liebe

Тэнэ притягивает Дэмона к себе, зарываясь ладонью ему в волосы. Становится невыносимо жарко и Кёниг думает, что надо бы открыть окно. Всё потому что Дэм сидит сейчас у него на коленях в одних только боксерах и смотрит таким нетерпеливым взглядом, что крыша едет. Хочется плюнуть на собственные принципы, послать нахуй самообладание и просто целовать его до посинения. Хочется припасть губами к его шее и целовать, кусать, зализывать раны, словно кот. Хочется заставить его стонать, сделать так приятно, чтоб до дрожи в теле и звёзд перед глазами. Хочется его. Тэнэ по-настоящему гордится собственным самоконтролем, ибо он, когда Келлерман обводит большим пальцем губы и жадно целует, удостаивает его лишь глухим стоном. Дэмон, услышав это, стонет в два раза громче, и они целовались так уже много раз, но Кёниг каждый раз удивляется тому, насколько же он чертовски громкий. Это было одновременно пыткой и наградой, потому что Тэнэ плавился от этих стонов, сгорал заживо без малейшего шанса на спасение от желания большего. И знал, что Дэмон тоже жаждал этого, но боялся. Да и сам Кёниг, чего уж тут греха таить, боялся не многим меньше партнёра. А потому из разу в раз они не смели зайти дальше. Но почему-то сейчас они оба сидят почти обнажённые, рука Тэнэ находится на бедре Келлермана, а сам проклятый в это время нещадно терзает его рот, целует и покусывает так, что губы уже болят, но прекращать всё никак не хочется. И это кажется таким правильным, что мысль отступить благополучно покидает голову, оставляя место лишь бесконечному «Дэм, Дэм, Дэм». По телу проходят электрические разряды, когда Дэмон дрожащими пальцами берёт Тэнэ за запястье и кладёт его ладонь себе на пах. — Дэм, стой. — Кёниг нехотя отрывается от чужих губ. — Ты уверен в этом? В плане, блять, я конечно, ну, эээээ, не против, — краснеет, как рак и отводит взгляд, — но я не хочу, чтобы ты делал что-то, в чём не уверен. Дэмона хватает лишь на кивок и тихое «Да, уверен». Он дрожит, как банный лист непонятно, от возбуждения ли или от страха (быть может, от всего вместе), но кладёт свою ладонь на ладонь Кёнига и слегка двигает ею, как бы призывая к действию. Тэнэ готов сквозь землю от стыда провалиться, но Дэм, раскрасневшийся и растрёпанный, тяжело дышащий и явно ожидающий выглядит сейчас настолько желанно, что брюнет не в силах больше ждать. А потому послушно начинает двигаться. Руки предательски трясутся. Ткань трусов сминается и невероятно бесит. — Можешь снять их. — от чего-то шепчет Келлерман, словно услышав его мысли. Тэнэ поддевает пальцами резинку боксеров и быстро оставляет Дэмона без последнего элемента одежды. В Дэме прекрасно абсолютно всё, и Кёниг не знает, за что зацепиться взглядом. Он водит ладонями по всему телу русого, словно загипнотизированный. Каждый изгиб его тела, каждая мышца напоминают Тэнэ фрагмент искусно вылепленной скульптуры или талантливо написанной картины. Этот юноша сбежал с выставки искусств, не иначе. Ибо Кёниг не может найти другого объяснения тому, почему он, чёрт возьми, настолько богемен. Он манит к себе, притягивает и лишает рассудка. Усыпляет, подобно сирене, сжигает, буквально плавит кожу, словно самый мощный пожар. Тэнэ был бы не против сгореть в нём. Тэнэ был бы рад оказаться на месте несчастных путников, так безжалостно сожранных кровожадными сиренами. Тэнэ умер бы от его рук. Боже, как же он влюблён. «Что же ты со мной творишь, Дэм?» — Переходи уже к делу. — голос Келлермана дрожит. — Пожалуйста. И Тэнэ чуть ли в обморок не падает от переизбытка эмоций, но послушно возвращается к тому, с чего начал. Обхватывает член Дэмона, большим пальцем проводит по головке, распределяя предокуляр по всей длине, и осторожно двигает рукой вверх-вниз, экспериментируя с темпом. Келлерман мастурбировал перед ним пару раз, и Тэнэ честно пытается вспомнить, что заставляло его стонать особенно громко, но мозг напрочь отказывается работать, а потому действовать приходится по велению сердца. Дэм кладёт свою ладонь на его и настраивает Кёнига на нужный темп. Тэнэ слегка расслабляется, когда слышит от Дэмона первый стон. Значит, делает всё правильно. Он наращивает темп, а Дэм хватается за его плечи и сжимает до синяков. После извиняется, увидев, как Кёниг морщится от боли, и покрывает его торс чредой нежных поцелуев. Тэнэ растворяется в нём целиком и полностью, потому что прекращать Келлерман, видимо, не планирует, продолжая целовать, кусать, зализывать места укусов и снова целовать. Параллельно ещё и стонет Кёнигу прямо на ухо. Вот же дьявол, с ума свести хочет. Он двигает рукой всё быстрее, и Дэмон чуть ли не кричит. Тэнэ в очередной раз благодарит Вселенную за то, что дома они одни. Он чувствует, как у проклятого трясутся ноги, останавливается и успокаивающе гладит по бедру. — Всё в порядке? — смотрит обеспокоено прямо Келлерману в глаза. — Д-да… — Дэмон едва подбирает слова. — Всё хорошо. Продолжай. Кёниг выдыхает про себя, пока Дэм тянется к нему, чтобы поцеловать. Земля уходит из-под ног, когда он вновь ощущает чужие губы на своей шее. Дэмон зарывается ладонью в его волосы, чуть оттягивает, призывая откинуть голову, и целует, целует, целует. Явно испытывает терпение Кёнига. Становится так хорошо, что даже больно, потому что Дэм своими губами, кажется, выжигает на нём отметины. Они пылают, прожигая кожу, кости и внутренние органы, и Тэнэ пылает вместе с ними, забывая, кто он и где находится. Келлерман прикусывает ушную мочку, и из груди вырывается предательский стон. Кёниг не видит проклятого, но слышит как он ухмыляется, явно довольный собой. Чёрт бы тебя побрал, демон ебаный. Тэнэ, возможно, забывает, что ему надо что-то делать, потому что Дэм неуверенно толкается в его ладонь. Он становится раскрепощённее, двигая бёдрами навстречу руке Кёнига, пока тот вновь наращивает темп. Они сидят в абсолютной тишине, нарушаемой лишь звуками трения кожи о кожу да стонами Келлермана, и это одновременно смущает и возбуждает. Дэм без конца матерится и бубнит что-то невнятное. Среди всего его монолога Тэнэ разбирает лишь своё имя и «охуенно». Проходит пару минут, и Дэмон вдруг стонет неожиданно громко, отчаянно толкаясь Кёнигу в ладонь. И кончает. Тэнэ кажется, что он видит свет в конце тоннеля. Дэмон сползает на пол и глубоко дышит, пытаясь восстановить нормальное сердцебиение, и Кёниг разрешает себе засмотреться на него чуть дольше обычного. — Охуеть. — изрекает русый через пару минут. Это уж точно. Охуеть. — Блять, я весь живот тебе засрал. И мамин любимый плед. Она меня прибьёт. — краснеет и закрывает лицо руками. Тэнэ это, почему-то, кажется невероятно милым. Со всеми этими мыслями о проклятом Кёниг напрочь забывает о себе, а вернее о том, что сам он никакой разрядки за весь сегодняшний вечер не получил. А когда вспоминает, думает забить и справиться как-нибудь самому, однако Дэм перехватывает его руку. — Стой. Я тоже… хочу. Он устраивается между ног Тэнэ и стягивает с него трусы. Смотрит прямо в глаза и приступает к делу. Действует уже намного увереннее, чем раньше, иногда поглядывает на лицо Кёнига, пытаясь уловить реакцию, и Тэнэ хочется смущённо отвести взгляд, но он не может оторвать его от лица Дэмона, от его растрёпанных волос, от слегка приоткрытых губ, от его пальцев на собственном члене. Пару раз они сталкиваются взглядами, и у Кёнига по спине пробегают мурашки. И думается ему, что Дэм между его бёдер выглядит очень даже неплохо. — Какой же ты красивый. — произносит вдруг Келлерман. — Блять, Тэнэ, я просто не могу. Ты похож на ебаную модель. Он точно издевается, потому что Кёнигу от его слов, да что тут, от одного звука его голоса стонать хочется. Хочется, чтобы он не прекращал никогда, чтобы говорил и говорил, пока голос не потеряет, кричал, матерился, да что угодно, только бы не замолкал. Хочется целовать его бесконечно, не отрываться от него никогда, всегда чувствовать его прикосновения и касаться в ответ. Хочется любоваться им до скончания века. Очень много чего хочется, настолько, что Тэнэ иногда сомневается в собственной способности всё это в себе удержать. Кажется, ещё мгновение, и все его мысли, чувства и желания польются из него бесконечным водопадом. Похоже, он только что до крови прокусил губу. И правда, видимо, так, потому что Дэмон останавливается только лишь для того, чтобы подняться и слизать алые капли с его губ, попутно обронив что-то вроде «осторожнее». Хочет уже отстраниться, но Кёниг кладёт ладонь ему на затылок и вовлекает в поцелуй. Металлический привкус крови мешается с приятными ощущениями от руки Дэмона, вновь надрачивающей ему, и Тэнэ теряет счёт времени. Непонятно, от оргазма ли или от продолжительного поцелуя, но воздуха вдруг перестаёт хватать. Кёниг стонет в губы Дэмону и изливается ему в ладонь. Дэм отстраняется и облизывается, словно довольный кот, пока Тэнэ пытается отдышаться. Он выглядит так, словно не подрочил своему парню только что, а в лотерею выиграл, когда целует брюнета в щёку и кладёт голову на чужое плечо. Кёниг приобнимает его одной рукой. Пару минут они просто сидят в тишине, переваривая всё случившееся и наслаждаясь друг другом. Тэнэ большим пальцем поглаживает Келлермана по плечу, а Дэмон старательно вырисовывает на его бедре узоры. Позднее они точно обсудят этот вечер, но сейчас всё понятно и без слов. Сейчас им надо поднять свои тушки с дивана и сходить в душ. И прибраться за собой, естественно. В конце концов, любимый плед Чиэ сам себя не постирает.