Музыка ангелов

Научно доказано, что летом температура воздуха достигает пика в первые два с половиной часа после полудня. Нередкими были случаи, когда работавшие в это время люди попросту умирали от перегрева, поэтому в детских лагерях, деревнях у бабушки и прочих местах «летних пыток» для детворы: «После вкусного обеда по закону Архимеда надо отдохнуть!» — было главной и едва ли не единственной заповедью. Но не смотря на это были те, кто все же осмеливался ее нарушать — вожатые и отпрошеная с тихого часа «элита» «Ласточки», что в это время вместо душных палат и вожатских разбредались кто в библиотеку, кто в кинозал, а кто на пляж нежится в теньке. У Вики сегодня как никогда сильно болит голова. Она бредёт по лагерю в уже ставший любимым яблочный сад, который с каждым годом разростался благодаря ботаническому кружку. Красный галстук на ее шее за эти десять минут превратился в истинное орудие пыток, не давая дышать. Она проходит и сворачивает у эстрады, углубляется в сад и останавливается у самого большого и ветвистого дерева в конце аллеи. — Привет! — не успела она это сделать, как с верхней ветки повисли два каштановых колоска, а на нее игриво уставилась пара больших карих глаз, в которых как обычно от радости плясали чертята. — Слезь, упадешь…- голос у Вики слабый, но смотреть на Стасю: румяную, улыбчивую и до дрожи счастливую — нельзя было без улыбки. — Поцелуешь — слезу! — она демонстративно зажмуривается и складывает губы «бантиком», чтобы получить желанное. — Не могу, заметят же… — шепчет Давыдова и оглядывается. — Здесь никого нет! — возражает Конева, с присущей ей детской обиженностью и немного тянется вперёд, сильнее цепляясь ногами в конверсах за толстую ветку. Вика сдается. Кладет пальцы на чуть сгоревшие щеки и начинает нежно, трепетно, но в силу обстоятельств медленно ласкать губы младшей. Стася тихо мычит и причмокивает от удовольствия, но спустя какое-то время сама разрывает поцелуй и уже серьезно, сведя густые бровки смотреть на Вику. — Что такое? — Я же вижу — ты устала! — и прежде чем ей успели ответить — подтянулась, спрыгнула и оказалась точно напротив вожатой, укладывая руки ей на плечи. Вика, не находя что ей ответить, опускает глаза. Стася вздыхает и присаживается под дерево: — Иди сюда… — она раскрывает объятья и смотрит на Давыдову, что медленно опускается перед ней на колени. Стася не унимает серьйозности взгляда и касается галстука на Викиной шее, состроив бризгливую гримасу и стягивая его. А у Вики будто… Пропали зажимы. Утяжелители, что все это время принуждали держатся в вертикальном положении. Она буквально падает Стасе на грудь и начинает глубоко дышать. — Даже дышать легче стало. — шепчет она закрывая глаза, а Стася смеётся, одной рукой осторожно обнимая, а второй поглаживая короткие темные пряди на затылке. — Что ты репетировала? Я слышала как ты играешь. — Стася вздрогнула, ведь молчание продлилось около пяти минут и она подумала, что Вика уже спит, но ответила с улыбкой: — Музыка ангелов. Моцарт. Одно из малоизвестных, но прекрасных его сочинений. — Ты не могла бы напеть? Или хотя бы промычать. И Стася выполняет эту ее просьбу. Вика слышит этот действительно ангельский мотив в исполнении одного-единсивенного совершенного инструмента. Стасиного голоса. Чувствует, как тонкие пальцы легонько отбивают на ее коже ритм, посылая по ней табун мурашек и волны нежного тепла одновременно. Вика тихонько вздыхает и погружается в сон. Крепкий, глубокий и сладкий в руках своего ангела.