Перебирая октавы

      Прошло две недели обучения Чон Си Ын в Шаминаде. Она не опаздывала на занятия, прилежно запоминала бесценные советы лучших профессоров и безупречно справлялась с каждым данным заданием от преподавателя. Всё идеально, как и должно быть.       После занятий в последний день перед выходными Си Ын решила перекусить в парке на траве. Компанию ей составила, как всегда, виолончель. Она выбрала место рядом с репетиционными аудиториями. В них всегда открыты окна в такой хороший солнечный день, и можно послушать как играют разные исполнители на разных инструментах. Однажды ей довелось услышать флейту, а однажды арфу. Когда она почти закончила ланч, заиграла виолончель. Музыка показалась ей знакомой. Эта была дерзкая и беззаботная игра. Си Ын ещё не слышала, чтобы на виолончели так играли.       Из любопытства она отсчитала окно, откуда слышна мелодия, доела и направилась в здание. Музыка была слышна чётче. Играла вторая часть «Концерта для виолончели №1» Дмитрия Шостаковича. Бодрое модерато, исполнение немного быстрее, чем на партитуре. Каждая нота играется практически как спиккато. Девушка думает о том, как исполнитель исказил произведение, так как она практически его и не узнала. Ей не понравилось то, как весело стала звучать мелодия.       Она отвернулась от источника музыки, когда потеряла интерес, и пошла искать другую свободную репетиционную. Та перестала играть. Но играющий будто этого и ждал, потому что, когда девушка отошла на 10 шагов, её окликнул бодрый голос.       – Эй, Си Ын!       Отлично. Это играла Юн-а. Виолончелистка мотнула хвостиками и повернулась к своей однокурснице с вежливой улыбкой. Ей стало неловко, ведь она так и не поблагодарила Пак Юн-а за то, что она отвлекла в первый день надоедливых сплетниц.       – А, привет, Юн-а… Спасибо, что помогла мне там, в мой первый день.       Миниатюрная девушка беззаботно улыбнулась, подходя ближе к Си Ын.       – Пожалуйста! Они ужасно раздражали своей болтовнёй и бессмысленными сплетнями. Я кстати, можно сказать, восхищаюсь твоему мастерству. Ты слышала мою трактовку пьесы Шостаковича? Что думаешь?       Чон Си Ын не ожидала, что Пак Юн-а напрямую спросит что она думает об её музыке. Юн-а кажется уверенной и открытой. Похоже, ей и в голову не приходит, что кому-то может не понравиться её манера исполнения.       Си Ын решила ответить прямолинейностью.       – Честно? Мне не понравилось.       Глаза собеседницы наполнились удивлением.       – Правда? А почему нет?       Си Ын поправила виолончель на плечах.       – Шостакович писал этот концерт в последние годы жизни. Ему было трудно добиться статуса, которого он заслуживал. У него было беспокойно на сердце и его мучила совесть. Мрачность, пронизывающая модерато, тесно связана с обстоятельствами, в которых он находился, когда сочинял музыку. Когда мы её играем, мы не можем игнорировать обстоятельства, в которых она была написана, или вносить произвольные изменения. – Выговорилась Си Ын. – Вот что я думаю.       Полярное мнение воодушевило Юн-а, и она загорелась желанием подискутировать.       – Но Шостакович написал вторую часть для своего друга Ростроповича Мстислава Леопольдовича. Должно быть, Ростроповичу было очень приятно получить композицию от хорошего друга. Я чувствую, что у него сердце радовалось, когда он играл её!       Её собеседница внимательно слушала.       – Ты права, что исполняя произведение нужно уважать первоначальный замысел, но моя версия не для исполнения. Я играла мелодию, которая, как я представляю, была в уме Ростроповича, когда он говорил о своей дружбе с Шостаковичем. Она выражает отношение Ростроповича к необычайной жизни Шостаковича. – Она перевела дыхание. – Мелодия должна звучать мягко и сладко, как запах чая с молоком после обеда.       На последней фразе Пак Юн-а сложила руки и мечтательно закрыла глаза.       – Но твоя обработка не соответствует позднему стилю Шостаковича.       – Теоретически, верно, но теория всего лишь бездушное отражающее правду зеркало, фантазия знающего – вот что самое чудесное. Не нужно всегда серьёзно относиться к…       Юн-а не договорила, так как её прервал громкий сигнал будильника на телефоне.       – О нет! Я могу опоздать на работу! – Она оборачивается, бежит в зал и спешно складывается. – Аудитория твоя!       Когда девушка выбегает со своими вещами, она глядит на свою собеседницу.       – Смотри не перетрудись, Си Ын, – предостерегает Юн-а.       Затем она умчалась с виолончелью наперевес. Когда Чон Си Ын смотрела ей вслед, она увидела две пары внимательно наблюдающих за ней глаз. Это были те сплетницы из её класса, они начали перешептываться и спешно идти в другом направлении с самодовольным видом.       Си Ын закатила глаза и решила, что ей точно нет до них дела. Ну надо же, опять они. Неужели ей сегодня не удастся позаниматься в спокойствии?       Сегодня она решает разогреться вариациями на одной струне на тему Россини. Си Ын садится в позу, раскладывает партитуру, мягко кладёт руки на инструмент. Она отточила эти движения до совершенства, наверное, она смогла бы сесть так, даже будучи во сне. Сложность вариаций заключается в частой смене позиции. Так проверяется мастерство исполнителя, от которого требуется полная концентрация, особенно на чередующихся стаккато…       С концентрацией у Си Ын сегодня проблем не было. Её дисциплинированное тело легко слушалось её во всём. Недаром, ведь когда-то у неё был один из лучших учителей, которого себе можно было только представить…              Мадам Хён.       Её преподавательница перестала давать уроки из-за проблем со здоровьем, и Си Ын потеряла с ней связь спустя какое-то время. В то время она переходила в пятый класс и переживала, что с учительницей что-то могло случиться, но отсутствие плохих новостей она интерпретировала как благой знак. Ученица помнила всю строгость и суровость своей бывшей преподавательницы, хоть почти и забыла, как она выглядит.       Вариации заканчиваются серией бурных и величественных пассажей.       Через час Си Ын складывает виолончель и выходит из репетиционного зала. Плодотворно сегодня позанималась, хоть и не так много, как могла, думает она, проходя мимо зеркала, где вновь встречает своё мрачное отражение. Она поправляет сбившуюся форму и вздыхает. Где-то в этот момент, она понимает, что Юн-а искренне хочет с ней подружиться. Её предостережение было проявлением заботы. Ещё Юн-а не верит в слухи об её, Си Ын, высокомерности и может спасти в подобных ситуациях. Это странным образом придало ей немного сил, и она визуально воспряла духом.       – Так это ты так громко играла за стеной.       Виолончелистка замирает, когда замечает в зеркале студента, который это сказал. Он продолжил говорить.       – В этой теме Россини черпает вдохновение из третьей главы Книги исхода. В ней Моисей вывел евреев из Египта, пересёк Красное море и прибыл в Ханаан. Ты играла эту пьесу с серьёзностью, и наверняка не отрываясь глазами от партитуры. В твоей игре не ощущалось ни волнения, связанного с их исходом, ни радости от прибытия.       Си Ын затаила дыхание. Вот так странно… Всего каких-то пол часа она, можно сказать, критиковала игру Пак Юн-а, а теперь какой-то студент критикует – её ?       Она повернулась, чтобы разнести в пух и прах этого человека. Как только девушка устремила свой яростный взор на юношу, он улыбнулся. И тут виолончелистка его узнала. Это он играл ту сонату Бетховена в самый первый день, когда она случайно ворвалась к нему в репетиционную. Она сразу теряет весь свой запал и переступает с ноги на ногу.       Парень засовывает руки в карманы, но не отводит насмешливый взгляд. Почему он смеётся? И более того, почему Си Ын так волнуется?       – Попробуй представить, как ты мягко погружаешься в свою музыку.       Студентка моргнула и глубоко вздохнула, но постаралась это скрыть. Что он имеет в виду: погрузиться...?       – Если я погружусь, я утону.       Ну и что за бред она ответила?       Си Ын, наверное, показалось, но щёки её собеседника покрылись румянцем. Пианист никак не прокомментировал её слова, так как его телефон зазвонил. Он небрежным движением выключил звук.       – Ну, увидимся, – сказал он на прощание и пошёл к выходу. Девушка посмотрела вслед парню.       – Увидимся…       И через какое-то время спохватилась и тоже направилась к выходу. Она не заметила, в какую сторону направился её собеседник. Почему встреча с пианистом так её взволновала? «И почему у всех постоянно звонят телефоны?» – задалась вопросом Си Ын по дороге. Её мобильный давным-давно не звонил.       Вечером виолончелистка не обнаруживает маму дома. Как обычно. Она подумала о том, как было бы здорово рассказать ей о своих проблемах и сплетнях, о достижениях и стремлении к совершенству: но не хотела ей навязываться. Да и лучше лишний раз не показывать, что что-то в обучении может пойти не так. Поэтому и писать не стала.       По крайней мере, сегодня Си Ын чуть-чуть пообщалась с людьми, которые не сплетничали о ней за спиной и делились с ней своим взглядом на игру… Один из её сегодняшних собеседников ей немного симпатизировал. Девушка вспомнила о том, что загадочный пианист сказал об её взгляде в партитуру. Не мог же он видеть её, ведь был за стенкой? Или не был?       При репетиции дома Си Ын играет не глядя в ноты. Хоть она и знала пьесу, которую играла, наизусть. Однако, при этом она совсем не думала о том, как погружаться в свою музыку и как стать частью пьесы.       Вывод: игра без партитуры точно такая же как и с ней, так что теперь она потренируется играть другое произведение. Этот день изрядно её эмоционально вымотал и после репетиции она собирается хорошо отоспаться в выходной день.