Подсолнухи

В этот раз отец бросил их посреди трассы по дороге, кажется, в Мичиган. Дин, надеявшийся, что после этого дела о расшалившихся духах озёр им удастся нормально добраться до Бобби, умудрился не услышать ни слова из отрывистого разговора отца с кем-то из охотников по телефону. У Бобби Дин с Сэмом собирались провести пару недель, пока Джон будет мотаться в южные штаты за какими-то редкими артефактами. Дин не вникал. Если честно, оказавшись на месте, он собирался как следует отоспаться в нормальной кровати, а потом взять палатку и отвести мелкого в поход с ночевкой, костром и рыбалкой. Именно поэтому последние пару часов пытался вспомнить, видел ли он в захламленном логове старика хоть что-то, напоминающее необходимое снаряжение. Очнулся, когда машина резко вильнула к обочине, чувствительно ударяя его боком о ручку. Сэм зашипел, приложившись обо что-то макушкой. Дин тут же забыл о собственной режущей боли под ребрами. — Эй, ты в порядке? Сильно ушибся? Сэм, не терпящий, когда над ним тряслись, как над неразумным ребенком — все же целых двенадцать уже, это вам даже не восемь — прошипел сквозь зубы что-то типа: "Жить буду". Дин закатил глаза. Ну конечно, переходный возраст во всей его невообразимой красе. Хорошо хоть не процедил привычное: "Дин, сколько мне говорить? Я уже взрослый. И ты — не курица. А я — не яйцо". Вот только Дин разве когда-нибудь спорил? Конечно же, Сэм — не яйцо. Давно уже — цыпленок. Костлявый, горластый и борзый, а еще невообразимо лохматый. Давно пора эти девчачьи космы состричь. Вот только разве он дастся?.. Скорее в нокаут отправит. Научил, называется, мелочь на свою голову драться. Короче, за таким — только глаз да глаз. — Что-то случилось, отец? Колесо? Тормоза? — осмелился подать голос, когда Джон без единого объяснения принялся разворачивать машину в обратную сторону. Так резко, что мальчишки синхронно поморщились от едкой вони жженой резины, проникшей в салон через приоткрытые окна. — В Брейкс-Интерстейт, на границе Вирджинии и Кентукки, пропала группа туристов. С ними были дети десяти-двенадцати лет. Пастор Джим считает, что это вендиго, — отрывисто бросил Джон и ударил по тормозам. Мальчишек снова кинуло — в этот раз на спинку переднего сиденья. — Разве пастор Джим не в Миннесоте? — нахмурился Дин. Хотя во время их постоянных разъездов по стране они с Сэмом и пропускали школу больше, чем посещали, но уж расположение штатов он знал хорошо. При их жизни на колесах было бы даже странно, окажись это иначе. — Мотался по делам прихода, — равнодушно ответил отец. Машина остановилась, но глушить мотор он не спешил. — Я должен помочь, мы не так далеко от него. Дети не должны пострадать. Вы с Сэмом будете путаться под ногами, он для такой охоты еще слишком мал. Присмотришь за ним. — Как обычно, сэр. Высадите нас в ближайшем мотеле? — Дин даже обрадовался, что эта бесконечная тряска, наконец, поутихнет, и они с Сэмом получат небольшую передышку. Напряжение, волнами исходившее от отца, не стихающий где-то внутри него, бурлящий огненной яростью гнев все чаще прорывались наружу, и находиться рядом с ним — в машине ли, в мотеле, в закусочной у дороги — становилось все тяжелее. Особенно Сэму. Тот с детства был каким-то очень тонким эмпатом. Дин-то давно при любых признаках приближающейся бури цеплял покерфейс и делал вид, что ему все происходящее — по барабану. Но Сэмми... — На это нет времени. Забирайте из багажника вещи, пройдете по трассе назад пару миль — мы проезжали поле подсолнухов. Я заметил там что-то вроде сторожки. Скорее всего, там никого нет, — выдал Джон. У Дина челюсть на это не отвисла до пола, конечно. Но все-таки он прифигел. Если честно, он давно как-то привык, что с ними обращаются, как с багажом или арсеналом — в зависимости от обстановки. Но чтобы вышвырнуть их прямо так... можно сказать — на обочину трассы... — А если?.. — Никаких "если", Дин! Ты уже взрослый! — рявкнул, теряя терпение, Джон не допускающим возражений тоном. — Разберешься. Присматривай лучше за Сэмом и никуда не уходите отсюда. Подберу вас по дороге назад. Это максимум пара дней. Все понятно? Пара дней у Джона Винчестера легко могла растянуться и в пару недель. — Так точно, сэр, — проскрипел Дин сквозь до боли сжатые зубы, из последних сил пытаясь не сорваться и не спровоцировать отца на скандал, потому что тогда Сэм точно встрянет, а это еще ни разу не заканчивалось чем-то хорошим. Повернулся к вытянувшемуся стрункой младшему брату. По побелевшим губам, понял, что тот вот-вот выдаст что-нибудь, что точно не понравится Джону, и тогда, однозначно, грянет гроза. — Слышал, Сэмми? Пошли. Заберем скорей вещи. Отцу надо спешить, — выдал нарочито весело и беззаботно, пихая брата плечом. По сощурившимся в узкие щелки рысьим глазам понял, что уловка не удалась. Но Сэм только коротко кивнул ему, выходя на дорогу. Не сказал на прощание ни слова отцу. Даже взгляда в его направлении не бросил. Жваркнул дверью изо всех сил. Дин поморщился, но промолчал. Стоило только достать из багажника рюкзаки и небольшую сумку с припасами (по мелочи — консервы, сыр, хлеб, макароны), как Импала сорвалась с места, выпуская на прощание облако дыма из выхлопной трубы. — Ублюдок, — процедил Сэм, отворачиваясь. Дин предпочел сделать вид, что не услышал. А еще постарался скорее забыть слова отца, которым тот, должно быть, не придал большого значения. "Дети не должны пострадать". В пропавшей группе — дети десяти-двенадцати лет. Вот только и Сэму — только двенадцать. * Солнце начало клониться к закату, просвечивая потяжелевшими за день золотыми лучами сквозь массивные мясистые листья и нарядные желтые лепестки, колышущиеся на ветру. Они шли — сперва по дороге, потом по огромному подсолнуховому полю, раскинувшемуся во все стороны, насколько хватало увидеть их роста и глаз, уже часа четыре, не меньше. Сэм умудрялся не жаловаться, хотя порядком устал. Да и идти в кроссовках, от одного из которых практически оторвалась подошва (в Су-Фолс Дин собирался купить ему новые, но вот — не успели) наверняка было не очень комфортно. Пыхтел и пер вперед эдаким танком, рассекая желто-зеленое море, как лайнер рассекает волну, выходя в океан. Полуразрушенный, какой-то вросший в землю скособоченный темный дом, как будто сошедший со страниц страшных сказок или жутких легенд, появился перед ними внезапно. Дин, отодвинув брата за спину повелел ему жестко: — Жди здесь, — и, бросив под ноги сумки, поднялся по скрипящим, но при этом странно целым ступеням. Заглянул в приоткрытую дверь. Изнутри приятно пахло сухим сеном и яблоками, жареными семечками и спелым пшеном. — Есть кто-нибудь? Эй, хозяева? — позвал зычно. Никакого ответа. Сэм, который, разумеется, и не подумал послушаться, переминался с ноги на ногу за спиной, сжимая в кулаке массивный охотничий нож. Дин решил, что оставит выволочку на потом. Кивнул брату, приглашая следовать сразу за ним, и шагнул в полутемную комнату. К букету осенне-деревенских ароматов присоединился легкий оттенок затхлости. Так пахнет воздух в помещениях, где никто не появлялся неделю-другую. Он заметил тонкий налет пыли на стульях, столе и крепкой кровати в углу. Небольшую печку с аккуратно сложенными пирамидкой дровами. Обшарпанную, но добротную кухню. — Какие-то чудеса. Но главное, что жить здесь вполне даже можно, — вынес вердикт старший Винчестер. — Угу, — скептически подхватил тут же младший, забавно морща кончик острого носа и швыряя в продавленное кресло рюкзак. — А ночью, когда мы уснем, вернется хозяин и благополучно прирежет прямо в постелях. И будет, наверное, прав. Мы к нему вторглись. — Не в постелях, — поправил Дин, — а в постели. Кровать-то тут только одна. Ну, только если ты не предпочитаешь дрыхнуть на полу или в кресле. И с чего ты вообще взял, что с нами сможет кто-то справиться. Мы охотники или кто? Сэм, который все детские ночи провел, забираясь ближе к полуночи в кровать к старшему брату, а потом до утра сопя ему куда-то подмышку, услышал только первую часть речи, нахмурился. Теперь же он — вроде как взрослый и самостоятельный. Почти что мужчина. — Можем занимать койку по очереди, — предложил выход Дин, но тут же хитро добавил, — но тогда тебе придется спать днем. Сэм даже задохнулся от возмущения (еще бы — спать днем! как ребенку!?) и буркнул: — Ладно. Еще разберемся. Давай пока посмотрим, как здесь и что. Есть ли замок, например. Дин, уже решивший, что на ночь снаружи у двери и вдоль окон смастерит сигнализацию от незваных гостей из проволоки и каких-нибудь палок и банок, согласно кивнул. Стоило бы поторопиться. Темнело слишком уж быстро. А им еще ужин какой-то надо придумать — у мелкого пусто с утра в животе. * Проснулся Дин от того, что вторая половина кровати вдруг опустела. Вечером Сэм, конечно же, долго ныл и ворчал, но потом безропотно забрался под тонкое одеяло, отодвинув брата к стене. Вымотавшись за день, уснул очень быстро, налопавшись до этого макарон и бобов. А потом всю ночь складывал на Дина руки и ноги, пинался больно острыми коленями, локтями, крутился. До тех пор, пока Дин, психанув, не скрутил его, прижал крепко к себе. Сэм успокоился мигом и спокойно засопел брату в шею. Грел сильнее, чем уже почти прогоревшая печка. Сейчас Дин, зевая, сел, роняя с себя одеяло, которым мелкий, уходя, его, должно быть, заботливо укрыл до подбородка, буквально закутал. Правда, без брата он все равно почему-то замерз. Позвал сиплым со сна голосом: — Сэмми? Тишина. Но и тревоги не было. Брат точно шатался где-то снаружи. Внутренний компас или, может, радар, без сбоев работающий с самого рождения Сэма, посылал сейчас Дину четкий сигнал. Он потянулся неторопливо, потом сунул ноги в ботинки, накинул куртку на плечи. Солнце еще едва встало, и снаружи, наверное, пока довольно прохладно. На крыльце замер от нереальной, почти сюрреалистической красоты, которую вчера из-за обиды, досады и усталости попросту не заметил. Безбрежное поле желтых, нет, золотых с чернением солнц, дружно поднимающих головы к светлеющему небосводу. Покачивающихся дружно в такт мерному дыханию планеты. Прозрачный, чистый воздух — какой-то хрустальный, льющийся в легкие пьянящим потоком. И — ни малейшего признака другого жилья или даже дороги, машин, людей или нелюдей... Никого. Как будто вчера они с Сэмом прошли через некий портал и попали в удивительный мир — где еще не ступала нога человека. Интересно, как отец увидел это место с дороги? И, кстати, где Сэм? Брат обнаружился практически тут же. Раскинув в стороны руки, стоял среди поля, устремив лицо к солнцу, едва показавшемуся из-за края земли. Дин вприпрыжку сбежал по ступеням. Пошел вперед, пропуская сквозь пальцы мягкие листья, пропитываясь терпким запахом поля, травы. Сэм даже не вздрогнул, когда брат привлек его к себе, обнимая за пояс. Откинул голову ему на плечо, не открывая глаза. Дин замер, заметив его выражение лица. Умиротворение, покой... практически счастье. — Ди... как же тут хорошо, — шепнул брат, почему-то используя детское прозвище, от которого отказался, когда стал считать себя взрослым. — Давай останемся тут навсегда? Я... не хочу, чтобы он возвращался. Дин вздрогнул, прижимая брата крепче и слушая громкий стук сердца в груди, шум крови в их венах. Так хотелось ответить: "Я тоже, Сэмми, я тоже..." Возможно, однажды настанет тот день, когда они будут только вдвоем и не будут должны ничего никому. Только друг другу. Но пока что... — Мы круто проведем тут с тобой время, увидишь. А потом после пары дней в Мичигане двинем к Бобби. Я обещал тебе сюрприз, помнишь? — Помню, Дин, — вздохнул Сэм и, найдя его руку, сжал пальцы. — А что у нас сегодня на завтрак? Опять макароны? — Есть хлеб, сыр и чуть-чуть ветчины. Что думаешь насчет сэндвичей? — Супер, — безжизненно протянул Сэм. — Эй, — Дин наклонился через плечо и боднул брата в висок. — У нас тут каникулы, про остальное мы подумаем после. Идет? На отдыхе запрещается киснуть. Представим, что мы — поселенцы в землях, кишащих индейцами... — Круто! Смастерим лук? — Сэмми сразу же оживился. Все же двенадцать — это еще сущий ребенок. Даже с таким отцом и с той жизнью, какую обеспечил им Джон. — Обязательно, но сперва завтрак! Давай наперегонки до ступеней, — предложил Дин. Сэм, тут же вывернувшись из объятий, с хохотом припустил к дому, огибая особо толстые стебли, и несясь по всем остальным ураганом. Дин улыбнулся и рванул следом. По крайней мере пока брат не будет грустить. А потом... Он придумает что-то.