покажи, как правильно любить

       Я сидела в салоне машины Арсения на пассажирском сидении и втыкала в номера стоящей перед нами тачки. Ненавижу пробки. Именно из-за них мы стояли на одном и том же месте уже, наверное, минут десять. Из динамиков хрипела какая-то музыка, которую, уверена, никто из нас двоих не слушал. Сегодняшний день явно самое сильное потрясение за всю мою жизнь, которое я навряд ли когда-нибудь забуду. Перед глазами невольно всплывают протянутые руки Арсения, когда он сидел передо мной и любовался моими слезами, ещё не осознав каких масштабов будет катастрофа, случившаяся между нами. А его крепкие объятия я вовсе ощущаю на себе до сих пор, не в силах расстаться с этим миражем. Что на него вообще нашло вдруг успокаивать меня и кидаться в объятия? Вина? Жалость? Может быть. — Марго, ты будешь ходить на дополнительные занятия? — Тихо и очень нерешительно спрашивает Арсений, разглядывая меня. Поворачиваю к нему голову и едва заметно киваю. Мне ничего не оставалось делать кроме того, как продолжать их посещать. Ибо мне не хотелось идти на каникулы с двойкой за экзамен по английскому. — Хорошо. — Что хорошо? — Я рад, что ты осознала надобность этих встреч и буду очень надеяться, что впредь ты будешь меня слушать и вникать в материал. Поджимаю губу, ничего не ответив. Пусть надеется и радуется, что помог мне, раз он такой чувствительный филантроп. Продержав свой взгляд на моем лице ещё несколько секунд, отворачивается на дорогу и прислушавшись к сигналам других водителей, едет вперед по свободной чистой дороге. Я рассматриваю его профиль, все еще не в силах забыть какими были его глаза в момент моей истерики. Нет, мне не показалось, что он сам был в шаге от неё же. Я вообще никогда такого сочувствия к себе не видела ни в чьих глазах. И это будет поражать меня до тех пор, пока я не увижу это в чьих-то глазах ещё. Его лицо было таким напряженным, он внимательно следил за дорогой, выворачивая руль. Опускаю глаза в пол и продолжаю дожидаться окончания маршрута в полной тишине.

***

— Будь осторожна. — Мягко говорит мне Арсений, когда я выхожу из машины. — До встречи. — До свидания, Арсений Сергеевич. Спасибо вам. — Бегло отвечаю ему, захлопывая дверь. Машина недолго простояв, уехала, а я зашла в парадное, поднимаясь на лифте в квартиру. Меня тут же встретила Изольда, задавая сто пятьсот вопросов. Она видела в окне как я вышла из большой черной машины и ей просто не терпелось узнать все подробности, а мне не хотелось их рассказывать. И не потому, что чувствовала себя ужасно глупо во всей случившейся ситуации, а потому, что мне было безумно хреново. И все, чего хотелось мне прямо сейчас – это напиться и провалиться в сон, возвращая свой ментальный баланс в прежнее русло. Вешаю куртку с шарфом на крючок и игнорируя подругу, ухожу в свою комнату. Если она по-настоящему заинтересована во всем, то поймет мое состояние и не станет надоедать. Так и случилось. Она молча проследовала за мной и легла рядом на кровать, крепко обнимая. Сжимаюсь в комок, пододвигая её руку под свою горячую щеку, ощущая запах табака вперемешку с кремом для рук. Кузина шумно выдыхает и молчит. Мне было так комфортно и приятно, что она прислушалась к моим чувствам и увидела в каком я состоянии… — Может поешь? — Тихо скулит она мне в шею. — Я не хочу есть. — Переворачиваюсь к ней лицом, сталкиваясь почти что нос к носу. Мои глаза снова слезятся от проявленной нежности со стороны Изольды ко мне, а я злюсь от собственной беспомощности и сентиментальности. Ненавижу рыдать и жаловаться. Но сегодняшний день только из этого и состоял. — У нас есть что-нибудь выпить? — Оставалась текила. Буквально пару глотков. Принести? — Давай. Она уходит, а я молча давлюсь слезами, пытаясь перебороть их и свыкнуться с этим своим положением. Мне кажется, что внутри меня сегодня что-то взорвалось и перестало работать. Что-то вроде оборонительного рва перед пропастью, полной горечи, слез, обид и потерь. Я не могла остановить этот поток слез, крепко сжимая в ладонях простыню и шумно хлюпая носом, разрывая эту стальную тишину, от которой можно было сойти с ума. Слышу звонок в дверь и два переговаривающихся голоса. Изольда кого-то благодарит и захлопнув дверь, снова затихает в стенах кухни. — Кто там? — Тихо спрашиваю, когда она возвращается со стаканом прозрачной крепкой выпивки и пачкой сигарет. — Арсений. Ты забыла у него в машине сумку. Значит это он тебя привез? Что у вас там вообще случилось? Ты сама не своя вернулась. Поделись уж. Я тебе не чужой человек. — Я разрыдалась перед ним. — Почему? Подношу к губам стакан, из которого прямо в нос бьёт колючий запах, от которого невольно хочется зажмуриться. Преодолев это, пригубляю маленький глоток алкоголя, чувствуя обжигающий вкус во рту. Такой же обжигающий как вкус разочарования и слабости в самой себе. Ненавижу! Зажигаю одну сигарету, смакуя кончик фильтра покусанными алкогольными губами. Её вопрос повис в воздухе, стекая эхом по стенам. Я прислушивалась к нему, безмолвно дымя сигаретой в призрачный воздух перед собой. Если бы мой раздавленный разум знал ответ на этот вопрос, то он непременно пришел бы ко мне сразу же. Но я продолжала испытывать девушку молчанием, не в силах признаться в том, что случилось на самом деле. Впитывая спиной прохладу стены, на какой-то самый коротенький миг осознаю, что за этой стеной может быть Арсений. Это заставляет меня пустить короткий смешок, на который тут же откликнулась Изольда, с волнением разглядывая моё лицо. Наверняка она подумала, что я чокнутая. — Так, але, ну-ка давай рассказывай все. — Она садится ровно передо мной, принимая такую же позу лотоса как и я. — Он меня игнорил, не проявлял ко мне прошлой заинтересованности и прочее, а я не слушала его лекции. Когда он объяснил очередную тему, то спросил все ли мне понятно. Я усмехнулась по типу «а вы как думаете?» Зашел разговор про то зачем ему это все, а он в открытую признался, что вел себя со мной также, как я себя с ним. Я опешила. Диалог строился примерно на том, что он хочет мне помочь, что я должна ценить всех, кто в меня вкладывается и слушать его лекции, а то за экзамен получу два, не сдав его. Меня это почему-то задело. Я осталась обезоружена перед ним, мне было нечего ему сказать. — Останавливаю поток мысли, раздумывая что сказать дальше. Если вообще стоит… — Накрыло досадное чувство горького проигрыша, потому что он выдавал непобедимые аргументы, против которых мне нечего было ему возразить. Я сломалась и пустила слезу, которую он стер с моей щеки. А когда меня накрыла истерика, он спросил почему я плачу и не обидел ли он меня. Когда я попыталась сбежать, то Арсений схватил меня и, обняв, успокаивал, гладил волосы и плечи. Лаконично заканчиваю, впиваясь в сигарету зубами. Изольда изумленно анализирует каждое мое слово, бегая глазами по моему лицу. Молча киваю, осознавая масштаб пиздеца, с которым я столкнулась сегодня в компании незнакомого и самого закрытого в мире человека. Кузина прослезилась, ярко улыбаясь, а потом и вовсе крепко прижала меня к себе. Её тоже очень это впечатлило. Она радовалась или сочувствовала? Мне было непонятно, но когда её плечи задрожали, я поняла, что она плачет. И это сбило меня с толку ещё больше. Пытаюсь как-то сконцентрироваться, начиная успокаивающими движениями гладить её по спине, в то время пока девушка беззвучно заливала мой ворот слезами. Вот что чувствовал Арсений, прижимая меня… — Что с тобой? — Шепчу, оставляя сигарету в пепельнице, что всегда стояла у меня в изголовье кровати на подоконнике. — Это так мило, господи. Этот твой Арсений… такой… чувствительный и… нежный, хотя казалось бы, ты ему вообще чужая. Может это все не просто так? — На что это ты намекаешь? Ау, он мой препод, и мы до недолгого времени вообще друг друга ненавидели и презирали. Я, конечно, благодарна ему за все, что он для меня сегодня сделал, но он препод, а не любовник. — Кто знает куда заведет ещё вас дорога. Но то, что был сделан первый шаг слишком очевидно. — Твердо убеждает меня кузина, гладя мои руки и глядя в мои глаза своими красными заплаканными. Она, ей богу, умом что ли тронулась?! — Милая, мы не в фильмах живем, где все происходит по сценарию. Никакой любви нет и не будет. Я отзанимаюсь с ним, сдам экзамен и больше нас ничего и никогда связывать не будет. Точка. Она кивает, но тем не менее я вижу, что она совершенно точно не согласна со мной. Сбиваю её, сажусь сверху и начинаю щекотать её, забираясь пальцами под кофту. Изольда тут же начинает извиваться и звонко хохотать, пытаясь столкнуть и перехватить мои руки, но у неё ничего не получается. Смеюсь, приближаясь пальчиками к её маленькой груди. Она никогда не носила лифчиков, как в прочем то и я. Оттягиваю один сосок, склонившись над ней. Она замирает, перемещая свои руки на мои бедра и слегка сжимая их. Глаза искрились от любопытства, что я буду делать дальше. Оставляю легкий поцелуй на её лбу и спрыгнув, убегаю на кухню, предварительно забрав сумку в коридоре. Роюсь в ней в поисках телефона, потому что душа хотела наполнить эти пустые скучные стены музыкой, и пусть это будет такой тяжелый металл, что стекла потрескаются. Поймав его, вытаскиваю вместе с какой-то бумажкой. — Че нашла? — Чмокает меня в щеку Изольда, оставляя стакан на столешнице. — Есть будешь? — Буду, буду. И побольше! Разворачиваю бумажку, которая оказалась запиской. Короткой запиской, написанной аккуратным понятным почерком. Вчитываюсь в буквы, с каждой все сильнее и сильнее закусывая губу. «Если ты почувствуешь себя плохо, дай знать», написал Арсений. Я перечитывала это предложение уже, наверное, в сотый раз, находя все больше и больше смысла в этих семи словах. Ему правда не все равно…