Пироги и прочие недопонимания

Если бы кто-то спросил их об этом, они бы ответили, что началось это все на Рваном Берегу после зачистки вдвоем убежища тал-васготов. Наткнулись они на него случайно, били рогатых ублюдков крепко, а рваные штаны чьей-то пропавшей мамаши выкинули с Рваного Берега со злорадством, подобным злорадству Андрасте в тот час, когда архонт Гессариан стал поклоняться Создателю. «Накось, выкуси», могла бы сказать Андрасте тогда, ехидно улыбаясь, но ни Андерс, ни Хоук такого не говорили. Говорили они другое. — Послушай, Хоук, — сказал тогда Андерс с явным усилием, косясь на тяжело дышащего Гаррета. — Мне кажется, тебе бы лучше заглянуть ко мне в клинику. Гаррет тогда отфыркнулся от воды Недремлющего Моря, которой безуспешно пытался оттереть от себя если не всю кровь, то хотя бы ее часть, и с сомнением взглянул на Андерса. Андерс поджал губы. Гаррет тяжело вздохнул. «Создатель, — невесело подумал Гаррет тогда. — Насколько погано я выгляжу, что Андерсу меня так жаль, и он готов затащить меня в свою клинику?» «Создатель, — восхищенно подумал Андерс тогда. — Какой же он все-таки красивый». *** Если бы кто-то спросил их двоих, куда весь этот бред должен был их привести, они бы ответили, что, разумеется, в Клоаку — в Клоаку ведут вообще все пути, порой говорят, что даже почтовые голуби сначала падают в Клоаку, потому что их оглушает запах. Ни Андерса, ни Хоука запах не оглушал — Андерс успел привыкнуть и не к такому, нюхая то Черные Болота, то Глубинные Тропы, а Хоук знал, что выстиранные портки Гамлена воняют куда хуже. «Какие нежные наземники нашлись, разъебстись вам на трех генлоков, — говаривал было приснопамятный командор Броска. — Если кто желает — может остаться в Башне и драить, сука, сортиры, а кто не желает — пиздует воевать. У нас в Орзаммаре вообще каждая первая баба Тропами воняет, и ниче, плодимся, у всех все стоит!» Разумеется, ни о чем подобном Андерс и Хоук не разговаривали. Говорили они о другом. — Хоук, — сказал тогда Андерс как можно игривее, слегка неловко потирая шею, когда большинство ран Гаррета было залатано, а оставшиеся — надежно перевязаны давно потерявшими намек на белизну бинтами. — Я хотел спросить… Ты не хочешь… отведать моего пирога? — Я… — Хоук тогда запнулся и посмотрел на него странно сияющими глазами, в которых можно было прочесть восхищение, трепет и голод — но не осуждение и отвращение. — Андерс, я и не думал, что ты… Что… Это потрясающе! «Вот, командор, — подумал Андерс тогда. — Зря ты говорил, что подкаты у меня говно — да я подкатываю лучше тебя, хотя бы руку на жопу не кладу первой же симпатичной гномке и не зову ее на второй этаж». «Вот, Гамлен, — подумал Хоук тогда. — Учись, хренов ворчун. Правы были люди, а я не верил — Андерс и правда святой: живет в Клоаке, лечит бесплатно и еще пирогами кормит. А ты, дядя, пидрила просто» *** Если бы кто-то спросил… Впрочем, никто бы не спросил, что произошло дальше, но если бы пришлось — сестры Церкви, скромно улыбаясь, предположили бы, что Хоук и Андерс чинно поговорили, сидя за столом, на котором Андерс периодически врачевал истекавших кровью пациентов. Они, возможно, даже поели того пирога, который Андерс предлагал Хоуку, и с этого началась трогательная дружба, полная заботы, из которой выросло новое чувство впоследствии. Разумеется, ничего подобного не произошло. А произошло вот что. У Андерса, разумеется, не было никакого пирога — даже с голубятиной мертвых почтовых голубей — так что он чуть нахмурился, увидев, что Хоук потянулся за своей рубашкой. — Стой, — сказал он тогда. — Раздевайся. Хоук замер только на мгновение. — Ты уверен? — спросил он с легким сомнением. — Тебе ведь тоже досталось. «Создатель, он так заботится о чужих чувствах», — восхищенно подумал Андерс. «Создатель, хоть бы и Гамлену за кров не пришлось отдаваться!» — мрачно подумал Хоук. — Если ты не хочешь, — начал было Андерс, но Гаррет покачал головой: — Все хорошо. «Он хочет пойти на попятную? — слегка встревоженно подумал Андерс. — Ну нет, я не упущу своего шанса» «У него уже есть очередь на пирог? — слегка встревоженно подумал Хоук. — Ну нет, я слишком голодный, чтобы от него отказываться» — Я рад, — сказал Андерс очень тихо, мягко поглаживая Хоука по щеке. — Я тоже, — едва слышно отозвался Гаррет, думая о еде. *** Вероятно, догадливый читатель уже понял, что произошло в лечебнице Андерса в ту ночь. Всем недогадливым, которые жалеют о том, что не могут спросить об этом Хоука и Андерса лично — или через записку Варрику — ответственно заявляем, что произошло следующее. Они потрахались. Жаждущим же смачных подробностей обитателям Клоаки и окрестностей, которые в сумме своей составляют город Киркволл, а также бдящим под дверьми любопытствующим зевакам мы можем рассказать чуть больше. Та ночь была довольно радостной для них обоих — и для Андерса, которого Хоук держал на весу и катал на своем корабле, и для Хоука, бросившего свой якорь в гавани Андерса. *** По слухам, ходившим в те времена, когда Хоук был Защитником Киркволла и, по его собственному выражению, затыкал своим хером каждую пробоину в бочке — почему-то от этого выражения густо краснел рыцарь-капитан Каллен Резерфорд — близкая Защитнику капитан Изабелла рассказывала, что именно корабль мессира Хоука составляет неотъемлемую и серьезную часть киркволлского флота; именно капитан Изабелла потом хохотала до колик, когда Искательница Истины Кассандра Пентагаст спросила у нее о контрабандом хоуковском корабле. — Я говорила про его член, дорогуша, — сообщила Изабелла, наблюдая, как лицо госпожи Пентагаст покрывается румянцем. — И увы, этот корабль никого больше не принимает. *** Они лежали на том самом столе, на котором Андерс лечил самых разных людей: попавших под меч храмовника работников, попавших под оплеуху Авелин стражников, бедняков, ударившихся головой о пристань и попытавшихся в связи с этим начать проповедовать отречение от мирских благ, продажу золотой статуи Андрасте и раздачу масла для рогов кунари. Разумеется, первый и третий пункты в проповедях не волновали никого. Зато за второй проповедники потом находили в своей заднице стрелу с привязанным пергаментом со словами «за Андрасте». В тот момент Хоук мог отчетливо оценить неудобство, какое приходилось испытывать всем спятившим проповедникам, которых старательно лечили от сотрясения мозга отнюдь не походом в «Цветущую Розу» — (спина больно терлась об жесткое дерево, и он на мгновение подумал, что хотя бы член в тепле и уюте) а Андерс находил в своей заднице отнюдь не стрелу; в целом, обоих все устраивало до самого конца. — Создатель, — выдохнул тогда Андерс, утыкаясь Гаррету в плечо и содрогаясь всем телом. — Создатель, — пробормотал тогда голодный Гаррет, часто моргая, чтобы отогнать разноцветные точки, пляшущие перед глазами. *** «Ебитесь молча, — подумал Создатель. — Вы же не Себастьян».