Было бы моё сердце таким мягким

Стою у плиты, заканчивая приготовления к ужину, быстро перемешивая деревянной лопаткой пряный желтоватый рис с румяными куриными бедрами, который едва можно назвать «карри». Под нос напеваю какую-то песню, слова которой вспомнить не могу, но мотив так и вертится на языке, не давая сосредоточиться на чем-то другом. Закончив, вытираю влажные руки о кремовый фартук, откладывая его в сторону, и уже хочу развернуться, чтобы позвать Антона ужинать, как слышу из его комнаты звук разбитого фарфора и тихое шипение вперемешку с разочарованной нецензурной бранью. Поправляю голубой свитшот, подтягивая его вниз, и бегу босыми ногами в комнату, чуть не ударяясь плечом о дверной косяк, преодолевая коридор. – Ты в порядке? – взволнованно оглядываю юношу, сидящего на краю кровати в пушистом лиловом свитере с новогодней иллюстрацией и темных вельветовых штанах, чуть подвернутых снизу. Руки у него слегка подрагивают, удерживая мятый сценарий к будущему видеоролику с растекающимся пятном от чая. Перед кроватью, на паркете, виднеются осколки когда-то белой чашки, окунутой в неглубокую лужицу с остатками чайного напитка, на поверхности которой плавают вкрапления фруктов с мелкими чаинками. – Да, извини, не удержал, – Антон старается улыбнуться, замечая, как на моем лице проглядывается печаль, – я куплю новую, не переживай ты так. – Да бог с ней, с чашкой, я за тебя переживаю. Тебе стоит отдохнуть, – прохожу в комнату, опускаясь на корточки перед постелью, и осторожно поднимаю крупные осколки. – Закончу этот обзор и тогда отдохну, немного осталось. – У тебя ещё встреча-интервью послезавтра, – с тоской напоминаю я, выпрямляясь, на мгновение встречась с парой глубоких голубых глаз, тепло улыбающихся мне, – прости, я помню, что обещала так не переживать. – И на моем лице появляется тень задорной улыбки – чувствую себя немного глупо и смущенно. – Вот именно, – усмешка раздаётся с кровати. – А ты обещал давать себе больше отдыхать. – За чтением я отдыхаю, ты же знаешь. – За чтением хороших книг, а не вот этого, – киваю в сторону прикрытого тёмного томика очередного романа с абьюзивными отношениями и глупой сюжетной линией – на днях успела прочесть несколько глав, пока книжный блогер ходил в магазин за покупками. – Хочешь, отвлечемся за ужином? Посмотрим что-нибудь атмосферное? – В тысячный раз Узника Азкабана? – Я вновь улыбаюсь, скрываясь за поворотом, вскоре выбрасывая осколки в мусорное ведро под раковиной в кухне. Антон слезает с кровати – узнаю это по шуму из комнаты – и достает из шкафа несколько одноразовых полотенец, протирая пол с особой осторожностью. – А почему бы и нет? Лучше, чем это, не правда ли? – Понимаю, что он имеет ввиду книгу для обзора. Возвращаюсь в комнату, наблюдая за его действиями. Он никогда не отлынивает от дел по дому, старается поддерживать какой-никакой порядок, помогает с готовкой, не принуждая меня к этому, когда желание что-либо делать отсутствует. И я, правда, благодарна ему за это, но порой чувствую себя как-то... виновато, что ли. Из-за всего этого стресса у Антона всё чаще проявляется тремор, быстрее устают глаза, и появляется бессоница. Конечно, я напоминаю ему ежедневно о таблетках, лежащих у чайника на кухне; помогаю по мере возможности с обзорами, составляя основной сценарий перед съемкой ролика или монтируя уже имеющийся материал, давая несколько часов Энтони на сон, но, мне кажется, этого мало. Мне хочется помочь чем-то ещё. Но вот чем – не знаю. Замечая мое волнение, Антон осторожно откладывает мокрую «тряпку», пропитанную сладковатым чаем с мелиссой, и, неловко вытирая руки о штаны, подходит совсем близко, беря меня за руки с особой заботой. Наши взгляды вновь встречаются, и я не знаю, куда себя деть. – П-прости, – выдаю, понимая, что вот-вот расплачусь. В горле встаёт ком неприятных мыслей – такое случается редко, но достаточно внезапно. – Я просто не хочу потерять тебя. – Я знаю, – его довольно темные для мужчины губы складываются в любящей улыбке, – я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты волновалась по пустякам. Его шершавые ладони осторожно поднимаются выше, к локтям, а после – и к плечам, мягко, ненавязчиво, притягивая к себе. Мои руки вздрагивают в судороге, и тактильность берет верх, заставляя обнять его в районе груди, пальцами зарываясь в воздушные витки свитера, подаренного кем-то из подписчиков на одной из последних встреч. Он обнимает меня в ответ, робко касаясь губами макушки, даря почти невесомый поцелуй. Я уступаю Энтони в росте примерно на полголовы, но эта разница не смущает ни меня, ни его. Приподнимаюсь на носочках, с доверием глядя на любимого, и утыкаюсь носом в его горячую шею, губами осязая невинную плоть, оставляя не менее чуткий поцелуй. Лба касаются неаккуратно подстриженные, забавно растрепанные, темные кудри, слегка щекоча, и я выдыхаю, расслабленно прикрывая глаза. В его объятиях так тепло, уютно, хорошо. Мне просто хочется, чтобы это мгновение длилось вечно.