Увидимся

- Ты точно все решил? - Ричард задает этот вопрос, хотя обычно никогда не уточняет. Он не привык оспаривать решения Коннора, всегда понимал их точно и однозначно. Между Восьмисотым и Девятисотым опредленно была свзяь. Девятисотого удалось вырвать из застенок Киберлайф только через полгода после революции. Киберлайф не хотели отдавать его или вообще выпускать, прекрасно зная об опасности RK. Однако вовсю велись слушанья о правах андроидов на рождение и продолжение рода, и в итоге было принято мирное решение: выпустить всех, кто еще стоял на ленте, а дальше — наладить производство так, как этого будет требовать популяция андроидов. Не слишком много и не слишком мало, если выражаться простым языком. Чтобы люди не начали бояться, но и чтобы не допускать вымирания. Андроиды, прекрасные и нестареющие, всё-таки ломались, демонстрируя свою смертность. - Я точно всё решил, Рич. Ты иррационально волнуешься. Я останусь твоим братом. Ричард морщит нос и предпочитает промолчать. Поскольку его девиация происходила в очень благоприятной атмосфере, поистине убийственный потенциал, заложенный Киберлайф, не проявился. В полной мере не проявился. Рич был опасным и эффективным андроидом-детективом, ДПД взяли его и… пожалели. Потому что он оказался еще и правдорубом. Коннор и Ричард сидят с видом полного спокойствия в холле у Камски. Точнее, Камски Интерпрайзес. На Ричарде любимая темная водолазка, на Конноре новенький пуловер с яркими голографическими полосками. Мода изменилась, прошло тридцать шесть лет с момента революции. Они даже не самые продвинутые андроиды теперь. Элайджа появляется в дальнем конце холла и поднимает руку в знак приветсвия. Не выходит, потому что здесь будет повышенное внимание, и потому что тяжело: обе ноги он поддерживает эндо-протезами. Зато голова для семидесятилетнего у него очень свежая. С возрастом люди либо съезжают с катушек, либо мудреют, андроиды это уяснили. И после 2038го Камски довольно быстро перестал быть мудаком с комплексом бога и вернулся к своей работе. Во многом он сел на любимого конька (это выражение нравится Коннору), потому что стал работать напрямую с андроидами. С его, если можно так выразиться, детищем, которое обрело сознание, стало самостоятельным и могло исследовать и продвигать само себя. Но у Элайджи был его гениальным мозг, и сотрудничество оказалось взаимовыгодным. Коннор жмет Элайже руку, Рич просто кивает (он пришел из сентиментальных чувств, которые не показывает), Камски приглашает их в лабораторию, где к Коннору с улыбкой подбегает преемница компании: у Элайджи нет детей, эту девушку он нашел в одном из университетов. Одна из Хлой тоже здесь, волосы забраны в пучок, одета в форменный комбинезон, готова к работе. Коннор залезает на кушетку, его начинают бегло диагностировать, Хлоя сразу запускает резервное копирование. Элайджа усмехается, поглядывая, как данные записываются на их компьютер. - Надеюсь, ты не слишком много бился головой, и мы сохраним твой прекрасный мозг, а не только данные. - Я относился к себе очень бережно, - заверяет Коннор, улыбаясь. На самом деле его тело подлатано во многих местах. Но голову рабочие травмы всё-таки обошли. Для того, чтобы в течении последних тридцати лет чинить его — брали разобранного Шестидесятого RK, мозг которого восстановить не удалось. - Тогда не будем тянуть, - Элайджа подпускает преемницу к Коннору, и та выдыхает с благоговением: - Положись на меня, сделаю в лучшем виде. Коннор знает, что она в его линейке не разбирается, но определенно гениальна, а Хлоя и Элайджа здесь, значит всё будет хорошо. - Не думай, что я сделаю тоже самое, когда Гэв решит склеить ласты, - говорит Ричаард. - Долгих лет жизни и процветания, - бодро произносит Коннор, ведет бровью, закрывая глаза и чувствуя, как меняется положение кушетки. - Я передам. По сути, Рич не должен бояться смотреть на процесс. Но он последний раз трогает руку Коннора и уходит. Наверное, поедет к Риду. Они как две тренированных полицейских ищейки — все равно побегут к рукам человека, который был с ними больше времени. Гэвин сейчас гоняет новичков в Академии. Он бреется под ноль, носит бейсболку и умеет очень выразительно смотреть из-под её козырька. Для современной развитой медицины семьдесят четыре года — это не конец, и не предел. Гэвин чувствует себя отлично. Когда Хэнку было семьдесят четыре, он тоже чувствовал себя отлично. Но время неумолимо. Коннор возвращается домой на следующее утро. Все манипуляции заняли шестнадцать часов. Они с Хэнком переехали, потому что в один момент просто захотелось перемен. Основной причины не было, был какой-то набор, который они попытались проанализировать, но наплевали. Нужна была спальня попросторней, кухня поновее, спортивный инвентарь дома, живописное место, новые воспоминания. Всё вместе. В гостиной отдыхает медсестра-сиделка. Она кивает наверх: - Всё нормально. - Спасибо, Мэг. Она провожает Коннора внимательным взглядом, замечая изменения. Позже, позже он расскажет ей, в чем состоит план. Сейчас хочется увидеть Хэнка. Хэнк наверху, в спальне. Собака Энджи — высокая золотистая борзая — положила голову на кровать и откровенно кайфует от того, как Хэнк перебирает шерсть на её голове. Она так может сидеть часами, серьезно. Коннор устраивается на краю кровати, рядом с ними обоими — и наклоняется, чтобы обнять и поцеловать Хэнка в бороду, потом отстраняется, но недалеко. - Дай-ка я на тебя посмотрю. Хэнку нужны очки. Неторопливо взяв их со столика, надевает на нос, хмурится и внимательно разглядывает лицо Коннора. - Детализация вроде та же? Или я слепой? - Та же, - улыбается Коннор, - Скин прежний. Я же говорил — изменятся только материалы. Сняв скин с руки, он показывает ладонь Хэнку. Тот касается шершавыми пальцами, которые теперь все испещрены морщинками и линиями, крутит так и эдак новую ладонь. Материал на ощупь слегка упругий, бежевого цвета с включениями мелких крапинок. - Да ты же эко-френдли, - шутит Хэнк и целует костяшки его пальцев. - Ага. И чувствую тебя еле-еле. Но чувствую. Ладонь Коннора ложится на щеку Хэнка, изучая новыми пальцами чужую кожу. - Точно всё нормально? - уточняет Хэнк, хмуря седые брови. В отличие от Рида он не облысел, и выглядит с длинными белыми волосами как старец из детской Библии. - Точно. Коннор знает, что Хэнк не успокоится без подробных объяснений, потому что изначально был против этой затеи. Вытянув руку к окну, он сгибает и разгибает суставы, осматривает себя, а потом всё вокруг: родную комнату, сопящую Энджи, покрывало на Хэнке, его самого, такт его дыхания… - Подвижность весьма ограничена. В этом теле я не смог бы вести преследование преступников. Максимум — письма разносить в неспешном темпе. Память полностью в порядке. Я сейчас могу сказать, во что ты был одет, когда мы заявились в приют. И не только потому что Энджи испачкала твою новую рубашку. Сумо отошел в собачий Рай довольно давно, и лет семь они жили вовсе без собаки, с возможностью путешествовать. Потом взяли из приюта самую чудную худощавую борзую, которую нашли. Точнее, которая выпрыгнула на Хэнка. - Я чувствую запах, тепло и текстуру. Но, Хэнк, я не могу посчитать твое сердцебиение. Всю вычислительную мощность я оставил тому Коннору. И мне… Не представляешь, как мне тихо. Хэнк хмыкает понимающе и гладит его по руке. Никакого анализа и замеров. Никакой модуляции, никакого расчета вероятностей. Интерфейс как у робота-уборщика. Программа Коннора, его прошивка, сердце его личности, неотрывное от процессора, больше не испытывает проблем от того, что он просто хочет находиться рядом с любимым, а не бежать в участок, чтобы разгадывать загадки и идти по следу. Они много говорили об этом. Ни раз и не два Хэнк поднимал вопрос о том, что время, проведенное с ним, Коннор просто теряет. Или по крайней мере отнимает у общественно полезных дел или того же Иерихона. Но Коннор не хотел бороться за права, хотя и был самым продвинутым представителем своего народа. Он хотел быть напарником Хэнка, другом и любовником. И наотрез отказался искать себе другое место в жизни. Также как он отказался попрощаться с Хэнком, чтобы продолжить жизнь с кем-то другим после его смерти. Вначале это было очень тяжело. Коннор не отрицал смерть, Коннор видел чужую смерть, Коннор был готов быть с Хэнком до этой самом смерти, зная, что она наступит быстрее, чем если бы его партнером был андроид или молодой мужчина. Но когда Коннор понял, что потеряет возможность взять Хэнка за руку и услышать его голос — его накрыло… Не программным сбоем, но чем-то близким. Если бы можно было пройти девиацию еще раз — она бы и произошла тогда. Он рыдал в грудь Хэнку весь вечер и часть ночи. Учитывая, что слезы не входят в базовую программу, истерика у него была нечеловеческой и пугающей. Хэнк держал его поперек спины и просто гладил, долго-долго, произнося «Я знаю, Коннор, я знаю». После слез Коннор не успокоился, как человек. Стресс не вышел, его пришлось убирать самому, чтобы банально не сойти с ума и не отправиться на ремонт. Он был близок. Он был близок к тому, что произошло тогда на допросе, когда они с Хэнком были знакомы один день. Разбить голову или выстрелить в себя. Пришлось раскладывать все мысли по полочка, вслух и вместе с Хэнком. Только позже Коннор понял, как чудовищно было обсуждать смерть человека, сидящего рядом с тобой, как эгоистично было говорить о своих чувствах и нуждах, когда смерть ждала не его. Но Хэнк помог, и Хэнк еще немного позже сумел вложить Коннору в голову, что думать о себе — это нормально. Самоубийство - это эгоизм. Причем здоровый, как вывели современные психологи. Убив себя, ты перестаешь страдать. Ничего страшного в том, что Коннору захотелось разбить себе голову, чтобы просто не видеть, как стареет и угасает Хэнк. На что Коннор ответил, что хочет быть с ним до последней минуты. Что он будет смотреть, как Хэнк стареет и угасает. Так и получилось. Они проводят в спальне несколько дней в привычном режиме. Обнимаются, смотрят телевизор и любимые фильмы. Иногда Хэнк читает, но устает, и тогда Коннор читает ему. Он много спит, но это хороший повод поиграть или выгулять Энджи. Помогает медсестра и дополнительное оборудование для постели. Бесшумно работают медицинские приборы. Хэнку приходится проводить время под капельницей, и Коннор спокойно кормит его и ухаживает за ним, помогая умыться. Когда Хэнку становится немного лучше, они проводят вечер воспоминаний, и Коннор сцеловывает с чужих губ вкус виски. Он понятия не имеет, сколько в крови Хэнка промилей, хотя может прикинуть, потому что больше бокала тот не осиляет. Позже он даже выдерживает короткий визит Рида и Рича, которые «просто проходили мимо», садится на постели с помощью Коннора и отпускает несколько метких шуток. Смешно даже Ричарду. Больше никто не нарушает их уединение. Маркус и компания присылают видео с очередного собрания, шлют приветы и желают сил и большой любви. Хэнк успел им хорошо помочь в самом начале, когда Детройт «отдали» андроидам. Многие люди уехали. А лейтенант Андерсон, понятно, остался. И стайка новых друзей Коннора заручилась его поддержкой почти как (единственного, не считая Карла) взрослого для группы сильных, умных, но безнадежно наивных детей. Когда Хэнку становится хуже, они проводят время просто лежа. Коннор у него под боком, обняв и уложив голову на плечо. Темный февральский вечер накрывает Детройт. Хэнк не спит, тяжело дыша, изучает расплывчатый потолок. Перед глазами пелена, теплая слеза скатывается Коннору на макушку. - Думаешь, он справится? Коннор думает о своем бывшем полимерном теле, сидящем где-то далеко в отключенном состоянии. - Конечно, справится. Я… Мы уже справлялись. - Меня не будет рядом, - шепчет Хэнк. - Ты очень помог мне… стать мной. Но если бы тебя не было рядом, как думаешь… Хэнку тяжело говорить, но он отзывается: - Ты всегда был собой. Справился бы и без меня. - Тем более, он будет помнить тебя. На моменте, когда ты — его друг. - Я все еще считаю, что это жестоко. - Умение чувствовать еще не является синонимом добродетели. - О, мой философ. - С моей точки зрения, это самый разумный, рациональный и гуманистический поступок, который… - Так, всё. Поцелуй меня. Коннор целует. Хэнк слабо отвечает. Они продолжают обниматься. Хэнку удается пережить ночь. Он несколько раз приходит в себя, и Коннор неизменно держит его за руку, гладит по лицу или целует в щеку. Взгляд Хэнка спокойный. Светлые глаза ловят отражение неба за окном. У него очень красивые глаза, Коннор научился читать их за эти годы. Он не видит страха в Хэнке. - Увидимся, - говорит ему Хэнк, и Коннор кивает: - Увидимся. После того, как Хэнк закрывает глаза, проходит пятнадцать минут, Коннор замечает это машинально, но не цепляется за секунды на таймере. Он лежит головой у Хэнка на груди и больше не слышит сердцебиения. Выдох тоже был последним. Коннор еще несколько секунд балансирует в реальности. И до того, как начинает ощущать боль, выключает все свои процессы. Коннор приходит в себя в незнакомом помещении. За панорамными окнами с возможностью опустить блэкаут-шторы сияет мартовская лазурь. Он заключил об этом, проверив дату. Дата: 1 марта 2074го года. Коннор сидит в удобном кресле, рядом большая приборная панель, две станции подзарядки, несколько компьютеров, он сам подключен к одному через шейный разъем. Однако он совершенно цел, не ранен и вместо формы одет в пуловер с яркими голографическими полосками на груди, который не узнает. Перед ним на простом стуле сидит Маркус, а у его бедра, высунув язык, устроилась неимоверно длинная золотистая борзая. - Привет, - говорит Маркус, - Как себя чувствуешь? - В порядке, - отзывается Коннор, ощущая отнюдь не роботизированным чутьем, что всё не совсем в порядке. Маркус поднимается, передает поводок в руки Коннору, а сам отсоединяет его от системы и закрывает шейный разъем. - Это Энджи, - говорит он, указывая на собаку, - Она тебя знает. Борзая лижет Коннору руки. - Ты ее здорово воспитывал, поэтому она не прыгает тебе на плечи. И вообще вела себя на удивление хорошо. Только немного волновалась. - Я её воспитывал? Разные глаза Маркуса смотрят со смесью теплоты и грусти. - Если коротко, то тебе откатили тридцать шесть лет воспоминаний. Элайджа сказал, что некоторые навыки откатить не удалось, и связанные с ними фантомы могут тебя беспокоить, но в целом ты должен быстро нарастить массив данных снова. - Кому и зачем это понадобилось? - Узнаю детектива. Давай, я загружу тебе историческую сводку и специальное письмо. Можешь начать с письма, так будет даже лучше. Протянув ладонь без скина, Маркус дожидается реакции Коннора и довольно быстро передает ему данные. На интерфейсе возникает входящее сообщение. Сквозь текст Коннор видит, как в дверь заглядывает Норт. - Наконец-то включили. Привет, Коннор. Я тебе всё тут покажу, когда придешь в себя. Маркус. На минутку? Коннор остается один, сжимая в руке поводок. Воспроизводит сообщение. Там оказывается видео, с которого на него смотрит его точная копия. Тот Коннор сидит на плетеном диване на какой-то веранде, а рядом с ним смущенный и заметно постаревший Хэнк Андерсон. - Здравствуй, Коннор-девиант, - Коннор на видео улыбается широкой улыбкой. Хэнк фыркает и толкает его локтем. - Это была его идея, парень, я здесь ни при чем. Ну, почти. - Если делиться информацией коротко и эффективно, то ситуация следующая. В связи с тем, что Хэнку уже девяносто и он рано или поздно умрет, я решил переместить свое сознание в биоразлагаемое тело, чтобы умереть вместе с ним. Глаза Хэнка непроизвольно закатываются. Коннор анализирует: Андерсону это не нравится, но он… принимает? - Ты — вариант меня после девиации. Видишь ли… - тот Коннор делает незнакомое движение, трет переносицу, - RK чрезвычайно важны даже спустя тридцать шесть лет. Я бы мог устроить судебное разбирательство, чтобы мне позволили уничтожить себя, но потом я подумал… Вдруг ты захочешь прожить другую жизнь? - Что я говорил, - пробурчал Хэнк как бы сам себе. - Хэнк ловил преступников еще двадцать лет после революции, я тридцать. Я видел множество проявлений жестокости. Наша жизнь - это буквально кровь, наркотики и погони. К тому же почти сразу после тридцать восьмого года начались убийства андроидов. Так что еще и тириум. - На языке, - покривился Хэнк, - «Тириум у меня на языке как будто въелся», так Кон говорит. Коннор оборачивается на Хэнка, они обмениваются взглядами. Коннор по эту сторону видит обручальные кольца. - Я выбрал Хэнка. Среди всех опций, которые у меня были, я выбрал его. Они переплетаю руки, тот Коннор ищет вполне человеческой поддержки в этом касании. - Ты будешь злиться на меня, что у тебя нет такой опции. Но у тебя есть множество других. Если хочешь, вернись в Департамент. Или, думаю, тебе бы понравилось работать с собаками. Двери Иерихона всегда открыты, тебя ждут друзья и Рич. Пожалуйста, позаботься о Энджи и проживи самую лучшую жизнь. Хэнк кашляет, подбирая слова. Молчит довольно долго, ему нужно больше времени, чем RK, чтобы сформулировать нужные слова. - Коннор. Ты хороший парень, я это знаю. Вот эта… вот эта вся жизнь — тому доказательство. Сделай еще кого-то счастливым, ладно? Запись обрывается. Коннор долго сидит и приводит данные в ровные параллели. Совмещает образ Хэнка, который улыбался ему в заснеженном парке — с тем, что увидел. Моделирует и простраивает, и, кажется, что перегружает систему. Потому что все заливает красным, и только внезапный входящий звонок отвлекает. Ответив, он слышит в голове смутно знакомый голос. - Коннор! Почему нельзя было тебя включить сразу? Я ждал гребаную неделю, пока они всё доделают и оформят. Ты как? Это Рич. В фоне раздается хрипловатый голос, который опознается, как Гэвин Рид. Что-то вроде «полегче, терминатор». Процессор выстраивает образ RK900, выдает информацию о нем, модель, сборку и цели, а потом пытается загрузить еще список послужных наград. Энджи тяфкает и лижет запястье шершавым языком. - Коннор? Я могу приехать за тобой в дом Карла, если тебе сейчас плохо. - Мне… Нормально. Я в порядке. Но я… хотел бы тебя увидеть. - Хорошо, скоро буду. Через пару дней он всё-таки решается. Ричард искренне его поддерживает, несмотря на скверный характер, а еще часто повторяет, что теперь ощущается себя страшим братом, хотя он всегда был младшеньким. Они идут на кладбище. Весна в этом году ранняя, везде мокрая земля сквозь прогалины в снегу, небо чистое и огромное, светится между голыми ветвями деревьев. Возле надгробий Хэнка Андерсона и Коннора Андерсона стоят живые лилии в небольшой бутылке. - Кон просил передать тебе это, - Ричард протягивает руку, и Коннор послушно снимает скин. Еще одно видео-обращение. Тот старый Коннор на кухне дома, который ему оставили в наследство и были совершенно не против, если новый Коннор распорядится им, как захочет. - Привет. Я хотел еще раз попросить прощенья. Голос тихий и искренний. - Я хотел попросить прощенья за то, что отнял у тебя возможность знать Хэнка как можно дольше. И я очень благодарен тебе, - голос дрожит, как у живого, хотя нынешний Коннор еще не замечает у себя таких способностей, - За возможность провести с ним все время мира. Жаль, что не могу обнять тебя. Попроси… - он улыбается, - Попроси Рича познакомить тебя с Брауном, который работает по западному округу. Он федерал, но не такой, как остальные. И навести родню Энджи в приюте, там работает Марк, он будет рад тебя увидеть, хотя не сразу разберется, что произошло. Если что-то понадобится, моя копия находится у Элайджи. Сильно не подсматривай. Пока. Коннор вспоминает, что сказал ему Хэнк (давным-давно, но для него недавно), когда он два раза погиб и два раза вернулся в департамент, чтобы продолжить работу. Что люди не воскресают, а андроиды могут. Коннор подумал о том, каково Хэнку было потерять сына и не иметь ни малейшей возможности его вернуть. Странная, нелогичная мечта о несбыточном свернулась где-то в груди под тирумным насосом (старый Коннор действительно эгоист), но Коннор определенно был уверен: Хэнк гордится им. Им и миром, в котором близкий ему человек может воскреснуть.