Ветер вершин

Угодить под лавину — ну это надо все-таки иметь очень извращенное везение. Каким-то чудом он все еще дышал, хоть и упал с приличной высоты. Его отрезало от основной группы, страховка была повреждена, и сейчас он лежал, распластанный по обледенелой скале. Кажется, все тело парализовало при падении, он как ни пытался пошевелить хоть пальцем, у него не получалось. Он чувствовал, как из него уходит жизнь. Плавно, вместе с каждым выдохом облачка пара в воздух. Слезы заледенели у уголков глаз, ресницы побелели, а глаза он уже не мог нормально закрыть. Оставалось смотреть в устремившиеся вверх острые шпили неприступных скал и смиренно думать о том, насколько же человек крошечное создание на фоне природы и ее творений. Гордая корона из камня и льда - почему люди вообще решили, что смогут ее заполучить или покорить? Ты десятки раз можешь взобраться на вершины, доказывая себе и друзьям, что ты силен и вынослив. Но так ли долго ты сможешь оставаться на этой самой вершине, дыша разреженным воздухом, пока организм пытается хоть как-то приспособиться к пониженному давлению? Забавно. Небо в горах всегда чище и яснее, и оно, кажется, совсем близко. Протяни руку и пусти по глади волны, коснись и ощути колючий холод на самых кончиках пальцев. Звезды здесь больше, воздух холодный и острый. Но когда ты при смерти — какая уже разница? Кажется, пора. Грудная клетка все с большим трудом вздымалась, а небо перед глазами поплыло, зарябило, а после и вовсе померкло. Неужели это и правда конец?..

***

Побелевшего лица коснулись теплые ладони, обжигая заиндевевшую кожу, пуская болезненные искры по телу. Альпинист снова открыл глаза, и в этот раз его взору предстало яркое голубое сияние, такое ослепительное, что даже стало больно глазам, но радостно душе. Все плыло, но единственное, к чему хотелось тянуться — это свет над ним. И, кажется, где-то дальше, там, где планеты огибают орбиту Солнца, была нежная улыбка, а низкий, бархатистый голос звал его. Сознание медленно возвращалось к нему, а следом пришла и боль, резкая и горячая. Крик застрял в горле, а тело конвульсивно дернулось, словно это могло бы помочь избавиться от обжигающего ужаса и агонии, что сковали его. — Так-так-так… — тот же голос раздался откуда-то сверху, а на щеки снова легли теплые ладони, — будешь так резко подниматься — сделаешь только хуже. Расслабься, прошу тебя. Горло словно продрало наждачной бумагой, когда он разомкнул обветренные, белые губы и тихо просипел: — Я… жив? Он все еще видел перед глазами только яркие пятна, но что-то подсказывало, что голубое пятно тут главное. И именно оно с ним говорило. — Жив? — задумался голос, после чего мягко рассмеялся, — Ну, можно сказать и так. Я достал тебя из ущелья, куда ты свалился. Лавины в это время года здесь особенно свирепые. — А…ага… — хриплым выдохом получилось ответить, и на этом силы снова покинули его. Агония изломанного, измученного тела, отступила лишь к вечеру. Но альпинист все никак не мог прийти в себя до конца. Он только чувствовал, что лежит на чьих-то коленях, а по лицу его иногда гладили широкие и невозможно теплые ладони. Это почему-то пробуждало в нем воспоминание о доме. И о том, что когда-то он так лежал на коленях своей матери, глядя в безграничную синеву, а она пела ему старую балладу про человека, который сумел подчинить себе горы. Как бы он ни пытался, он не смог вспомнить ее названия, но сейчас это было и неважно. Его слегка приподняли над землей, приложив к губам чашу с чем-то теплым и травяным: — Пей, иначе и дальше будет плохо. Не бойся. Он покорно глотал терпкую и ароматную жидкость. Как-то она называлась… Нет, он не помнил. Воспоминания терялись в синеве, растворялись словно облака. Все еще больно и хочется спать. Теряя счет времени, он продолжал постепенно приходить в себя. Незнакомец, чьего лица он все еще не мог рассмотреть, упорно заботился о нем, укутывал в теплые одеяла и разводил рядом костер, под треск дров он засыпал, а под пение птиц просыпался. — Твой переход был тяжелым, — однажды сказал ему голос, когда он осмелился спросить, что же с ним происходит. — Но я помогу тебе. Доверься мне. Переход?..

***

Открыв глаза еще спустя какое-то время, он изумленно уставился в каменный свод над ним. Темный горный камень, блестящий от инея, казался таким невероятно детальным, что хотелось прикоснуться и провести пальцами. На удивление, тело его, хоть и ослабевшее, все же повиновалось, и он наконец-то смог подняться на ноги. Его ноги все еще были темными и выглядели обмороженными. Но он сумел пошевелить пальцами и это даже не вызвало боли. — Где я? — альпинист растерянно прижимал к себе одеяло, которым был укрыт, почему-то он поднял его, когда вставал сам. Он видел вокруг только неровные стены из горной породы, а впереди был затянутый тяжелыми шкурами выход. Сделав несколько неуверенных шагов, стараясь не шататься, юноша протянул руку и, откинув шкуры, зажмурился: яркий солнечный свет ослепил его. Он слишком давно смотрел только на расплывчатые пятна и темноту, так что глаза теперь должны были привыкнуть. Когда это, наконец, произошло, он неуверенно покинул убежище и оказался на небольшой полянке, где под ногами мягко колыхалась зеленая трава и радужной россыпью красовались бутоны цветов. Свежий утренний запах он вдохнул полной грудью и почему-то захотелось смеяться. Но где же заботливый незнакомец? Осев на траву у входа в пещеру, альпинист завернулся в одеяло и неуверенно огляделся по сторонам — последнее, что он четко помнил, это свои мысли о смерти и яркое голубое небо над собой. Он же был парализован? Но он спокойно сейчас двигался и ходил, хотя его позвоночник того падения точно бы не пережил. Что же произошло? Снова подняв голову, он неожиданно увидел на краю поляны быстро приближающуюся к нему фигуру в белых одеждах. Все еще не привыкшие к яркому свету глаза не смогли разобрать лица, но определенно увидели голубые волосы, которые длинным плащом вились следом за хозяином. Так значит… голубое пятно… — Ты очнулся! — воскликнул тем временем незнакомец, оказавшись рядом. Он выглядел невероятно радостно, и широко улыбался, присев напротив и разглядывая изумленное лицо паренька. Затем протянул руку и мягко погладил по подбородку: — Ты даже сам смог выйти? Внезапное прикосновение ничуть не смутило, а вот искренняя улыбка вполне с этой задачей справилась. Ясное и красивое лицо его спасителя буквально светилось от счастья, а в блестящих голубых глазах плясали задорные смешинки. Парень неловко опустил взгляд: — Да, мне наконец-то стало легче. Я теперь даже могу рассмотреть… вас. Голубые глаза незнакомца все еще смеялись. Альпинист, заглянув в них, едва не утонул в благородной синеве, которая была ярче небес и глубже толщи воды. По уголкам собрались смешливые морщинки и его спаситель осторожно коснулся холодной скулы, отвлекая парня: — Тебе все еще нехорошо, кожа ледяная. Болит что-нибудь? — А? — вздрогнул тот, моргнул и прислушался к себе. Тело не болело, но действительно присутствовал легкий озноб. — Н-наверное, мне лучше снова лечь? Незнакомец подхватил его, как пушинку и закинул руку на свою шею. Альпинист ощущал исходящее от его тела тепло и захотелось прижаться, так как на них налетел озорной и морозный воздух, пустив под кожей тысячи холодных иголок. Мужчина, вздохнув, недовольно шикнул и, к удивлению паренька, ветер исчез так же внезапно, как и появился. — Кто вы? — наконец осмелился спросить альпинист, пока его неторопливо вели обратно в грот и укладывали на мягкие шкуры, — Как я здесь оказался? — Не помнишь? — незнакомец, помогая ему устроиться и вновь разводя поугасший костер. Огонь задорно и жадно облизал сухие дрова, весело затрещал, озаряя сводчатые стены теплым светом, — Ты свалился во время лавины между скал и умер, малыш. — У… Умер?.. — эхом повторил парень, напряженно замерев, — Тогда как же я… — Я вытащил тебя и выходил, — отстраненно проговорил мужчина, ероша палочкой дрова, — Пока не бери в голову, хотя бы постарайся. — Да как тут такое в голову не брать? — изумился альпинист, широко распахнутыми глазами глядя на него, — Как я выжил, если умер? Как вы смогли меня реанимировать? Что вообще происходит? Неожиданно строгий льдистый взгляд незнакомца заставил его резко осечься и умолкнуть, лишь тихо пробормотав напоследок: — Я хотя бы… Могу узнать ваше имя? — Гриммджоу Джагерджак, — представился мужчина, бросив загоревшуюся палочку в огонь, — Пока что тебе нужно отдохнуть и ни о чем не переживать. Мне многого стоило заставить тебя открыть глаза снова, — его взгляд снова потеплел и, хлопнув себя по колену, он поднялся, — А как твое имя, юный искатель приключений? — Я… Я Ичиго Куросаки, — смутился юноша, — Я совсем забыл… поблагодарить вас за свое спасение. Я помню, как вы заботились обо мне, поэтому… спасибо большое. Гриммджоу мягко взъерошил его рыжие волосы и Ичиго густо покраснел. Он совершенно ничего не понимал, но и не чувствовал страха или испуга. Даже весть о том, что он умер, не напугала, а больше удивила. Ведь как же он мог умереть, если сейчас он все видит и чувствует, может ходить и говорить? Он снова поднял взгляд на Гриммджоу, решив рассмотреть его получше. Мужчина был весь облачен в ослепительно-белое, и даже тот факт, что он возился с углями в костре и стоял коленями на голой горной породе, из которого состоял пол пещеры, не менял ничего. К нему словно не липла никакая грязь, он оставался безукоризненно-чистым, а лицо его, красивое, с правильными чертами и стрельчатыми, тонкими бровями, выражало умиротворение и спокойствие. — Что-то не так? — почувствовав его пристальный взгляд, с улыбкой спросил Гриммджоу и Ичиго, вздрогнув, тут же опустил глаза, проклиная себя за несдержанность: — Простите! — Было бы за что извиняться, — мужчина легко прошагал к выходу из пещеры и откинул завесь, пропуская яркий солнечный свет внутрь и заставляя иней на стенах засверкать подобно тысячегранным драгоценным горным минералам. Ичиго даже застыл, с приоткрытым ртом наблюдая за поистине магическим зрелищем. Постепенно в его голову пробрался еще один вопрос, который, как выяснилось, давно крутился на языке: — Скажите… Какая здесь температура? Гриммджоу с легким недоумением в глазах встретил его взгляд: — А к чему вопрос, парень? Ичиго неуверенно поднялся и, хмурясь, положил ладонь на горную породу стен, тут же ощутив, как иней под теплой ладонью растаял, стекая блестящими капельками вниз: — Здесь точно минусовая температура, ведь если судить по высоте, мы находимся примерно где-то на двух тысячах метров над уровнем моря, и тому, что на стенах конденсат замерзает. Но мне больше совершенно не холодно. Сейчас так-то январь, в такое время тут довольно морозно. Что это за место, если ему законы физики не подчиняются? Гриммджоу зацепил шкуры так, чтобы в пещеру продолжал проникать свет и, подойдя к парню, положил ладонь на стену рядом с его. И Ичиго отшатнулся от него, как от прокаженного — он видел, как от ладони Гриммджоу буквально в мгновение по камню расползлись белые искрящиеся узоры инея, образуя причудливые рисунки. Он буквально источал холод, вокруг него засверкали снежинки, но Куросаки совершенно не чувствовал его. — Что… — растерянно пролепетал он, пятясь. — Парень, ты умер, — с нажимом произнес мужчина, глядя гораздо более отстраненно, чем до этого, — здесь все ненастоящее, по крайней мере, с точки зрения живого человека. Тебе нужно время, чтобы это осознать. Куросаки, окончательно сраженный его словами, снова рухнул на свою импровизированную постель и, поджав колени к груди, обхватил их руками. Глаза его пусто смотрели перед собой. Гриммждоу, скорбно поджав губы, опустил руку и, решив, что парню нужно побыть одному, ушел наружу. Ичиго отчаянно пытался найти в себе страх или ужас по поводу такого известия. Значит, он действительно мертв. Тогда все вокруг — это какое-то подобие загробного мира, в который он попал? А Гриммджоу — проводник? Как это возможно? Что же происходит на самом деле? Вопросы, подобно урагану, крутились в его растерянном разуме, Куросаки поднял ладонь и внимательно рассмотрел ее. Рука, как рука. Теплая, там, внутри, по венам точно пульсирует кровь, кожа не бледная, а такая, какой он привык ее видеть — смуглая, совершенно нормальная. Только слегка шершавая и обветренная. Его таинственный собеседник определенно был прав, ему точно было нужно время, чтобы принять подобную весть. Потому что, как минимум, любому человеку присуще желание обдумать свою жизнь и проанализировать происходящее. А жизнь у Ичиго была самая что ни на есть обычная — студент последнего курса медицинского колледжа, подающий большие надежды, в свободное время увлекающийся экстремальными видами спорта. Ичиго перепробовал все — паркур, скейтбординг, сноубординг, катание на горных велосипедах, горные лыжи, сплавы по горным рекам. И как только он понял, что все пробуемые им направления сводятся к горам и высотам, ноги сами принесли его на занятия по альпинизму. Вскоре он с друзьями, такими же отбитыми экстремалами, как и он — сколотили свою группу. И, найдя превосходного инструктора, который в итоге стал их лидером, начал ходить в горы. Только вот в последний раз что-то точно пошло не так. Лавина настигла их быстро, даже опытный Зараки не успел толком среагировать — канат, соединяющий его с остальными, оборвался четко на Куросаки и, если остальные успели как-то избежать смертоносной волны снега, то Ичиго оказался сбит вниз и улетел в глубокое ущелье. Ему бы впору было моментально разбиться, но каким-то чудом он еще после падения оставался в живых несколько минут, прежде чем его веки смерзлись навсегда. Как он думал в тот момент. Парень поднял голову и посмотрел за пределы пещеры. Снаружи все так же ярко светило солнце, колыхались горные травы и нежные цветы. Это действительно не походило на реальность. Поднявшись, Ичиго отбросил импровизированное одеяло — все равно он холода не чувствовал — и, ступая босыми ногами по расстеленным шкурам, снова вышел наружу, тут же прикрывая глаза от ярких лучей. Он решил рассмотреть повнимательнее место, где находился. Полянка выглядела, как небольшая площадка, выступающая скала на каменном теле величественных гор. Выше он увидел лес, а от пещеры в разные стороны вели несколько тропинок, некоторые вели вверх, к лесу, а некоторые вниз, возможно, к горной реке. Видимо, Гриммджоу часто ходил по этим маршрутам. Самого Джагерджака Ичиго обнаружил на краю площадки, сидящего и пускающего воздушного змея. Сжимая в руке веревку, он отстраненно наблюдал за его плавным полетом, и Ичиго даже не пришло бы в голову спросить, откуда Гриммджоу его взял. — У тебя остались еще вопросы? — не оборачиваясь, спросил мужчина. Куросаки переступил с ноги на ногу: — Простите, я просто… — Не переживай, — Джагерджак все так же не смотрел на него, не отрывая глаз от змея, — ты не первый. Его пальцы неожиданно выпустили веревку, удерживающую игрушку и Ичиго, ойкнув, инстинктивно бросился вперед, стремясь поймать ее. Ноги потеряли под собой почву и лишь когда его обхватили сильные руки и прижали к чему-то теплому, Куросаки осознал, что едва не улетел вниз. Он растерянно повернул голову назад, глядя на Гриммджоу, который держал его и смотрел куда-то вперед, явно мыслями находясь не здесь. — Осторожнее. Оттуда выхода уже нет, — сказал он глухо, выпуская парня с рук и делая несколько шагов назад. Куросаки растерянно повернулся обратно, глядя вслед улетающему все выше пестрому воздушному змею. Он яркой птицей вился в небе, крутясь и дразня, словно манил за собой. Поймай меня, достань меня, поднимись еще выше, давай улетим вместе. Широкая ладонь легла на плечо, отвлекая: — Пойдем, сходим к горной реке, наловим рыбы на завтрак, — глубокий голос Гриммджоу теперь резко переменился, снова звуча мягко и согревающе, — я думаю, ты здорово проголодался. Ичиго прислушался к себе и, услышав, как его желудок, обрадованный тем, что его, наконец, заметили, громко заурчал, улыбнулся: — Да, и правда.