Кошки-мышки

Женя отпивает из бокала своё любимое красное сухое. За окном темно, лишь сугробы снега белеют. В полумраке комнаты, где источником света служит лишь ночник, Женя кажется более хрупкой, чем обычно, а её милая и слегка задумчивая улыбка выглядит зловещей. Возможно, это из-за её лукавого взгляда и недоброго блеска в голубых глазах. Одета в узкие чёрные джинсы и просторный бежевый свитер. Светлые длинные волосы распущены. Просто ангельское создание. Но Вадим, стоящий напротив неё, прекрасно понимает, кем на самом деле является эта бесхитростная, добрая и наивная девушка, коей её считают в «Логосе». Пожалуй, здесь он — единственный человек, перед которым ей не нужно притворяться. — Может быть, ты покинешь мою комнату? — наконец спрашивает он её. — Время уже позднее… — Да ладно? — Женя прищуривается. — Через десять минут наступит полночь. Только полночь. Не особенно поздно, скажу по секрету, многие из старшеклассников здесь в это время тоже ещё бодры и спать не собираются. И вообще, — она опустилась в кресло и, красиво закинув ногу на ногу, сделала новый глоток вина, — я думала, ты рад меня видеть. Вадим усмехнулся и, глядя на Савельеву, присел на стол. Надо же, только недавно ей исполнилось восемнадцать, а ведёт себя она не просто как нахальная девица, а как опытная соблазнительница. Интересно, где она этому училась? Практиковалась на своих жертвах? Но он-то не сопливый тинейджер, поэтому хер он будет так просто вестись на её уловки! Не на того напала! К тому же он тоже любит поиграть. — А если я скажу, что не рад? — издевательски ухмыляется он. — Ты, надеюсь, свалишь отсюда? Женя, накручивавшая прядь волос на палец, хихикнула: — Не поверю. И не свалю. Даже не думай, что так просто сможешь от меня избавиться. Вадим поднял одну бровь: — Избавиться? Намекаешь на то, что мне придётся тебя убить? Савельева выразительно закатывает глаза и ставит бокал на стол. Господи, блять, Уваров бывает невыносим! Как она его до сих пор терпит и не надумала ещё уколоть своим чудо-препаратом? Человек старше её на десять лет, кандидат биологических наук, правая рука самого Колчина, а иногда ведёт себя ничуть не лучше Морозова-младшего, если не хуже! Специально, что ли, он её бесит?! — Ты ужасный тип, Вадим, тебе говорили? — Говорили, — невозмутимо подтверждает он. — Неоднократно слышал это от ужасной девицы по имени Евгения. И ничего нового и более оригинального она придумать, похоже, не в состоянии. Женя молчит, но Вадим с удовольствием отмечает её порозовевшие щёки — явное свидетельство того, что она злится. Ему безумно нравится выводить её из себя. Красивая, умная и злая — его любимое сочетание. Идеальное. — Впрочем, — добавляет он прежним тоном, — откуда в твоей голове может взяться жизненно важный орган, которым люди и думают? Не понимаю, чего в тебе Колчин нашёл. Завлекать, обольщать и убивать ты научилась замечательно, но вот думать… И тут Женя на мгновение перестаёт держать себя в руках. — Скотина, — зло шипит она, сожалея, что допила вино в бокале — нечем плеснуть в Уварова. Впрочем, тут же она резко выдыхает, прикрывает на секунду глаза, снова улыбается и продолжает: — Ты очень заблуждаешься, Вадим. Если бы я была бесполезна Колчину — он или давно бы от меня избавился, или даже и не вербовал бы к себе в помощники. — Все мы можем ошибаться, — резюмирует Вадим. И непонятно, к чему это — признаёт ли он свою неправоту или намекает на то, что ошибся Колчин, когда вербовал Женю. — Вот именно, — Женя встала и, подойдя к Вадиму, обвила его шею руками. — Но я не люблю, когда я ошибаюсь. — И очень зря, — он тоже улыбнулся. — Уметь принимать свои ошибки — очень полезно для нервов. Да и в перечне твоих личных качеств будет ещё один плюс. Один из немногих. Женя, подавив желание придушить Уварова, снова улыбнулась и потянулась к его губам. Однако Вадим отклонился назад и отстранил её от себя. Савельева в изумлении на него уставилась и изящно вскинула одну бровь. — Что это значит? — холодно вопросила она. Её голубые глаза, казалось, потемнели. Неяркий свет от ночника отражался в её зрачках. — Ничего, — безмятежно отозвался Вадим. — Неужели я настолько тебе противна? Хотя ещё пару дней назад ты охотно… — Ну что ты! — наигранно недоумённым тоном произнёс он. — Мне чертовски приятно находиться в твоём обществе, но не в такое время. — Понятно. Издеваешься? — Ничуть. Она склонила голову вбок, демонстрируя своё неверие его словам, и усмехнулась: — Ага, так я и поверю. Ещё скажи, что устал и хочешь спать. — Хочу, — немедленно подтвердил Вадим, мысленно веселясь. — И тебе, между прочим, тоже пора. Женя ухмыльнулась, будто затеяла какую-то пакость. Снова обвив его шею, она шепнула ему на ухо, обжигая своим дыханием: — Так я и лягу спать, Вадим. Но только с тобой. Ну конечно. Обязательно. Только пусть не думает, стерва, что он так быстро ей сдастся! Игра в «кошки-мышки» не только её любимая, но и его. — Не понимаю, Евгения, если я тебя постоянно бешу и ты считаешь меня скотиной и ужасным типом, какого чёрта ты тогда со мной спишь? — Одно другому не мешает, — хихикнула она, отбросив назад волосы. — И вообще, может быть, я мазохистка. — О да! Стерва, убийца, ещё и мазохистка — коктейль покруче Молотова! — На себя посмотри, придурок! — фыркнула Женя. — Ты у нас чистенький и невинный! — и, снова понизив голос до шёпота, произнесла: — То-то ты у Колчина на хорошем счету. А с виду… хм, боксёр боксёром. Если ты понимаешь, о чём я, — и она ехидно улыбнулась. — Да и ты с виду милейшее и тупейшее создание. А на деле… — Стерва, убийца и мазохистка? — Ага. А ещё ты даже тупее, чем кажешься. Женя замирает и секунду-другую молча сверлит Вадима взглядом, после чего цедит сквозь зубы: — Ненавижу. Вадим ухмыляется. Щёки её уже не розовеют, они пылают. Да, она стерва. И, что самое интересное, действительно умная. И, чёрт, как же она зла! Чертовски, дьявольски зла — и оттого невероятно привлекательна. В его вкусе. Он хватает Савельеву за талию, привлекает к себе и целует. Руки с талии скользят ниже. Женя даже не пытается вырваться. Game over. Один — ноль в его пользу.