Слова в пустоту

Ближе к полуночи становится очень тихо. В городе медленно проезжают редкие машины, свет фонарей кажется подрагивающим из-за мельтешащих перед ним мотыльков, лишь подростки кучкуются по тёмным углам без страха. Наивные. Никто не знает, что может случиться в следующую секунду. Может быть, их утащит только что проснувшийся вампир. Но, к сожалению, это не история о вампирах. Или к счастью? Вдали от городской суеты гордо и величественно стоит старый лес. В нём свой ход времени, свои законы и свои жители. На его окраине на нижней ветке старого дуба сидит полупрозрачный юноша, от которого исходит бледно-голубое свечение. Длинные и волнистые волосы струятся по плечам до самых лопаток — вырванных крыльев. Тихая песня ветра пронеслась над головой юноши, пытаясь унести его с собой туда, где ему не угрожала бы опасность исчезновения. Эдгар неслышно вздыхает и что-то шепчет в ответ ветру, успокаивая, улыбаясь, но страшась судьбы. — Я нашёл тебя, — задыхаясь от бега, кричит взлохмаченный мальчишка, отодвигая в сторону ветку, мешающую видеть друга. Дух даже не оборачивается на зов парниши, так и сидит с задумчивым выражением лица, смотря вверх. На давно умершие звёзды. — Ты же сказал, что у тебя ещё есть время, — подошёл мальчишка к дубу, сдерживая слёзы. Такие непрошенные, ненужные и бессмысленные. Если бы слезами можно было всё изменить, то люди бы постоянно плакали, позабыв, что такое улыбка. — Рампо, я же сказал тебе не приходить, — всё же обернулся к нему умирающий дух. — Знаешь же, что я всего лишь непослушный маленький мальчик, который очень дорожит нашей связью. Эдгар устало закрывает глаза и поднимает голову, слушая пение ночных птиц и ощущая на коже дуновение ветра, что с каждой секундой становится всё менее ощутимым. — Я не умру. Просто исчезну и, возможно, истратив все свои воспоминания, стану красивым цветком, что цветёт всем невзгодам назло, — его голос похож на журчание весеннего ручейка. Робкий, неуверенный, но красивый на своём последнем издыхании. — Ты такой невыносимый! — кричит Рампо и касается руками ствола старого дуба. В попытке успокоиться или придать себе смелости — неясно. Скорее всего, и то и другое. — Мне тяжело с тобой расставаться, поэтому я просил сегодня не приходить. — Что-то хрупкое ломается в его голосе. Уверенность, видимо. — И ничего нельзя изменить? — с надеждой. — И ничего нельзя изменить. — Со смирением и страхом. Эдгар легко спускается с дерева, подходит к поникшему Рампо и невесомо касается его плеча. Так невесомо, что это можно было и вовсе не почувствовать, но мальчишка чувствует. И плачет. Слишком громко, слишком изломано, слишком открыто. Никогда и ни перед кем он так не плакал, как перед исчезающим лесным духом. И обессиленно падает на колени. И хватает длинные развевающиеся одежды Эдгара. И говорит-говорит-говорит. Что-то о детстве, что-то о первой встрече, что-то о горе и утрате. О смерти и одиночестве. Но больше всего говорит о любви. О чистой и невинной. О настоящей любви. И ещё долго он распинается перед ветром, травами и цветами, боясь поднять голову, ведь знает, что остался один в этом лесу. А обещанный цветок так и не расцвёл.