~С любимыми не расставайтесь~

      — Настя! — Джефферсон с криком вскочил с кровати, не в силах перевести дыхание. Он не знал, отголоски ли это его собственного крика так оглушительно звучат в голове, то ли этот сон являлся яркой вспышкой воспоминания. Очередного. Поэтому его сейчас одолевает пульсирующая боль во лбу, а виски разрывало так сильно, что едва получалось вздохнуть. Создатель, эта боль просто убивала его каждый раз, стоило ему хоть на миг закрыть глаза. Настя, его доченька Грейс… Любимые приходили к нему — это было его самым страшным наказанием, двойная боль. Знать, помнить всё до последнего мгновения без шанса что либо изменить или исправить, пока не спадёт чёртово заклятие. А они… Грейс не помнит о нём, даже не ведает о его существовании здесь, в этом мире и верхом бессердечности для мужчины было нарушать это блаженное детское неведение. Он предпочитал мучиться, страдать в одиночку, но ни за что не подвергать этому свою родную кровиночку. Настя… Боже… как больно… Джефферсон с силой сжал лоб, в попытке хоть немного унять боль, сильно зажмурившись. Голос в голове, разрывающий черепную коробку не желал утихать ни на миг. «Это не твоя реальность…здесь тебе не место… Ты здесь чужак! Никогда своим не будешь, всё чуждое… НЕ ТВОЁ!!!» Не в силах терпеть эту пытку, мужчина хотел было подняться, дойти до ванной комнаты, чтобы принять дозу обезболивающих, но вдруг быстро передумал, поняв что его недуг не физический, а ментальный. Разум разрывался от боли и тоски, утратив единственное верное, что имело смысл. Мысли вновь вернулись к любимой жене, что давно потерял по своей же вине. — Не защитил, не уберёг свою драгоценную… Настенька, прости меня… — шептал срываясь Джефферсон, стараясь дышать ровнее, тихонько массируя пальцами ноющие виски. — Я должен был, должен был жизнь свою отдать, лишь бы вы с Грейси жили долго и счастливо… — в голове разом что-то вдруг щёлкнуло, заставляя Шляпника резко поднять голову. — Долго и счастливо…точно… я знаю, кто поможет мне вдохнуть в шляпу магию! — боль в тот же миг отступила, давая ему возможность мыслить ясно. *** Выйдя из трактира, Делишах ощутила лёгкое покалывание в груди. Так странно и…внезапно? Сердце вдруг резко рухнуло, подскочив к самому горлу, затем вновь застучало в прежнем ритме. — А вы почитайте мне эту книгу? О чём она? — голос вышедшего следом Генри, заставил девушку буквально вздрогнуть от неожиданности. — Я пытался, но так ничего и не понял. — честно признался мальчик. — Ах, и не поймёшь. Она только для просвящённых. — сбиваясь пояснила она, слегка потирая переносицу. — Что с вами, Анастасия? Вы ведь не против, что я вас так называю? — робко уточнил Генри. — Нет… вовсе нет. Это ведь моё имя. — сжав книгу крепче, она ещё раз протяжно выдохнула, затем добавила: — Нужно её спрятать. Идём ко мне домой, там я тебе её прочитаю, а затем ты мне расскажешь, где живёт мой супруг. — — А вы разве не знаете? Он же самый известный во всём Сторибруке шляпник. — пожал плечами Генри в ответ, словно ей это должно было о чём то говорить. *** С наступлением сумерек, выследить Эмму Свон не составило труда. Ровно как не составит и упросить её вдохнуть магию. Шляпник лишь удивлялся тому, как эта мысль сразу ему в голову не пришла? Она ведь Избранная. Она сможет. План был прост до неприличия и что могло пойти не так? *** Оказалось могло. Стоило открыть ей истину, как она тут же начала нести всякую чушь, называя его сумасшедшим. Только вот слушая этот бред, Шляпник всё сильнее укреплялся в мысли, что средь них двоих умалишённая здесь именно она, раз в упор отказывается признавать истину. — Да поймите Джефферсон, вы не Шляпник и нет никакой магии, ровно как и все сказки, всего лишь сказки. — очередная её нелепица, от которой начинает раскалываться голова. Чёртова манипуляторша словно нарочно бередит воспоминания о Грейс, заставляя его погружаться в них, словно в гибельную пучину, чтобы он мог доказать всю правду, мучаясь при этом от невыносимой боли. — Как и у всех в Сторибруке, у меня отняли то, чем я дорожил — мою дочь. — голос дрогнул, а чтобы повернуться и взглянуть через окно на окна дома напротив, просто не хватало сил. — Мою Грейс. У вас она Пейдж, но это Грейс… — — Вы думаете, что она ваша дочь? — наконец во взгляде этой убогой мелькнуло осознание. Эмма оторвалась от созерцания в телескоп и взглянула на него. Она не собиралась ему верить, а отчаянно продумывала план побега и то, как вытащить Мэри Маргарет из этой заварухи. — Почему не рассказать ей? Почему не открыть всю правду? — И обречь её на такие страдания? — Джефферсон ни жив, ни мёртв подошёл ближе. — Это же бессердечно. Какой отец пойдёт на это, причиняя боль родному ребёнку? — голос в голове, подобно просыпающейся змее, потихоньку поднимает голову, ненавязчиво жаля ядовитым эхом в затылке. — Совмещая в сознании две реальности, постепенно сходишь с ума… Я не допущу, чтобы моя родная дочь прошла через такие же мучения. — перед глазами всё плывёт то ли из-за слёз, застилающих взор, то ли из уже знакомой пульсации в голове. Нельзя терять контроль, только не сейчас… Но поздно в следующий миг, чёртова шельма наотмашь ударила его тем самым телескопом и он не может сказать, что не благодарен за такую возможность хоть на миг спастись от боли. Блаженная темнота и беспамятство баюкали его совсем не долго, стоило ему услышать такой родной, спасительный голос совсем рядом. — Боже мой, любовь моя…открой глаза… — Это я, твоя Настенька. ***