Геометрия тьмы

      Андрей пытается не сойти с ума, и ему иногда даже кажется, что отлично получается. Он погружается в пучину безумия медленно, вязнет в ней, в своих мыслях. Путается в них, порой не отличая реальность от больной фантазии.       Выливает чувства на бумагу, протыкая карандашом листы, исписывая их порой совершенно несвязным бредом, попутно вливая в себя вино. Для себя он Диоген. Он ебанный бог. Он ебнулся наглухо.       Он не ест сутками, чувство тошноты кажется стало его постоянным спутником. От отражения в зеркале тянет блевать, снова и снова. Там не он, не Андрей, а лишь его искажение. Он избивает свое подобие, осколки впиваются в тело, но оно не исчезает. Блядские зеркала преследуют его.       Он чувствует, что проигрывает в этой схватке, на кону которой стоит все. Но кому?       Он борется сам с собой и поражение неизбежно.       Осколки оставляют кровоточащие раны, Андрей мажет их зеленкой и вновь чудится, что ничего не болит. Он сидит на полу, охваченный горячечным бредом, температура под сорок и вороны кричат во дворе. Птицам наверное тоже больно. Он им отвечает. Он их понимает.       Комната заливается гомерическим хохотом. Его колотит, бьет в конвульсиях как под электричеством. Знакомое чувство проходящего по телу тока. Это все гроза за окном, совершенно точно, ведь у него дома не стоит громоотвод.       Андрею нравятся грозы в начале мая, он не боится молний. Он полюбил это нежное электричество.       Дождь за окном плачет по нему, по запутавшемуся парню, не воспринимающему свое безумие всерьез. Уже пятый год как у него едет крыша. Андрей обнимает сам себя, с губ срывается вопль боли и отчаяния, переходящий в хрип. В горле першит, он жив по ошибке. Жив благодаря слабой вере, что сможет опять все пережить и окончательно не ебнуться. Не признавая, что уже поздно.       Его руки в собственной крови, он чувствует себя чудовищем. Он искренне пытается быть хорошим, тянет улыбку, что давно лишь фальшивка. Искусная подделка. У Андрейки давно села батарейка. Хочется плакать, но это так себе идея. Поэтому он пишет, пишет песни, что являются криком о помощи.       Почему же никто не приходит? Почему никто не вытащит? Не встряхнет его, не прикажет остановиться. Взять паузу, взяться за ум, пойти лечиться.       Ха, потому что всем похуй. Впрочем, как и ему. Он падает во тьму в одиночестве.       Ему всего двадцать пять и он не рассчитывает дожить до тридцати. Он сбился с пути, в своей жизни, в своем творчестве. Идет в темноте наощупь, но света в конце тоннеля до сих пор не наблюдается. В этом пространстве нет звука, не ощущается тепла или холода. Это просто ничто. Его личный ад. Нет, его смерть. Персональная.       Он знает все в этом пространстве наизусть, каждый угол, знает его длину, ширину и высоту. Он вывел три теоремы, три закона. Постиг суть.       Постиг геометрию тьмы.       Но не себя.