал что-то шкодное и неприемлемое. Хотя, может и этот доктор источал такую тяжёлую энергетику — Значит... Значит это вы тот человек, который должен был помочь ему в этой... «Высшей цели по истреблению»?.. — Я помог! — он чуть прикрикнул, явно раздражённо и недовольно, но окинув взглядом Разумовского выдохнул — Он проходил у нас пару лет, скажу прямо — наше сотрудничество было крайне продуктивным... То, что с ним случилось, несомненно ужасно. Но именно поэтому, именно из-за смерти вашего брата, мы и «украли» вас, — он вдруг посмотрел на ноги Серёжи и будто понимающе кивнул — Простите, что пришлось привязать, но вы слишком... Слишком сильно сопротивлялись, так сказать. Серёжа перевёл взгляд на свои ноги и кивнул в ответ, будто смирившись со всем в один момент. — ... В том кулоне была вампирская кровь, — начал доктор спустя время, когда в палате настала едва ли не гробовая тишина — Сейчас будет сложно понять, но прошу, постарайтесь уловить мысль, — доктор пристально посмотрел на него и лишь дождавшись неуверенного кивка, продолжил — В начале XX века у графа Алексея Разумовского родился сын с неизлечимой болезнью. Граф, убитый горем, отправился в город, чтобы найти способ вылечить младенца. И нашёл на свою голову вампира, который за то, что тот поделился своей кровью с ним отдал немного своей, вампирской. Алексей отдал немного крови своему сыну, а остальное поместил в кулон. И вот в чём парадокс, — мужчина всплеснул руками и саркастично усмехнулся, словно в его рассказе было хоть что-то смешное — Кровь вампира может спокойно обратить человека если та поступит в организм в большом количестве, потому как перед обращением будущий вампир погибает как человек и часть крови уходит на регенерацию, а часть на обращение. Но из-за того, что неизлечимо больному младенцу дали лишь каплю крови восстановительные клетки, из-за которых вампирская кровь гуще и сильнее пахнет, потратили всю свою силу на то, чтобы он выздоровел, так и не превратив его в вампира. Таким образом, род Разумовских получил повышенную природную регенерацию, которая также есть и у вас, и у покойного Александра. Разумовский закрыл лицо руками, начав остервенело тереть глаза. Вампиры ещё ладно, но кровь, обращение, регенерация и всё у них — у Разумовских? Когда он знал лишь о кулоне, который просто казался поддельной безделушкой, было легче и спокойней, а сейчас, шаг за шагом, к нему подступал липкий и мерзкий страх, что окутывал его с ног до головы совсем недавно. — Главное, что мы помогли вам, Сергей, — проговорил он осторожно — Вампиры окружают вас по всюду. Запах вампирской крови более пахуч, но менее привлекателен, но из-за того, что являетесь, по сути, метисом вампира и человека кровь пахнет сильнее, но всё также обладает человеческой привлекательностью! — воскликнул тот неимоверно восторженно и радостно, совсем забывая о Серёжином состоянии. — ... И сколько меня будут здесь держать? — бесцветно спросил парень, оперевшись головой о холодную стену. — А вот как раз об этом я и хотел поговорить, — мужчина прошёл до стола с медикаментами и быстро вынул из лежащего рядом чемоданчика коробочку с шприцем, наполненным неясной фиолетовой жидкостью. — Нам стоит посотрудничать с вами, господин Разумовский. Ваш брат учавствовал в благом деле — уничтожении вампиров. Не стоит ведь жалеть убийц, что живут веками, глумясь над всеми людьми? — Серёжа дёрнулся при виде шприца и отодвинулся ещё ближе к стене, почти вжимаясь в неё — Не переживайте, это вакцина для вас не опасна. А вот для вампиров, что вас укусят, а они вас укусят, ведь не смогут идти супротив инстинктов из-за запаха, эта инъекция станет смертельно опасным орудием, что убьёт за три часа. Видя же явное сомнение, а главное недоверие, доктор хмыкнул и отложил шприц в сторону, уперев руки в железный стол с препаратами. — Конечно, можете подумать. Оставаться здесь вы можете сколько угодно, в конце-концов именно для этого мы увезли вас подальше от «вампирского гнезда»... — Я согласен. Мужчина обернулся и замер, смотря на Серёжу пристально, коршуном. В глазах Разумовского горело что-то иное, личное, будто не ясная месть кому-то или... Обида? — Что-ж, если так, то отлично, — он отошёл к железной двери и встав около неё произнёс несколько по-доброму, явно чтобы взбодрить — Не мне судить, Сергей, но Александр бы гордился тем, что вы продолжаете его дело. Серёжа долго молчал, но всё же подавленно-тихо выдал: — Да, наверное, — а потом, ещё чуть подумав, уже когда доктор выходил из палаты, прокричал в след — Постойте! Как вас зовут?! Тот остановился и через плечо, улыбнувшись широко, произнёс: — Вениамин Рубенштейн.